Клептомаг и красноволосая Рапунцель

Полуголодное, наполненное чужим безразличием детство не могло не оставить следов. И Гарри, уже год как совершеннолетний, нет-нет да и поддавался привычке брать то, что плохо лежит. На сей раз добычей стало бесчувственное тело на дождливой улице. Оно определенно там лежало, и ему определенно было плохо ‐ следовательно, под характеристику подходило. Кроме того, от тела не пахло перегаром или, тем более, крепким бомжацким духом - а значит, точно надо брать. Гарри притащил находку к себе в квартиру, запер дверь и только тогда принялся за изучение. Вот тут его и поджидал сюрприз: стоило убрать длиннющие мокрые волосы с лица, и обычная человекотуша была идентифицирована как прискорбно известный Рабастан Лестрейндж, Пожиратель Смерти, преступник в бегах и просто личность сомнительных моральных качеств. Исхудавший до неприличия, с отросшей щетиной, кругами под глазами и давно нестрижеными ногтями, это все же был он. Гарри подумал. Потом подумал еще раз. Наконец заварил чашку черного чая и уселся думать основательно, стараясь не отвлекаться от процесса. А подумав, пришел к выводу, что не видит смысла изменять своим привычкам. Поэтому, если уж притащил пополнение в коллекцию, надо его схоронить как следует от пропажи и посторонних глаз. Очнувшегося сутки спустя Рабастана тоже ждал сюрприз. Он пришел в себя в незнакомом жилище и обнаружил, что лишился палочки, обзавелся магическим блокатором, но зато в довесок появилась чистая новая одежда и перекус на прикроватном столике. Рабастан и забыл, когда у него была возможность нормально и спокойно поесть в последний раз. Наверное, еще до смерти Лорда; а может, и вовсе до Азкабана. Поттер появился на пороге вместо десерта и без лишних предисловий объявил о текущем положении дел. По всему выходило, что Рабастан теперь его пленник, причем чуть ли не ради собственного блага: дескать, в Азкабане кормежка куда хуже, да и прочие условия ей подстать. Для Рабастана, несмотря на скрипнувшие зубы, это стало весомым аргументом. Поттер оказался неплохим хозяином. Властью не злоупотреблял, кормил-поил вовремя и весьма прилично. Впрочем, был у него один фетиш: медные, очень длинные, аж до бедер, волосы Рабастана он предпочитал расчесывать и заплетать в косу самостоятельно. Лестрейндж позабыл, когда в последний раз касался расчески. Не сказать, чтобы ему не нравилось: пальцы Поттера были сильными и чуткими, всегда знали, где помассировать и потянуть прядки, чтоб стало приятно. И все же сытая жизнь без происшествий начала нагонять скуку, поэтому Рабастан решился на небольшой бунт. Первый раз, увидев приведенную в порядок без него шевелюру, Поттер цивилизованно предупредил, что так делать не стоит, и подробно проговорил санкции за второе нарушение их устоявшихся порядков. В ответ Рабастан явил ему беззаботнейшую улыбку и поклялся делать все, как велено. В следующий раз он принялся расчесываться, даже не дожидаясь ухода Поттера. Разумеется, тот просек все довольно быстро. В ответ на резкий вопрос, что он, черт побери, делает, Лестрейндж похлопал ресницами и сообщил, дескать: ой, совсем забыл об уговоре. Ну ладно, больше этого не повторится. Может быть. Поттер забрал расческу, но не для того, чтобы продолжить процесс. Он выжидающе смотрел на Рабастана, пока тот, деланно вздохнув, не встал и не начал стягивать штаны. Предупреждения Поттера в прошлый раз были вполне прозрачны: если Лестрейндж вновь возьмет расческу, то ею же и получит, чтоб уж наверняка дошло; впрочем, он надеется, что обойдется без крайних мер. Не обошлось. Поттер уселся в кресло и жестом велел Рабастану лечь к нему на колени. Тот, уже приспустивший штаны и белье, с тяжким вздохом поплелся по указанному адресу. Расческу для него Поттер покупал особенную. Широкий деревянный прямоугольник красно-коричневого цвета, частые зубчики, не дергающие волосы, удобная ручка - он явно не поскупился, как, впрочем, не скупился и на многочисленные шампуни и притирки. Первый шлепок заставил Рабастана вскрикнуть и выгнуться, впрочем, его тут же вернули на место твердой рукой. Но это было от непривычки; дальше он лежал почти спокойно, только иногда ерзая и издавая болезненное мычание. Поттер обрабатывал его задницу неторопливо и уверенно; Лестрейндж не знал, когда тот решит остановиться, и это добавляло остринки в ощущения. Хотя ощущения и без того были хороши: обжигающая, но вполне терпимая боль, стыд, смущение, желание, беспомощность - все мешалось в сладкий тягучий коктейль, который пьянил не хуже огневиски. Лестрейндж помнил его с детства, когда их с братом, как и положено в знатной родовитой семье, порол за провинности отец. Рудольфусу, правда, не нравилось совершенно, поэтому в его случае воспитательное воздействие имело эффект. А вот Рабастан постепенно начал хулиганить все больше, только очень осторожно, чтоб никто не смог проследить взаимосвязь. Впоследствии во взрослом возрасте он даже жалел, что темпераментная Беллатрикс досталась в жены брату: подозревал, что она вполне могла иметь склонности к садистским играм в постели. Тем временем, порка становилась все ощутимее. Лестрейндж не мог этого видеть, но его округлая задница уже приобрела равномерный ярко-розоватый окрас, поверх которого продолжали укладывать новые удары. Наконец он не выдержал, захныкал и завозился; Поттер притормозил на пару секунд, но лишь затем, чтобы нанести особенно болезненный шлепок по обеим ягодицам сразу. Рабастан негромко вскрикнул. - Вижу, до тебя наконец начало доходить, - прокомментировал Поттер. Его воспитуемый вновь поелозил и скосил темные глаза: - Да уж, от твоих поглаживаний скорее заснешь, чем заплачешь. - "Ваших". Когда мы в таком положении, ты должен обращаться ко мне на "вы". Услышав эту многообещающую фразу, Рабастан распахнул глаза и машинально облизнулся. И, конечно тут же вознамерился проверить границы. - Ты, никак, входишь во вкус? Может, еще и Лордом тебя надо звать? - Это лишнее, - спокойно отозвался Поттер, а потом припечатал: - Опять своевольничаешь. Хорошо. Раз так, положи руки на ягодицы и разведи их пошире, сейчас же. Если ты и этого не сделаешь, уверяю, дальнейшие мои действия тебе совсем не понравятся. Сердце Лестрейнджа бешено забилось. Без колебаний он сделал то, что было велено, и напряженно застыл. Впрочем, следующий момент доказал ошибочность напряженной позы: -Уааай! Аууч! Это больно, ай! Расческа точными и жесткими хлопками ложилась прямо на нежную кожу, прежде скрытую от всех воздействий. - Конечно, больно. Разве не в том смысл наказания? Не думай, будто сумеешь меня обмануть, перетерпеть боль, которая для тебя незначительна, Рабастан. Уверяю тебя, скоро я буду знать каждый сантиметр твоего так, как ты и представить не можешь. Так или иначе, я найду к тебе наилучший подход. Глаза Лестрейнджа закатились; он изо всех сил вцепился в несчастные половинки ногтями, позволяя карающей руке раз за разом хлестко класть дерево. Он весь дрожал, словно в лихорадке, на кончиках длинных ресниц повисли первые слезы. Наконец его надзиратель удовлетворился увиденным и велел убрать руки. А затем, как ни в чем не бывало, вновь взялся за покрасневший зад, равномерно проходясь по всей поверхности. Уже через несколько минут экзекуции Рабастан тихо всхлипывал, но продолжал безвольно лежать, не делая попыток прикрыться. - На самом деле, наказать тебя пора было давно, ты не находишь? - продолжил говорить Поттер. - И я не только про нарушение нашей договоренности. За тобой тянется немалый список куда более серьезных прегрешений. - Если... а-ай! Ты... Вы решите наказать меня и за них, то от моего бедного зада останутся одни лохмотья, - отшутился Рабастан, прерывисто дыша. - Да, верно, - задумчиво согласился Поттер и огладил красную, пылающую кожу, заставив Лестрейнджа втянуть воздух сквозь зубы. - Думаю, имеет смысл растянуть наказание на несколько сеансов. Точнее, на много-много сеансов - ведь дел ты наворотить успел достаточно, расплачиваться можно хоть всю жизнь. Что думаешь? Рабастан думал, что как только Поттер нанесет последний удар, он сползет к его ногам и как следует поработает ртом над той штукой, которая уже давно тычется ему в бок. В конце концов, за такую чуткую заботу должна следовать хорошая благодарность, а Лестрейнджи всегда платят по счетам!