Богиня

      Тонкие губы искривились в злой улыбке, а худые скулы показались острыми. От этой женщины так и веяло опасностью, умом и здравомыслии в действиях. Она уверенно подходила к нему всё ближе, не обращая внимания на командира армии, а Таинственный мужик не мог отвести взгляда от её глубокого декольте, обзор остального был спрятан красной рубашкой с двойным воротником. Благо маска скрывала каждый его брошенный взгляд. Широкие плечи, тоненькая талия, белый пиджак шёл к блестяще белым клыкам. Она прятала женские руки за спиной, выгибая спину и шагая настолько ровно, что каждая модель позавидовала бы такой походке, а балерины театрально заохали такой грации в движениях. В её дьявольских глазах пылал огонь, такой яркий и жаркий.       Как он мечтал оказаться между стройных ног этой Просветлённой, как её называли на Карцери, и при каждом упоминании молились и желали, чтобы песок не коснулся глаз её. Таинственный мужик был готов на всё, чтобы упасть перед ней, чтобы она трогала и рассматривала его лицо своими чёрными коготками, а он ожидал приказа начать облизывать её ноги, стройность которых так подчёркивала белая юбка-карандаш до колен. Под взглядом Пожирательницы Миров превратиться из дворового измученного блохами пса, в самую домашнюю, самую вычищенную от шерсти собачонку из всех, что тёрлась бы у ног своей хозяюшки, которая дала ему не только тёплый кров в этот морозный день. Он бы отказался от всего, лишь бы слушаться свою госпожу, будучи привязанным на красном кожаном поводке. Ползти на четвереньках, есть из миски... Он готов был сделать что угодно, чтобы та позволила слизывать чёрную кровь с её рук.       Но Пожирательница стояла перед ним недоступная, властная и он понимал, что всё, что он представлял - невозможно. Очень сложно добиться ту женщину, которая на своих четырёх веках повстречала немало мужчин, которые наверняка были красивее, опытнее и влиятельнее его. А он скрывает за маской комплексы и костюмом шрамы многочисленных боёв. Перед ней он считал себя серой крысой, прошмыгивая под её ступнями и строя из себя что-то большее, чем является на самом деле. Подойдя, поправит ему воротник, делая вид, что совершенно не касается своими ноготками его шеи. Очкарик мог на этом же месте завопить, чтобы его Богиня не останавливалась, а продолжала шептать своими хитрыми губами о том, что она знает о Светыче, о его друзьях, о нём. И, отбросив весь стыд и здравомыслие, набросилась бы на него здесь и сейчас... Но женщина отпрянула, колыхнув своим каре, издав тихий смешок от его детской наивности. Было видно и понятно, что она с ним заигрывала, играла в "Кошки-мышки". Только вблизи он учуял запах дорогого парфюма неизвестной ему марки, аромат которого напоминал роскошь и завоевания.       Что стоит отдать свою жизнь за её холодные руки и горячие губы? Для него ничего. Вскружила ему голову, как Снежная королева мальчику Каю. Замёрзнуть в её ледяных объятьях, самому похолодеть и пристыть к её коленям... Знакомый писклявый голосок вернул из мыслей и Таинственный мужик понял, что не только он в опасности, а из-за него пострадают и его друзья, если ничего не предпримет сейчас. Но как же он восхищался её действиями в бою, её грации, взмахом меча и тем, как она ловко двигается в своей узенькой юбке.       В прошлый раз он позволил ей забрать его оружие. В этот раз забрать ещё одно. Он был свержен своей же мыслесталью. В какой раз он сдаётся, падая перед ней на колени и молча умоляя о пощаде. Опозорился перед армией, перед людьми в армейских фуражках, гибнущих на его глазах от рук железных приспешников. Опозорился перед командиром армии и своими друзьями, для которых каждая смерть была лишь игрой и они не понимали, насколько всё реально. Она усмехалась своей победой, которую ожидала.       - Если ты настолько глуп, как я думаю, - звучал её голос высокомерно, бархатисто, царапая чёрными, накрашенными когтями его душу, - то мы ещё увидимся.       Было больно, но в первую очередь обидно, что он не смог дать отпор женщине, а та его пощадила, отпустив с позором. Он отделался лишь кровоточащей, не смертельной раной, не только наружной, но и душевной.       Сдался, остался безоружен, а потом, в тот же вечер, она ему позвонит и уже лично высмеет за перебинтованные раны и его неудовлетворённые желания. Униженный очкарик с обидой закончит звонок, прервав ту на полуслове. Злой и хмурый, он упадёт в кресло, кинув бинты в сторону.       Кто же знал, что он захочет быть униженным этой Богиней и, какое чудо, что именно она позвонила и обратила на него внимание, что радовало его сгнившую душу и грязный разум, сотканный из развратных картин и мыслей. Раздражался от её упрямости, высокомерного смеха в его сторону и наплевательского отношения. Бинт впитывал кровь из груди, а зубы скрипели от злобы. Да как она смеет? Что она себе позволяет? И кто она вообще такая, чтобы насмехаться над... над спасителем Мира. Да!       - Ответь мне, - держит её за тёмно-зелёные волосы, - кто ты сейчас в моих руках, передо мной на коленях? Богиня или дранная сучка, которая много себе позволяет? - он насмехался, видя через красные линзы, как на него, снизу вверх, смотрели заплаканные глаза, с которых, на худые щёки, текла чёрная тушь. - А точно, ты же не можешь, но ты знаешь ответ, не так ли?       Представлял, как он снимает с неё корону гордыни, как видит её поражённое лицо и своим пальцем протягивает размытую полосу чёрной помады с губ. Представлял, как гладил её волосы, насаживал глубже, удовлетворённо слыша и видя, как она давилась. И, видимо, знал ответ только он, простанывая все грязные высказывания вслух один в своём отшельничестве. Раздражённость сошла на нет и он телом расслабленно скатывался с кожаной обвивки кресла. Снова он тот загадочный Таинственный мужик, с большой шляпой и серым костюмом, но который сидит с расстёгнутой ширинкой, прячущий лицо руками, дрожащий в своём кресле и всхлипывающий, что он особо-то никому не нужен.