Никогда не уходи! История 5.

Глава 4

      Незаметно пролетело время.       Я стояла перед зеркалом и размышляла, как всегда, вслух.       – Вот мне скоро пятнадцать лет. Я уже взрослая, а мама не хочет купить мне туфли на каблуках, говорит, что девушка должна быть скромной. А все одноклассницы давно носят такие туфли, я уж не говорю о Моднице. Она одевается так, что даже мне за неё стыдно, хотя мы с ней не подруги, а даже наоборот.       Модница говорит, что скрывать свою красоту – это преступление против самой себя. Быть скромной – значит быть неудачницей! В этой ситуации я согласна с моей бабушкой в том, что всё должно быть в меру. Или как однажды Шмель сказал Моднице: «Когда одеваешься утром – не забывай надеть голову!»       Кстати, солнце уже давно клонится к закату, а его ещё нет. Может, опять за что-нибудь наказали? Хотя это больше для них наказание. В прошлый раз, как рассказывала бабушка, за то, что Шмель якобы не умеет вести себя тихо, его отправили в специальную комнату на три дня. А директор приюта сказал: «Шмель, когда ты пойдёшь в армию и если, не дай бог, начнётся война, тебе не поручат ходить в разведку и брать в плен языка, а виноват в этом буду я… Ведь это я не смог тебя научить быть дисциплинированным и терпеливым». Зря он это сказал! Уже через три часа все учителя, включая и его самого, лежали связанными и с кляпами во рту. И пришлось директору отменить наказание!       – Ну что же его так долго нет? – я выглянула в окно.       На дороге стояла Модница в туфлях на высоченной шпильке, в очень короткой юбке, в яркой блузке с глубочайшим декольте и накрашенная, как пожарная машина! Она что-то оживлённо говорила Шмелю, незаметно подходя к нему всё ближе.              Я выбежала на улицу.       – Шмель! Иди скорее сюда! Тебя бабушка зовёт! – закричала я.       Модница взмахнула руками, собираясь схватить моего друга, но поймала воздух.       – Шмель! Куда ты?! Я ещё не всё договорила! – заканючила она.       – Извини, меня зовут, – ответил он.       Едва Шмель прошёл в дом, я изобразила Моднице, как она пыталась его удержать, та скривилась и показала кулак.       – А где бабушка? – спросил Шмель, уже выходя из дома.       – Извини! – начала я с неожиданным для самой себя сарказмом. – Я отвлекла тебя от интересного разговора! Бабушка где-то у соседей. Она велела передать, чтобы, как только ты придёшь, непременно растолковал мне, что такое электричество и электромагнитные волны, а то скоро осень, а я к учебникам даже не подходила! Да, и ещё раз извини!       – Если тебе нужна помощь, смени тон.       – И вовсе мне не нужна помощь! – продолжила я сердито. – Моим делом было передать тебе слова бабушки! Теперь можешь идти! Модница тебя заждалась!       Шмель подошёл ближе и проницательно взглянул в глаза.       – Ты меня ревнуешь?!       – Что-о-о?! Я ревную?! – воскликнула я, распаляясь.       На самом деле я, конечно, сердилась не по-настоящему. Мы иногда нарочно говорили друг другу что-нибудь такое, чтобы подурачиться…       А может, он догадывался о моих истинных чувствах к нему…       Но нет, ведь все говорят, что мужчины недогадливые. А о своих «истинных чувствах» я и сама ещё всерьёз не думала. Мне итак было хорошо.       Но вот ревновала я его, кажется, по-настоящему! Но как друга… А он имел ввиду другое, и за это его надо было непременно догнать и отлупить! Но по-дружески…       – Да как ты мог такое подумать?! Как ты посмел мне такое сказать?!       – Точно! Ревнуешь!       – Ну сейчас я тебе покажу, как «ревную»!! Стой! Ну сейчас я тебя догоню!!       – Догоняй, а заодно запоминай: электромагнитные волны…       Шмель забежал в дом. Я кинулась за ним.       Блаженно развалившаяся на диване кошка шмыгнула в своё привычное убежище, под шкаф, и недовольно оттуда таращилась, очевидно, негодуя: «И когда только они повзрослеют?!»       Опрокидывая стулья, мы носились вокруг стола.       – …Электромагнитные колебания, распространяющиеся в пространстве с конечной скоростью…       – Сейчас я тебе покажу!       – …Определяемой свойствами среды… Роуз, не кидайся учебниками и стул поставь!.. Скорость распространения электромагнитных волн…       Шмель, увидев, что я схватила утюг, забежал в мою комнату и закрыл дверь.       – Открой немедленно!       Открыв, Шмель накинул на меня покрывало, но упал, споткнувшись о шнур утюга. Я тут же накинула на него это же покрывало и села сверху.       – Попался! Ой!       Мой поверженный враг поднялся на четвереньки, и, чтобы не свалиться, я схватилась за него свободной рукой, в другой держала утюг.       В этот момент в зал вошла бабушка.       – Что здесь творится?       – Ой!.. Физику учим!.. – Поставив на стол утюг, я схватила с пола учебник.       Бабушка, руки в боки, строго взглянула на нас.       Через несколько минут Шмель на воротах мелом изображал электромагнитные волны, писал формулы и объяснял, что к чему. Но я ничего не понимала, а всё потому, что у одной из моих одноклассниц родители психологи. И вчера, когда эта одноклассница и ещё несколько девчонок собрались у нас на лавочке, разговор зашёл о парнях, и она наставительно сказала: «Чтобы человека узнать полностью, надо узнать, каков он в гневе!»       «А Шмель на меня ещё ни разу по-настоящему не сердился…» – подумала я и решила во что бы то ни стало его рассердить! Поэтому с таким нетерпением его ждала.       – Ну почему ты не понимаешь?! – спрашивал он про электричество.       – Не понимаю и всё!       – Ведь я же тебе уже сто раз объяснял!!       Видя, что он вроде начинает сердиться, я постаралась «подлить масла в огонь».       - Я даже не понимаю… не понимаю, как я могу ощутить это электричество, если я его не вижу! Ведь если я его не вижу, то, наверное, его вообще нет! И все эти физики просто выдумали, будто можно ощутить электричество!!       Шмель секунду молча глядел на меня, потом подошёл.       – Закрой глаза.       – Зачем?       – Закрой.       – Ну, ладно.       Едва закрыв глаза, я почувствовала поцелуй, и наглец тут же получил пощёчину.       – За что, Роуз? Ведь ты ничего не видела, а значит, не должна была ничего почувствовать!       – Да как ты посмел?! И как тебе не стыдно?! Уходи!!       Шмель, держась за покрасневшую щёку, взмахнул крыльями и взмыл вверх.       Из дома вышла бабушка и что-то спросила.       Ничего не ответив, я убежала в свою комнату. Свернулась калачиком на кровати и, укрывшись с головой покрывалом, стиснула зубы, чтобы не заплакать.       Но слёзы не слушались, и я перестала их сдерживать.       – Какая же я злая и жестокая! Зачем я его так сильно ударила?! Ведь я сама его сколько раз целовала, правда, в щёчку…       – Не расстраивайся, внучка. Завтра он придёт, и вы помиритесь.       Откинув покрывало, я увидела бабушку. Она села рядом.       – Бабушка! Ты всё слышала? Ты расскажешь маме?!       – Почему ты не хочешь поделиться с матерью своими чувствами?       – Она скажет, что я веду себя недостойно! А я и сама не знаю, как я себя веду и как надо! А про Шмеля скажет, что он наглый хулиган и чтобы не смел здесь больше появляться!       – А ты хочешь, чтобы он… всегда был с тобой?       Я опустила голову и вздохнула. Бабушка обняла меня.       – Он как солнышко, – заговорила я шёпотом, – когда он рядом, я ничего не боюсь… Мне так хорошо на душе, как в волшебной сказке. И хочется, чтобы эта сказка никогда не кончалась.       Теперь вздохнула бабушка. Мы немного помолчали.       – Бабушка, скажи, кто он?       – В каком смысле?       – Почему у него есть крылья? Ты ведь знаешь?       – Хм… Я просто работала в этом приюте нянечкой. Ни в какие секреты меня особо не посвящали.       – Но, может, ты что-нибудь слышала? Расскажи, что ты знаешь.       – Роуз, там работают такие же простые люди, как и я… Да и разговаривать особенно некогда: в четыре часа утра подъём, потом тренировка, занятия, обучение военному делу, опять занятия, тренировки. К вечеру все учителя идут домой. В приюте остаются только воспитанники, охрана и дежурные нянечки.       – И никто ничего не знает?       – Не задавать лишних вопросов – вот одно из условий.       – А откуда берутся воспитанники тоже неизвестно?       – В конце августа директор отпускал всех в отпуск на два месяца, когда мы возвращались, новые дети уже были там… И им было как раз по два месяца от роду.       – Расскажи, как ты первый раз увидела Шмеля? Он и остальные дети уже были с крыльями?       Бабушка нахмурилась, то ли вспоминая, то ли… не желая говорить.       – Ох, внучка, засиделись мы! Пора спать!       – Но бабушка! Ты не ответила!       – А зачем тебе всё это знать?       – Это очень важно! Послушай, ты ведь знаешь бабусю Модницы…       – Не бабусю, а бабушку. Уважай взрослых!       – Уважаемая бабушка Модницы распустила слух, что… мой друг не человек, а… наполовину птица.       Бабушка прыснула со смеху.       – Твой друг такой же человек, как и все! А на бабусю… на бабушку Модницы не обращай внимания!       – Бабушка, я хочу завтра с утра пойти в приют и извиниться перед Шмелём.       – Хм… – бабушка опять нахмурилась. – Тебя туда не пустят.       – Почему?!       – Приютским нельзя общаться с посторонними! Иначе их строго накажут!       – Но ведь Шмель общается?!       – За это благодари его непоседливый характер. А теперь спи. А то придёт он завтра, а ты будешь сонная, с мешками под глазами… – бабушка лукаво подмигнула. – И не захочется ему тебя снова поцеловать…       – Ох! – воскликнула я, покраснев. – Бабушка, что ты говоришь! Он мне просто про электричество объяснял!..       Бабушка улыбнулась и ушла. А я стала размышлять о том, как хорошо, что у меня есть такая замечательная бабушка, такие добрые и терпеливые родители и такой милый друг. Завтра он придёт. Я извинюсь, а потом как обниму и… и… и как поцелую!.. – я повернулась на другой бок, прижав ладони к пылающему лицу, и ещё долго не могла уснуть, обдумывая завтрашний день.