Никогда не уходи! История 5.

Глава 17

      Всю неделю я мучилась сомнениями. А вдруг, узнав обо всём, Шмель больше не прилетит. Чтобы отвлечься, я садилась за учебники или ходила к Ромашке, но всё равно не могла успокоиться. По ночам снились кошмары, будто на Фиолетовую планету напали полчища инопланетян. Проснувшись, подбегала к окну и смотрела на звёзды.       Ранним субботним утром я проснулась, услышав голоса на кухне. Мама и папа разговаривали со Шмелём!       – Уходи. Наша дочь ещё спит. И вообще, я не разрешаю вам больше видеться! Из-за тебя у нас всегда неприятности! – говорила мама.       – Но я люблю Роуз! И она меня любит!       Я заглянула из-за угла на кухню. Шмель стоял у двери и увидел меня. Я подала ему знак подождать на улице. Сама юркнула обратно в комнату, заперла дверь и, одевшись, вылезла в окно.       Мама проводила Шмеля до калитки, говоря о том, что он инопланетянин и должен жить на своей планете, а нас оставить в покое. Папа что-то пытался возразить, но мама не дала ему и слова сказать. Она заперла калитку на ключ и, взяв папу за руку, увела в дом. Едва они ушли, Шмель одним прыжком перемахнул через забор. Я кинулась ему на шею.       – Шмель, я сейчас скажу маме, что пойду к Ромашке делать уроки. Подожди меня!       Я снова залезла в окно и, притворившись, будто только проснулась, вышла из комнаты. Мама заставила меня позавтракать. И, когда я ей сказала, куда пойду, начала говорить про Стяка, что ему тоже надо позаниматься. Но я, поблагодарив за завтрак, выскочила на улицу.       Через минуту мы со Шмелём летели в астрокатере и спорили, можно родителям говорить неправду или нет.       – Роуз, в другой раз твоя мама тебе не поверит.       – Но ведь ты слышал, она не разрешает нам с тобой видеться!       – Когда вернёмся, я с ней поговорю.       – Хорошо… Мама, наверное, уже копит деньги заплатить Стяку, чтобы он на мне женился.       Шмель нахмурился.       – Стяк больше не посмеет к тебе подойти.       – А…       – А Хнак и подавно. Если только ты сама не захочешь.       – Что-о?!       – Роуз, я пошутил!       Мы прилетели в Большой город и пошли в оперу. Оказывается, этот вид искусства Шмелю очень нравится. Я старалась разобрать, что поют артисты. Все вокруг внимательно слушали, затаив дыхание. Я и не заметила, как заснула, положив голову Шмелю на плечо. Он осторожно разбудил меня, когда зажёгся свет и зрители пошли к выходу.       – Стыдно, девушка, стыдно! – сказала пожилая дама, проходя мимо, и вдруг остановилась. – Стыдно не интересоваться классикой! Великие люди писали о жизни, чтобы такие, как вы, молодёжь, не повторяли чужих ошибок, а такие, как мы, знали, чего от вас ожидать!       – А что же от нас можно ожидать?       – А то! Все эти поцелуи и разговоры при луне заканчиваются бедой для родителей! Я вот поэтому никогда не заводила детей! И всем того же желаю! – дама гордо вскинула голову и прошествовала дальше.       Я вопросительно взглянула на Шмеля. Вместо ответа он поцеловал меня, и мы пошли в кафе.       А в кафе нас уже ждали. Здесь был весь молодой отряд с Фиолетовой планеты. Парни ушли о чём-то поговорить, а девушки наперебой принялись рассказывать новости:       – Слушай, Роуз, правительница и главнокомандующий только день побыли на планете и на кораблях опять улетели по делам, а астрокатеры оставили. На красном Шмель полетел к тебе, а на белом мы полетели сюда.       – Да это неважно! – перебила другая. – Крэк опять остался за главного и решил проучить Шмеля – замучить его тренировками, но тут до него «дошёл слух», что Шмель больше всего не любит учить законы…       – Да! Да! – перебила третья. – Крэк заставил Шмеля выучить законы, а заодно разобрать старые документы, а ему того и надо было! И он узнал, что, оказывается, Крэк не имеет права руководить, так как в своё время не сдал тесты на пригодность и добился командования хитростью и лестью.       – Шмель убедил Крэка подписать заявление о том, что он, Крэк, является рядовым, а потому командовать не имеет права!       – Мы несколько раз летали на Землю за саженцами деревьев и цветов…       – А вместе с растениями нечаянно привезли комаров. Они почему-то сразу поселились в правительственном здании и в основном в кабинете главнокомандующего! Ха-ха!       – Ха! Он, когда вернулся и застал в своём кабинете кусачую компанию, как ни старался, не смог от них избавиться и привёз с Земли лягушек!       – Теперь лягушки по всему правительственному зданию скачут и квакают! Ха-ха-ха!       – А ещё, Шмель, – это было сказано торжественным тоном, – организовал постройку домов! Он хочет, чтобы те женщины, которые улетели на Землю, не расставались со своими детьми, а вернулись вместе с ними и жили семьями в этих домах…       – А Крэк, когда узнал, что главнокомандующий прибыл, прямо со слезами побежал жаловаться!       – Потом главнокомандующий вызвал к себе Шмеля. Сказал, что в строящихся домах будут жить пленные…       – А ещё главнокомандующий привёз с одной из отдалённых планет рядовых. Их там растят тоже в приютах, только иначе воспитывают. И приюты эти находятся на планетах, где нет развитых цивилизаций.       – Роуз… Ты только не волнуйся, но главнокомандующий приказал Шмелю лететь на одну из этих планет…       – Что?! Навсегда?!       – Нет! Нет! Не навсегда! У них там возникли какие-то проблемы и их надо решить…       – Когда он туда полетит?       – Сегодня вечером.       – А с кем он полетит?       – Со своим личным составом. Это четверо рядовых. А эти рядовые… – начала одна из девушек и замолчала под осуждающими взглядами подруг.       – Что «рядовые»?       – Понимаешь… они… В общем, все рядовые воспитываются беспрекословно выполнять приказы и не иметь своего мнения относительно этих приказов. А эти – бунтари. Отсеялись… И что с ними делать, никто не знал. Вот главнокомандующий и придумал отдать их Шмелю.       – Да, сказал, что это будет ему уроком.       – Только, Роуз, учти, мы тебе ничего не рассказывали!       – Ладно. Спасибо вам!       После кафе мы всей компанией пошли в молодёжный театр, где Шмель озвучивал некоторых актёров. Там все очень обрадовались Шмелю. От Графа они узнали, что у него больше нет крыльев.       – Шмель, – сказал Артист. – Идём к директору! Он сказал, тебе обязательно надо выступить на сцене! Зрители должны увидеть, что у тебя нет горба, чтобы эта странная мода закончилась.       Шмель попробовал отказаться, но директор сказал, что из-за этой моды их опять пугают закрытием.       В зале в передних рядах почти все зрители были с накладными горбами и гордились этой модной фишкой! Жалко, моя мама не видела! Видимо, не всегда общество отвергает необычных людей, иногда хочет подражать им.       На сцену вышел конферансье и объявил, что сейчас будет исполнена песня из музыкального спектакля «Несбывшаяся мечта».       Все захлопали.       На сцене погас свет. Послышались грустные звуки электрогитар. Лучи прожекторов осветили двух гитаристов. Это были Артист и его друг Снежок.       По сцене и залу медленно поплыли разноцветные звёзды, изображая ночь. Занавес отодвинулся. Вышел человек, его было плохо видно при неясном освещении, он остановился у микрофона и запел на французском языке. Зрители радостно захлопали и тут же смолкли, слушая песню.       При первых звуках голоса у меня сжалось сердце. Почему, когда я слушала профессиональных певцов в опере, то ничего не чувствовала? А сейчас без перевода понимаю, что песня о несчастной любви. Может, потому что в опере пели незнакомые люди?       К концу песни на сцене стало светлее. Словно наступало утро.       И вот песня смолкла.       На сцене стало светло.       Зрители увидели своего любимого исполнителя без горба.       На секунду воцарилась тишина. Все трое на сцене поклонились. И тут зрители громко захлопали.       После представления поклонники кинулись искать Шмеля. Узнав, что их любимому певцу сделали операцию и у него больше нет горба, очень обрадовались и, отцепив свои накладные горбы, стали их подкидывать вверх и кричать «Ура!».       Когда мы вышли из театра, оказалось, одной девушки из отряда не хватает. Но через минуту она догнала. С нею вышел Рыжик, парень, который раньше был в банде Зорна. Теперь он стал актёром и не представлял своей жизни без этой девушки и театра.       Погуляв по городу, мы все заехали к Графу. Он был несказанно рад гостям. Потом отряд в белом астрокатере отправился на Фиолетовую планету, а Шмель повёз меня домой.       – Шмель, может, не будем говорить моей маме, что я была с тобой? Мама узнает, что я её обманула, и накажет.       – Я извинюсь за тебя и пообещаю, что такое больше не повторится.       – А она скажет, извиню, если ты больше никогда не прилетишь.       – Я спрошу, что плохого в том, что я с другой планеты? Ведь я такой же человек, как и вы, и даже родился на Земле.       – А мама спросит: «Шмель, ты планируешь, как дедушка Роуз, воевать с инопланетянами, лишь изредка прилетая на Землю повидаться, и опять исчезать на неопределённое время?».       Шмель остановил астрокатер и повернулся ко мне.       – Роуз, я расскажу о своих планах. Но позже.       – Нет, Шмель, сейчас… если любишь.       – Ладно… Я уговорю инопланетян подписать мирный договор. Выиграю мотогонку и на эти деньги куплю дом. Этот дом на улице Полнолуния, хозяева согласились подождать. Устроюсь на работу и буду учиться, об этом тоже договорился. А потом…       – Что потом?       – Роуз, я и так слишком много рассказал и ответил на твои вопросы. Жить я буду на соседней улице, значит, видеться мы будем часто и исчезать буду только на определённое время.       – Шмель, ты извини за этот допрос, просто, когда тебя нет, мне кажется, что мы больше никогда не увидимся… А когда по телевизору так убедительно говорят, что инопланетян не существует, я начинаю думать, что ты мне приснился.       – Как же тебя убедить, что это не так?       – Поцелуй меня, как тогда, на дне рождения…       – Хорошо…       Шмель крепко обнял меня. И наши губы соединились.       Где-то далеко в сгущающихся сумерках слышался стук колёс вечернего поезда. Деревья шелестели листвой в лесу, над которым замер астрокатер. Все эти звуки растворились в мелодии грустной и одновременно счастливой. Мелодия становилась громче по мере того, как моя кровь вдруг стала превращаться в огонь и быстро помчалась по венам, обжигая кожу.       Я почувствовала, что Шмель отпускает меня, и сама его крепко обняла. Услышала, как быстро бьётся его сердце.       – Роуз, пусти, иначе я не смогу… остановиться.       Мы выпустили друг друга из объятий и некоторое время сидели молча, приходя в себя. За иллюминатором астрокатера стало совсем темно.       – Роуз, прости…       – Нет, это ты меня прости.       Шмель вздохнул.       – Пора ехать, – астрокатер вздрогнул и полетел дальше. – Достанется нам от твоей мамы.       – Шмель, а где твоя мама? – осторожно спросила я.       – Ещё не прилетела с задания.       – А как отношения с отцом?       – Никак. Я для него один из воинов.       – А остальные в каких отношениях со своими родителями?       – По-разному, но при всех своих чувств не показывают.       – Шмель, можно я тебя обниму?       – Тогда мы куда-нибудь врежемся.       Теперь я вздохнула. Шмель взял меня за руку.       – Роуз, я люблю тебя.       Мама стояла на улице. Приземлившись и выйдя из астрокатера, мы подошли к ней. Мама резко взмахнула рукой, но Шмель заслонил меня от пощёчины – сам получил удар.       Мама снова замахнулась, но Шмель поймал её руку.       – Пожалуйста, извините нас, такое больше не повторится…       – Роуз! Немедленно марш домой! – в ярости крикнула мама, высвободив руку. – А ты говори! Всё рассказывай! Я хочу знать правду!       – Какую правду?       – За что ты избил Стяка?! Где вы были?! И почему моя дочь стала врать?! Что ты с ней сделал?!       – Роуз, иди домой, – повернулся ко мне Шмель.       Я направилась к калитке, стукнула ею, будто вошла, а сама в тени забора прокралась к астрокатеру.       – За что ты избил Стяка?! – кричала мама.       – Он был невежлив.       – Не смей его бить! Я пожалуюсь твоему главнокомандующему!       – Если вам так дорог Стяк, не заставляйте его общаться с Роуз!       Шмель повернулся и пошёл к астрокатеру. Я быстро спряталась в дальнем углу под сиденьями.       – Ты не воин! – кричала мама. – Ты хулиган! Не смей здесь появляться! А Стяк самый лучший и честный человек!       – Чтоб ему провалиться! – сердито пробормотал Шмель, садясь в кресло пилота.