Тебе нравится, господин?

      Так просто уйти от физической угрозы. Делаешь шаг, следом второй, пока ноги не ускоряются, унося тело прочь. От себя сбежать невозможно.       Осознание неизбежного проникло в него с запахом яблока и жасмина. Его искренняя вера в собственную стойкость разбилась, будто хрупкая ваза, брошенная в припадке невиданной злости.       Эва. Сознание плыло от звука её красивого имени. Сама она была совершенна… Никто до неё не позволял с ним такого нахального поведения, и он знал точно: после неё тоже никто не решится. Одним своим видом Амен внушал уважение, но больше — страх. И, обнажая хопеш, подтверждал необходимость его бояться.       То ли дурость, то ли бесстрашие её побуждали бросать ему вызов. Как же сильно его это будоражило и заводило… Даже сейчас недовольство на её милом лице, напряжённые губы и беглый взгляд его волновали. Он видел, как на неё влияет их близкое нахождение рядом.       Эва сжала тростниковую кисть нервной ладонью и ускорилась. Почерк нелепей стал и неразборчивей, Амен не упустил из виду возможность её подразнить:       — Левой рукой и не видя папирус, я буду писать яснее, чем ты.       Эву, должно быть, разозлило его замечание. Разгораясь щепкой от малейшей искры‌, она в гневе развернулась к нему, и сразу же негодование обернулось несмелостью и смятением.       Их лица так рискованно близко. Её яркие золотые глаза против его собственного размытого взгляда. Амен не ожидал, что их встреча так обернётся, что робость в её лице отразится бушующим чувством внутри него.       Следующее движение не было запланированным. Спроси его боги о происходящем, Амен предпочёл бы Эву никогда не встречать и не думать о ней то, что было в его голове. Собой не владея, он примкнул к её манящим губам неистовым поцелуем. И всё исчезло.       Звуки и цвета уплыли за границу его восприятия; мир вокруг сузился из необъятного в одну точку, где они соприкасались друг с другом. Её невозможные губы… Сладость патоки и мягкость хлопковых семян. Он наслаждался даже мимолётными касаниями.       Эва вздохнула, открываясь для него, и Амен яростнее напал, прихватывая её губы своими. Превращал поцелуй из невинного в страстный.       Руку переместил ей на шею, придерживая и направляя. Амен думал о том, чтобы её целовать, непозволительно давно и теперь не стремился прекращать их внезапную близость. Эва коротко и прерывисто дышала, и вздрогнула, когда он проник в её рот властным языком.       Им было неудобно. Амен отодвинулся от неё, с удовольствием замечая размазанный взгляд, приоткрытый в ожидании его ласки рот, нервно подрагивающую от тяжелеющего дыхания грудь. Заметил, с какой силой сжимала колени, и ухмылялся. Такое влияние он оказал.       Поднял её за собой рывком, нетерпеливо впечатывая в собственное тело. Рука его оказалась на её талии, грубо и сильно сжимая: Амен терялся от всего, что хотел с ней делать, и сдерживал дикость. Он бы её убил своей страстью и пылом.       Руки Эва разместила на его груди, и Амен позволил ей несколько мгновений отдыха. С мучением ждал, начнёт ли сопротивляться. Она не останавливала. Напротив: застенчивым, но вопрошающим взглядом молила о продолжении.       Широкой ладонью Амен коснулся её тонкой шеи, изумляясь непрочностью тела. Мягкая, хрупкая и всецело изящная. Грациозность существовала в каждом движении и линии тела, в том, как она его гладила, как поднималась соблазнительная грудь и трепетали ресницы.       Эва прильнула ближе, подаваясь вперёд. Выше. К нему. Она тоже хотела, и знание это обрушилось на него целым небом. Амен ощущал на плечах груз их взаимного влечения и не увидел больше смысла в сопротивлении.       Он снова её целовал, погибая и возрождаясь в ответной ласке. Амен сделал их поцелуй глубоким и очень развязным, проникая в рот языком. Собственным рукам он не был хозяином, Эву он сжимал и гладил, где только мог.       Не управляя собой, Эва застонала в его рот умопомрачительно сладко. Это стало его пределом. Её мелодичный, чарующий голос, восхитительные вздохи. Амен без труда подхватил её на руки, усаживая на стол, и ни на мгновение не прекратил поцелуя.       Властной рукой раздвигая её ноги, он приблизился. Пробрался под одежды, ощутил мягкость кожи её стройных бёдер. От нетерпения и её позволения всё это творить, Амен сделался резким и бесконтрольным.       Руки его огрубели. Влажными поцелуями Амен сместился на шею и ловил губами потрясающую вибрацию её нежного голоса. И хотел гораздо больше сейчас.       Прекращая её целовать, он заглянул в сокрытые марью глаза. Непривычно трепетно провёл пальцем по губам.       — Что произойдёт сейчас, понимаешь?       Он дождался осознанности в её взгляде. Эва несколько раз прикрыла глаза, задумчиво сжала губы, будто решаясь. И следом на него посмотрела…       В этот раз она первая потянулась к нему, но Амен желал любоваться и ласкать её целиком. Непослушными пальцами распустил её платье, обнажая мягкую грудь. Неосознанно Эва поспешила её прикрыть, но Амен ей не позволил.       Уставился диким, совершенно безумным взглядом; дыхание сорвалось. Он целиком её обнажил и сказал:       — Восхитительная.       Посмотрел на неё и потерял контроль над собственным языком. Амен шептал ей много ласковых слов, которых — он думал — не знал никогда и ни для какой другой женщины не произносил. Покрывал её грудь горячими, влажными поцелуями.       Эва осторожно тронула его. Амен замер, ожидая, осмелеет ли дальше. Любопытная, не заметив его противления, пальцами свободно сжала его волосы на затылке и совершенно вожделеющим, жадным жестом к себе прижала.       Она ему отдавалась. Ярко стонала от ласк. Амен языком прижимал сосок и втягивал в рот, посасывал, целовал. Всё то же самое делал со второй грудью, пока Эва не стала совсем невменяемой. Её развратные стоны музыкой ложились на слух, и Амен мог только надеяться, что единственный был их свидетелем.       Он приподнялся, обхватывая Эву за талию, другой рукой приласкал грудь и обвёл пальцем затвердевший сосок. Дыхание Эву вдруг подвело — Амен заметил реакцию и был ей доволен.       — Этого добивалась непослушанием?       Он знал, что не сможет совладать со своим же голосом, от того хрипло и соблазнительно шептал ей в губы. — Нарушить покой? Одурманить разум?       У неё получилось, но он не признался бы вслух. Боги свидетели, каким карам желал бы себя подвергнуть за мысли об Эве, за то, что покинуть не хочет его головы.       — Не понимаю, о чём ты, господин.       Он засмеялся:       — Лгунья.       Эва его обездвижила. Видимо, совсем осмелев, она закинула изящные кисти на его плечи и потянула за собой. Сама примкнула к его губам распаляющим поцелуем; слегка потухшая страсть в нём вновь возросла. Амен не удержал собственный стон и себя за это ругал.       Эва аккуратным и тихим голосом попросила:       — Не прекращай… то, что ты делал.       Амен совсем помешался от её просьбы. Невинной по-своему, но в ней он услышал возбуждение и приказ. Придерживая за спину, он подвинул её к краю стола и поцелуями провёл от шеи до живота, опускаясь перед ней на колени. В таком положении Амен себя ещё не помнил.       Удивительное с ним делала Эва. Он целовал её плоский подрагивающий живот, перемещаясь всё ниже. Наблюдая за её отзывчивостью, слушая тихие сладостные стоны, Амен себя окончательно простил и доверился желанию.       Он посмотрел между ног: лоно блестело от её сока. Придвинулся и тут же его слизал, сильно надавливая языком. Вздрагивая, Эва неожиданно громко застонала и отклонилась назад в удовольствии, удерживая себя на вытянутой руке — вторая легла на его голову.       Он ощущал, как непроизвольно она дёргала его волосы вверх и вперёд, пыталась двигать бёдрами и ёрзать. Амен разместил её ноги на своих плечах, крепко удерживая на месте. Продолжил целовать её внизу… Её вкус так понравился, он не ожидал от себя. Думал когда, что так будет ласкать женщину? А Эве хотелось отдать самое лучшее наслаждение.       Она чувственно реагировала на малейшее движение языка. Стоны стали совсем жалобными. Амен слизывал и глотал её смазку, втягивал в рот нижние губы, посасывал. Раздвинул пальцами и влажно провёл кончиком языка в середине несколько раз, опустился вниз, к лону, надавил и проник.       Эва судорожно всхлипнула и задрожала всем телом. Мышцы внутри пульсировали и сокращались, и Амен понял, что ощущает её удовольствие. Горячая и приятная, в ней стало неимоверно влажно. Она текла. Амен вылизывал её сок и отстранился с последним её задушенным вздохом.       Вместо слов, Эва стонала его имя лучшим на свете голосом:       — Амен.       Поднялся, прижал её к себе и позволил расслабиться в его руках. Он доставил ей удовольствие, и хотел сотворить это ещё раз. Ещё много раз.       Не задумываясь о действиях, Амен поцеловал её в макушку и себя поверг этим в шок. Привычным и мягким ему показался этот ласковый жест. Его поразило желание сделать так вновь.       Все сомнения покинули тело, когда Эва его крепко обняла. Несущественным стало недоверие и борьба с собой: за её ласку он уже был готов на всё, но не скажет об этом. Не сейчас.       Эва подняла свой искренний взгляд и, откровенно смущаясь, произнесла:       — Для тебя тоже хочу так сделать.       Он такого не ожидал. Но кивнул и поменял их местами: опираясь бёдрами на стол, поставил Эву перед собой. Увидел смятение и уже думал остановиться, но она тут же к нему придвинулась и целовала шею.       Повторяя за ним, мягко опускалась по торсу к груди, затем к животу. Оставляла влажные следы своего языка. Амен, задерживая непредсказуемые стоны, руки положил ей на плечи, покровительственно погладил.       Эва опасливо его обнажила, освобождая напряжённый член. Её взгляд не удалось прочитать. Амен был так же далёк от концентрации, как луна была далека от солнца. Но он подозревал в Эве в равной мере любопытство и боязнь, потому ладонью погладил щёку и мягко к себе подтолкнул.       Она обхватила рукой его член, несильно сдавила… Амен не обратил внимание, как перестал дышать. Взгляд его, должно быть, стал совсем шальным и одержимым; неотрывно он за ней наблюдал, и движения все воспринимались медлительно, будто в болоте или зыбучем песке.       Влажными губами она поцеловала его плоть, и Амен прекратил существовать. Сдавленно выдохнул сквозь сжатые зубы, нахмурился. Несложная ласка от невинной, его юной неферут, так поразила, что же будет, когда она…       Эва неспешно водила миниатюрной ладонью по его члену и никак не решалась. Свободной рукой Амен направил её взгляд к себе.       — Смелее, Эва.       Так произносил её имя… Перенёс ладонь на затылок, не принуждая, но обозначая желание. Эва раскрыла губы и взяла его член. Вмещала его медленно и неглубоко, Амен терял рассудок от необходимости заставить её взять целиком и еле себя усмирял.       В ней было жарко и влажно, и непозволительно хорошо. Ему бы разгадать, отчего её неумелые ласки так на него воздействуют, но, возможно, дело было в самой Эве. В том, как она, его непокорная, сейчас дарила ему удовольствие. Его окончательно раздробило.       Амен её награждал небывалой отзывчивостью: гладил обеими руками волосы, затылок и плечи. И нескромно, уже совсем не таясь, стонал. Удерживая её на месте, он несильно задвигался ей навстречу, и не стыдился хвалить: какая хорошая, как быстро учится.       Она вдруг перестала ласкать, отодвинулась и посмотрела вверх потрясающим взглядом. Громко, надрывно ему прошептала:       — Тебе нравится, господин?       Так выделила интонацией последнее слово, что Амена повело. Ему нравилось. Ему предельно нравилось, до помешательства, абсолютно всё: её ласкать, целовать, трогать, видеть её на коленях и с его членом во рту. Нравилось быть причиной её дрожащих ног и рук. Он хотел её взять.       Ни одной женщиной он не жаждал так обладать.       Она всё ждала его ответа, Амен прошипел:       — Нравится, Эва.       Он поднял её к себе и взвинчено проговорил:       — Ты способная девочка, кто же знал, что талант у тебя совсем не к письму?       Если она и хотела возмутиться, то не успела. Амен развернул спиной к себе и подтолкнул к столу, опуская руки на бёдра. Его напряжённый член немного подрагивал; Амен сделался жадным и нетерпеливо двинулся к ней, но замер, когда Эва отпрянула.       В этом движении он разглядел испуг и тревогу. Ладонью протиснулся между ног — Эва его не остановила — и настойчиво гладил. Она была всё ещё очень влажной после оргазма. Задумал погладить её изнутри, но едва смог втиснуть палец, и, замечая болезненный вздох, наконец осознал.       Он хотел обругать неразумную, что не сказала сразу, но слова остановились поперёк горла, когда Эва на него взглянула. Амен не нашёл сил сказать ей грубость. В голове гудела одна смиренная истина: он не сможет с ней так поступить. Не лишит невинности в не пойми каком месте.       Амен крепко к ней прильнул и оставил ласковый поцелуй на обнажённом плече.       — Почему не сказала?       Эва размазано махнула головой.       — Мне прекратить?       В этот раз ответ был определённым:       — Нет.       Амен убрал руку, переставая ласкать её нижние губы; пальцы стали очень мокрыми. Он покрыл член её смазкой и велел будоражащим голосом:       — Плотно сведи бёдра вместе и напряги.       Эва моментально сделала, как он велел, но всё равно нервно вздрогнула, когда он коснулся рукой бедра. Амен сразу же её успокоил:       — Не бойся, я не войду.       Взял в руку член, несколько раз провёл вдоль лона, собирая влагу, а затем толкнулся, пропихивая плоть между её ног. Этим движением он тут же забрал её отчаянный стон, и от избытка ощущений грубо целовал плечи.       Амен двигался плавно, но неумолимо сильно, его плоть скользила вдоль её нижних губ и совершенно правильно задевала в самом чувствительном месте. Обеими руками Амен держал её бёдра и двигал навстречу себе.       Он хищно смотрел вниз, и казалось, будто его плоть с силой входит в её лоно. Это было неправдой, но Амен знал: сотворит с ней и такое немного позже. Мысленно он представлял, как в ней будет тесно и хорошо, сколько удовольствия ей подарит и получит сам. Станет её первым мужчиной. Исфет.       Амен неудержимо рыкнул, заведённый сильнее своими же мыслями, и задвигался горячей. Совершенно неистово скользил членом между бёдер, Эву целовал и облизывал солёную кожу. От страсти совсем себя потерял…       Амен врезался в её бёдра своими, грудью налёг на спину. Одной рукой спереди проскользил к её нижним губам и надавил в середине. Вторая его ладонь легла на её подбородок и повернула к нему лицом — они тут же встретились голодным поцелуем.       Дыхание сбегало; Амен от неё отрывался, чтобы соединиться вновь, проникнуть в рот настойчивым языком. Он властно и сильно двигался, увеличивая усердие, и её не прекращал ласкать. Эва стонала и всхлипывала, и прикрывала глаза. Удовольствие настолько сильное, что отразилось на её ресницах слезами, и Амен любовался, какую реакцию он в ней вызывал.       Он долго её касался и двигался, не зная усталости, пока Эва не задрожала вновь. Раскрыв рот, она вся остановилась и запрокинула голову. Беззвучным было её наслаждение.       Амен несколько раз ударился, достиг собственного экстаза, пачкая стол, папирус и её бёдра семенем. Он уронил голову ей на плечо и закрыл глаза, безмолвно отсчитывая секунды. Эву по-прежнему удерживал в своих руках, не торопясь отпускать: не хотел совершенно.       Наверное, ему стоило оправдаться. Должно быть, в таких случаях принято называть всё ошибкой и помутнением разума. Он не хотел. Целуя её шею, он по прежнему её гладил и называл своей.