Наши порочные нити

Его рука медленно скользила по моей спине и остановилась на лопатках: пальцы сами собой выводили незамысловатые узоры, пока табун мурашек пробегал на руках и ключицах. Поёжившись, я едва заметно улыбнулась, развернувшись. Голубые глаза будто высверливали во мне дыру и завораживали; леденили душу, манили, притягивали. Мужчина как ни в чём не бывало перевёл взгляд на бумаги и нахмурился. Это меня в нём и поражало — то, как быстро Эрвин мог менять свои эмоции, прятать настоящие чувства под маской хладнокровного лидера и борца. Даже наедине со мной. Он никогда не скажет, что тяжело болен, никогда не поделится проблемами, даже если сидишь у него на коленях, вжавшись в мужскую грудь и вдыхая родной парфюм. Лишь сквозь улыбку одними уголками тонких губ выдохнет что-то невнятное, положив подбородок на русую макушку. «Я тут, мой ангел, всё хорошо». Но я не плакала, просто был паршивый день. Сколько бы лет не прошло, с ним я по-прежнему чувствовала себя смущённым подростком. Страстные поцелуи или нежные объятия — неважно. Эрвин мог преподнести себя как статного мужчину высокопоставленной должности или как заражённым пубертатной язвой мальчишку. Раздражала ли его навязчивость и порой опекунство? Безусловно, да. Могла ли я разлюбить его сквозь течение долгих лет? Нет… Он спас меня. Спас от одиночества и будто забвенной, вечно преследующей меня по пятам лжи. Люди бросали меня, вытирали свои ноги, плевались и кидали лицом о грязь. Возможно ли, что я видела в Эрвине свой спасательный круг?.. Стараюсь не думать об этом. Да и к чему эти размышления? Зачастую они приводят людей в тупик, в споры и разногласия с самим собой. — Ты больна, — коснувшись тыльной стороной ладони моего лба, Эрвин свёл брови к переносице, — у тебя температура. — Нет, я чувствую себя прекрасно, — смахнув наваждение рукой и натянув улыбку на лице, я продолжала как ни в чём не бывало разбирать завалы бумаг. — Точно нет, — отрицательно покачав головой, он скрестил руки на груди, — я ведь вижу. — Леви убьёт меня! — процедив сквозь зубы, я привстала на цыпочки, дабы мужчина услышал и наверняка понял сказанное. — Не оставит и живого места, если я не доделаю это! — Указательный палец поднялся на груду работы, которая словно глумливо ждала меня вот уже как несколько дней и одним лишь своим видом навевала неприятные мысли об отработке просроченных дедлайнов. Эрвин вздохнул, положив ладонь на моё плечо. Я в недоумении изогнула бровь. — Если дело только в Леви, я поговорю с ним и… он изменит своё категоричное отношение к тебе. По крайней мере, на сейчас. Но я не радовалась, не была благодарна ему, если бы он дал мне дополнительный выходной или сделал сотую подачку — меня это раздражало. Бесило до посинения и побеления костяшек. Казалось, Эрвин не лицезрел во мне работника, а видел лишь красивую оболочку любимой женщины, ради которой был готов пойти по головам. Бред. Какая чушь. — Не глупи, — скинув руку с плеча, я развернулась к двери, подобрав в охапку отчёты. — Завтра последний день. Заболею как-нибудь в следующий раз. Силы действительно были на исходе; спорить с ним было бесполезно, доказывать что-то — тоже. Устало прикрыв веки и не бросив даже шуточно-язвительное прощание, я удалилась из кабинета, оставив Эрвина наедине со всепоглощающими мыслями. Навряд ли они приведут его к верным размышлениям.

***

— Твою мать, Ханджи, да он водится со мной, как с ребёнком! — не сумев сдержать крик, я энергично жестикулировала, в ярых попытках заставить хоть один мускул на лице коллеги пошевелиться. Всё тщетно. — Хотя нам самим пора заводить детей. — А вы говорили об этом? — отпив из чашки и шумно поставив ту на стол, задала вопрос женщина. Я задумалась. — Пару месяцев назад… был разговор, но ни к чему он не привёл. Эрвин не спешит играть свадьбу, собственно, как и я. — Смущённо отведя глаза в сторону, я заправила за ухо короткую русую прядь. — Мы говорили скорее о моей незапланированной беременности. — И к чему пришли? — с невозмутимым спокойствием продолжала Ханджи. Я пустила нервную усмешку; было страшно даже думать о таком, не то что говорить. Секс с Эрвином был всегда разным: наверное, это полностью и целиком зависело от его настроения и прошедшего дня на работе. Чувственным, страстным, нежным — я бы могла подобрать ещё тысячу и одно прилагательное, но, увы, не хватит словаря. Для меня Эрвин Смит навсегда останется легендой, сказочной балладой или неразгаданным египетским шифром; то, до чего так просто прикоснуться, но слишком сложно разгадать, узнать наяву, понять, в конце концов. Он едва вдавливал меня в постель своим крупным мускулистым торсом, а я же стыдливо прятала глаза, кусала губу и извивалась в эйфории и наслаждении. В его синих глазах плескалась страсть, в моих тёмных, как уголь, звёзды агонии. В этом не было ему равных. — Смотря что ты подразумеваешь под ответом, — я саркастически сузила глаза и сделала глоток, от которого потом саднило в горле. На глазах выступили слёзы. Я закашляла. — Конечно, смысл буквальный, — Ханджи пожала плечом. — Так я бессильна. Если же ты родишь ребёнка от всеми любимого генерального директора, то не видать ему карьеры. С толикой грусти в голосе я безутешно вздохнула, отведя взгляд и почесав нос. К сожалению, Ханджи была, чёрт подери, права: если у нас появится ребёнок, возиться одна я с ним, естественно, не смогу, не стану. Эрвин будет постоянно на подхвате; пошатнётся как репутация на работе, так и его собственное хрупкое мужское эго, несмотря на принципиальность мужчины во всех личных или семейных делах. Он слишком ответственный, чтобы бросить меня с грудным ребёнком на растерзание судьбы и времени. Этого у него не отнять. — Я так не смогу, — категорично покачав головой, продолжила: — Я тоже не семьянин, Ханджи. Ребёнок мне не нужен. А внутри себя лелеяла надежду на то, что внезапная задержка меня вовсе не пугает. Разговор с Эрвином вновь предстоял быть мучительно-долгим и крайне неприятным. Он внимательно слушал меня; казалось, на лице не дёрнулся ни один мускул, пока я расторопно пыталась в пятнадцать отведённых на перерыв минут объяснить всё максимально понятно и без дрожи в голосе. Увы, последнее было никак не скрыть, и единственное, что мне оставалось — закрыть лицо ладонями и расплакаться. Слёзы сочились через пальцы, а из лёгких предательски вырывались болезненные для слуха мужчины горестные всхлипы. Сказать, что я была напугана — ничего не сказать. Брошенная на произвол судьбы и неизвестности. Снова. Он молча подошёл ко мне, собрав в охапку хрупкие женские плечи и притянув к себе в крепкие объятия, шумно вдыхая запах русых волос, на пару оттенков темнее его собственных. Я полностью поддалась эмоциям, потеряла контроль и не отвечала за свои действия: что будет дальше со мной, с ним, с нашим будущим ребёнком?.. Так много вопросов и так мало ответов. В данный момент возиться с отчётами совершенно не хотелось. Я потеряла аппетит, от ужаса и страха к горлу прилип липкий ком, меня тошнило. — Сегодня у тебя выходной, — прошептал он, — останься… Я подняла воспалённые глаза и посмотрела в его, такие голубые и чистые. Он устало улыбнулся и отошёл заваривать чай. На рабочем месте меня сегодня действительно больше никто не видел.

***

— Эрвин, какого чёр…? Ривай одной рукой распахнул железную дверь в кабинет своего начальника и застыл в изумлении: я расположилась на небольшом диване с толстенной книгой в руках и чаем на кофейном столике, пока Смит разбирал отчёты и задумчиво чесал ручкой затылок. Казалось, Леви сейчас взорвётся от возмущения. Одна лишь аура, исходившая от этого мужчины, навевала страх, желание бежать как можно дальше. Серые глаза Аккермана забегали в поисках хотя бы одного оправдания подобной наглости с моей стороны. — Как это понимать?.. — спокойно прошептал тот. — Нидия? — Оставь её. Я дал ей сегодня законный выходной, — не отрывая глаз от стола, махнул рукой Эрвин. Напряжение между этими двумя возрастало за считанные секунды. Шумно сглотнув, я отложила книгу в сторону. — Ты, наверное, забыл, что больше не отвечаешь за посещаемость сотрудников данного офиса… Так вот я готов напомнить… — Прошу, не горячись и не кипишуй. Я по-прежнему твой генеральный директор и такой же начальник для Ниди. То, что я передал тебе данную возможность из-за нехватки времени, не делает меня отныне неуполномоченным в подобной деятельности. — Эрвин улыбнулся и, наконец, посмотрел на коллегу, скептично скрестившего руки у груди, прожигая разъярённо-дьявольским взглядом нас обоих. Я промолчала. Он тоже. Ясно дав понять, что разговор окончен, мужчина вновь принялся ставить подписи в документах, выполняя работу уже скорее автоматизировано. Хмыкнув, Леви скрылся за дверью, показательно громко хлопнув той прежде, чем я услышала его гулкий, отдающийся эхом стук каблука по кафельному полу. Я поёжилась и нехотя продолжила читать Оскара Уайльда. Время близилось к вечеру, а лучше мне не становилось. Я всеми силами пыталась не передавать Эрвину собственное настроение и тяжесть в груди от осознания приближающейся ответственности. В кабинете раздался приглушённый вздох. — Как ты? — повернулся в мою сторону мужчина, ободряюще улыбнувшись. Я не смогла ответить тем же. Прикусив щёку, привстала и подошла ближе. — Никак, — повела плечом и смахнула наваждение. Накопившаяся за долгое время усталость дала о себе знать — я едва держалась на ногах, хоть и, казалось бы, почти весь день пролежала, укрывшись пледом. — Поехали домой, — положив свою крепкую ладонь на моё плечо, спустя минуту молчания ответил Эрвин, встав с места. Почти шесть часов, пронеслось в голове, он никогда не уходит так рано…

***

— И чем всё закончилось?! — раскинув руки в разные стороны, вскрикнула Элин, приблизившись к Ниди чуть ближе. Девушка безмятежно рассмеялась. — Тест, как ты поняла, показал одну полоску, — вытерев рукавом выступившие от смеха слёзы, продолжила свой рассказ Нидия. — Конечно, к счастью. Я была безмерно рада. Ты не представляешь, сколько нервов мы потратили с Эрвином на ожидание в уборной дома. На этот раз смешок не сумела сдержать уже Элин, прыснув в кулак и подавившись горячим чаем. Он полился через ноздри прямо на белую рубашку, окрасив ту в бордовый цвет. — Взрослые люди, казалось бы, а ведёте себя как малые дети, — появившись словно из ниоткуда, начал вести свою нотацию Леви, в привычной только ему манере скрестив руки на груди, задумчивым взглядом обводя стол и сидящих за ним людей. Губы мужчины скривились в брезгливом жесте. Элин, опозорившая себя уже несколько раз, была просто не в силах взглянуть в глаза, полные пренебрежения к ней, вновь, наткнувшись лишь на скупое презрение. — А ты — встань. Пойдёшь со мной. — Обратившись к брюнетке и качнув головой в сторону двери, скомандовал Ривай. Элин послушно встала со стула и, по-прежнему глядя в пол, направилась за мужчиной.

***

— Наша компания на данный момент переживает нелёгкие времена, — прошептала девушка, — и, безусловно, нам нужны работники. Но всё гораздо сложнее, чем тебе могло показаться на первый взгляд… Но Ниди не сумела договорить — их диалог прервал громкий телефонный звонок. Едва вздрогнув, Элин перевела взгляд в сторону нарушителя спокойствия. На трубке красовалось чёрным по белому «Ханджи». — Чёрт… Да? Ало?.. — Торопливо взяв трубку в ладони, девушка поднесла её к уху, внимательно слушая всё, что говорилось коллегой по ту сторону. С каждой прошедшей минутой Нидия бледнела, кусала губы и теребила край юбки. Такой встревоженной Элин видела свою подругу в последний раз очень давно, ещё в студенческие времена, думалось ей, когда сессии сидели почти на носу, а у подруги ничего к ним не было готово. — Что-то серьёзное? — встревоженно прошептала брюнетка. Ниди шумно сглотнула ком в горле и втянула носом воздух, садясь на место и массируя виски. — Они вернулись, — не поднимая глаз, отчеканила девушка, — Зик и его люди. Наши соперники, враждующая с нами компания «Marli-corporation». Я не могу продолжить принимать людей, пока сию же секунду не поспешу туда!.. Но и тебя оставить не выйдет. Пойдёшь со мной. Взяв Элин под руку, Нидия извинилась за продление ожидания в зале для гостей оставшимся присутствующим на собеседование, поспешив в кабинет генерального директора.