Амнезия

Всё началось с блинчика. Брат с сестрой и раньше ссорились, причём очень часто, но в этот раз ссора затянулась на несколько дней и вышла из-под контроля в тот момент, когда они перетягивали на себя колготки Майли, которые Джексон хотел испортить в отместку за то, что сестра опять затупила его бритву о свои колючие ноги. Майли так резко дёрнула любимые колготки на себя, что они порвались на две части, и брата отбросило на крыльцо, где он сильно ударился головой о каменное ограждение. Врач поставил диагноз: частичная амнезия. Об этом сказал отец, вернувшийся с сыном из больницы домой, где их ждали Майли и Лили, обсуждающие крохотный мозг Джексона. Пока Роби Рэй копался наверху в поисках семейного альбома, девчонки наблюдали за парнем, который с несмышлённым испуганным видом разглядывал журналы на обеденном столе. Джексон уже знал, что у него есть семья, что в этом году он закончит школу и пойдёт в колледж, и что у него много друзей. Однако никого и ничего из этого он не помнил, а потому чувствовал себя зажато и неуверенно. Да ещё родную сестру принял за свою девушку, а потом и на её подругу чуть не навесил этот ярлык, но Лили тоже мгновенно отвергла его предположение, прокричав, что девушки у него нет. Она с чего-то решила, что, потеряв память, он и слышать плохо стал. Стоя в нескольких шагах от Джексона, девчонки наклонились, чтобы получше разглядеть, чем он занимается, и что при этом выражает его лицо. Внезапно Джексон повернулся, и девочки резко выпрямились, навесив приветливые улыбки. Парень рассеянно улыбнулся в ответ. — Так значит, ты правда о нас ничего не помнишь? — в который раз за последние несколько минут спросила Майли. — Нет, — мягко ответил Джексон. — Знаю, что ты моя сестра, так ты сказала. Расскажи что-нибудь ещё. Мы были дружны? Подруги рассмеялись, приговаривая: — Ага, как же. — Дружны, — смешливо повторила Лили, а Майли вдруг перестала смеяться и хитро оскалилась. — Мы были больше, чем дружны, — сказала она брату. — Ты поклонялся мне, как богине. Джексон опять несмышлённо улыбнулся, и с наивностью трёхлетнего ребёнка согласно ответил: — Ладно. — Извини, мы на минутку, — обратилась к нему Лили, и отвела подругу в сторону. — Ты что делаешь? — Это всего на пару недель, хоть развлечёмся, — прошептала Майли. Траскотт долго раздумывать не стала и согласно кивнула, после чего коварные подружки вернулись к парню. — В общем, ты заправляешь мне постель, пылесосишь и готовишь завтрак, — сказала Майли. — Да-да-да, и… — Лили с беспечной улыбкой закатила глаза. — Ты за мной ухаживаешь. У Майли отвисла челюсть, а Джексон нахмурился. — Правда? — совсем растерялся он. — Но ты же сказала, что ты не моя девушка. — Да, мы не встречаемся, но… — всем своим видом Траскотт выражала беззаботность и лёгкость, словно то, что она говорит, как бы не особо её касается и вообще ей до лампочки, но он об этом должен знать. — Ты уже полгода в меня влюблён, а я не могу ответить тебе взаимностью, и своими ухаживаниями ты пытаешься завоевать моё сердце. — Вот как… — протянул Джексон, его лицо просветлело, в глазах появился огонёк доверчивости. — Но это не значит, что ты и сейчас должен это делать, — быстро уточнила Лили. — Раз ты ничего не помнишь и больше не сходишь по мне с ума, то конечно не обязан меня дальше добиваться, это я просто так сказала, вдруг оно поможет тебе что-то вспомнить. — Нет, почему же, я продолжу, — сказал Джексон. — Если я полгода тебя завоёвываю, значит наверно я тебя люблю и ты того стоишь. — Ой, ну что ты, — застенчиво махнула рукой Лили, опустив взгляд и подняв его в противоположную сторону, где вплотную к ней стояла Майли. И лишь одними губами, но с ярко выразительной мимикой она вопросила: — ЧТО? ЗАЧЕМ? ПОЧЕМУ? — А что, только тебе поклоняться все должны? Я тоже хочу! — быстро прошептала Лили. — Ты сказала «развлечёмся», вот я и развлекаюсь. — Привет, я прибыл! — в дом вошёл запыхавшийся Оливер в сильно взмокшей одежде. — Извините, что опоздал, Джоанни совсем замотала меня этими бессмысленными тренировками. Ну, как ты, чувак? — сразу направился он к Джексону. — Вспомнил что-нибудь? Давай я расскажу… — Не надо! — в один голос воскликнули подружки. — Основное мы ему уже рассказали, — елейно улыбнулась Майли. — Да, — простодушно подтвердил Джексон. — Теперь я знаю, что боготворю свою сестрёнку, и задан целью покорить сердце Лили. Уже полгода пытаюсь. — Да ладно? — проговорил Оливер, переводя вопрошающий взгляд на девчонок, на что те невинно опустили глазки в пол. — А тебя я тоже знаю? — спросил Джексон. — Да, конечно. — Окен перестал прожигать глазами подружек, и протянул Джексону руку, как бы заново с ним знакомясь. — Я Оливер, мы друзья, — они пожали друг другу руки. — Правда, к моему величайшему сожалению, я больше дружу с этими лгунь… Ля-гу-нь… — пытался исправиться Оливер. — Лягушками-подружками, — процедил он, глядя на девочек. — Но и с тобой мы тоже хорошо общаемся. — Здорово, — кивнул Джексон. — Слушай, чувак, — затоптался Оливер на месте. — Я конечно понимаю, что сейчас не самое подходящее для этого время, и мне самому очень неудобно напоминать, но… На пляже меня ждёт моя девушка, я поведу её в кафе, а ты мне должен двадцать баксов, — не моргнув глазом, соврал Окен. — Хорошо, — пожал плечами Стюарт и, пошарив в карманах, достал и протянул Оливеру деньги. С довольной улыбкой Окен сложил купюру в карман и, сказав, что ему пора, двинулся к выходу. Проходя мимо подруг, он прошипел: — Только попробуйте меня за это осудить. — Так! — раздался голос Роби Рэя. — Я собрал все альбомы, — он появился у подножия лестницы с огромной стопкой альбомов с фотографиями, которые скрывали его лицо. — Сынок, давай-ка вспомним… — Нет! — воскликнула Майли, бросившись к отцу и толкая его назад. — Пап, мы ему уже почти всё рассказали, а больше ему пока не надо, врач же сказал, что нельзя сразу всю информацию вываливать, сам должен вспомнить, — старший Стюарт под напором дочери и под весом альбомов пятился назад, не успевая и слова вставить. — Пойдём, пап, я помогу тебе убрать всё это обратно. И кое-что скажу. Отец с дочерью скрылись в глубинах дома. Джексон с Лили остались одни, и образовалось неловкое молчание. Он сосредоточенно разглядывал её с головы до ног, задерживая взор на некоторых частях её тела, и Лили это очень смущало — он никогда так на неё не смотрел. Она сжалась и скрестила руки на груди, а он вдруг отошёл, достал из вазы на столешнице лилию, и протянул ей. — Это тебе, — нежно улыбнулся Джексон. — Ооой, — поплыла Траскотт, принимая цветок, название которого так удачно сочеталось с её именем. — Мне никогда не дарили цветов, — уткнулась она носом в лепестки. — Даже я? — удивился Джексон. — Ну, ты-то конечно дарил, — непринужденно захихикала Лили. — И очень-очень часто. — Вот, — кивнул он. — И сейчас из-за потери моей памяти ничего не изменится. Закусив губу, Лили опустила взгляд, издавая про себя ликующий писк и начиная припрыгивать. В гостиную вернулась Майли, и Траскотт пришлось подавить всплеск своих эмоций.

*****

Пока на заднем дворе отец с сыном играли в баскетбол, девчонки за несколько часов привели комнату Джексона в порядок. Убрали изуродованные портреты Ханны Монтаны, педантично развесили и разложили вещи, ну и конечно же любовно расставили повсюду фотографии Майли, вставленные в рамки, украшенные сердечками. А также покопались в дружеских праздничных фото и нашли несколько снимков, где Джексон и Лили изображены вдвоём. Рождество, новый год, хэллоуин, дни рождения. Надо сказать, на некоторых фотографиях, если не знать правды, этих двоих можно было даже принять за пару. Снимки делались спонтанно, без позирования, поэтому Джексон с Лили смотрелись очень естественно, дурачась с подарками возле ёлки, или в обнимку смеясь над фонарём Джека, который Роби Рэю никак не удавалось сделать устрашающим. Эти фотографии девчонки тоже вставили в рамки, но не просто украшенные, а полностью в форме сердца. Вечером подруги закрылись в комнате Майли. — Итак, — смотрела Стюарт в личный дневник брата, только что ею созданный. — Значит, он меня опекает, заботится обо мне, уступает во всём, всегда соглашается, слушается меня, восхищается моим певческим талантом, делает мне педикюр, маникюр, приводит в порядок парики Ханны, называет меня своей богиней и вообще сдувает с меня пылинки. Вроде всё. А, надо ещё добавить, что он считает шутки папы уморительными. — Обо мне тоже что-нибудь напиши, — напомнила Лили. — Я уже написала, что ты женщина его мечты, грёз и потаённых желаний. Именно женщина, а не девушка, как ты и просила. Что он хочет провести с тобой всю жизнь и умереть в один день, и что ты — муза его сердца. — И добавь ещё… — Нет, Лили, я не стану добавлять, что если он перестанет за тобой бегать, то умрёт в одиночестве, повторяя твоё имя. — Ладно, — закатила Лили глаза. — Не добавляй. И этого хватит. — Вообще это так странно, — с подозрением покосилась Майли на подругу. — Слушай, а ты часом в него не влюби… — Нет! — громче, чем нужно, воскликнула Лили, и с упрёком добавила: — Ой, а то, что он пяточки сестрёнке трёт и зовёт её богиней — не странно. Ты сама-то смотри, не переборщи с братским тебе поклонением. Я просто хочу немного романтики. Это у тебя целые Санта-Барбары разворачиваются, а у меня только два парня было, и те на пару дней, плюс один из этих парней оказался изменником. Я тоже заботы хочу, а потерявший память Джексон просто удачно подвернулся под руку. — Ладно, — пожала плечами Майли. — Заодно узнаем, каким бы мог быть Джексон, если бы был романтиком. Лили удовлетворённо кивнула, и подружки продолжили писать в дневник, создавая Джексону личность идеального брата и сентиментального поклонника.