Костёр и балады

Анлина могла сказать, что сегодня был длинный денёк. А посмотрев на своих неожиданных спутников, Анлина с уверенностью могла бы добавить, что денёк был не только долгим, но ещё и крайне-крайне дерьмовым. Она бы даже сказала исключительно дерьмовым. Разглаживая края своего спального мешка, Анлина пыталась предугадать, что случиться в первую очередь – Лаэзель и Шэдоухарт вцепятся друг другу в глотки, или их опередят Гейл и Астарион. Возможно, они бы с Уиллом могли организовать ставки, но это было бы слишком скучно, когда смогут ставить только они вдвоём. А ещё эльфийка была уверена, что Клинок Фронтира скорее попытается разнять драки, рассадить всех по углам и прочитать долгую речь о том, что все мы здесь выполняем одну и ту же миссию. Возможно, к этому присоединился бы и Гейл, и тогда у неё было бы хотя бы несколько попутчиков, которые были бы согласны друг с другом. - Нам нужно ещё пару попутчиков, - воркует сама себе под нос Анлина, продолжая расправлять складки на спальном мешке. Это не спасёт её от камне и веток под ним, но это то, что она может сделать. А значит, она это сделает. – И тогда у нас точно наладятся отношения. - И зачем же нашей компании ещё пару спорящих ртов? – усмехается Уилл, подсаживаясь рядом с костром и подбрасывая в него веточку. – Меня крики и колкие шуточки этих четверых уже доводят до желания укоротить наш отряд сразу на четыре языка. Так зачем же нам ещё люди? Анлина улыбается Уиллу и садится рядом, осторожно беря в руки лютню. Инструмент приветливо гремит струнами, и бард этому искренне рада. После сегодняшней бесславной битвы в масле… - Если у нас будет больше людей, то кто-нибудь точно согласится друг с другом! – оптимистично заявляет Анлина и высоко поднимает нос, будто её преподаватели во Вратах Балдура. Она смотрит краем глаза на Уилла и видит снисходительную улыбку. Но эльфийка рада и этому, особенно если учитывать, в каком положении он их сегодня застал… Что-то резко грохочет. Анлина пригибает плечи и немного опечаливается, что плохо изучала разные религии, потому что сейчас она не знает какому из богов молиться. Гейл произносит то ли заклинания, то ли отчаянно ругаться на каком-то очень древнем и могущественном языке, пока Астарион с улыбкой присаживается рядом с костром. В руках он вертит что-то подозрительное напоминающее кол, к которому крепится полог палатки. - Это, случайно, не то, что сейчас ищет Гейл? – с мягкой улыбкой спрашивает Анлина, на что Астарион только пожимает плечами и улыбается сладко-сладко. - Понятия не имею о чём ты. Уилл резко вырывает кол из рук белокурого эльфа и бросает на него неодобрительный взгляд. Очень жаль, что такой нравоучительный взгляд проходит абсолютно мимо Астариона, который продолжает уже не просто приторно улыбаться, а выглядеть откровенно весело и ничуть не раскаявшимся. Когда мужчина уходит, Астарион вздыхает и подпирает подбородок ладонью, смотря прямо на Анлину чуть прищурив глаза. Эльфийка только улыбается в ответ и возвращается к полировке струн. Она любит хорошее вино, но эти глаза пьянят её гораздо сильнее. Может дело в костре, может в удивительном изгибе пухлых губ. Она не знает, но предпочитает не баловать судьбу своими мечтаниями и фантазиями. Они все в одной лодке без весёл и с дырявым дном очень далеко от берега и, наверное, не умея плавать, так что можно сказать – они глубоко в дерьме. Ей бы не хотелось, чтобы кто-то из её спутников чувствовал себя неудобно рядом с ней. Так что пока Анлина собиралась быть просто милой со всеми и не давать своему жадному до любви сердцу слишком много свободы воли. Любовные дифирамбы подождут. - О чём думает эта прелестная головка? – мягко интересуется Астарион, о котором Анлина уже успела позабыть, потерявшись в своих мыслях. - О всех вас и о том, как скоро вы друг друга придушите, - смеётся эльфийка и проверяет настройку струн. Лютня отзывается приятным звоном. Неприхотливая, как и её хозяйка, её нужно лишь слегка протереть и она готова снова весело звучать на радость всем и везде. – Даю Вам не больше недели. - Ты очень оптимистично смотришь на вещи, - громко насмехается Астарион, высоко задрав голову. Анлина смотрит на тонкую сильную шею эльфа и напоминает себе, что сейчас в голове у неё личинка, для дифирамб мест нет. - Ох, моя вина, что я в вас верю, ребята, - отвлекает себя эльфийка, заправляя волосы за ухо. Её хвост растрепался и перевязать его кажется отличной отговоркой, чтобы хоть на немного оторвать взгляд и перестать пялиться. Анлина чувствует, что её взгляды становятся уже неприличными. - Ты веришь в нас? – Астарион смотрит на неё, в недоумении изогнув бровь. – Подожди, моя милая, ты веришь в загадочную девушку, которая не говорит не слово о себе, и злобную гитьянку, которая может начать плеваться кислотой в любой момент? - Ага, - спокойно отвечает Анлина и искренне радуется, что Шэдоухарт и Лаэзель ещё к ним не подошли и не слышат их. Иначе её ставка на неделю была бы преувеличена на целых семь дней. – И твои слова тоже полны кислоты, между прочем. - Это только для нашего дорогого волшебного друга, который пахнет как дерьмо! - Астарион, мы сейчас все пахнем как дерьмо, - наклоняясь к нему шепчет Анлина и смеётся, когда эльф задумывается над её словами и кривится. - Знаешь, тебе бы я тоже не доверял после сегодняшнего боя, - пожимает губы Астарион, и Анлина понимает, что целиком заливается жгучим румянцем. Сегодня был долгий, долгий, такой долгий день. А это было утро, светило едва вошло в зенит, а во Вратах Балдура только начали подавать обеденные яства, когда Анлина уже получила личинку в голову, побывала на падающем корабле и свалилась на пляж в неизвестном не единому божеству месте. Потом она набирала бравую команду, вытаскивая своих будущих попутчиков из клеток, порталов, кризисов личности и, особенно успешно, вербуя того, кто хотел приставить нож ей к горлу. Анлина гордится своими навыками общения вообще-то. Так что когда ближе к вечеру они подошли к воротам и вступили во внезапный бой, она, можно сказать, была не в лучшей форме. Анлина никогда не бывает в отличной форме, если дело касается боя. Она знает, как залечивать раны, как поднимать дух песней и как говорить с тем, что гавкает, блеет и чирикает. Так что нет, у неё нет оправдания, и она не пытается его придумать. Она старается избегать любого вида столкновений, принимая вызов лишь на дуэль стиха и песни. Она знает рифмы и размеры строк, так откуда ей было знать, что жидкость, которую гоблины разлили сверху на них, оказалось маслом? Откуда ей было знать, что если наступить в это масло, то она упадёт? Так что да, это был её самый бесславный момент, когда поскользнувшись в масле она упала, потянув за собой Гейла и Лаэзель. Кто мог знать, что Шэдоухарт кинется поднимать их и тоже упадёт? Кто вообще предполагал, что Астарион попытается их обойти в узком пространстве между двумя камнями, но в итоге споткнётся о беспорядочно брыкающие ноги Гейла? О да, их огромная куча ругающихся и пытающих не зарезать друг друга оружием куча так насмешила гоблинов, что те чуть со смеху не попадали. Возможно, это было единственное, чем они были полезны для подоспевшего Уилла и остальных защитников рощи. Так что, когда Анлина первой вскочила на ноги и ударила по струнам, чтобы сыграть что-то ободряющее, гоблины уже были побеждены. В роще их поприветствовали как героев, хотя эльфийка уверена, что это была насмешка. Как Уилл вообще захотел присоединиться к ним, после такого позорного зрелища. Щёки и уши Анлины горят от стыда сильнее, чем костры на празднике урожая. Астарион осторожно приподнимает лицо эльфийки за подбородок и игриво смотрит на неё. Его винные глаза жгут сильнее костра рядом с ними. - Не печалься, моя дорогая, я не подозреваю тебя не в чём. В случаи непредвиденного, я просто достану немного масла и это станет для тебя непреодолимой преградой. Анлина легко отмахивается от руки эльфа и фыркает. - Знаешь, тебе ведь тоже нельзя доверять. - Почему же? – лукаво улыбается Астарион, поправляя белые кудри, которые ничуть не испортили пыль дороги, масло и одно из заклинаний Гейла. - Ты приставил нож к моему горлу, - легко смеётся эльфийка. - О, даже не смотря на это недоразумение, у тебя есть веская причина мне доверять, - Астарион немного двигается к Анлине, чтобы уступить место возле костра подошедшей недовольной Шэдоухарт. Анлина наклоняется к эльфу и шепчет, чтобы сохранить хоть какую-то изначальную атмосферу приватности их разговора. - И что это за причина? - Я очарователен, - с абсолютной уверенностью и серьёзностью шепчет Астарион, и Анлина не может удержаться от громкого хохота. Она высоко запрокидывает голову и смеётся до тех пор, пока не почувствует боль в горле и лёгких. Астарион не обижается, а только заворожено смотрит на стекающую по её горлу каплю пота. Он облизывает пересохшие губы и отворачивается с ухмылкой, пока эльфийка не заметила его взгляд. Зато его замечает Гейл. Мужчина тоже закончил с установкой палатки благодаря помощи Уилла и присоединился к костру. - Я рад, что хоть кому-то здесь нравится и весело, - ворчит Гейл, хотя в его голосе нет злобы, только присущая им всем усталость. Анлина утирает слёзы и смотрит на собравшуюся компанию. Пространство у костра погружается в тишину. Неприятную тишину осознания их положения. Они молчат и, кажется, даже Астарион погрузился в свои мысли и блуждает где-то среди них, хотя всё ещё сохраняет свою полуулыбку. Шэдоухарт просто уткнулась в колени, а Гейл чертит что-то на песке. Уилл не садится, а стоя продолжает смотреть куда-то сквозь костёр. Лаэзель не присоединятся к ним, хотя у костра есть ещё место, в пустое пространство которого прекрасно видно, как гитьянка тоже смотрит на костёр, но не решается подойти. На лагерь опускается холод, и Анлина уверена, что дело совсем не в зарождающейся ночи. Эльфийка берёт в руки лютню и на пробу проводит по струнам. Отлично. - Что насчёт песни, ребят? Или пары, если есть пожелания? Возле костра сохраняется молчание и никто не реагирует, только Гейл отрывается от рисунка на песке и смотрит в небо, но после просто снова опускает взгляд. Шэдоухарт растирает озябшие плечи руками. - Для такого времени нет подходящих песен. Анлина перебирает пару мелодий в голове и усмехается. - А я знаю одну. Её пальцы знакомо касаются жёстких струн, а сама она громко, отчего Уилл и Лаэзель вздрагивают, начинает петь. В одном далёком месте, Далёком от дорог, Где люди живут вместе, Но каждый одинок. Жила-была девица, Ни то чтобы краса, Но знала та певица, Как радовать сердца. - О нет, только не ещё одна песня про то, как надо всем вместе спеть и тогда всё наладиться, - устало вздыхает Шэдоухарт, обращая взгляд в небо, будто боги могу дать ей ответ, за что она заслужила всё это. Уилл качает головой и отворачивается, смотря куда-то в сторону костров поселения тифлингов, возле которых они разбили свой лагерь. Гейл выглядит так, будто хочет оказаться где угодно, только бы не здесь. Не самая благодарная публика ,что была у Анлины, но она может с этим работать и только звонче поёт, ударяя по струнам. По крайне мере, эльфийка точно уверена, что они слишком дорожат помидорами или другими припасами, чтобы закидать её. И лишь достанет лютню, И звонко запоёт В селенье, где не людно, Последний кот помрёт! Астарион громко фыркает и поднимает заметно повеселевший взгляд, заинтересовавшись происходящим. Ужасен девы голос, Не складен её слог. И дыбом встаёт волос, Беги честной народ. И заперты все двери, Все семьи по домам. Впервые за недели Поговорил люд там. Анлина ловит взгляд Гейла, лицо которого скривилась в гримасе почти хохота от нелепости песни, а Шэдоухарт даже прекратила сжиматься всё сильнее. Уилл всё ещё выглядит так, будто уверен, что его слух его обманывает. И рады мамы крикам Своих родных детей! И радостней мужчинам От ссор с женой своей! В одном далёком месте, Далёком от дорог. Живут здесь люди вместе – Никто не одинок! Анлина на секунду замирает, когда последний звук срывает с её лютни и выдыхает. За костром на секунду тихо, а потом неожиданно громко от хохота. Эльфийка ловит едва заметную улыбку Лаэзель и принимает это за величайшую победу, обещая себе, обязательно позвать гитьянку в следующий раз ближе к костру. Гейл смеётся громче всех, раскатистым точно гром хохотом, заставляя Шэдоухарт смеяться звонче и сильнее от созерцания столь нелепого зрелища. - За столько лет, не слышал ничего более нелепого, - качает головой Уилл, но его всегда серьёзное выражение лица становится мягче. Астарион мягко проводит прохладной от ночного холода ладонью по её колену, привлекая внимания и шепча почти на самое ухо. - Ты полна сюрпризов, моя дорогая. Анлина только смешливо отталкивает эльфа и тоже поддаётся общему маленькому веселью, разделяя первые за сегодняшний день улыбки и смешки. Это был крайне длинный день, они заслуживают немного отдыха. Эльфийка смотрит на всех вокруг и сердце барда шепчет ей всё новые и новые строчки.

В алом мареве заката, В жёлтой дымке от песка Мы пойдём куда, ребята? Путь-дорожка не близка.