Рекомендую не выебываться

Конверт был украшен печатью ферелденского подразделения Ордена и снабжен краткой, удивительно безграмотной подписью: «Камандору Клорель от камандора Броски лична в руке». Содержимое конверта, усыпанное такими же мелкими и кривыми строчками, именно там и пребывало, причем, рука упомянутой Кларель медленно сжималась в кулак. Логейн внутренне вздохнул. Кажется, Фарен измыслил очередной гениальный план, зачем-то отведя в нем почетное место ему, проклинаемому двумя странами разом Логейну Мак-Тиру. — Понятия не имею, почему я снова вас отпускаю, Старший Страж Мак-Тир, — проворчала Кларель, глядя в окно. «Из-за приказа Первого Стража, разумеется, лицемерная ты ворона», — подумал он с раздражением. Фарен Броска давно был у высокого начальства, словно кость в горле: слишком уж часто его делишки отказывались совпадать с планами Ордена Серых Стражей. Что бы в тех планах ни значилось. Этот повелитель орзаммарских подворотен обладал пугающей энергичностью и слишком любил деньги и ясность. И в последнем пункте Логейн был с ним полностью солидарен. — Благодаря неописуемому обаянию командора Броски? — с сарказмом предположил он вслух. — Очень смешно, — кулак Кларель сжался крепче, а потом смятое письмо полетело на стол. Логейн успел разглядеть жирно подчеркнутую строчку: «Настаятильна рикамендую не выебываца, ибо!» — Напишете подробный отчет сразу по возвращению, как обычно. Свободны, Старший Страж. Логейн вышел из кабинета молча. Милейшая рекомендация Броски, судя по всему, относилась и к нему. Эту фразочку Фарен нежно любил и считал жемчужиной своих дипломатических талантов. Собственно говоря, с нее и началось их настоящее знакомство. Ни в какие Серые Стражи Логейн вступать не собирался, о чем и сообщил грубо и недвусмысленно еще в денеримском дворце, лежа в луже собственной крови. Но Броска сел на корточки, положил свою тяжелую руку ему на плечо и проникновенно посмотрел в глаза: — Настоятельно рекомендую не выебываться, мужик. Кто там из штанов выпрыгивал, орал, мол, держите меня семеро, дайте Ферелден спасти? Вот и спасай. Глянь в окошко. Мор на дворе. Так-то, самое время. В этих словах был смысл — жалкий и ущербный, но хоть какой-то. Служить подозрительному ордену с невыясненными целями все же лучше, чем просто взять и бездарно подохнуть. Да еще и после дуэли, проигранной на глазах у подданных. Стыд и срам. Так что, Логейн все-таки выбрал Ферелден — и жизнь. В конце концов, все, что Мак-Тир делал последние тридцать пять лет, он делал ради своей страны. Сражался с Орлеем: сперва партизаном, потом ополченцем. Хотя, положа руку на сердце, сперва убивать орлейцев он начал не из патриотизма, а из мести, после того как лишился и матери, и отца, и дома. Становиться генералом и уж тем более главнокомандующим он не хотел. Так вышло. Править страной вместе с Мэриком, а потом, после его необъяснимого бегства, и вместо него — не хотел. Но его никто не спрашивал. Да и предавать зятя и нового короля, чтобы второй раз стать регентом при дочери, не то, чтобы рвался — пришлось. Вот и с Орденом Серых Стражей тоже — пришлось. Демоны побери, да все судьбоносные перемены в его жизни происходили помимо его желания! — Здорова, братан, — Броска сидел в своем кабинете на роскошном письменном столе, задницей на бумагах с внушительными печатями, курил трубку и болтал коротенькими ножками. — Короче, какая-то мутная хуйня происходит... Я тут покопался в архивах Архи, — Фарен хохотнул над собственным каламбуром: — Помнишь, был такой хрен — Ремийе? Логейну даже не требовалось напрягать память, хоть этой истории и было больше двадцати лет: — Орлесианец. Первый чародей Башни Кинлох, вступил в сговор с Архитектором, взял в заложники короля Мэрика и был убит. Броска важно кивнул: — Молодец, мозги еще варят. А скажи, братан, ты же провел потом расследование в Круге, да? Велел разобраться, что там была за магия-шмагия у Архитектора? Как он там скверной прямо ручками управлял? Что за ножик изобрел Ремийе, и брошечки те стремные еще? И что за хрень он тут творил, что у всей Башни разом крыша поехала? — Фарен снова хохотнул, радуясь своему остроумию. Логейн ответил скептическим взглядом. Разумеется, его расследование заключалось лишь в допросах храмовников и магов-изменников, повлекших массовые репрессии. Вообще-то, магов он не любил лишь чуточку меньше, чем орлейцев. А уж маги-орлейцы в его глазах были воплощенным злом. Кто в здравом уме станет верить их словам? У них только одно на уме — власть. И все средства для нее им хороши, включая демонов и магию крови. Так что, все найденные во время обысков документы он приказал сжечь. Не хватало еще хранить эту опасную гадость. Странно, что Броска заговорил о той старой истории и вообще сумел что-то о ней выяснить. Неужели зачистка оказалась недостаточно хорошей? — Расслабь булки, братан, — махнул рукой Броска. — Говорю же, я бумажками Архитектора пошуршал на досуге. Ну и списался кое с кем. Так вот, о мутной хуйне. В Киркволле еще один хрен обнаружился, вроде нашего Архи, мне один наш паренек доложил. Держали того хрена в серостражеской тюрьме столетиями, а потом — хоба! — кому-то приспичило его разбудить. Вроде гномы были замешаны, из Хартии, но я по своим связям пробил — приказа не было, самодеятельность. Мол, какая-то баба из Серых Стражей что-то им там насвистела. Но, веришь ли, братан, чтобы хартийцы так упорно куда-то копали, когда верной прибыли нету — такого не бывает. Им кроме золота на все насрать. И то, что они бабу послушали и в ту тюрьму полезли, мне пиздец как странно. Понятно, что могли на золото повестись, но они ж не совсем идиоты. Откуда золото у Серых Стражей? Это одна мутная хрень. Вторая — бумажки, которые мой паренек из той тюрьмы притащил. Наши обожаемые Стражи вот такого же ебанутого эмиссара, как Архи, в отдельной тюрьме хранили, потому что пришить его не смогли и так обосрались, что законопатили всю тюрьму на хрен и забыть о ней приказали. И тут сразу двое Стражей всплыли — та баба, Старший Страж Джанека, и командор Ларий. Оба с прибабахом — мама не горюй. Если в двух словах, недавно тварюку ту одни шибко умные ребятки заново разбудили, но потом типа укокошили... Но мне прям в жопе свербит — было бы это так просто, стали бы над тем хреном целую тюрьму городить! В общем, поезжай-ка в Киркволл, братан, проверь, как там что. И парнишку захватишь. И сестрицу его уболтайте, чтобы с вами туда сходила. Это ее кровью тварюку распечатывали. Ну и бумажки там мажеские поищете. Может, типа тех, которые у Ремийе были. Может, еще похлеще. Магия скверны, всякое такое. Жопа у меня чувствительная. Чем-то та история воняет и как-то с вашей с Мэриком заварушкой перекликается. — Понятно, что ничего непонятно, — проворчал Логейн. — И главный аргумент — твоя свербящая задница, да? — Она меня еще ни разу не подводила! — снова хохотнул Фарен, спрыгнул со стола и дотопал до своей весьма богатой винной полки. — Будешь? Мак-Тир мрачно кивнул и снова спросил: — Почему я? — Ты ж сраный патриот. И верен Ферелдену, а не нашему обожаемому Ордену. А то Первый Страж столько всякой шушеры мне наприсылал — пернуть нельзя, чтобы в Вейсхаупте не услыхали. А ты свой братан, проверенный. Логейн принял протянутый бокал и криво ухмыльнулся. Сказали бы ему, что он станет пить с клейменным гномом, которого хотел убить и который едва сам его не убил! С преступником, презренным Серым Стражем, да еще и заговорщиком против непосредственного командира? Причем, этот гном будет величать его «братаном», и это, демоны его побери, будет даже приятно? Еще три года назад он ответил бы, что у сказавшего белая горячка. — А кому принадлежит твоя верность, Фарен? — негромко задал Мак-Тир новый вопрос. — Братанам, — ответил тот серьезно. — Сеструхе с племяшом. Башне Бдения этой сраной, кроме шпионов поганых, ясное дело. Амарантайну — я тут со всеми знаком, так что это теперь моя шобла. Королю Алистеру, чтоб его понос пробрал. Хоть он и взбрыкнул под конец, но все равно — братан. Ну и все, кажись. — Как у тебя все просто, — Мак-Тир покачал головой. — А у тебя все сложно. Все твои проблемы от того, что ты выебываешься много! — назидательно выдал Броска и подмигнул. — Ну, за легкую дорожку! Киркволл Логейну не понравился: уродливый, шумный, отвратительно грязный и вонючий. А может, это Старший Страж Хоук нарочно вел его к особняку своей сестры особо паршивыми подворотнями. Избегая внимания к приметной броне, они оба закутались в потрепанные плащи, но дополнительная предосторожность была нелишней. Если это, конечно, была предосторожность, а не мелочная месть. «Парнишка» Броски оказался двухметровым детиной с типично ферелденской угрюмой физиономией. Хвала Андрасте, рассуждений на тему брошенной армии, загубленного короля и подлого предательства Мак-Тир от него так и не услышал. За время путешествия он вообще не услышал от Хоука ни одного слова. Зато сестра Хоука оказалась излишне говорлива. Для начала она под радостное гавканье крупного мабари с визгом повисела на шее у брата, а потом, уступив его взволнованно причитающей матери и радостно поскуливающему псу, с таким же энтузиазмом повисла на его собственной шее. — Неужто сам великий герой реки Дейн к нам пожаловал?! — экзальтированно взвизгнула она. — Нежданно-негаданно, как кирпич на башку! И только он собрался с возмущением ее отпихнуть, Хоук отступила сама. — Жив, значит! — хмыкнула она, насмешливо склонив голову и бесцеремонно его разглядывая. — А я уж думала, тебя в Орлее живьем сожрали. Проходи, Мак-Тир, располагайся. Эй, Бодан! Нам срочно требуется королевский ужин. А я пока подберу винишко. Она умчалась куда-то вглубь особняка, брат последовал за ней. Мать Хоуков сдержанно кивнула: — Добрый вечер, мессер Мак-Тир. Боюсь, мои дети не отличаются хорошим воспитанием. Меня зовут Леандра Хоук. Мою дочь — Мариан. Проходите в гостиную, Сэндал принесет вам грог. Ветер сегодня совсем холодный. Леандра тоже удалилась хлопотать на кухню, оставив его в компании мабари. Пес сел у камина и недружелюбно уставился на него, сразу став похожим на деревянные изваяния, которыми был утыкан денеримский дворец. Когда Логейн принялся бродить по дому и изучать обстановку, мабари двинулся вслед за ним. За годы, проведенные у власти, Мак-Тир насмотрелся и на броскую роскошь нуворишей, и на изысканную простоту старых дворянских фамилий. Судя во всему, Хоуки относились к последним, и они явно не бедствовали. Обходя особняк, Логейн заглянул в библиотеку. Беллетристика, география, история и слишком много книг о магии: и древних, и совершенно новых. Он неодобрительно поморщился и, не удержавшись, вытянул с полки дорогое на вид издание, посвященное Тевинтеру. С иллюстрациями и картами, как обещала пометка на корешке. Мабари глухо зарычал. — Мэрик, перестань, это невежливо — рычать на гостя, будто на какого-то воришку! — раздался из-за спины голос сестры Хоука. У Мак-Тира дернулась бровь, он обернулся: — Ты назвала собаку в честь короля? Мариан стояла, привалившись к косяку, в ее руках была бутылка вина и два бокала. — Почему бы и нет? — она ухмыльнулась. — Ну посмотри: породистый, красивый, грозная мордаха и добрейшее сердечко. А еще он то и дело попадает в глупые ситуации, из которых я его выручаю. То под забором застрянет, то в лужу с дегтем упадет. Вылитый Мэрик, правда? А я — прямо как ты! — Чушь! — отрезал Логейн. И мысленно пожелал Броске провалиться к гарлокам в зад. Кажется, девица была сумасшедшей. Хоук хмыкнула, важно прошествовала в библиотеку и поставила на столик бутылку. — Это — столетний мускат «Бархатная лилия», прямиком из Антивы! — объявила она. — Берегла на особый случай, и, кажется, вот он. Встреча с героем детства, кто бы мог подумать. Мак-Тир закатил глаза: — Если ты воображаешь, что я сейчас выпью вина и начну развлекать тебя историями о своем прошлом, то сильно ошибаешься. — Просто выпей, — пожала она плечами. — Сделай такую милость. В конце концов, зачем-то же ты притащился в Киркволл, прямиком в мой дом. Почему бы тебе не приступить к делу? Мак-Тир помедлил, а потом все же уселся в предложенное кресло и принял из рук Хоук бокал. — Ты — отступница, не так ли? — спросил он напрямик. — Не совсем, — она опять склонила голову набок, пристально на него уставившись. И взгляд у нее был странным, словно она взвешивала его на весах. — Я — единственная и неповторимая отступница-Защитница Киркволла, рукопожатая рыцарем-командором Мередит собственноручно. Видел бы ты, как ее при этом перекосило! — прибавила она с восторгом. — Мне даже памятник грозятся поставить. Неужели ты шел ко мне и даже не навел справки? — Мне это не нужно, — проворчал Логейн. — К делу, которое я намерен тебе предложить, это не имеет никакого отношения. Хотя, о том, что ты маг, твой брат мог бы меня и предупредить. — О, Карвер тебя терпеть не может! — сообщила Мариан радостно. — Видишь ли, он был под Остагаром и потерял там много друзей. Хотя, Карвер терпеть не может почти всех, — продолжила она все так же беззаботно: — и магов, и храмовников, и контрабандистов, и стражников, и беженцев, и принцев... Чтобы ему понравиться, нужно быть хорошенькой эльфийкой, так что у тебя нет шансов. — Желание нравиться не является для меня приоритетным, — буркнул Логейн. Все-таки девица его раздражала. — Жаль, потому что мне ты все-таки нравишься, — девица улыбалась широко и бесхитростно, но Логейн все еще не мог отделаться от ощущения, что его проверяют. Только вот на что? — Выпьем за знакомство! — она пригубила вино, не дожидаясь его, и продолжила: — Я не так часто могу позволить себе пить с героями. Это у Серых Стражей, наверное, куда ни плюнь — попадешь в героя. Это Карвер так рассказывает. Врет, небось? — Врет, — подтвердил Логейн и тоже отпил. Вино и вправду оказалось отменным. — Так и знала, — кивнула Мариан удовлетворенно. — Итак, чем обязана великой чести лицезреть аж самого Логейна Мак-Тира? — Нам нужно повторно обследовать тюрьму Серых Стражей, в которой ты побывала, — отозвался он чопорно. — Командор Броска считает, что твое присутствие при этом может оказаться полезным. Хоук выпила еще, облизнула губы и опять посмотрела на него все тем же странным оценивающим взглядом: — А что будет, если я откажусь? Потащите силой? Возьмете в заложники мою мать? Призовете? В ее голосе было только любопытство, но Логейн решил этому не верить. — И кого же Серые Стражи забирали силой? Твоего брата? — спросил он с сарказмом. — Отца, — ответила Мариан спокойно. — Ровнехонько из-за той самой тюрьмы. Правда, потом вернули в целости и сохранности. А то, что его там заставили применять магию крови — не в счет, правда? Вот это новости! — Мне об этом ничего не известно, и в моем задании ничего о насилии не говорилось, — отозвался Логейн сдержано. — Мне кажется, или ты хочешь, чтобы я начал тебя уговаривать? Хоук уперла локти в стол, положила на кулаки подбородок и с энтузиазмом закивала. Мак-Тир опять закатил глаза. — И чего ты хочешь за свою помощь? — спросил он с отвращением. — Нет, так не пойдет, — дурашливо помотала головой Хоук. — По правилам, это ты должен мне чего-нибудь посулить. Золото, славу... не знаю — девственников? — Ты точно ненормальная, — вздохнул Логейн устало. — По каким еще правилам? Откуда у Серых Стражей золото и слава? Ты не перепутала нас с демонами? — А, значит, девственники у вас есть! — она торжествующе ткнула в него пальцем. — Понятия не имею, — огрызнулся Мак-Тир и поднялся с кресла. — Нет — так нет. — Зануда, — обиженно поджала губы Хоук. — Хотя, судя по книжкам, чувства юмора у тебя отродясь не было. И выебываешься ты много. Садись. Вино допьем хотя бы. — Прочитала книжки, написанные идиотом, с которым я даже лично не был знаком, и вообразила, что отлично меня изучила? — Логейн разозлился уже по-настоящему. — Ну почему каждый, кто хоть когда-то слышал мое имя, думает, что меня знает, и норовит указать, что я должен или не должен делать?! — Ой, уймись, — отмахнулась Хоук и опять отпила вино. — Думаешь, один такой? Мне тоже все время всякую ерунду талдычат, и что? Если уж засветился в истории, без этого никак. И вообще-то я тебе про твое прошлое еще ни словечка ни сказала. Видимо, придется. Так вот: мне пофигу, зачем ты там своего зятя и половину армии угробил. Наверное, посчитал, что это хорошая идея. Но знаешь, я и сама достаточно всякого дерьма натворила, чтобы кого-то там осуждать. Только это не отменяет того, что я спасла этот сраный город от кунари. И Остагар не отменяет того, что ты спас свой сраный Ферелден от орлейцев. Так что не зыркай на меня, как Преподобная мать на еретика. Не так много людей готовы тебя принять со всем твоим дерьмом, так что прижми жопу, Мак-Тир, и давай поговорим нормально. Это твое: «Нам надо, чтобы ты пошла с нами», — меня ни хрена не устраивает. Или говори все, как есть, или таки уебывай... Хотя нет, на ужин можешь, конечно, остаться. Что, мама с Боданом зря стараются, что ли? Логейн какое-то время молча на нее смотрел, пытаясь избавиться от ощущения дежа-вю. А потом все-таки сел в кресло. Вино было слишком хорошим, чтобы оставить бокал недопитым. — «Сраный Ферелден»? — переспросил он с иронией. — Тебя не назовешь патриоткой, да? — Когда ты всю жизнь проводишь в бегах, вряд ли можно сказать, что у тебя есть родина, — пожала она плечами. — Моя родина — это семья. И это не только кровные родственники, знаешь ли. «Братаны», — чуть было не подсказал Логейн, но поймал себя за язык. И решил, что и вправду не будет выебываться. Пожалуй, это знакомство имело шанс оказаться не только полезным, но и интересным. Он давным-давно перестал верить в дружбу, но... может, стоило попробовать? Хоть какие-то перемены в жизни он устроит себе сам.