За клубом

Бурная ночь предвещает зачётное курево и ахуенных девочек. Огни ебланской гирлянды на стенах и огромный дискошар, который наверняка свалится на голову какому-нибудь тупому додику, типа Данте Хикса, который решит встать именно под него. У Джея с такими темами было уже привычно: осколок стекла тогда чудом прилетел в щёку, а не в глаз, поэтому Джей избегает этих тупорылых шаров на потолке. Встаёт, конечно же, по центру, просто не под этим сверкающим предвестником апокалипсиса. В клубе не ебаться как жарко, но, хуй там плавал, Джей не снимет кепку. Боб под травой двигается ещё более ебануто хорошо. — Пиздецкий улёт! — Орёт на ухо, чтобы точно услышал, хотя музыка глушит ужасно. Боб активно кивает, не прекращая танцевать, потому что музыка распирает ебануться! И смотрит иногда, с улыбкой и светящимися зрачками в полутьме. Тёлочки крутят сиськами, отрываясь не хуже, хотя многие, типа Данте Хикса, стоят в стороне, стесняются. Джей бы раскачал эти кислые рожи, если бы Тихий Боб не начал делать руками волну, а это выглядит просто ахуенно! — Чувак, это разъёб! — Боб, конечно, вряд ли слышит это, но всё равно поднимает один уголок губ в свою найкоподобную лыбу, уже по губам читает. Джей глоток за глотком вливает в себя пиво, пока недо-бармен бодяжит брэсс монкей. Конечно, у них нет тёмного рома, но для пафоса всё, в чём есть водка и сок (даже если это просто водка и сок) они называют "брэсс монкей". Типа модные. Нельзя мешать высокий градус с низким, но если честно, правила надо ебать в рот. Поэтому в какой-то момент тело Джея оказывается на ебучем автопилоте. В глазах всё плывёт, а Боб привычно смотрит на него, оценивая состояние. Джей не говорил хуйню уже две минуты, это явно плохой знак. Вечеринка в самом разгаре, но коллективно-необговариваемое решение покурить было принято без единой заминочки. Они толкаются через потоки потных парней и кисок, пока Тихий Боб толкает его в плечо, чтобы Джей не потерялся нахуй. Держаться за руки было бы слишком по-гейски, хотя раньше они и не это вытворяли, тогда было очень поебать. В нос ударил свежий запах кислорода и шмали. Второй, на удивление, не показался таким приятным, как обычно. Слишком хочется блевать, а ещё не хочется упасть, поэтому чуть менее пьяный Боб поддерживает его за спину. За клубом даже покруче, чем внутри, как минимум, потому что дует прохладный ветер и Боб на готове поддерживает волосы, мало ли Джей начнёт блевать. Это как-то не обговаривалось, но ладонь всегда немного перебирала пряди. Это приятно, и Джей ни раз об этом говорил. Жопа леденеет, сидеть на бордюре — так себе затея, но почему-то, касаясь плечами, они не двигаются с места. Что-то успокаивает. — Тошнит пиздец, — До этого они сидели в полной тишине. Она и сейчас прерывается звуками ебли за углом. Тихий Боб смотрит слегка обеспокоено, продолжает держать волосы чуть сильнее, вдруг прямо сейчас вывернет. Джей блюёт далеко не каждую тусовку, но тут кто-то сожрал хуёвой анаши, поэтому воняет куриным говном, а из-за этого бомжатского брэсс монкей ещё и во рту противный вкус сока. Джею неприятно существовать, когда в горле ком блевотной желчи, а ночной ветер всё холоднее. — Бля, я ненавижу такую хуету, типа когда не могу тусоваться ночью. Ещё и холодно,— Держится небольшая пауза. Джею не хочется говорить, а Боб вытаскивает одну руку из рукава своего пальто и закидывает его на Джея. Невозможно просто не быть ближе, в разы теплее, когда у вас одна кофта на двоих. — Ништяк, бро. Джей улыбнулся, Боб тоже. И стало так хорошо. И насрать, что зад немеет, и что минут пять назад сильно тошнило, и что они пропускают тусовку, и что дискошар наверняка упадёт на додика, типа Данте Хикса. Всё заебись, потому что Боб тёплый и его дыхание очень слышно, а ещё он поглаживает по волосам. Именно поэтому Джей целует Боба, а тот не отворачивается. Всё так, как должно быть, и даже если они законченные гомики (а это нихуя не так!), похуй. Джей лезет языком, но быстро убирает, потому что неловко, хотя это слово вообще сюда не подходит. У Джея столько опыта с тёлками, но он не может просто целоваться с лучшим другом. С другой стороны, это же Боб, а он точно не набьёт ебало, потому что станет жалко, да и братанов не бьют. Джей совсем не уверен, что они остались теми же "братанами", а нежность тяжело сдерживать, особенно когда во рту вкус уёбищного сока, но Боб не отодвигается. Джей прижимается ближе, потому что холодно пиздец, а Боб отпускает волосы и обнимает его за спину. Они отрываются, Боб неожиданно говорит: — Люблю... — Сосаться? — Тебя.