Иногда прекрасные главные герои подобны носкам.

Когда невыносимое совершенство человеческого пути, совершенство, пронизанное любовью и светом, встречается с самой мерзкой тьмой человеческой сущности, что происходит тогда? Аннигиляция? Инь и ян встают на свои места, не в силах разъединиться? Геракл не знал таких слов, но непременно думал об этом, потеряв в тысяче осколков даже себя, наверное, не то что четкое суждение о произошедшем за минуту, пять, десять минут до его смерти. Будь он жив, тяжесть и беспросветность мыслей непременно пробили бы хоть на одну слезу, но здесь оставалось только растворяться в пустоте и думать, поглотила ли тьма искренний свет или же... "Я проиграл" - так он сказал, кажется... Неужели разочарование - это всё, что свет оставит в прогнившем не по природе своей, нет, лишь как хорошее яблоко гниёт в корзине с гнилыми... Хотелось верить что это так. Но что тогда свет?.. Резкая боль пронзила всю его сущность. Стоп. Сущность? Геракл открыл глаза, посмотрел по сторонам... Но... Как? Какие силы могли сотворить подобное? Лишь боги способны даровать пламень жизни, но собрать уже завершившуюся... "Не дрейфь, Герыч, все будет... Будет. Этот грязный убийца опять превзошел самого себя" - в ушах послышался голос Хлёкк, седьмой из валькирий, а взор героя, наконец, сконцентрировался на мрачной фигуре злодея, с самым безразличным видом штопающего ржавой иглой и какой-то сияющей серебристым светом нитью. На руках его виднелись знакомые перчатки, что давало возможность как коснуться частиц, по размеру несильно превосходящих уже предел человеческого ока, так и самым наглым образом пришить очередную крупицу к тускло мерцающему переплетением различного рода энергий телу. В голове крутились всего две фразы: "Какого чёрта?" и "Я рад тебя видеть ". Поразмыслив, как долго человек должен был просидеть в этой темной и холодной комнате за работой, герой предпочел второе. Нельзя разбивать сердце тому, кто вложил столько труда... Никому нельзя. На удивление для самого себя Геракл поймал в разуме довольно эгоистичную мысль: "А может, послать его куда подальше, он же убийца!..", поймал и прогнал куда подальше. То, чем он сейчас занимается, уже не подпадает под определение убийцы, с коим ему довелось сражаться, но... Кто тогда этот человек? Чего он хочет? И... - Прошу прощения... А что это за нить? - Волосы, сэр. Джек-Потрошитель демонстративно тряхнул своей великолепной шевелюрой, и лишь увидев перекосившееся лицо героя и достаточную радугу удивления на короне его ауры, "злодей" смилостивился. - Лунный свет, обретший форму в отражении ручья у подножия Иггдрасиля, пропитанный уже знакомой тебе амброзией. Леди Брунхильда очень постаралась, добывая это, Вас стоит поблагодарить его с тем же цветом, что я имел счастье лицезреть во время боя, в сердце. А вопросы только прибавились. Какого кентавра Джек ходил к валькирии? Какого фавна она его не отправила куда подальше... обратно в лазарет? Да хотя бы кто стоит на стрёме! Из-за дверного проема с теплой улыбкой помахал Кодзиро Сасаки, отвечая на самый малозначимый вопрос. Подумав ещё несколько секунд, герой все же решился на один единственный вопрос, коий был обязан развеять все сомнения. Любой ответ, от заминки до очевидной лжи, ведь... Это уже не так важно. Важно лишь понять, что есть вообще что-то, что могло толкнуть "совершенную тьму человечества", как герой про себя окрестил своего противника, на такой поступок, вообще существует, и не иллюзия все происходящее, хоть само наличие сознания уже говорило об этом. Возможно... А в это Геракл не хотел верить, ему просто очень хотелось услышать голос "злодея", а возможно, тот все же стал на чуточку важнее остальных людей со своей печальной улыбкой, устало печальными глазами, в коих иногда расцветали ураганные лилии безумия и азарта... Так прекрасно. И вновь Геракл вздрогнул. Что это за мысли такие? Даже Афродита, прекраснейшая из богинь, некогда удостоилась лишь уважительного поклона. - Многоуважаемый сэр... Я с удовольствием отвечу на Ваши вопросы, но если я сделаю это сейчас, проходящий здесь через полчаса Зевс в кучах звёздной пыли увидит и Вашу, ибо я распущу нить и сбегу как самый подлый дважды Ваш убийца. И какой гений расположил такое место по пути в столовую? Геракл только усмехнулся. С другой стороны, во дворце Посейдона комната с чашами звёздной пыли стоит напротив отхожего места, там вообще без вариантов, но обсуждать это сейчас не казалось подходящим, тем более что "злодей", в свете тусклом осколков казавшийся призраком, что заставляло сердце замереть в восхищении, вновь затянул любимую песенку. Игла в его руках споро мелькала, постепенно прокладывая все новые и новые уровни ментальной плоти. Процесс оказался на удивление безболезненным. Более того, чувства возникали лишь минут через пять после того, как игла заканчивала с тем или иным участком, что в условиях данных казалось вечностью. Спустя ещё минут пятнадцать в дверном проёме появилась Брунхильда. Судя по растрепанным волосам и сбитому дыханию валькирия не просто бежала - она убегала и с очевидным стремлением скрыть конечный пункт своего марафона. Ответом красноречивому взору были подскочивший на ноги герой и тихий голос: - Все готово, моя милая леди. К кому в этот раз обращался Джек, Геракл не понял. Ещё тогда, на арене, хотел он спросить на что этот бесстыдник намекает таким, но было не время и не место, а сейчас вопрос и вовсе прозвучал бы глупо. Пока подобные размышления напополам с умилением застилали разум героя, на голову его оказался накинут плащ, и все четверо, а именно величайший мечник всех времён и народов, симпатичный маньяк с навыками заправской портнихи, потрёпанная валькирия и собранный по кусочкам сын Зевса, покинули печальную комнату и на скорости, близкой к скорости гепарда, стартовали по направлению к комнате ожидания бойцов человечества. Геракл не протестовал - просто потому что ещё не понял что происходит и зачем его... Воскресили? Остальные были уверены что туда Зевс не пойдет, а значит, не будет задавать лишних вопросов. Уже оказавшись в комнате и объяснив остальным ее обитателям почему "мертвый бог" выглядит как живой и для чего им придется пожертвовать три циновки на кровать, все выдохнули спокойнее. Хлёкк вернула себе привычный облик и, пнув Джека под коленку на прощание, направилась к себе. Уже после первого объединения душ ее страх к этому человеку улетучился, сейчас же она и вовсе чувствовала его долг перед собственной персоной и совершенно не собиралась хоть немного уважать убийцу. Геракл и Брунхильда только демонстративно отвернулись, не собираясь вмешиваться. Джек же в свою очередь лишь закатил глаза и сказал, что "юная леди по цвету напоминает стоявший пять дней под солнцем чай сорта дяньхун, а поэтому он не верит её нахмуренным очам". На губах Брунхильды мелькнула улыбка. Как бы то ни было, в этот раз она точно не ошиблась с выбором валькирии. Когда чай был заварен, а беспокойство оставшихся участников предприятия сошло на нет, герой решился заговорить. Тишина не казалась гнетущей, даже напротив, но... Любопытство не давало покоя. Что же касается реакции на поток вопросов, валькирия достала пакет попкорна и протянула горсть Сасаки. Убийца оправил пиджак, отряхнул шляпу, на секунду отвёл глаза и... "Смежая веки, вижу я острей. Открыв глаза, гляжу, не замечая, Но светел темный взгляд моих очей, Когда во сне к тебе их обращаю. И если так светла ночная тень - Твоей неясной тени отраженье, - То как велик твой свет в лучистый день, Насколько явь светлее сновиденья! Каким бы счастьем было для меня - Проснувшись утром, увидать воочью Тот ясный лик в лучах живого дня, Что мне светил туманно мертвой ночью. День без тебя казался ночью мне, А день я видел по ночам во сне!" Каждая строка была произнесена с тем старанием, кое вкладывает соловей в свою песню... Или вернее сказать лебедь? В разных глазах сменили друг друга тепло взора человека, обретшего покой, и ярость потерявшего все, боль застарелой раны и печаль чистая, почти наивная, одержимая привязанность и лёгкое непонимание. Под конец тирады валькирия старательно похлопала, мечник, державший в одной руке ведро попкорна, показал второй большой палец, а Геракл похлопал глазами только. - Долго учил? Хотя... Суть я уловил. Если тебе действительно так нужно, я побуду рядом пока ты не пожелаешь обратного. Все же, ты спас мне жизнь... Хоть и отнял ее раньше... Но, по законам, моя жизнь теперь принадлежит тебе. Но ты должен пообещать прекратить бесчинства. Ответ потонул в тяжёлом вздохе. Как жаль, что чистые души редко бывают искушенными в науках и тонких искусствах.