Чай в хлебнице

***

– Ты бы хотел побывать на Эвересте?       Она сидела на подоконнике, нагло пользуясь своей миниатюрностью, и беззаботно болтала босыми ногами. Её голова была слегка наклонена влево, а внимательные серые глаза изучали реакцию собеседника.       Тот пробурчал что–то нечленораздельное, уткнувшись в кружку без ручки. Полгода уже прошло, а он любимую тару так и не починил. – М-м? Это да или нет? – Я говорю, зачем мне этого хотеть?       Он слегка сгорбился, сидя на скрипучей табуретке, и издалека даже мог напомнить Мыслителя. Если бы тот носил майку с шортами, сидел на кухне и пил чай. Из кружки без ручки.       Её всегда цеплял этот факт по непонятным причинам. Кружка да без ручки. Это всё ещё кружка или уже стакан? Или в душе она всё ещё кружка, но снаружи уже стакан? – А почему нет? – А почему да?       Она насупилась и демонстративно залезла на подоконник с ногами, скрывшись за белоснежным тюлем. Лежавший там же кот пошевелил ушами, словно проверил, не будут ли прерывать его блаженную полудрёму. Он тихо фыркнул и вновь засопел, не заметив оказавшихся рядом с ним изящных женских ступней.       Парень очень хотел закатить глаза, но понимал, что тогда сразу займёт позицию проигравшего. Отставив опустевшую кружку, встал и подошёл к чайнику на плите. Тот уже успел остыть. Внутренняя язва, с явным удовлетворением от чужого ненастья, прошипела: «Обидно, да?». «Обидно, обидно.»       Ритуал, отточенный годами практики до автоматизма: спичка, газ, потушить, поставить чайник. И ведь даже в голову не придет, что любой из этапов может стать последним. Просто пару неверных движений и последовательностей. И после этого чёрт знает, что будет.       Она как–то назвала это «эффектом похода в магазин за хлебом». Мол, любой человек в любой момент в любой ситуации может спокойно погибнуть. Даже просто идя в магазин за хлебом. Но при этом никто не задумывается, что прогулка может стать последней. Нет, все думают, как будут делать, придя домой, бутерброд, запивать его горячим чаем и смотреть телевизор. Или в книгу, если человек умнее, чем от него ожидают. – А ты, Мурзик, хотел бы побывать на Эвересте?       Кот лениво промурчал и открыл насыщенно-жёлтый глаз – Хотел бы? – Мяу.       Она весело улыбнулась невыспавшемуся Мурзику и ласково почесала его за ушком. – Знаешь, собеседник из него всё ещё лучше, чем из тебя. – Заведи ещё дюжину, будешь до конца жизни только с котами и говорить. – Они хотя бы отвечают на мои вопросы. – «Мяу»? Ну и что это значит? – Без малейшего понятия. Но это ответ. А не…       Он всё же не выдержал и закатил глаза. – Я не съезжаю с вопросов. – Тогда ответь.       Это было бы проще простого, если бы ему не нравилось отвечать на её вопросы. Вечно из своих же ответов он понимал, насколько несовершенен и жалок. В такие моменты он особенно ненавидел себя.       И что самое обидное, она продолжала их задавать, не из злого умысла, а просто… Потому что она такой была. И сделать с этим ничего не могла. И от этого ему становилось ещё гаже на душе. Ему определённо было, за что злиться на себя. – …Я не вижу в этом смысла. – Отвечать на мой вопрос? – Нет, в Эвересте.       Она отвела взгляд от заснеженной улицы и с интересом посмотрела на него. Где–то на фоне бурлила вода в чайнике. Да Мурзик гудел не хуже холодильника. – Почему? – Люди забираются на него в основном, чтобы доказать что–то. Себе или кому–то. Бросить вызов. Я… Не вижу в этом смысла для себя. Я не хочу ни с кем соревноваться. Значит, и на Эверест мне лезть нет никакого резона. «Это потому что ты жалкий неудачник и нытик, который боится конфликтов и испытаний.»       Она вновь склонила голову. Взгляд замутнён, девушка явно думала над ответом, попутно накручивая локон чёрных волос. Чайник засвистел, отвлекая парня. Он выключил плиту и начал рыться в хлебнице в поисках упаковки с чаем. – В хлебнице обычно хранят не чай.       Она неожиданно хихикнула. – Мне нравится так. И удобно… – Брось, ты не обязан отчитываться.       Она улыбнулась. В серых глазах промелькнул тёплый огонёк, искрящийся любовью и счастьем. – На самом деле, мне нравится эта твоя черта. – Хранить чай в хлебнице? – Делать то, что нравится.       Она встала с подоконника и положила руку ему на плечо, нежно проведя прохладной ладошкой по голой коже. – Пообещай мне просто, что перестанешь бояться осуждения за это. – В твоём присутствии – перестану.       Он положил свою ладонь на её руку и как можно нежнее провёл по ней большим пальцем. На лице сама собой появилась улыбка. «Пожалуй, ненавидеть себя буду в другой день. И не тогда, когда она рядом.» – И… Налей мне тоже чаю. Пожалуйста.