Некрасивые глаза

— Ну и чего ты снова плачешь, Томми? — заботливо спрашивает Уилбур, незаметно подошедший к младшему со спины. Томми сидел за столом, спиной к двери. Погрузившись в свои мысли, он не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Услышав ласковый голос парня, он сперва вздрогнул, не поняв, откуда Уилл появился в этой комнате. Быстро все осознав и среагировав, блондин поднес холодные руки к лицу, смахивая с щек скатывающиеся слезы. — Я... Я не плачу... — он отвечает тихо, вытирая последнюю влагу с лица. Голос был уставшим, довольно измотанным. Такой иногда, а возможно даже часто, бывает у Уилбура, когда тот возвращается с работы поздно вечером, а иногда даже ночью. И Томми никогда не спит. Только идёт радостный в прихожую, встречать любимого с работы и накидываться с кучей обнимашек, стараясь сделать самую комфортную обстановку, какую только возможно. Блондин сидел на стуле на колесиках, так что развернуть его Уиллу не составило труда. Повернув его у себе, он сразу же взглянул в его глаза. Нежные, похожие на бриллианты, цвета ясного неба, но выражавшие всю усталость, которая скопилась за довольно продолжительное время. На лице не было и следа от недавних слез Томми. Натянутая улыбка, никаких следов влаги от слез, никаких покрасневших глаз и так далее. Уилбур никогда не понимал, как у него так получается. — Я в порядке, Уилл, — все старался убедить его младший, но Уилбур никогда в жизни не спутал бы ни с чем тихие-тихие всхлипы любимого человека, которые он может расслышать даже с другой комнаты. Пусть Томми и старался быть как можно тише, чтобы этого не допустить. Он подаёт Томми руку, чтобы тот встал. Конечно, помощь ему не особо требуется, но это была будто молчаливая просьба. Блондин нехотя поднимается со стула, хватаясь за руку Уилбура своей, более маленькой и холодной ладонью, ощущая приятное тепло и совсем никакого желания отпускать его. Брюнет замечает, что руки у Томми снова холодные. Они почти всегда такие. Потому что одевается тот далеко не тепло, а за окном, вообще-то, конец осени. Хоть носки на ноги стоило бы надеть, что уж говорить о тёплой одежде. Ему, конечно, нравится чуть ли не тонуть в огромных свитерах Уилбура, которые были большими даже самому старшему, но всё же ему было не особо удобно в такой одежде, как бы брюнет не пытался его заставить. Ничего не говоря, Уилл идет в сторону кровати и тянет младшего за собой. Томми и не сопротивляется, в своих мыслях взвешивая все плюсы и минусы того, что будет, если он расскажет Уилбуру причину его слез. С одной стороны, рассказать хотелось, а с другой ему казалось, что она была слишком уж глупой и парню об этом знать необязательно. Ему всегда так казалось. Обычно, получалось плакать, когда Уилл на работе, но сегодня у него выходной, а Томми просто не смог справиться со своими эмоциями. Уилбур присел на мягкий матрас кровати и нежно притянул блондина к себе, обнимая за талию и прижимая ближе. Томми же был не против, только ластился к касанию, будто котенок. Приятное тепло от старшего заставляло чувствовать себя комфортно. Он тоже обнял того, уткнувшись носом ему в шею, вдыхая знакомый аромат духов, которыми пользовался Уилбур каждый день, независимо от того, сидит он целый день дома или нет. Одна рука брюнета медленно переместилась на блондинистые волосы, перебирая кудрявые пряди, в то время как во второй он все еще держит ладошку младшего, стараясь его согреть. На другом конце кровати лежал пушистый плед, который как-никак все же согревал блондина. Уилбур, убрав руку с волос парня, протянул ее и взял плед, накидывая его им на спину. Изначально, своей свободной рукой Томми пытался скинуть его, но был остановлен тихим шиканьем Уилбура. — Ну а теперь рассказывай, родной, — все таким же ласковым голосом произносит Уилл, поправляя плед и вновь заглядывая в небесные глаза Томми. Никто другой бы не заметил, что что-то не так, но Уилбур в этих глазах увидит все. Всю усталость и, конечно же, ужасно сильную любовь. Томми молчит, все еще не зная, как начать разговор и стоит ли вообще его начинать, потому что причина его слез была настолько глупой, что ему хочется провалиться под землю, лишь бы не рассказывать Уилбуру. Брюнет же всё понимает. Понимает, что ему нужно время подумать, собраться с мыслями. Он лишь возвращает руку на волосы Томми, чувствуя, что ладонь блондина стала не такой холодной, и сам он, кажется, согрелся. Сидит, терпеливо перебирая чужие пряди волос, не торопит. Понимает, что на такие разговоры Томми всегда нужно настроиться. Блондин лишь голову вниз опускает, не зная, что и сказать. Рассказать хочется. Рассказать, получить поддержку, тысячи ласковых слов и объятий, как Уилбур всегда делает. Но в то же время страшно. Страшно, что Уилбур не поймёт и осудит. Конечно, Уилл никогда не осуждал за его слезы и эмоции, какой бы не была причина. Брюнет поймёт и поддержит даже в том случае, если причиной слез будет упавший карандаш. Все по-разному проявляют свои эмоции, и он, конечно, это понимает. — Что произошло, м? — снова тихая, заботливая речь слышится над ухом младшего. Тот выпадает из своих мыслей, в ответ заглядывая в глаза Уилбура. Карие, такие очаровательно красивые. Того же цвета, что кофе, который Уилбур пьет по утрам. Цвета шоколада, который Уилбур приносит почти каждый день, когда приходит с работы. Любимый шоколад Томми, со вкусом черники. У Уилла такие прекрасные глаза, оторваться практически невозможно... Но блондину приходится. — Это глупо, Уилл, — пытается уйти от разговора Томми, разрывая зрительный контакт опускает взгляд вниз, положив голову Уилбуру на плечо, а второй рукой поправляя плед, спадавший у него с плеч. — Это не глупо, если тебя это беспокоит, — произносит старший. Он знал, что Томми начнёт именно так. И был готов к этому целиком и полностью, — я серьёзно, милый. Я не буду тебя осуждать, ни в коем случае. Расскажешь мне, что тебя тревожит? Блондин тихо вздыхает, чувствуя пальцы парня в своих волосах. От прикосновений становится спокойнее. От прикосновений ему всегда становилось спокойнее. Особенно от прикосновений Уилбура. Тот знал, как и когда нужно коснуться, чтобы подарить максимальный комфорт и заботу любимому человеку. Знал, что нужно сказать, чтобы успокоить. — Мне не нравятся мои глаза, — он говорит это совсем-совсем тихо, мысленно надеясь, что Уилл это не услышал. Но, конечно, Уилбур слышит всё. Услышит даже самый тихий шёпот парня. Потому что Томми — тот человек, которому трудно говорить о своих проблемах. И Уилл сделает всё, чтобы он смог делать это без страха. — В каком смысле не нравятся? — хмурит брови, начиная поглаживать руку Томми своей, стараясь успокоить его. Но не до конца понимает, как такие прекрасные глаза могут кому-то вообще не нравиться. Он никогда даже и не задумывался над тем, чтобы Томми могло тревожить то, как выглядят его глаза. Потому что на взгляд Уилбура они были очаровательны. — Не нравятся. Как ты там говоришь, «небесные». Совсем они не небесные! Они... — хочет начать, но из его глаз снова катятся слезы. Уилл их не видит, но по голосу сразу всё понимает. Всё понимает, и только прижимает ближе, убирая руку с его волос и кладя её младшему на талию, нежно поглаживая и немного сжимая его ладошку во второй руке. — Тише, Томми... — говорит тихо, заботливо, самым нежным голосом, которым только может. Он не знает, что должно быть после «Они», но точно знает, что какой-то бред. Потому что его глаза прекрасны. Небесно-голубые, будто бриллианты, — не говори так, мой мальчик, — произносит он, убирая руку с талии Томми. А тот лишь взгляд на него поднимает, позволяя влагу с щёк вытереть и слышит тихие-тихие успокаивающие слова. Уилбур улыбается так нежно, как только может, вглядываясь в глаза Томми. Не представляет, как парню только в голову пришла мысль, что с ними что-то не так. — У тебя самые красивые глазки, Томми, — нежно произносит, с щеки руку перекладывая на плечо, осторожно сжав, не сильно, просто чтобы показать, что он здесь, — самые красивые, прекрасные и очаровательные. И они именно небесные, ангел. Разве тебе не нравится ясное небо в дни, когда не идут дожди и светит солнышко, м? — продолжает, произнося всё больше и больше ласковых слов. Томми на это лишь тихо всхлипывает, в мыслях восхищаясь тем, как Уилбур так легко подбирает слова. Вновь отводит взгляд, снова склоняя голову и пряча лицо в плече Уилла. Тот тихонько смеётся, вновь тянет руку к волосам блондина, на что младший снова ластится к прикосновениям. Ничего не отвечает, только старается понять, искренне это Уилбур говорит, или только чтобы его успокоить. — Такие очаровательные глазки. Помнишь те цветочки, которые я покупал тебе на день рождения? Твои глаза почти такого же цвета. Только намного красивее. И намного больше мне нравится, — он чуть меняет положение своего тела, позволяя Томми прижаться ближе. Меняет положение рук, кладя на спину блондина, желая спрятать того от всего мира. От всех плохих мыслей и кошмаров по ночам, которые тоже не редкость. Томми же только немного успокаивается, всё ещё всхлипывая время от времени в плечо Уилбура, хватаясь за старшего, будто за спасательный круг. Брюнет целует парня в макушку, стараясь успокоить. Дать максимальное количество уюта и комфорта. Показать, что он рядом и никуда не уйдет. Никуда и никогда. На следующий день они снова будут долго говорить об этом. Никому не известно, сколько будет ещё пролито слез, сказано ласковых слов и сколько раз ещё Уилбуру придётся доказывать любимому, насколько прекрасен он, и насколько прекрасны его глаза. Но точно известно, что Уилл при любом удобном и неудобном случае будет заглядывать в глаза его ангела, и говорить тысячу и один комплимент, убеждая, что они самые прекрасные. И когда-нибудь ему удастся, и Томми в это обязательно поверит.