вновь

Когда развеет дым в моей комнате из пыли Я взгляну тебе в глаза, чтобы встретить ту улыбку Вновь и вновь, вновь Даже если солжёшь — Пахнет говном. — Не воняй, блин. Перекись продолжает обильно литься на волосы, потому что коллективно было решено, что надо брать не качеством, а количеством, вопреки главному закону эволюции, поэтому и пряди, и одежда Андрея, и пол под ним были все в этой сраной вонючей жиже. Так что Князь действительно здесь был самым вонючим с уже рыжими волосами. Еще немного и станут светлыми, как тот и хотел. Сзади то и дело слышался смех. Кроме этого смеха Князь очень отчетливо и громко также слышал то, как вращаются, скрипя, чужие шестеренки в голове, рождая нихуевые такие шутки. — Пиздец, Андрюх, где деда закопал? — Я пообещал никому не рассказывать. — Он почти шепотом говорит, заговорщически, будто в комнате был кто-то еще кроме них. Если веселиться, то веселиться до конца, хотя рыжесть больше удручала чем веселила. — Ну, а нехер было наряд вне очереди давать. Знаешь как хуево две ванны картошки чистить? Еще и тупыми ножами. Это сначала чистишь нормально, вырезая глазки, всю хуйню, а потом хуй забиваешь. А знаешь че еще после потом идет? Жрешь в следующие несколько дней суп с глазками и фиолетовыми пятнами. Заебись было. — Ага. — Че ага то? — Твои случайные истории из армии пиздец какой-то, е-мае. Еще как отец станешь мой. — Нет хуже ханжи чем бывшая проститутка. Я думаю он в армейку ездил с огромным пакетом носков, а потом после одного отхоженного дня не стирал их, а выкидывал нахуй. — Фига себе. — У нас был такой. Храпел просто пиздец. Мы его ночью прям на кровати на плац вынесли, нас даже не спалили. Но пиздов мы все равно получили. Знаешь как? — Ты сказал? — Хуевого ты обо мне мнения. На слабо взял пацана, а пацан тупой и сдал всех нас. Представляешь? Миха слушает, но не совсем внимательно, больше думая о чем-то своем, великом, и оттягивает двумя пальцами одну из прядей, хоть и почти сразу получает ладонью по руке и недовольный взгляд. Князь все еще тешил надежду в душе, что не будет рыжим. — Ты к родичам на район как заявляться будешь? Я тебе говорил, чтоб не смел сдыхать раньше меня. Если сдохнешь раньше меня, я блевану в твой гроб. Будешь гнить с моей блевотой. — Ты все равно будешь виновен в моей смерти. Перекись купил ты и поддержал меня тоже ты. — Какие цветы тебе на могилу принести еще скажи. — Розочек будет достаточно. — Две бутылки выжрем с пацанами и как раз будет две, чтоб все правильно было. И сосисок положим. Собаки пусть пожрут. Андрея подмывало прям так встать и пойти в ванную посмотреться, что у него там на голове, но его потуги оборвал Миха, надавив на плечо и всунув в руку очередную стопку с коньяком. Доверять такое ответственное дело Горшку, у которого что ни день, то пиздень — это дело страшное, но и Князь не сыкло, поэтому и сидит пьяный, подрагивающий в мокрой и холодной футболке на держащейся на соплях и матах табуретке, но довольный. Потому что по сравнению с тем, как Миха прокалывал ухо, все идет вполне себе хорошо и без кровищи. Если бог есть, то у него не отвалятся волосы на следующий день. Бог был, но наполовину. Ври мне сколько хочешь, убивай во мне живое Я позволю тебе всё, что боялся всем позволить Вновь и вновь, вновь Вновь, вновь, вновь, вновь Бедная мочка, красная и опухшая, была в цвет не только уха, но и лица Андрея, который сидел, смотрел то на серьгу на столе, то на две простые швейные иглы, то на бутылку водки рядом, которая была здесь чисто для дезинфекции. Ага, конечно. Складывалось ощущение, что от них несло спиртом не просто на весь этаж, а на весь дом. Рядом на корточках шебуршился че-т Миха, раскурочивая швейный набор в жестяной коробухе, который всунула его мама с пустой надеждой, что когда-нибудь он будет использован по назначению. Надежды не были оправданы. С другой стороны, ему прошили ухо, притом несколько раз, но вхолостую, расхуярив слишком маленькую дырку от не менее маленькой иглы сережкой в попытке вдеть, потому что Миха упертый — сказал, что всунет — значет всунет, а Андрей, уговаривая себя, что он мужик и переживет это, пытался не сигануть в открытое окно. Хотя сейчас ухо отдыхало, горело, зудело и почему-то немело. Трогать он его боялся. Было ощущение, что оно сейчас просто отпадет. — Не ссы, ты, е-мае, ща я найду цыганскую иглу. — Может ну его нахуй. — Ты мне не доверяешь? — Доверяю, но нет. — О. Радостный вскрик озаряет всю комнату, Андрей уже усталый, с пылающим ухом, мечтающий о том, чтобы эта пытка закончилась, даже не дергается, лишь смотрит на восхищенное чудо с горящими глазами, показывающее ему ахуенно толстую иглу. Что-то внутри него холодеет настолько, что Князь жмурится, цепляясь руками за не менее бедную и грустную табуретку. — Не ссы. На раз, два, три. Готов? Раз, два. Во все еще красное ухо с серьгой прилетает маленький поцелуй, чтобы не болело. — Мама говорила тебе, что ты сладкий мальчик? — Пошел нахуй. Вся эта приторная сладость от клубничного мыла вместе с запахом кислого и невероятно дешманского кофе и таких же сигарет теряется в приятной и долгожданной прохладе ночи, в еле видимых из-за непрекращающегося света фар звездах, но все же видимых. Чья это была затея в очередной раз никто из них уже не припомнит. Возможно даже андреева, хотя их по очереди тянуло на природу трогать траву, лежа на спизженном пледе. — О, вон полярная звезда. — Да, вижу ковш. — Как они во всей этой поебени видели драконов, скорпионов, баранов и прочее? — Под белкой и не такое увидишь, Андрюх. Они могли так долго рассматривать небо, съебавшись куда-нибудь за город пешком и обязательно с пивом, задрав головы, пока шеи не начнут отваливаться от напряжения, а тело дрожать от ночной прохлады. Хотя балкон для этого тоже неплохо подходил. Мне не нужен T9, чтобы исправить все ошибки Я до смерти не исправлю, что при жизни натворил И вновь, и вновь, вновь Даже если солжёшь — Знаешь, у нас в классе однажды девочка от астмы умерла. — Ну и? — Пришла в квартиру кошку покормить, а у нее приступ начался. Достала свою хуйню, но уронила и не смогла дотянуться. Так и сдохла. Говорят очень медленно и больно сдыхала. — Это ты к чему? — Это я к тому, что у нас все ахуенно. — По сравнению с детьми Африки — тоже. — Да в хуй они мне уперлись. — Я бы сказал, что в колено. — Двигай давай, блять. Комод между их кроватями, который они спиздили с мусорки, со стороны казался развалюхой, которую одним пальцем можно подвинуть. Возможно, конечно, он от этого непомерного насилия распадется на щепки и вагон пыли, но двум лбам под градусом было на этого немного похуй. Стало непохуй, когда эта дура оказалась тяжелой хуйней и пару раз чуть не упала, умудрившись всего лишь отдавить ногу Михе. За что позорно получила пинок. А Миха в свою очередь получил истеричный ржач и статус «лох дня». Так как это все насилие над мебелью проходило в час ночи, то это почетное звание сохранилось на целый день. — Спали бы отдельности. Не умер бы. — Умер. — Ты мне локтем заехал прошлой ночью случайно. — Специально так-то. — Я тебе твои белые патлы повырываю, блин, в следующий раз. Специально. — Ой, да не дуйся. Знаешь, что с обиженными делают? — В жопу ебут. — Тебе виднее. Ледяные руки залезают под футболку и вопреки всему начинают щекотать, в отместку локоть летит куда-то вправо и, судя по матам, в это «куда-то» и попадает. В следующую секунду Андрей с вскриком летит на пол под гоготание Михи. — Сука ты. — Да ладно, смешно же. — За такие шутки в зубах бывают промежутки. Князь даже в светлом сумраке видит эту лыбу с неровной дыркой посередине, думая о том, что нельзя Михе еще зубы выбивать — вообще жрать нечем будет. На пюре будет сидеть, да молоке. Куда им такой Кощей Смертный сдался? Никуда. Поэтому просто толкает его на другую сторону кровати и снова ложится на свое законное место. Все же спать на голом и ледяном полу не хотелось. Не ровен час еще и занозу во сне заработает от торчащих и парочки даже проломанных досок. А он во сне действительно ворочается, так что у Михи все права были на то, чтобы так возмущаться. На вторую же кровать никто не хотел уходить, потому что это была не кровать, а наказание для каторжников в виде ненормально скрипящих на весь дом пружин, которые к тому же еще и впивались во все части тела. Ни заснуть, ни спать невозможно притом никому из них. Миха обхватывает его рукой поперек тела, чуть подтаскивая и прижимая к себе, внутренне готовясь, что Андрей снова начнет возмущаться, дергаться и биться, но чувствует на своей его руку, которая несильно сжимает. Князь еще в прошлые разы замечал, когда просыпался после кошмаров в холодном поту, когда душно, жарко, страшно, будто в минусовую температуру бежишь по лесу от крокозябры, и одновременно замерзаешь настолько, что даже одеяло не помогает от такого болючего ощущения на коже, что Миха обнимает его, сжимает и прижимает к себе. Выебывался он больше из принципа чем из неприязни ко всем этим телячьим нежностям, а потом ночами просто лежал, слушая мерное посапывание и немного бульканье на ухо, проваливаясь наконец-то в сон без сна. Сможет ли он когда-нибудь заснуть без этого? Когда развеет дым в моей комнате из пыли Я вспомню всё дерьмо, что тут когда-то натворил И вновь и вновь, вновь Вот, что значит любовь