Мир Магикса

🦊🐺🧡 — Чан, можно нескромный вопрос? Какого солнечного затмения вся твоя стена изгажена изображениями лисьих морд, а? Чан нехотя переворачивается на кровати. Вот надо ж было Сынмину именно это ни свет ни заря спрашивать у перманентно плохо соображающего по утрам Чана. Поинтересовался хотя бы ближе к обеду, Чан бы слова не сказал. А пока решил проигнорировать. Чанбину же по боку, почему утром кровать с фиолетовым балдахином Чонина обнимает спящий волчий рисунок по низу стену. Ему также глубоко насрать, почему их обоих разбудил волчий вой на будильнике. Бин так обычно реагирует. Никак. Облачная башня же не воспринимается им как дом, поэтому первым утренним делом он считает нужным спорхнуть с высокой подоконника их башни, камнем упасть почти до остроконечных скал, буквально увидев свою потенциальную смерть со стороны, и полететь дальше. И каждый раз эти картинки разные. Сегодня его воронью голову накалывает на резной риф как горошек на вилку, пока перистая тушка кроваво вползает к самой воде. Вчера же его банально разбило о водную гладь. Вот что значит обладать силами тёмных мыслей. Чонин завтракает тухлым горошком, орудуя серебряной вилкой, прокатывая галерею картинок на волчью тематику. По виду полумертвый Минхо вваливается в комнату вместе с какой-то беличьей мордой под ручку, и сразу же без привета заваливается спать. Чонину не интересна жизнь соседа. И то, что этот его компаньон полубелка-получеловек, кажется, вообще из фей, тоже. Он выходит на общий балкон, где сидят Минхошные посадки типо мелких трубчатых опят для зелий, и его собственные травы: лимонник, мята, шалфей и ещё пары других, — проверяя сухость серой землицы. Выходной Чана, как мы помним, начался не с кофе, а со странных распросов. Кофе он выпил уже в Магиксе по дороге к отелье «У Сонхо». В этот раз он взял с собой вкуснейшую, присланную ему недавно с самой сладкостранной планеты ореховую пасту для своего лисенка. А вдруг оценит. На пороге его встречает дядя Джусок, глава отелье, отец Сонхо. Оставив там сладкий подарок уж для кого придётся, он отправился по названному ему адресу «Облачная башня, комната «Гнусных умов», крыло «Кривая дорожка» первым пришедшим поездом. Да, Чан решил наведаться в гости прямо в школу ведьм. Вот так вот. Сердцу не прикажешь. Она просто хочет увидеть лисенка, даже не надеясь погладить его. Дальше от подобия остановки Чан решает прогуляться по лесу пешком. Надрал по пути чертополоха (бог его знает, какие цветы любят эти чертята), еле выпутался из кустов сухоцветов, но и их прихватил до кучи, и дополнил все это прелестное безобразие листьями лопуха и осокой. Дальше начались болота. И только боевое снаряжение помогло ему не утонуть в топях после пары кочек, особо зыбучих мест и пары сомнительных оврагов. На этом трудности не закончились. Дальше шли колючие степи. И сказал бы кто, хоть одна скотина, что дорога будет такой тяжёлой. Ни на одной карте, кроме той, что всучил ему Сынмин вместе с оберегом, не было помечено ни степей, ни непроходимых лесов. — Здравствуй, добрых гость сиих тяжких лесов. Куда путь держишь? — спросил у него кто-то. Чан обернулся и увидел перед собой почти у самого уха феечку пикси. Он знал, что было несколько представителей данного вида, которые тоже выбрали тёмную сторону и перспективу жить обособленно. — В облачную башну. Будьте так любезны, — вспомнил Чан, что эти крылатые тёмные существа очень любят лесть и сладчайшие просьбы, — подсказать мне кратчайшую дорогу. — Конечно! С радостью! Такому-то красавчику. Комплимент был обманчивой уловкой. Тропинка, если таковая и была, стала ещё более запутанной и повела уже совсем невесть куда. «Может Сынмин и прав. Чёртовы отродья? Сыны сатаны?» — подумал Чан, пока пытался выпутаться из на редкость дружелюбной мрачной ивы, что всеми своими необъятными ветвями пыталась крепко-крепко его обнять. А путь, указанный пикси, все же оказался верен. За ближайшей возвышенностью показался тёмный как жерло вулкана проход в непроходимые подвалы облачной башни. Чан осторожно ступил, и тьма сразу поглатила его. Спасал лишь тусклый свет собственного кристалла, который эта темнота подавляла всеми силами, слабо отдавая в виски. Рык испугал Чана. Это оказались змееящеры, закованные в цепи с глазами огненными лампами. Позже Чану посчастливилось найти один одиноко горящий факел. На всякий случай достав из-за пазухи меч, он двинул дальше. Неожиданно из темноты на него рванула темнее ночи чёрная пантера. Как он понял о нападении. Просто в двух сверкающих кошачьи глазах отбликнули огоньки пламени. Но пантера быстро сдалась. И по её несколько человеческой неловкость Чан понял, что это кто-то из учеников шнырял здесь в животном обличие. Дальше череда коридоров, больше напоминающих лабиринт. В жилом крыле оказалось ещё сложнее что-либо или коголибо найти. Из разных комнат туда-сюда как инписи какой-нибудь не шибко интеллектуальной игры зодили полулюди-полугномы, полуорки и другие твари межрассовых фантазий. Были и люди, но не большинство. Странно, ведь на празднике из этого места были только люди, коих тут не большинство. Из одной комнаты, плюясь ругательствами, выбежал всклокоченный парень, похожий на бешеную белку. — Я тебя ненавижу, мудак, — крикнул он на последок, громко ляснул дверью так, что она с предсмертным скрипом отворилась обратно, — изменять мне с тем полуэльфом?! А эта твоя русалка, ооо, я её не забыл! — парень прообрался, увидел Чана и сказал, — О, привет, Чан! Чан его определённо где-то видел, но лично не знает. А парень перевоплотился в прекрасного фея с сиреневого цвета крыльями и взмыл в одно из отверстий с стене, именуемых окно. — Я ещё не договорил! — вслед из той же комнаты вылетел парень с удивительно чистыми кошачьими глазами, — И при чем здесь какая-то русалка. Я её вообще не знаю. Она мой поставщик водорослей для зелий. Эй, ну Хааан, любимый, Прекрати меня мучать своими надуманными сомнениями! — кошкоподобный обернулся рысью и с подозрением медленно обошёл Чана. А ему стало неловко, что он стал невольно свидетелем любовной сцены. В отворенную дверь Чан вошёл без стука. И вот сразу понял, что пришёл в нужное место. В воздухе пахло лисьим духом и свежестью, на стенах вороньи полотна, а с другой стороны помещения волчьи рисунки. Значит его лисенок тоже мечтал о нем. — Тьфу ты, нечистый, напугал, — выдохнуло что-то в углу и превратилось в Чонина во плоти. Он вальяжно скинул с себя защитную мантию, грациозно упал на свою выправленную в подобие пещеры кровать и задумчиво уставился на Чана, — чего хотел, любовь моя. Чан выпал моментально. Об этом обращении такого прекрасного его, хоть и тёмного, создания, он и грезить не мог. Поэтому не уловил траекторию движения, как тело само ринулось на фиолетовые покрывала, чтобы лечь и рассматривать лицо луноликого красавца перед собой. Рука сама легла на бедную впалую щеку, поглаживая. — Ну и что ты делаешь? — спросил Чонин, — пришёл, так целуй, дурак. Чан не медлил. Он перекатился на мягкое хрупкое тельце рядом, крутанул обоих в вихрь и упал на скрипучий полуземляной пол. Чонин поддался, ответно впился в пухлость чужих губ, в то время как придерживал голову Чана чёрной замшевой перчаткой, что до глубины души тронуло Чана. Поэтому Крис бережно обнял чужую талию, боясь за её сохранность, и в то же время, чтоб никто другой её не трогал. — Ну и зачем ты пришёл? — спросил Чонин, нехотя разрывая и поцелуй, и пристальный, почти жгучий зрительный контакт. — А, я… — промямлил Чан, протягивая букет. Чонин одним взмахом руки протянул из-под кровати странного изгиба вазу, туда поместил подарок. Чан застыл. Чужую магию он лицезреть обожал, — а ещё вот это, — он зачем-то достал из кармана амулет и ооже его протянул. — Ой, бесполезная дрянь, — фыркнул Нин, — в нем нет никакой ценности, разве что воздудительный эффект. Ох и шутник же твой друг, но знал истинную цель твоего визита. Или же скрытую. Чан ужасно краснел и впервые кого-то проклинал, пока Чонин заинтересовался мерцающими камушками обрамления лжеамулета. — Будешь, — протянул Чонин странную таблетку из скрытой ёмкости подарка, и сам глотнул похожую, — я не против такого продолжения. Чан не без осторожности принял пилюлю, подцепив её лишь кончиком своего гибкого языка глаза в глаза. Чонин гклео сглотнул, чувствую скорое действие препарата. — Ложись на кровать! Сейчас же! — скомандовал Чонин. Да счас, так Чан и дал возможность собой манипулировать, поэтому в одно движение опрокинул того на горизонтальную поверхность и тут же, прихватив под живот, перевернул к себе спиной. Пижамные брюки со смешными цветами Чан порвал и даже не заметил как, оголяя бархатность белоснежной кожи ягодиц. Белья не было. — Так значит мой лисенок спит голышом, — промурчал Чан. Под требовательное «Прекрати говорить ерунду» Крис слишком сильно нагнулся, что Чонин успел испугаться, и сильно засосал кожу на попе. Желание касаться переполняло, поэтому Чан вот уже несколько минут неумышленно расцарапывал нежную кожу до урчания под собой младшего. А потом делом занялся и язык. Чан без предупреждения ворвался на всю длину, на жалея ни слюны, ни усердия. — Ааах, Чан, остановись, прошу, — после слова молю Чан все же поднял голову, и лучше бы Чонин этого не видел. Зрачки расширены, лицо краснющее, высунутый язык, с которого все сильнее капает слюна. Ну чистое животное. Как он и хотел, откровенно говоря, чтоб его когда-то так взяли. Когда с Чонина оказалось хватит, когда он уже лежал, казалось, почти без чувств, а Чан насытился своим занятием, у обоих стояло. — Лисенок, ты хотел продолжить, — Чонин уркнул что-то в протест, но его проигнорировали. Чан перевернул обоих и навис над Чонином, облизнув его обкусанные губы, — ты невозможно вкусный, сладкий. — Перестань. Прекрати. Ещё, — странный набор слов, но он устроил Чана. Пока Чан раздевал обоих, Нин стеснительно жмурился. На «милашка» он угукнул и раскрыл себя сам. Чану дважды не нужно повторять. Он вошёл сразу целиком. Сказать, что Чонин офигел, ничего не сказать. Он сразу почувствовал мурашки по ногам, да такие сильные, что не могу ими пошевелить. И приятные до жути. А думал, что это будет чуть лучше пальцев. Ошибался. Толчки повторялось из раза в раз все быстрее и ярче, выворачивая Чона наизнанку. На «остановись» уже давно никто не реагировал, потому что это значило обратное. Проснулись оба в луже засохшей белого под «твою мать, вонючие кролики, окно бы хоть открыли». Какого же было удивление Бина, когда из-под подушки показалась лисья заспанная моська и кудрявая златоволосая голова рядом. А он-то думал, что это другие два кролика сношались. Но нет. Вот так сюрприз. Минхо и его кавалера даже не было на месте. Хотя бог любви их знает, где их место. — Эй, две никчёмные биомассы, а ну быстро встали! Сейчас придёт проверяющий по комнатам, а у нас пиздец как чисто. Чонин первый выпал из-под одеяла. В прямом смысле выпал. Просто камнем на пол, роняя за собой все постельное. — А я думал, что это у нас странные порядки, — зевнул Чан, — порядок там, койки заправлять… Оба ведьмака закрыли его гневным «завались!» и выперли за дверь почти голышом. — Малыш, будет время, зайди ко мне на огонёк, — пролебезил проходящий симпатичный эльф, который чуть что и проклясть, и приворожить может. Поэтому Чан на него посмотрел лишь вскользь от греха подальше. У него есть любимый, уже, надеюсь, взаимно, лисенок. После была череда трудных в обучении недель, тренировки, уроки и ещё раз тренировки. Чан только и успевал что отправлять Чонину фото открытки и весточки с электронными голубями. Но все без толку. — А что ты хотел, — пытался в своём стиле поддержать его Сынмин, пока Чан грустно с ноткой трагизса вздыхал и пялил в экран отправных безответных сообщений, — может твоему лисенку только и нужен был секс с тобой. А может вообще хоть с кем. Это удручало. Чан превратился в этакого брошенного романтика, на скучных парад сидел и рисовал черно-белых лисят. К ним даже пару раз подсел третьегодка Хенджин с лазуритовым камнем и похвалил его рисунки, предложив попробовать себя в его круге (кружке), ну или хотя порисовать в мультяшном стиле. Чан начал тусоваться с Хенджином. Тот стал показывать картины с одалённо напоминающими веснушки Феликса, но все как один прекрасны и все с лицом вышеупомянутого фея. Хенджин говорил, что это проблема его собственного стиля, что все персонажи идеалы с одинаковыми лицами, а сам уводил глаза. Чан его частично понимал. — Я так больше не могу! — заявил одним из утр Сынмин. Снова оплошность, не по утрам о таком с Чаном разговаривать, — мне сегодня снилось, как одна семихвостая чёрная лиса перегрызла мне глотку, а ты никак не угомонишься рисовать своих мутантов. Заканчивай, а? — Ну люблю я его, понимаешь? Красивый, характер мне его по нраву и вот это «перестань, прекрати, еще» хочу слушать вечно. Понимаешь? — Ой, фууу. Ты мне таких гадости больше не говори. Я аж цикорикофе подавился, мерзость. И Чан пошёл искать лисенка. Благо Хенджин сообщил, что у них в ближайшее время пройдут межшкольные соревнования по гребле по течению бурной речки-Магички, и ведьмы там наверняка тоже будут. Но чтоб наверняка, он отправил Чонину пригласительные. Сынмину, а точнее, в их комнату с Чаном, тоже пришло пригласительные будто с того конца нитесвязи. Сынмин открывает посылку, и витьный поток яркой краски брызгаем ему в лицо. О, вы бы слышали, как же он орал. Услышал бы кто из других живущих, тотчас бы отнесли демономальчика к ведьмам, не иначе. И пока обзор не оказался чист, Мин так и проклинал все и вся на чем свет стоит. А внизу коробки записка: «скучаю страшно. Твой Бинн~и!».