***
Небо переливалось, смешивалось с белым и серым и навевало тоской, переплетающейся с сонливостью. Создавалось впечатление, словно время замедлилось или вовсе остановилось. Прохладный ветер старательно протискивался во все возможные щели, лишь бы найти себе место. Локоны волос Виктории небрежно путались из-за него — она тут же проводила по ним рукой, чтобы привести себя в порядок. Запах кофейных зерн витал в воздухе — Чейз была любителем этого напитка, такого горючего и, казалось, неприступного. Они были похожи. Только Виктория в отличие от кофе не была горькой и крепкой на вкус, напротив, нежной и мягкой, во что мог бы поверить лишь глупец. С переходом Макс в Блэквелл она совсем растаяла. Все еще задирала нос, но верно двигалась к своему поражению, которое с великим трудом и неохотой приняла. Виктория постоянно думала об этих голубых глаза, об этих маленьких губах, об этом слегка низковатом голосе — он постоянно звучал у нее в голове, когда так хотелось поскорее встретиться с возлюбленной. Да, она не могла узнать себя, произошедшее поражало ее каждый раз при мысли о том, как все само собой закрутилось. Чейз всегда думала об этом с нежной, расплывающейся по всему лицу улыбкой. Замухрышка одержала победу над непоколебимой Ви. Это был неопровержимый факт. И вот наконец прозвучал звонок. Виктория от неожиданности чуть не опрокинула кружку с горячим кофе и подбежала к двери. «Раз, два, три — она не должна видеть меня растерянной». Стоило ей только дать возможность Макс пройти, как ее брови резко вскочили то ли от удивления, то ли от растерянности: волосы девушки лежали не как обычно, были слегка завиты; губы блестели от бальзама, румяна подчеркивали ее чудесные щеки. Закрыв дверь за ней, Чейз отвернулась — надо было как можно скорее справиться с полученными эмоциями, стать спокойной. Если она думала, что удивлению больше не быть, то сильно ошибалась. После снятия осеннего плаща Колфилд обнажила свою бледную шею, красиво облегающую в некоторых местах темную рубашку. Она выглядела чертовски сексуально. Виктории было достаточно лишь увидеть непокрытый участок тела Макс — начинались муки от навязчивых мыслей дотронуться, поцеловать и укусить. Она манила ее лишь одним видом. Эта слабость рук девушки заставляла Чейз думать о всяких непристойностях — так и хотелось скрестить их и прижать как можно сильнее к поверхности. Чувство возбуждения давало знать о себе. Снова. Она оттряхнула голову — мысли тут же немного затухли. Колфилд двигалась увереннее обычного — Виктория нервничала сильнее. Она не могла предугадать к чему приведет их встреча. — Я рада видеть тебя, — честно призналась Макс. — А я тебя, — смущенно развела руками Чейз, — хочешь выпить кофе или мы сразу приступим к работе? — Нет, мы можем сразу все сделать, но если ты хочешь, то перед работой посидим, попьем, — она нежно улыбнулась. — Тогда давай так: сначала фотосессия, потом кофе. Возможно, ты тогда захочешь его. — Хорошо. — Проходи сюда, — Виктория повела за собой девушку в фотозону, — мы начнем, как только нормально расположу этот блядский свет. Колфилд усмехнулась в ответ и присела на стул с высокими ножками и без спинки. Она наблюдала за внимательной и серьезной Чейз — та ловко работала с оборудованием — на тонких руках выступали еле-еле видные вены. Моментами Виктория убирала волосы за ухо — она как обычно хотела быть идеальной всегда. Это одновременно восхищало и огорчало Макс. Она каждый раз пыталась дать понять, что девушке не стоит лезть из кожи вон лишь бы всем понравиться и получить одобрение. Колфилд любила всякую Викторию: с растрепанными волосами, без искусного макияжа и все в этом роде. Она любила ее за то, что она была такой, какая есть. Любила это высокомерие и уверенность на публике, любила все пролитые слезы из-за того, что не достигла идеала. Макс целовала ее влажные щеки — она хотела забрать всю ее боль себе, чтобы та больше не страдала и не переживала. Колфилд ценила каждый момент, проведенный с возлюбленной. Она была рада ходить с ней по магазинам одежды, смотреть на каждый ее образ и давать одобрение — что бы не надела Чейз, она была прекрасна. Но особенно ее сердце трепетало при виде ее чудесной, искренней улыбки. Она согревала больше, чем любое другое тепло. Макс любила ее, любила ее настоящую. И больше всего она боялась навредить ей, разрушить все в одно мгновение, оборвать все нити, связывающие их. Колфилд успела пересчитать все развешенные картины вне фотозоны и зациклиться на некоторых из них: они чем-то напоминали ее чувства, выраженные художественным образом. Тревога в виде густой черной смолы, растекающейся по сердцу, поглощая каждый его участок и впиваясь в него. Это было так больно, так неприятно, да так, что дыхание становилось тяжелым — ребра словно сжимали ее слабое тело. Взгляд затуманился, и все стало казаться таким серым, прозрачным. Она точно смотрела сквозь пелену, которая покрыла ее с ног до головы. Так легко и просто. Дереализация часто мучила Макс — только Чейз могла помочь ей выйти из этого гадкого состояния. Она целовала ее так нежно, с осторожностью прикасалась к губам, к щекам и к носу девушки. Улыбка непроизвольно появлялась на лице Колфилд. Виктория была намного больше, чем просто девушка. Она была тем самым аленьким цветочком — не каждый был способен найти такой и тем более заслужить его доверие. — Так вроде все готово, свет немного приглушим, — Чейз сосредоточенно взглянула на возлюбленную. — Идеально. — Как мне стоит встать или сесть? — Дай подумать, — она присмотрелась к экрану камеры и продолжила, — останься на этом стуле и раздвинь немного ноги, а руку расположи между них на его поверхности. Макс успешно выполнила ее поручение. Виктория пригляделась к ней и смущенно произнесла следующее: — Так как это эротическая фотосессия… тебе стоит расстегнуть одну, нет, лучше две пуговицы. Колфилд дрогнула и заплетающимися пальцами взялась за эти несчастные пуговки — они казались такими скользкими и непослушными в этот момент. Горло пересохло — теперь кофе был в самый раз, но не могла попросить об этом — губы попросту не могли приподняться, они слиплись после того, как их обдул холодный уличный ветер. Полумрак, рассеянный свет гипнотизировал Макс, тишина и такт часов казались и приглушенными, и оглушающими одновременно. Дождь за окном еще более вводил ее в уязвимое, слабое состояние. Она не могла ему противостоять — лишь поддаться и забыть о всех мелочах, которые ранее волновали ее. И вот Колфилд снова услышала этот слегка хриплый, женственный голос — она начала таять, расплавляться на стуле; ноги стали ватными: — Встань и наклонись, облокотившись сложенными руками на поверхности мебели. — Хорошо, — Макс безотказно выполнила ее просьбу. — Да… хорошо, — Чейз с особенным придыханием похвалила девушку. От такого тембра голоса Колфилд машинально прикрыла лицо рукой и слабо прикусила губу. Виктория удивленно взглянула на нее и все поняла, но не стала заявлять об этом — ей хотелось подразнить возлюбленную и заставить ее саму переступить черту, если та все-таки стала готова к этому. — Теперь уберем этот стул, встань так и запрокинь слегка голову, прикрыв глаза и убирая волосы за ухо, — эти бледно-субтильные руки, спокойное, непринужденное выражение лица; припухшие губы — манили к себе. — Расстегни все пуговицы и присядь так, одну ногу согни, опирайся на эту руку, а другой прикоснись лишь кончиками пальцев бедра и снова не полностью закинь голову. Да… прекрасно, — снимок за снимком, объектив загорался в эти моменты так же, как глаза Чейз при виде такой девушки. Она выглядела чертовски эротично и желанно. — А теперь встань и сделай вид, что поправляешь волосы, да, вот так, хорошо. А сейчас приспусти немного рубашку и повернись ко мне спиной. Отлично… — Что теперь? — Прикуси свои губы, чтобы они стали более пухлыми, — Макс послушно выполнила ее просьбу. Виктория залипла на это зрелище и неосознанно прикусила внутреннюю часть губ. Она провела рукой по шее, покрывшуюся мурашками и тихо предложила следующее: — Кажется, ты не очень справляешься с этим, позволь мне помочь, — она поставила фотоаппарат на прозрачный столик. Чейз постепенно стала приближаться вплотную к Колфилд. Сначала посмотрела на ее губы, затем в глаза, полные желания и в то же время скромности. — Так, тебе стоит расслабиться — ты выглядишь напряженно и это очень хорошо видно в объективе камеры, — она взяла ее за руку и положила на свою щеку, прикрыв глаза. — Все же хорошо? — Ви, конечно, просто быть моделью так непривычно. Тем более для такого красивого фотографа, — Макс принялась поглаживать овал лица девушки. — Как мне теперь встать? — Что насчет импровизации? Не зря же Марк Джефферсон так нахваливал тебя, — Виктория ухмыльнулась. — Он явно переоценивал меня, — ответила пониженным тоном Колфилд. — Нет, даже не смей так говорить. Он был еще как прав. Только благодаря тебе я посмотрела на все с другой стороны. У тебя серьезно какое-то особенное видение и восприятие. Я бы хотела так же научиться фотографировать, чтобы снимок был не просто снимком, а тем, что вызывает у тебя какие-то эмоции или что-то в этом роде. Макс покраснела пуще прежнего и направила взгляд на ноги девушки. Она не могла подобрать нужные слова. Ей было так приятно, до глубины души. Сердце стало набирать темп. — Так, ладно, достаточно разговоров, — Чейз еще больше приспустила ее рубашку, и когда прикоснулась к рукам возлюбленной, то почувствовала какой-то стук. Она застыла, неосознанно прижала руку к чужой ложбинке и теперь точно все поняла — ее сердцебиение стало раздаваться по всему телу: то ли от смущения, то ли от страха. В воздухе повисла гадкая и непрекращающаяся тишина — Виктория откашлялась и продолжила: — расположи эту ладонь тут, а другую — сюда. Хорошо. Вспышка резко врезалась в глаза Колфилд — она машинально зажмурила глаза. — Давай сделаем перерыв, а то это сраная вспышка уже режет тебе глаза. — Нет, нет, все нормально, просто она, блин, такая яркая. — Все хорошо, — Чейз приобняла девушку. — Настало время для кофе! — Ахаха, да, самое время.***
Немного повозившись с кофе и с фарфоровыми чашками, спустя пять минут возлюбленные наслаждались напитком и обсуждали события сегодняшнего дня. Голос Виктории как всегда звучал так нежно и успокаивающе — Макс удовлетворенно вздохнула и лучше расположилась на мягком диване. Чейз заметила это — в ней тут же вспыхнул огонек счастья. Она пригладила волосы и обеспокоенно спросила: — Мы можем продолжить или ты еще хочешь отдохнуть? — Да, нет времени на отдых. — Хорошо. Казалось бы, Колфилд отошла от цепкого и напористого чувства, разливающегося по всему ее телу кипятком — Виктория нежно провела кончиками пальцев по уху, когда поправляла волосы девушки. Макс сконфузилась и сжалась — Чейз снова уловила новый знак. Она планировала проигнорировать его — уверенности в том, что возлюбленная готова к этому не было и капли. Однако Колфилд встала перед ней и сократила расстояние на пол шага. Оставалось всего пару сантиметров, чтобы его и вовсе не было. Теперь Виктория заметила дрожь Макс. Она опустила взгляд на ее приоткрытые губы — они манили настолько сильно, что внутри все сжималось из-за неудовлетворенности. Возбуждение стало ловко играть с ними, вводя в затуманенное, слабое состояние — их конечности теряли силы, чувствовали тяжесть, которую могло преодолеть лишь одно. То, чему были посвящены их неоднократные мысли и желания. Чейз оценивающе взглянула на нее — Колфилд напряженно вздохнула, однако старательно держала зрительный контакт с ней. Виктория робко втянула в поцелуй девушку. Она нежно кусала губами ее губы, смешивала ее слюну со своей. Руки сами по себе спустились на талию, а затем — на ребра Макс и плавными движениями стали задевать лямку лифчика. Она стонала в поцелуй и сжимала спину Ви, приобнимая ее и поглаживая. Было так скользко и мокро. Они таяли в этом невинном и развратном поцелуе. Сердце Колфилд стало сходить с ума. Медленными шагами Чейз провела их к дивану и повалила ее туда. Девушки принялись жадно глотать воздух после долгого и столь желанного поцелуя. Виктория расположилась на коленях Макс и в этот раз впилась в беззащитную шею, о которой она постоянно думала и возжелала. Теперь она принадлежала ей. Чейз нежно, осторожно целовала каждый ее сантиметр, при этом иногда покусывала и зализывала больные участки. Колфилд тяжело вздыхала, стонала — шея была ее слабым местом. Она просто была не в силах сдержаться и противостоять своему желанию — отдаться Виктории. Но желание взять ее было сильнее. Макс руками пробралась к ширинке брюк возлюбленной и поспешно преодолела ее. Чейз тут же изогнулась и протяжно промычала. Колфилд стала потихоньку давить и поглаживать ее взмокшее лоно. — Все хорошо? — вдруг спросила она. — Конечно же хорошо, глупышка, — Виктория звонко и нежно рассмеялась, — как я могу не наслаждаться процессом, если предо мной такая прекрасная девушка? Макс закрыла лицо ладонями: — Хватит так нагло смущать меня, — а раздвинув пальцы, взглянула на лицо любимой — губы приоткрылись от изумления. Чейз улыбалась искренне и невинно. В ее глазах читалась любовь, врезающаяся прямо в сердце девушки. — Я так люблю твою улыбку, ты даже не сможешь представить насколько. — Она втянула ее в вязкий, мягкий поцелуй; приобняла и приступила к снятию уже родного кардигана. — Постой, солнце, ты готова к этому? Прости, я слишком напористая, да, я же принуждаю тебя. Какой же это ужас. Я отвратительна, — Виктория опустила голову от стыда и неловкости — Макс ухватилась за ее подбородок и направила взгляд к себе. — Думаю, да, готова, и ты не принуждаешь меня ни к чему, — сказала она, робко отводя глаза в другую сторону. — Точно? — В ответ Колфилд наконец сняла этот несчастный кардиган, а затем и рубашку тоже. Перед ней предстал до жути сексуальный черный бюстгальтер, так и напрашивающийся на то, чтобы быть сжатым или приспущенным — грудь была прелестнее его. Теперь она смогла увидеть маленькие затвердевшие соски — невольно ее пальцы потянулись к ним и прошли сверху вниз — Чейз зажмурила глаза. Реакция тела Макс не заставила ждать — там стало до такой степени влажно и горячо, что она просто не могла остановиться. Колфилд прильнула к соскам девушки и стала прикусывать, оттягивать их, скользить по ним языком — Виктория неистово стонала и лишь сильнее вжималась тазом в возлюбленную, начиная потихоньку двигаться на ней. Это безумно возбудило Макс — она аккуратно переложила Ви на поверхность дивана и расположила ногу между ее ног — вздох не заставил себя ждать. Колфилд целовала ее шею, ключицы, живот. Целовала не просто, а с нежнейшей любовью. Ей так нравилась гладкая кожа девушки. После лишь одного прикосновения к ней — хотелось больше. Макс гладила Чейз — было страшно сделать что-то не так — она действовала менее грубо; ласково, сердечно прикасалась к ней кончиками пальцев, губами и носом. Виктория с каждым разом звучала все мелодичнее и мелодичнее. Она рукой забралась в волосы девушки и прижала к себе — Колфилд оказалось у раскрытой ширинки. Макс приподняла глаза — ей нужен был знак, что дальше продолжать можно. Чейз смотрела на нее с приоткрытым ртом и вместо слов приспустила ее голову к своему лону. Колфилд осторожно стянула брюки и нижнее белье. На самом деле она часто представляла этот момент у себя в голове и мечтала о его воплощении в реальность. И вот, в конце концов, это случилось. Макс принялась ласково проводить губами и языком по маленькому, беззащитному клитору — Виктория извивалась, сильнее впечатывалась в поверхность дивана и сжимала руки. Если раньше еще как-то можно было сдерживать стоны, то теперь это было бесполезно. Они сами по себе вырывались из припухших губ после страстных, мокрых поцелуев. Внезапно Чейз ухватилась обеими ладонями за голову Макс и стала аккуратно сжимать ее — это происходило непроизвольно. Язык стал тонуть в приятной, горячей влаге — она обжигала намного приятнее, чем дрожащее пламя. Это было более прекрасно, откровенно и чувственно. И вот спустя короткий промежуток времени Виктория испытала вожделенный оргазм, сопровождающийся морем тонких и изящных стонов, и тут же повалила возлюбленную на спину. Она стянула ее джинсы и нижнее белье — вкусить запретный плод теперь было желанно, как никогда. Чейз проникла языком в ее лоно и сжала грудь девушки — Колфилд вскрикнула и впечаталась в диван всем телом. «Боже…» — мямлила себе под нос она. — Я делаю все правильно? — вдруг задалась вопросом Ви. — Д-да… даже слишком… — вздохнула вся изможденная Макс. — Пожалуйста, не останавливайся… Слова возлюбленной точно врезались в ее лоно — она начала постепенно добавлять пальцы в процесс вхождения. Она внимательно наблюдала за выражением лица и реакцией тела девушки — Виктория хотела удовлетворить ее как можно лучше, она хотела вложить все свои чувства в эти развращенные ласки. Колфилд прикрывала свое лицо сжатыми руками, беспрерывно стонала и ненасытно глотала воздух, как могла. Чейз стала набирать темп — Макс дрожала и просила большего: «Прошу, Ви… да… ах». И вот она выпустила стон, знаменующий конец. Они обе пытались отдышаться — тщетно. Избегали взгляды друг друга — стыд настиг девушек. За окном совсем стемнело — уже скоро нужно было идти домой и завершать фотосессию — студия была оплачена на определенное время. Тут же опомнившись, Виктория натянула нижнее белье, брюки и подбежала к фотоаппарату: — Блять, я совсем забыла, нам скоро нужно уходить. Осталось всего полчаса, нам нужно сделать еще пару снимков. — Черт, подожди, — она надела всю одежду, какое-то время лежащую на белоснежном ковре, и побежала на зов возлюбленной. То, что произошло — оказалось намного приятнее и нежнее, чем доводилось представлять девушкам — они искренне любили и желали друг друга не только лоном, но и сердцем.