Разделенное одиночество

Руи сидел на крыльце своего дома-лаборатории, устремив свой печальный взгляд в небо. Если бы у него была возможность донести всем этим мерцающим звёздам над головой, что «Я здесь больше не один!», то он однозначно начал бы кричать во всю глотку, только вот не хотелось разбудить спящего парня поблизости. Камиширо усмехнулся, вспомнив о том, с какими героическими усилиями ему удалось всё же выбраться из тёплой постели и таких же не менее тёплых объятий Тсукасы. Он всё ещё не мог нарадоваться тому, что его новый друг, который оказался его первым человеческим знакомым, согласился поспать с ним вместе. Нет, ну не сам ли он в самый первый день прибытия зачитал ему длинную лекцию с ужасно умным видом, что нельзя вот так просто внедряться в «чужое личное пространство»? Руи не до конца осознавал, в чём же все-таки заключалась проблема, но решил прислушаться, а то мало ли, что взбредёт в голову этому заносчивому землянину. Безусловно, Руи всегда был одинок, и рядом с ним находились лишь растения да ягоды, которые, ко всему прочему, на его родной планете даже умели разговаривать. Он специально изучал подобные случаи на Земле, но… как оказалось, люди, находящиеся в 20 световых годах от него, ещё не успели овладеть столь простым навыком. В конце концов, не то чтобы они в этом нуждались. Ведь у них было всё, о чём они только не могли пожелать, из массивного телескопа Камиширо всё было отлично видно, и ему оставалось только дивиться, как это они постоянно умудряются упускать что-то столь важное для них самих же перед своим носом? Им нравилось засорять мир, в котором они живут, но не нравилось задыхаться от выхлопных газов машин, на которых они же и ездили. Это всё казалось слишком сложным для понимания Руи. Возможно, на изучение человечества придётся потратить ещё уйму времени, если не целую жизнь. Но рядом с ним теперь есть прекрасный представитель людского рода, который уже порядком устал от бесконечного потока вопросов, но всё же с милой улыбкой отвечал на них, в свою очередь расспрашивая местного жителя. Как он всё ещё не разучился разговаривать, находясь столь далеко от цивилизации? Как оказался здесь, откуда взялась целая лаборатория — сокровищница знаний? Хотелось бы знать ответы на все эти вопросы, только вот в многочисленных книгах, бережно хранившихся на полках в шкафу, об этом не было сказано ни слова, а на Земле про Глизе может и знали, но точно не собирались на всех парах лететь к нему на помощь. Порой Руи действительно казалось, что его сильные сигналы были успешно проигнорированы, почему иначе сюда всё ещё никто не добрался за столько лет? Хотя…нет, как никак мысль о том, что сюда послали молодого неопытного парня, который сам чудом остался в живых, казалась абсурдной. Когда-нибудь людям надоест уничтожать свою планету, и они однозначно примутся за другие, начав с его родины. Тогда уже Камиширо навряд ли будет жив, чтобы остановить их от безумия. Сперва человечество будет до ужаса долго переселяться в неизведанную доселе местность, привыкать к здешней атмосфере, начинать совершенно новую жизнь. О Земле, которая к тому времени, вероятно, уже будет испепелена дотла, никто и не вспомнит, ведь перед ними откроются новые горизонты. Они будут со счастьем в глазах говорить, как же рады такому открытию, поминутно бросая в траву всё больше непотушенных окурков, втаптывая их грязной подошвой ботинка. Будут открывать заводы и фабрики, заводить семьи, устанавливать законы и власть — история повторится, а потом и чистых планет, как окажется, будет недостаточно, так что придётся захлёбываться в собственном мусоре, что настанет концом человечества. Такая, бесспорно, грустная душещипательная история, только вот поведать её уже попросту никто не сможет, не будет ни рассказчиков, ни слушателей. Все погибнут от собственной непредусмотрительности. Руи вздохнул, приподнимаясь с места и подходя к своему телескопу. Всегда, когда ему становилось очень скучно, отличным решением было просто прильнуть глазом к отверстию, чтобы вновь и вновь наблюдать за чужими жизнями. «Сегодня слёзы никак не появятся, ведь я больше не один» — заверял себя Камиширо, покрепче обхватывая трубу, однако всё пошло ровно наперекосяк, обжигающие капли скатились с ресниц быстрее, чем он это осознал. В чём же причина, почему он опять недоволен? Довольно эгоистично столь долго желать о присутствии живого человека рядом, а потом чувствовать ещё большую боль, берущую начало прямо посреди судорожно вздымающейся груди. Тсукаса никогда не говорил, что собирается остаться. У Тсукасы есть настоящая семья, дом, друзья, а у Руи есть лишь маленький сад да вечно мокрые глаза и дурацкие вопросы. Слишком неподходяще, слишком неправильно. Знал ли Тсукаса, на что идёт, когда отправлялся сюда, знал ли, что встретит себе подобного? Он говорил, что теперь они друзья, а ложные надежды были достаточно сладостны, чтобы не удержаться и вкусить их, после жалея от вязкого привкуса обиды во рту. Шум шагов сзади заставил насторожиться и быстро протереть припухшее лицо рукавом, отчаянно надеясь, что от его грусти не останется и следа. Скоро Тсукасе придётся покинуть его, так что у Руи ещё будет впереди целая жизнь, чтобы выплакать всё, что так душит внутри.       — Не спишь? — парень подошёл со спины и осторожно положил свою тёплую ладонь на чужое плечо, мягко погладив. — Я проснулся, а тебя нет! Тут же холодно, пойдём внутрь.       — Я занят, ты что, не видишь? — Руи раздражённо сдёрнул чужую руку, сильнее прислоняясь к своему телескопу и закусывая свою губу, чтобы подавить всхлип. — Иди спи.       — Ну уж нет, теперь я никуда не пойду! — Цукаса отрицательно мотнул головой из стороны в сторону, заходя с обратной стороны. — Я тоже хочу посмотреть, давай вместе!       — У меня есть только один телескоп.       — Значит, по очереди! Руи ничего не ответил, лишь тихо вздохнул, не глядя на второго. Смотреть на каких-то людей на другой планете, когда прямо перед ним сейчас стоял один из их них, казалось чем-то идиотским, поэтому он отпустил устройство, немного отходя в сторону и кивая Тсукасе.       — Если ты не будешь смотреть, то и я не буду! — Тенма немного нахмурился, заглядывая ему в лицо. — Точно не буду, пока ты в таком состоянии!       — В «таком состоянии»? — Руи удивлённо коснулся своей щеки ладонью, сразу ощутив что-то мокрое. Надо же, а ведь он так старался утереть слёзы, чтобы не портить момент. Должно быть, плакать, сжимая телескоп, уже вошло у него в привычку, а раньше не было никого, кто мог бы указать на то, что это даже заметно со стороны.       — Руи, — Тсукаса оказался совсем рядом с ним, неловко принимая в свои объятия. — Я же… Я же не ухожу сейчас, верно? Пока мы можем быть вместе, пока я могу говорить тебе, что ты не одинок!       — Пока ты можешь… — Руи прижал его к себе в ответ, стыдливо зарываясь лицом в складки его одежды. — И что будет потом? Потом ты успеешь попрощаться лишь один раз и забудешь. А я никогда не смогу.       — С чего это ты решил, что я посмею забыть о том, что произошло здесь, забыть о тебе?! — Тсукаса невольно повысил голос, не замечая этого. — Знаешь, сколько на Земле людей? Знаешь, скольких из них я успел повстречать? Так вот послушай же меня, ты в разы лучше многих из них! Ты ощущаешься живым человеком, ты любишь, ты чувствуешь! Люди на нашей планете плевать хотели на ежедневный полив цветов, потому что у них слишком много других дел, потому что им всё некогда, а ты бы никогда так не поступил! Будь ты даже в другой вселенной, твоё сердце не растеряло бы способность сострадать!       — Тсукаса… — Руи всхлипнул чуть громче, его руки сильнее прижимали к себе чужую спину. — Когда ты уйдёшь, я… Мне будет очень грустно, понимаешь? Я не знаю, как смогу справиться…       — Я тоже, Руи, — он крепко зажмурился, ожидая сильное жжение в глазах, которое не забывает вернуться. — Но может… Давай ты будешь посылать мне сигналы? Как делал это раньше? Тогда я смогу знать, что ты в порядке, а после я обязательно вернусь, чтобы забрать тебя к себе!       — Я не хочу жить на Земле, — Руи еле слышно прошептал, качая головой. — После твоих рассказов больше нет. Я лишь хочу, чтобы ты остался здесь, на планете, о которой мы в силах позаботиться вместе. Но так нельзя… Тсукаса так и не смог сдержаться и залился слезами, едва удерживая себя на гнущихся ногах. Помимо этого ему ещё и приходилось держать Руи, который буквально навалился на него всем своим весом. Вскоре они упали на землю, так и не разжимая объятий. Какой в этом смысл сейчас, если потом они никогда не смогут даже увидеть друг друга, не говоря уж о том, чтобы ощутить прикосновения? Пока у них оставалось время, стоило воспользоваться им по полной. Руи никогда не мог представить, что же чувствовали люди, раскрывая свою душу полностью, позволяя кому-то ещё заглянуть внутрь, чтобы облазить всё вдоль и поперёк. Это казалось чем-то неправильным и пугающим, но он также не мог представить, что когда-нибудь в его размеренную жизнь так внезапно вторгнется громкоголосый парень с янтарными глазами, персиковыми волосами и заражающим смехом, который окажется совершенно не против предпринять что-то настолько опасное, как изучение сущности одинокого ученого с другой планеты.