***
— Вот, понимаешь, Таня, лишь у криминальных авторитетов принято не вынимая сигареты изо рта, документами заниматься, — говорил мне папа по телефону неделю спустя. — Понятно, — ответила я. — Андрей попросил мой номер Глебу дать. Я согласился, — продолжал папа.- Тогда Глеб спросил твой номер. Я давать не стал. Сказал, пусть сам потом спрашивает у тебя. И Глеб сказал, что ждёт тебя в студии. Я сказал, что пока не знаю, когда ты поправишься. — Я уже здорова, — сказала я. — Это прекрасно, но объясни мне, что тогда произошло? — Да так… Я носом немного ударилась, кровь не смогла остановить, Глеб пытался мне помочь… — Помочь не останавливать? — Ну я тебя умоляю, зачем так? — Он знает, сколько тебе лет? — 19. — Нахуй ты ему сказала? — Я люблю его, — сказала я и повесила трубку, нажала на проигрыватель и стала слушать. Но телефон зазвонил вновь, и я просто отключила его из розетки.***
Вечером я читала Эверса. Вспомнила про телефон и ткнула в розетку. Читать я больше не смогла. Легла на кровати и стала смотреть в потолок. Зазвонил телефон. Протянув руку, я не глядя сняла трубку. — Алё. — Алло. — Это кто? — Глеб. *Так. Пауза. Я подумала про одного Глеба, но что это — единственный Глеб, что ли? Нет, конечно* — Какой Глеб? — Самойлов. *Угум. Теперь понятно. Непонятно только, откуда мой телефон у него* — А откуда у вас мой телефон? Сергей Алексеевич дал? — Кто? — Отец мой. — Нет. Он не отвечает на мои звонки весь день. — Я вот одного понять не могу: ты так горишь мыслью записать со мной сольник или носы разбивать больше некому? — Ну зачем ты так? — Глеб, ты думаешь, я шлюха? — Я с 8 вечера в студии — у меня материал. Захочешь, приходи. *Пауза* — Будешь так выёживаться, ещё раз в нос получишь. Спокойной ночи. — Auf Wiedersehen.** *Конец связи****
— Мам, помнишь, я песни писала? — Конечно. — Отпусти меня, пожалуйста, в студию! — Мама пристально посмотрела не меня. — В студию? — Да, это через дорогу, недалеко. — И ты одна там будешь? На часах 19:26 — Нет, с Глебом. Мы вместе будем его сольник писать. Мама меня отпустила. Я взяла гитару и тетради и пошла. Пришла. — Здрасьте, Глеб Рудольфович! — Здрасьте. Глеб сидел в том же самом кресле — Подойди, — сказал он. Я подошла. — Сними куртку. Можешь её повесить, за одно и дверь запри. Вот ключ. Я сняла и повесила куртку, заперла дверь. Снова встала перед Глебом. Он пристально смотрел на меня и курил. — Повернись. Глеб показал сначала вправо, потом влево. — Спиной. И наклонись. Я встала к Глебу спиной и наклонилась. Дальше он сказал нечто, вроде «Угум», взял ключи и ретировался. Вернулся с бутылкой. — Вставай, — сказал он.- Угощаю. Я встала и подошла к столу. — Что это? — спросила я, созерцая бутылку в компании двух рюмок. — Водка, — спокойно ответил Глеб. Он откупорил бутылку и налил содержимое. В одну рюмку. И в другую. Подал одну мне.- Бери, — сказал он и залпом осушил свою рюмку. Я взяла и, мгновение поколебавшись, сделала глоток и закрыла глаза, переводя дух. — Ох, девочка моя! — вздохнул Глеб, забирая у меня недопитую рюмку. Он усадил меня в кресло. Сам стал доставать мою гитару из футляра и, отодвинув на столе распитие, разложил мои и свои записи. — Тебя как зовут? — спросил Глеб. — Таня, — ответила я, чувствуя запах спирта изо рта.- А давайте, я вам покажу что-нибудь из моих сочинений… — Не нужно. Посиди пока. Глеб стал читать мои стихи. Играл что-то на гитаре, записывал, потом сказал: — Подойди сюда. У тебя вот на эти стихи есть музыка? — Нет, я их вообще песней не представляла. — Вот, послушай. Глеб сыграл часть, подпел себе. Объявил припев, тоже сыграл его. Я предложила пустить по хроматизму: — Напимер, си минор — си бемоль минор — до мажор. Дальше я показала то, что сочиняла именно я. Но всё звучало довольно пусто и монотонно — на одной гитаре. — Ты моя коллега? — спросил Глеб. — Наверное…- ответила я. — Значит, не говори «Вы». Это вычурно. — Хорошо. — Ну а теперь надо ещё выпить. Отказываться — дурной тон, — предупредил Глеб. — Если я начну что-нибудь вытворять пьяная, это точно будет дурной тон. — Брось. Я допила свою рюмку. Глеб стал наливать ещё — сам он выпил уже пять. — Может, не надо? Я сопротивлялась, но Глеб ни слова не сказал. Он вдруг подошёл ко мне и стал держать мои руки. Пришлось выпить, от чего я закашлялась. Неожиданно он ударил меня сзади, и я вскрикнула. — А у тебя высокий голос, — улыбнулся Глеб. Я стала подходить к нему. Стала вплотную. Мы были так близко, что я чувствовала его дыхание, а он — моё. — На колени, — сказал он. — Что? — Быстро. — Зачем? Глеб стал расстёгивать ремень. Снял его и ремнём притянул меня к себе. — Любая моя фанатка, — начал говорить Глеб, — умирает от счастья, даже когда просто видит меня, а когда может отсосать у меня — тем более. — Я не буду этого делать, — опрометчиво сказала я. — Будешь. — Нет. — Ссука! — он взял меня за шею и чуть не разбил мне голову о стену, в которую я упёрлась руками. Глеб подошёл ко мне, обнял и провёл руками по моей блузке, забрался под неё руками, и я ощутила его прикосновения на моей обнажённой груди… — Ах… Глеб… — И многим из них не было и 18. А тебе уже 19, а так боишься, — прошептал Глеб и стал спускаться всё ниже и ниже, пока я не услышала звука расстёгивающейся молнии… — Нет… Глеб! Пусти меня! Я стала вырываться, но тщетно. Он расстегнул мои джинсы и ниже, чем была рука Глеба, быть уже не могло. — Ай! — я присела присела к полу, освободившись наконец от рук Глеба, но… Да, моё дыхание оказалось аккурат на уровне пояса Глеба. Разве не смешно? Я улыбнулась. Он погладил меня по голове. — Разве ты не хочешь этого? Я промолчала, всё ещё улыбаясь. Глеб присел тоже. — Обещай мне, что будешь кричать. Улучив момент, я попыталась убежать, но Глеб удержал меня за волосы. Я закричала, но не без личного удовольствия. Он поднял свой ремень и ударил им о пол. А потом меня ударил им. Я промолчала. — Слабовато как-то, — сказала я. Глеб повторил. Ещё раз. Мне хотелось больнее. Ещё раз тогда я приглушённо вздохнула: — Ай!.. — Слабовато как-то, — в свою очередь сказал Глеб. Тогда после следующего удара я закричала. — Нет, слабо, — сказал он.- Стой, я пить хочу. Глеб налил себе и мне. Выпил. Я выпила полрюмки. Потом всю. И это была третья. Я лежала, перекинувшись через руку Глеба и оперевшись руками о стол. — Ай! Глеб… Аайай!.. ммм… А! Глеб! Шум упавшего ремня. Глеб припёр меня к стенке, уже вялую, да и пьяную, и я слабым голосом сказала: — Глеб… я н… не хочу ебаться в первый день… — Мне щас проще тебя убить, чем не трахнуть. — Ну твою мать… Через плечо Глеба я заметила всю свою одежду. Я правда настолько пьяная? Глеб скинул тотчас и свою одежду. Сделал несколько глотков из горла бутылки и, держа меня за колени и крепко прижавшись, резко вошёл в меня. Я вздохнула. Он повторил это ещё раз, глубже, и в следующий раз проделал это до самого, самого дна. Он делал это сильно, очень глубоко и грубо, так, что скоро я застонала. Но останавливаться Глеб даже не думал. Я сжалась всем телом, а он только быстрее стал пробиваться в меня. Я перестала стонать. Я закричала, временами мне не хватало воздуха, и я задыхалась в своих криках. О, если бы я могла в тот момент говорить!.. Я почувствовала, что кончаю во второй раз. Глеб придвинулся ближе и спросил: — Ты ещё жива? Я не могла ответить. Если бы он меня не держал, я бы и стоять не смогла. Он видел, что губы мои искусаны, что щёки горят. И тут после третьего моего крика он кончил. И поцеловал меня. Я опустилась на пол. — Долго? — спросил Глеб, одеваясь. Я кивнула и скоро тоже оделась. Через полчаса я чуть-чуть отошла — от водки и от Глеба — и стала с ним разбирать его песню, где по идее должен быть мой вокал. — Сегодня попоём, завтра запишем, — сказал Глеб.- И после записи поебёмся. — Ты дурак? — спросила я. — Я твой коллега. Ну, не хочешь… — У меня всё болит, коллега. — Тебе не нравится? — Нравится, но болит. — В крайнем случае, я, может быть, соглашусь на минет. Я усмехнулась и сказала: — Только не надо завтра водки, пожалуйста. — А что ты любишь? — Вино красное, но больше вермут люблю. Глеб кивнул. — Таня, ты не похожа на остальных моих фанаток. — Почему? — С кем из них я спал, то по одному разу, а с тобой собираюсь не один. И не два, — прибавил он после некоторого молчания. — Если я дамся. — Мы будем добиваться друг друга. Я поцеловала Глеба. Он сел в кресло, а я сверху, и мы снова целовались. Глеб отклонил мою голову назад и целовал шею, а потом грудь, обняв мой тонкий стан. Я спустилась с его колен и поцеловала его живот, потом ниже… — Он встал, — сказал Глеб и расстегнул брюки. Я сначала поцеловала, облизала и взяла его весь в рот. Потом прервалась, но Глеб погладил меня по голове и прижал её. Впрочем, ласково. Я снова попаталась уйти, но он меня прижал сильнее и не отпускал до тех пор, пока я не ощутила солёный вкус его… Да, солёный вкус.***
— Алё. Да, пап, я тебя слушаю. — Как ты смотришь на то, чтобы работать со мной? — Хорошо смотрю. Но пока мы с Глебом музыку пишем. — В субботу в шесть вечера будет банкет. Котов там будет. Может, и Самойловых позовёт.***
— Алё, Глеб, привет! — Привет, моя деточка. — Как дела? — Альбом я свёл. Приходи потом послушать. — Я не знаю, стоит ли говорить тебе, но в субботу банкет будет у этих… Ну, там батя мой будет, барабанщик ваш. И я там буду. Может, он тебя позовёт? — Не знаю, спрошу у него. — Буду тебя ждать! — Целую тебя, киска. — Пока! — Пока.***
Суббота. Вечернее платье. Банкет. Ресторан. За большим столом сидело много неизвестных лиц. Но знакомые среди них располагались в следующем порядке: папа — я — Глеб — Вадим — Саша — Андрей. Попробовали модный ликёр «Амаретто». Тот человек, весьма статного внешнего вида, устраивавший весь этот банкет, объявил, что через дорогу находится отель, туда уже заказали девочек — желающие могут поехать. Вадим с Сашей отказались — у первого дома жена была, а второй просто не захотел. — Киска моя? — спросил Глеб. — Да? — ответила я. — Не обижайся на меня, пожалуйста. — Ты едешь? — Если ты обедаешь не сердиться. — Если ты обещаешь мне самый жёсткий секс. — Ещё жёстче? — Да. — Я запомню. — Обещаешь? — Да, — сказал Глеб, — а ты обещаешь? — И я обещаю.***
— Алё. — Алло. — Привет, пап! Как дела? — Нормально. Твой Глеб с тремя был. Они орали ужасно. — Подозреваю, почему, — улыбнулась я. — Я пытался ему что-то сказать, но он ответил, что имеет право. — Да. — Вы это обсуждали? — Конечно.***
— Ну что, Глеб, куда поедем? — спросила я, садясь в машину. — За город. Приехали. Загородный дом. На дворе август. Прошли гастроли «Агаты Кристи». — Располагайся, — сказал он. Я сняла джинсовую куртку и прошла вслед за ним в гостиную, потом в спальню. В спальне стоял стол. Глеб сел на стул, на спинке которого висели ремни и прочая чепуха. — Офигеть…- сказала я. — Хотела жести — получай, — сказал Глеб.- Раздевайся. Холодок тонкой змейкой пробежал по моей спине, когда звенящую тишину прорезал свист кожаной плети и удар её о паркет. Я осталась в бордовом лифчике, чёрных стрингах и чулках. — Даже без пояса, — протянул Глеб.- Ложись. Я легла на стол и была тотчас прикована к нему сталью. — Глеб…- томно прошептала я. — Ччч…- сказал он и приложил палец к моим губам. Он поцеловал мою шею и впился зубами в плечо, пронзая кожу до крови. Я металась по столу, пыталась вырваться из оков, но всё было безнадежно. Глеб сидел на стуле и смотрел на меня. Очень скоро экстаз сменился болью, я чувствовала между своих ног раскалённое железо и саму себя уже не помнила. Когда же вдруг это остановилось, подошёл Глеб, положил руку мне на горло и поцеловал в искусанные губы. Освободив свою девушку, положил наручники на её покрывшееся испариной тело. — Глеб…- простонала я и села. Он подал мне бокал. — Красное вино, — сказал он, подняв и свой бокал тоже. Мы выпили. Я встала. Глеб прижал меня к своей груди и ласково гладил по волосам. Я взяла первый попавшийся ремень и ударила им Глеба. — Я тебя щас, — процедил Глеб сквозь зубы, схватил меня, смеющуюся и легонько щёлкнул по лбу. Но я вырвалась вновь… — Блядь! Ты прекратишь?..- крикнул Глеб, но я не унималась. В итоге я оказалась на четвереньках, и была весьма порядочна настигнута плёточной кармой, что было намного менее болезненно, чем если бы это происходило ремнём. Я попыталась встать, но он мне не позволил, навалившись сверху и войдя в меня. Я вскрикнула. — Как в первый раз.- сказал он и стал пробиваться дальше и быстрее. — Нет. Глеб, нет! — стала кричать я, вывернулась и стала лежать на спине на полу. — Почему? — спросил он. — Мне больно, — ответила я, но, впрочем, пожалела, что остановила Глеба. Он надвинулся на меня и, стиснув, стал целовать. Я обхватила его ногами, но всё равно стойко чувствовала боль. — Продолжай, — шепнула я и закричала. Я царапала спину Глеба, он меня душил, пробираясь пальцами мне в рот. — Пойдём в ванную? — спросил Глеб, отдышавшись. Я попила вина и сказала: — Нет. Ещё меня трахай. — Ещё? — Можешь? — Могу… Я встала перед ним, взяла его руки, положила их чуть ниже живота и нагнулась. — Держи меня, — прошептала я. Не крича, я легонько постанывала. Но и это тоже кончилось. Глеб обнял меня и мы пошли в ванную. В тёплой воде мы лежали, обнимаясь, целовали и ласкали друг друга. Пили вино и выливали его на себя. Как в самых лучших грёзах извращённых романтиков.***
*Очередные гастроли****
— Глеб, знаешь…- начала я. — Что, моя киска? — У нас будет ребёнок. — Ты моя хорошая, — погладил меня Глеб. Я помолчала. — Ты кого хочешь? — спросил он. — Мальчика, — тихо ответила я.- А ты? — Тоже, — ответил Глеб.- Тоже.