I wish my drawings became true

— А, да, напоследок: она обожает всякого рода творчество. Это дитя хлебом не корми — дай только порисовать, спеть или историю сочинить, — Уилбур улыбнулся. Тепло так, по-домашнему. Мягко говоря, Квакити был далёк от искусства. Не то чтобы ему не нравилось, просто линии всегда выходили кривыми, ноты фальшивыми, а идеи скучными. Пожалуй, его максимумом было тихонько напевать «Feliz Navidad» и затаив дыхание наблюдать за тем, как умелые пальцы Уилбура скользят по струнам гитары. Они часто устраивали такие посиделки: потрепанный диван, камин и хорошая компания. Со всем этим ураганом событий, происходивших на острове, иногда хотелось просто так сидеть обхватив руками коленки и слушать треск дров в очаге. И Уилбура. Раньше это было всё. Именно поэтому Квакити очень удивился, когда Уил внезапно попросил его посидеть с Таллулой. — Я обычно так не делаю, но не мог бы ты приглядеть за ней сегодня? Я уйду всего на пару часов, она не должна доставить тебе много проблем, — он театрально похлопал глазами. В этом не было нужды — Квакити бы и так сделал всё, о чём бы он попросил. Обычно жители острова никому не доверяли своих детей, ведь опасность могла поджидать где угодно. До этого дня Уилбур оставлял Таллулу только с Филом. Но Фил был его отцом. Членом семьи. — Да, хорошо, учту, — ответил Квакити, стоя перед Уилбуром так, как-будто он солдат, получающий задание. — Ещё раз большое спасибо, что согласился с ней посидеть, обещаю, сварю тебе свой фирменный горячий шоколад как только вернусь, — Уилбур переминался с ноги на ногу стоя в дверном проёме. Ему явно не хотелось уходить. — Пф, лучше бы золотом заплатил, — фыркнул Квакити, даже не пытаясь спрятать улыбку — он обожал горячий шоколад, особенно, когда его делал Уилбур. — За золотом это к Этуалю, у меня только вы с Таллулой, — усмехнулся Уилбур. Квакити даже не успел переварить только что сказанные им слова, как Уилбур быстро наклонился, оставляя на его щеке лёгкий поцелуй, и с такой же непринужденной улыбкой выскользнул на улицу. За спиной Квакити хихикнула Таллула. Он стоял в полном оцепенении, наверное, несколько минут. Прийти в себя Квакити помогла Таллула, которая тянула его за рукав, нетерпеливо подпрыгивая на месте. — Ну же, мистер Смайли, чего ты застыл? Нам нужно столько всего успеть, пока папа не вернулся! Квакити выдохнул: слава богу эта непоседа решила не дразнить его, его лицо и так было достаточно красным. — Да, конечно. Прости, Таллула, — Квакити помотал головой в надежде, что она перестанет кружиться, и последовал за девочкой в гостиную. Таллула плюхнулась прямо на ковёр, на котором были разложены альбомы, кисточки и краски. Гордо осмотрев свои сокровища, она похлопала по ковру рядом с собой. — Садись, у нас не так много времени, — поторопила его Таллула. Квакити неловко сел рядом с девочкой, с ужасом окидывая взглядом банки гуаши и коробки карандашей. Ничего не поделаешь, придётся позориться. Всё ради горячего шоколада. Ну, или того, кто делает этот горячий шоколад. На удивление, Таллула оказалась восхитительным учителем. Не самым терпеливым, конечно, но с таким непутёвым учеником её усилия были вполне достойны похвалы. Согнувшись в три погибели над листом, Квакити помогал Таллуле закончить её шедевр, пока она ловко шныряла туда-сюда, с поражающим профессионализмом добавляя детали. Они даже не заметили, как прошло целых три часа. Уилбур открыл дверь и вошёл в прихожую, удивляясь тишине, которая стояла в доме. Когда у тебя живёт ребёнок, особенно такой активный, как Таллула, редко бывает тихо. Даже не снимая пальто, он на цыпочках прошёл в гостиную и его лицо тут же осветила широкая улыбка. На ковре скрестив ноги ноги сидел Квакити. Наклонив голову на бок, он держал в зубах перепачканную кисточку, а чёрные пряди растрёпанных волос небрежно спадали на лицо. Рядом с ним Таллула склонилась над листком, добавляя последние штрихи, высунув язык от усердия. Уилбур негромко кашлянул, привлекая внимание художников. Квакити вздрогнул от неожиданности и удивленными глазами посмотрел на Уилбура, убирая волосы с лица, которое оказалось перемазано красками. Таллула тут же вскочила на ноги и подбежала к нему. — Папа, ты как раз вовремя! Мы с мистером Смайли только что закончили, — протараторила девочка, хватая Уилбура за руку. Подойдя к месту происшествия, Таллула остановилась, руки в боки, гордо задрав голову. На большом листе были нарисованы два человечка, один из них был до смешного выше другого, а ручки-палочки больше напоминали вешалку для бежевого пальто. Второй человечек был одет в большую синюю кофту, правый рукав которой немного размазался по холсту, зато на его голове красовалась аккуратная шапка, нарисованная чёрным лайнером. Между ними, держа обоих за руки, стояла маленькая фигурка с длинными кудрявыми волосами из восковых мелков. На картине также красовалось огромное жёлтое солнце и, конечно же, множество цветов. Но внимания Уилбура было сконцентрировано именно на трёх людях в центре, которые были обведены Таллулой в большое красное сердце. Квакити встал с ковра, неловко вертя в руках кисточку. Уилбур ещё несколько секунд внимательно осматривал рисунок, а потом поднял на художников сияющий взгляд самых красивых карих глаз, которые Квакити кода-либо видел. — Лула, Кью, это чудесно! Завтра нужно будет обязательно найти рамку и повесить это в гостиной, — Уилбур обнял обоих, а Квакити от неожиданности впечатался разукрашенным лицом ему в плечо, — Спасибо тебе ещё раз, — Уилбур рассмеялся и добавил шёпотом, — Твои навыки рисования значительно улучшились. — С таким-то учителем, — улыбнулся Квакити, потрепав Таллулу по голове. Внутри разливалось какое-то тёплое и непривычное чувство. Чувство, что у него есть семья. — Кью, уже поздно, я уложу Таллулу спать, хорошо? — спросил Уилбур, кидая пальто прямо на диван, — Подожди здесь, я быстро. Ага, конечно, быстро. Квакити слишком часто бывал у них в гостях, чтобы поверить в то, что Уил быстро укладывает свою дочь спать. Он может целый час сочинять ей сказки на ночь, и дай бог ещё это не закончится концертом с гитарой. Квакити уже практически начал засыпать, когда Уилбур вошёл в гостиную: в растянутой домашней футболке и огромной кружкой горячего шоколада наперевес. Устраиваясь на диване, он протянул её Квакити. — Всё как и обещал, — когда Уилбур улыбался, его глаза превращались в щёлочки, а на щеках появлялись очаровательные ямочки. Квакити взял кружку. — Неплохо я устроился, самый вкусный горячий шоколад и урок рисования впридачу, — усмехнулся он. — Урок рисования, кстати, а не мастеркласс по аква гриму, — засмеялся Уилбур, — у тебя всё лицо в краске. — Ой, правда? — Квакити оторвался от напитка и уже был готов бежать в ванную. Но Уилбур его опередил, через минуту он уже принёс мокрое полотенце. — Ты на ходу засыпаешь, — он сел рядом с Квакити, прикладывая к его разукрашенной щеке полотенце. Оно было тёплым и пахло чем-то цветочным; Кью был ничуть не против, он и вправду очень устал. Уилбур аккуратно стирал краску, бережно обводя каждый сантиметр лица Квакити. — Так то лучше, — прошептал он, как только последнее пятно исчезло. Квакити приоткрыл глаза, Уилбур сидел перед ним, его кудряшки растрепались, а улыбка осталась нетронутой. Он всегда улыбался, когда был рядом с Кью. Квакити вдруг очень захотелось сцеловать эту улыбку, очень уж она была красивая. Потянувшись вперёд, он легко поцеловал Уилбура, и теперь эта улыбка была у них одна на двоих. Камин в тот вечер никто не зажёг, на полу были разбросаны кисти и краски, а горячий шоколад уже остыл. Но им всё равно было так хорошо и как-то по-особенному тепло и спокойно. По-семейному.