Взрыв, слеш, щелчок

Дело в том, что, к лучшему или к худшему, Эндрю никогда не был один. Сказать, что приемная семья была дерьмом, было бы большим преуменьшением, но там были Робин и еще несколько человек. Они цеплялись друг за друга, как могли. (А еще была Би, всегда присутствующая, доброжелательная, находящаяся в его жизни с того момента, как она его приняла. Его.) А потом Эндрю встретил Ронана в старшей школе и Роланда на первом курсе колледжа, прежде чем он бросил учебу, когда стало ясно, что ему не нужно четырехлетнее образование, чтобы зарабатывать кучу денег, сочиняя песни для его лучших друзей. Круг его людей был невелик — его семья, которую он будет яростно защищать, за которую он готов умереть, если понадобится. Но теперь, здесь, на другом конце страны от той жизни, которую он построил, он оказался одиноким гораздо больше, чем когда-либо прежде. Карьера Робин бурно развивалась, и они пользовались большим спросом на модные съемки по всему городу и за его пределами. Даже когда они не работали, половину своего времени они проводили у Эллисон, так что квартира фактически оставалась за Эндрю. И Аарон. Хорошо. Аарон был сложной компанией даже в свои лучшие дни. Эндрю мог бы ударить кого-нибудь по лицу, если бы они предположили, что он одинок, но у него не было лучшего слова для этого. Возможно, это было откровением. Возможно, ему следует позвонить своему терапевту. Вместо этого он обнаружил, что лежит на деревянном полу, смотрит в потолок и стучит по телефону, думает о Кевине Дэе и Ниле Джостене и подумывает о том, чтобы той ночью еще раз попробовать Эдем — возможно, он сможет найти симпатичного мальчика, который сможет держал руки при себе и, возможно, у него не было ранее не упомянутого бойфренда, скрывающегося в тени. Он подумывал о том, чтобы привезти Роланда на выходные. Он подумал о теплых пальцах Кевина, обхвативших его. Он подумал о привлекательных губах Нила. Ебать. Его телефон завибрировал, и, как будто он каким-то образом его вызвал, пришло три сообщения, одно за другим, от чертового Кевина Дэя. Я обработал твои фотографии Что ты делаешь? Приходи и посмотри на них. хорошо Хорошо? Сегодня вечером мы идём на открытие Джереми. Нил сказал, что тебе следует прийти. он здесь? да (это Нил) буду там через час напиши, когда будешь здесь, я приеду, чтобы впустить тебя отлично Эндрю был идиотом. Он вытащил из шкафа свой любимый костюм, стройного покроя, черного цвета, плотно облегающий плечи и бицепсы. Он знал, что выглядит в нем хорошо, и в худшем случае он мог бы зайти в Эдем после открытия и найти кого-нибудь, кто с ним согласится. После недолгого колебания он надел выцветшую черную футболку Raven Boys, которая была выстирана и изношена настолько, что на ней едва можно было прочитать текст (слова Эндрю), а затем надел свои конверсы, прежде чем заменить их ботинками. Нил был весь в краске, когда встретил Эндрю у своей двери, огромная и древняя рубашка на пуговицах практически свисала с его тела и почти закрывала обрезанные джинсовые шорты, которые он носил. Из-под закатанных рукавов выглядывали и тянулись вдоль ключиц извивающиеся акварельные татуировки; но невозможно было понять, что татуировка, а что — бесцветная краска. Он ухмыльнулся Эндрю, и тот нахмурился в ответ. Должно быть незаконно выглядеть так хорошо в такой ужасной одежде. — Ты выглядишь очень хорошо, — сказал Нил, его взгляд скользнул вверх и вниз по Эндрю. Он подпирал дверь одним бедром, а в одной руке все еще держал кисть. — Ты выглядишь диким, — сухо сказал Эндрю. Улыбка Нила стала еще шире. — Давай, — сказал он. — Кевин будет трястись, если ему придется еще дольше ждать, чтобы показать тебе фотографии. Эндрю поднял бровь и последовал за Нилом в лифт. Это было так же медленно, как и в прошлый раз, и Эндрю прислонился к задней стене. Нил наблюдал за ним, что-то заставило его лицо принять такое выражение, которое Эндрю не мог точно описать. — Пялишься, — сказал Эндрю. — Да, — согласился Нил, но не остановился, пока лифт наконец не приехал и не открыл ворота. В лофте было грязнее, чем в прошлый раз, глянцевые фотографии разбросаны на большей части мебели, а угол Нила представлял собой взрыв краски, холстов, маленьких ведер и кистей, а в воздухе смутно пахло химикатами — скипидаром, проявителем и краской. Играл свингующий джаз; тихий шипящий удар тарелок подчеркивал атмосферу, и Эндрю увидел, как минимум, три разные полупустые коробки из-под пиццы. Диван, на котором спал Эндрю, всё еще стоял придвинутый к дальней стене, с подушками, одеялами и всем остальным. Кевина нигде не было видно. — Дикие, — повторил Эндрю. Нил моргнул, оглядевшись, прежде чем снова повернуться к Эндрю. — Это… иногда мы становимся немного целеустремленными, когда предоставлены сами себе. Я открою окно. Эндрю пошел за ним к стене с панорамными окнами, пропускающими вечерний свет, но его отвлекла серия гравюр, разложенных на бархатном диване Честерфилд. Он не осознавал, что Кевину удалось поймать его взгляд через плечо, прежде чем он запаниковал и бросился лицом вперед в камеру. Было четыре щелчка; несколько из них — Эндрю в профиль: ушибленная сторона лица отвернута от камеры, черный воротник рубашки прорезал острую линию под челюстью. Он был окружен оранжевым светом, который, каким-то образом, попал в линзу, раскололся и выстрелил радужной дугой через его висок, устремившись в небо позади него. На каждой фотографии был немного разный наклон головы Эндрю, и ход света на каждой менялся поминутно, так что это выглядело как серия движений; набор, который принадлежал друг другу. Они были чертовски хороши. Нил вернулся на свою сторону. — Да, — почтительно сказал он. — Он потрясающий, не так ли? Дверь темной комнаты открылась, и Кевин выскочил наружу с серьезным лицом и в такой же растрепанной одежде, как и Нил, только с меньшим количеством краски. Он оторвал взгляд от отпечатка в руке и улыбнулся Эндрю. — О, ты очень хорошо выглядишь, — сказал он. Тогда Эндрю закатил глаза, просто чтобы не покраснеть. Что, чёрт возьми, с ним не так? — Я предполагаю, что вы двое переоденетесь, прежде чем мы уйдем, — сказал Эндрю, указывая на них. — Или «бродяга» — новый стиль? — Кевин засмеялся, Нил ударил его локтем, а Эндрю стянул куртку, прежде чем кто-то запачкал его краской. — Вот, — сказал Кевин, подходя ближе и протягивая фотографию в руке. Эндрю уставился на него. Это был единственный снимок, который он сделал: лицо Кевина наполовину в тени, шахматная фигура на щеке с резким рельефом и мягкий, непринужденный блеск в его зеленых глазах, когда он смотрел в камеру. (В тот момент он посмотрел на Эндрю.) — Это хорошо, — сказал Кевин. — Ты скромный, не так ли? — сказал Эндрю. Кевин снова засмеялся и наклонился ближе, пока их плечи не соприкоснулись. — Это ты фотографировал, а не я, — сказал он. — Кевин знает, что он красивый, — сказал Нил с легким фырканьем и направился обратно к своему мольберту. — Ты просто завидуешь, — сказал Кевин, и его тон окрасился весельем. — Конечно, — легко согласился Нил. — Меня хватит на всех, — сказал Эндрю. Нил повернулся и направил на него кисть. — Я надеялся, что ты это скажешь. Иди сюда. Эндрю ушел, всё еще держа в руках фотографию Кевина. Нил снова смотрел на него, а Эндрю всё еще не знал, что с этим делать. — Я думаю, что сегодня они другого цвета, — сказал Нил. — Твои глаза. — Я содержу множество талантов, — сказал Эндрю. — Множество цветов? — Конечно. — Хочешь сесть? Эндрю отложил фотографию и сел. Нил еще некоторое время смотрел на него, а затем вздохнул. — Нужно писать маслом. Ты слишком светишься для акрила. — Масло у тебя уже закончились, — сказал Кевин через комнату, прежде чем нырнуть обратно в темноту. — Я знаю, — пробормотал Нил. — Хотя всё равно грязно. Эндрю наблюдал, как Нил кладет краску на свою палитру, смешивает цвета, меняет кисти, выливает еще химикаты, а затем еще краску. Нил смотрел, а Эндрю глядел в ответ. Это было на удивление удобно. Когда кисть Нила впервые коснулась чистого холста перед ним, он зажал нижнюю губу зубами и начал напевать. — Для тебя это странно? — спросил Нил спустя долгое время. Он не смотрел на Эндрю, просто уверенно рисовал волну янтарной краски, закручивая ее в другую линию, которую он создал. Эндрю это не показалось чем-то особенным, но движение цвета по холсту завораживало. — Какая часть? — спросил Эндрю. Нил неопределенно помахал кистью вокруг помещения. — Я, Кевин. Одержимость художника. Всё это. Эндрю слегка пожал плечами. — Нет, — сказал он. И это было не так, на самом деле. Нил с гримасой вернулся к своим цветам. — Я спрошу тебя еще раз после сегодняшнего вечера, возможно, ты передумаешь. — Планируешь быть странным? Нил сделал паузу, затем наполнил кисть еще золотистой краской. — Нет. Не более странным, чем обычно. Эндрю рассмеялся, а Нил ухмыльнулся. — Но? — Но, — повторил Нил, рассматривая Эндрю, а затем картину. Сменяет кисть. — Ты не был рядом с нами среди других людей. Их много. Мы — публика. Все знают, кто мы. Кевин справляется с этим лучше, чем я. Мне сказали, что я немного придурок, — сказал Нил, приподняв угол рта, чтобы продемонстрировать, насколько его волнует эта оценка. — Думаю, я почувствовал вкус этого, — сухо сказал Эндрю. Улыбка Нила расцвела. — Варфоломей, — сказал он. — Варфоломей, — согласился Эндрю. — Я мог бы с этим справиться, — сказал Нил. — Я знаю. Нил посмотрел на Эндрю. Действительно посмотрел на него, всмотрелся в его лицо. — Так почему ты это сделал? — Он прикоснулся к тебе. Ты не хотел, чтобы он этого сделал. — Нет, — медленно сказал Нил, выражение его лица было сложным. — Нет, я не хотел, чтобы он этого сделал. — Итак, — сказал Эндрю. — Итак, — повторил Нил. Он снова посмотрел, а затем протянул руку с кисточкой. Эндрю затаил дыхание, а Нил провел краской по щеке Эндрю. Медленно. Умышленно. Краска была холодной, от щетины покалывали нервы. Лицо Нила исказилось в замешательстве, и он нахмурился. Эндрю не двигался, наблюдая за ним. — Мне жаль. Я не знаю, почему я это сделал. — Нил теперь серьезно хмурился, и у Эндрю возникло необоснованное желание стереть это выражение со своего лица. Кисть Нила все еще висела возле его лица, поэтому Эндрю схватил Нила за запястье, чтобы удержать его. — Все в порядке, — сказал Эндрю. Они не двигались с места целую вечность, пальцы Эндрю обхватили запястье Нила, пульс участился, брови нахмурились. — Нам следует подготовиться. — Голос Кевина разрушил всё заклятие, под которым они находились, и Нил вздрогнул. Он схватил тряпку и начал тщательно вытирать лицо Эндрю, а Эндрю сидел очень тихо и смотрел, как Кевин наблюдает за ними, с нечитаемым выражением лица. После того, как Нил и Кевин исчезли в своей комнате, Эндрю собрал фотографии с Честерфилда, прежде чем плюхнуться на него и подождать. Он решительно не думал о звуке работающего душа и этих идиотах-катастрофах, обнаженных под струями. Он решительно не смотрел через комнату на холст, уже живой, с полосами всех цветов, которые он видел в своих глазах, да и в глазах Аарона тоже. Он решительно не взглянул на единственную каплю золотой краски на тыльной стороне указательного пальца; оно приземлилось там, когда Нил нарисовал полосу на его щеке, когда Нил посмотрел на Эндрю так, словно не хотел ничего, кроме поцелуя. Это произошло быстрее, чем должно было быть, всего несколько минут, в течение которых Эндрю решительно ничего не делал, прежде чем Нил и Кевин снова появились, чистые от краски и с блестящей кожей; Нил уютно устроился в аметистовом бархатном пиджаке, а Кевин в зеленый костюм, который делал неприличные вещи с его глазами. — Черт, — сказал Эндрю. Нил улыбнулся ему и подмигнул, засранец. Кевин только ухмыльнулся. — У нас всё в порядке, — сказал он. — К черту вас обоих, — сказал Эндрю. Они засмеялись над этим, а Эндрю закатил глаза и снова спрятался в свою куртку, беспомощный, чтобы что-либо сделать с румянцем, который, как он знал, окрасил его уши. Эндрю думал, что они пойдут в галерею — хотя он понятия не имел, где она находится — но когда лифт достиг первого этажа, Нил пошел направо, а не налево. Они прошли через подъездную дверь, которая открылась в небольшой гараж на первом этаже, где оказался очень блестящий, очень черный Aston Martin DBS, который, если бы Эндрю был кем-то другим, мог бы произвести впечатление. Вместо этого у него перехватило дыхание от единственной машины в маленьком гараже, спрятанной за «Астоном» — тоже черной, такой же безупречной и чертовски красивой. — У тебя «крыло чайки», — сказал Эндрю, обходя Астон Мартин. — 1955 год? — 1954 год, — сказал Нил. — Почему? — Эндрю не мог не спросить. Ни один из этих двоих не выглядел так, как будто их заботили автомобили — а это были автомобили для людей, занимающихся автомобилями. — Дядя Стюарт, — сказал Кевин голосом, одновременно насмешливым и ласковым. Эндрю оторвал взгляд от «Крыла чайки» и посмотрел на них. Нил посмотрел — смущенный, было не то слово. Эндрю не мог себе представить, чтобы он когда-либо выглядел смущенным. Но легкий дискомфорт, вероятно, скрывал это. — Брат моей мамы, — сказал Нил. — Он любит покупать нам вещи. — Он чувствует себя виноватым, — сказал Кевин по существу. — И он хреново показывает свои эмоции, поэтому он делает всё возможное и покупает нам вещи. Как бесполезные старинные автомобили. — Бесполезные, — повторил Эндрю, сопротивляясь желанию провести руками по стремительному силуэту машины. Нил закатил глаза. — Кевин просто зеленый гремлин, который не может залезть в машину. — Это смехотворно маленькая машина, — сказал Кевин. — А ты смехотворно высокий человек. Кевин посмеялся над этим, но притянул Нила к себе и поцеловал его в висок. — Мы могли бы просто оставить его здесь, — с надеждой предложил Эндрю. Нил посмеялся над этим, но щелкнул ключами в кармане, и Астон Мартин загорелся. — Никто не хочет иметь дело с разочарованием Джереми, если Кевин не появится, — сказал он. — Завтра ты сможешь сесть за руль «Крыла чайки». — Завтра? — Ага. Ты останешься, верно? Хорошо. Сука. — Конечно, — сказал Эндрю и забрался в проклятый Астон Мартин вместе с двумя мужчинами, которые, как он был уверен, должны были его убить. Галерея Нокс располагалась на верхнем этаже элегантного здания в Сохо. Служащий увез Астон Мартин, и им вручили хрустальные бокалы с шампанским еще до того, как они вошли в лифт. Эндрю тихо вздохнул, когда они поднялись на уровень пентхауса. Он догадался, что если он собирается остаться здесь на какое-то время, ему придется привыкнуть к тому, что все хотят проводить время так высоко над землей. По крайней мере, в Лос-Анджелесе придуркам из сливок нравилось свое пространство; он с большей вероятностью проведет время в обширном поместье на холмах или на побережье, чем на высоте двадцати этажей над уровнем моря. Двери открыли взгляд на обширное пространство с белыми стенами, высокими потолками и прекрасным освещением, где тут и там толпились прихорашивающиеся посетители галереи и парящих вокруг черно-золотых холстов. — Приближаются, — тихо сказал Нил, когда они едва вошли в комнату, и Эндрю поднял глаза и увидел светловолосого мужчину-бога, идущего к ним. — Джереми, — тепло сказал Кевин, прежде чем его заключили в объятия. Нил с отработанной грацией выхватил у Кевина бокал с шампанским из его рук и осушил его одним махом, в то время как двое высоких красивых мужчин крепко держали друг друга и бормотали друг другу на ухо неразборчивые пустяки. — Это твой друг? — спросил Джереми, когда они с Кевином наконец расстались. — Эндрю, — сказал Нил, и Джереми протянул огромную руку, и Эндрю пожал ее, потому что тепло Джереми было заразительным, и Эндрю не хотел портить сияющее выражение лица Кевина. — Приятно познакомиться, — сказал Джереми, отпуская руку Эндрю как раз перед тем, как она стала бы слишком сильной. — Спасибо что пришли. Я всегда немного нервничаю с новыми артистами. Я рад, что вы все здесь. — Джереми сиял, глядя на них, и обнял Нила за плечи, притягивая его к себе на короткое мгновение. Эндрю потягивал шампанское и смутно думал, что Джереми не принадлежит этому миру красивых людей, высокомерного искусства и пресыщенных придурков, которые одеваются в деньги и сжигают дотла всю оставшуюся серьезность. — Пойдем, Кев, тебе нужно познакомиться с художником. — Джереми повернулся к Нилу. — Могу я украсть его ненадолго? — Как будто тебе нужно спросить, — сказал Нил, и, подмигнув Джереми, они исчезли под полу извиняющимся взглядом Кевина. — Ты слишком много выпивки поглотил, не так ли? — сказал Эндрю, наблюдая, как Нил взял третий бокал шампанского у проходящего мимо официанта с подносом, полным шампанского. — Мы участвуем в каком-то соревновании по выпивке, о котором мне следует знать? — добавил он, кивнув на стакан Нила. — Хм? — Нил напевал свое шампанское, оглядывая комнату взглядом. — Шампанское, — сказал Эндрю. — Да, — сказал Нил. Теперь он смотрел на спину Кевина, его плечи напряжены, а стакан уже почти пуст. — Нет, — сказал он, покачивая головой и осушая стакан. — Всё в порядке, я в порядке. Эндрю нахмурился. — Нил? — Когда он не ответил, Эндрю подошел ближе и лишь на мгновение поколебался, прежде чем прижать руку к пояснице Нила; ворс бархата был мягким и теплым под его прикосновением. Небольшая дрожь пробежала по Нилу, и Эндрю подумал, что может отстраниться, но вместо этого он откинулся назад, наклонился к Эндрю и расслабился достаточно, чтобы криво ухмыльнуться в сторону Эндрю. — Я ненавижу эти вещи, — сказал Нил. — Займемся искусством? Они занимались искусством. Они двигались в тандеме от картины к картине, останавливаясь, глядя вверх и вниз, рука Эндрю на спине Нила, Нил постоянно пил. Время от времени, они слышали смех Кевина, и Эндрю, время от времени, наблюдал, как Нил выслеживал его, но не делал ни малейшей попытки приблизиться. Кевин выглядел расслабленным, счастливым, уютно прижавшимся к боку Джереми, но Эндрю видел, как он бросал взгляды туда и сюда, проверяя, как там Нил. Они не задерживались надолго у каждой картины, что, вероятно, было больше связано с людьми, пытавшимися поговорить с Нилом, чем с самим искусством. Если Нил слишком долго стоял неподвижно, кто-нибудь подходил к нему боком, заводил разговор, спрашивал его, когда он собирается украсить мир своей следующей художественной выставкой, спрашивал его, принимает ли он заказы, спрашивал его, спрашивал его, спрашивая его. Несмотря на все предупреждения Нила о том, что он придурок, его ответы были вежливыми, хотя и сдержанными. Он был явно несчастен. К третьему допросу Нил уже в шестой раз пил шампанское, и Эндрю закончил. Он обхватил пальцами Нила бицепс, другой рукой схватил два полных бокала шампанского и потащил Нила через тяжелую стеклянную дверь на широкий балкон, который он заметил двумя картинами назад. — Что ты делаешь? — сказал Нил, колеблясь на пороге. — Наслаждаемся видом? — предложил Эндрю. — Ты не любишь высоту. — Кевин тебе сказал. — Мы рассказываем друг другу всё. — Конечно, — сказал Эндрю. Он подтащил Нила к дальней от перил стене и прислонился к ней. — Спасибо, — сказал Нил, становясь рядом с ним и принимая предложенное шампанское. — Сколько еще таких, прежде чем ты снова станешь британцем? — спросил Эндрю через минуту. — Пошел ты, — фыркнул Нил, но его плечи немного расслабились, и он откинул голову на стену. — Зачем приходить, если ты так ненавидишь это? — Джереми мой друг. Семья, правда. И я на самом деле не ненавижу это. — Лжец, — сказал Эндрю. Нил слегка ухмыльнулся, но затем улыбка исчезла. — На самом деле нет. Я просто… — Нил сделал паузу. Эндрю ждал. — Это глупо. — Хорошо, — сказал Эндрю. — Всё равно скажи мне. Нил сполз по стене и сел, и Эндрю, слегка подергиваясь при мысли о том, что его костюм зацепился за бетон, сделал то же самое, пока они не оказались плечом к плечу на земле. — Ощущение то же самое, — сказал наконец Нил. — Все хотят кусочек меня. Ощущение такое же, как когда мы были моделями. Это доводит меня до крайности. Как я уже сказал, это глупо. — Это не глупо, — сказал Эндрю. — Джереми подходит Кевину, — сказал Нил после нескольких минут молчания. — Кевин встретил его на показе во время недели моды несколько лет назад. Они нашли общий язык. Я не думаю, что Кевин действительно понимал, что все может быть по-другому, до того, как он встретил Джереми. До их дружбы. — А ты? Ты понимаешь? — Я все понял, — сказал Нил. Он повернулся и посмотрел на Эндрю. — Мой отец продал меня Мориямам после смерти мамы. Я был собственностью. Инвестиция. Именно поэтому она вообще побежала со мной, и по закону дядя Стюарт не мог ничего сделать, чтобы помешать ему забрать меня обратно в Штаты. — Эндрю не отреагировал, и, понаблюдав за ним какое-то время, Нил отвернулся и продолжил говорить. — Он сказал, что убьет меня, если я попытаюсь сбежать. — Где он сейчас? — Мертвый. — Нил улыбнулся небу. — Он попал в тюрьму за инсайдерскую торговлю и был убит во время беспорядков. — Неприятно, — сказал Эндрю, что рассмешило Нила. — Да, — сказал он. Эндрю вытащил сигареты и предложил одну Нилу. Они курили молча. Нил ничего не сказал, пока его сигарета не оказалась у фильтра, и он затушил ее на земле. — После этого прошло еще некоторое время. Я имею в виду, чтобы уйти. На самом деле всё разрушила ревность Рико. Кевин ходил по подиуму, но мы с Рико были слишком невысокими — мы работали над редакционными статьями. Но затем Кевин тоже начал заказывать редакционные статьи. Он заказал рекламу в журнале Vogue, и Рико был в ярости, но Кевин не был такой инвестицией, как я, и Рико еще не совсем растерялся. Итак, Рико выместил свой гнев на мне. — Нил потер грудь, чуть ниже ключицы. — Только когда это случилось в четвертый или пятый раз, Кевин вмешался, — тихо сказал он. — Я потерял сознание и… Нил остановился, когда рука Эндрю закрыла ему рот. — Тебе не обязательно, — сказал Эндрю. Нил обхватил запястье Эндрю пальцами и потянул, пока его рука не двинулась с места. Намеренно и осторожно Нил положил руку Эндрю лицом вверх к себе на колени, его пальцы покоились на чашечке ладони Эндрю. Эндрю позволил ему, завися от момента. — Я думаю, — продолжал Нил так, словно Эндрю не предлагал ему выход, — это произошло потому, что Тецудзи отправил Кевина на просмотр новой кампании Prada, и он даже не удосужился послать Рико. Кевин заказал кампанию. Он сразу же написал мне сообщение. Ему сказали прямо на месте, что беспрецедентно. Рико приковал меня наручниками к своей кровати еще до того, как Кевин вернулся с прослушивания. Пальцы Нила скользнули к внутренней стороне запястья Эндрю, пока он говорил, и Эндрю проглотил свой беспомощный гнев. Ему хотелось отдернуть руку, но он заставил себя остановиться. — Как я уже сказал, я потерял сознание. Кевин позже рассказал мне, что Рико порезал мне лицо, когда вошел. Мы выяснили, что он накачал меня наркотиками. Нил теперь водил по нотам, пристально глядя на татуировки Эндрю, на его шрамы. Его прикосновения были легкими и мягкими, и Эндрю не мог отвести взгляд от следов его пальцев. — Рико переоценил свою ценность, — размышлял Нил. — Тецудзи избил его до полусмерти, и когда он достаточно оправился, я думаю, он окончательно сошел с ума. Он накачал Кевина наркотиками и вытатуировал номер два на его щеке. Пальцы Нила были засунуты настолько глубоко, насколько это было возможно, под рукав костюма Эндрю, его большой палец лениво поглаживал шрам взад и вперед. Эндрю думал, что он ненавидит это. Он должен ненавидеть это. Тем не менее, он не двинулся с места. — Именно Джереми сообщил об этом прессе. После этого я позвонил Стюарту. Тецудзи попал в тюрьму за торговлю людьми. Империя пала. — И Рико покончил с собой, — сказал Эндрю. — Конечно, — сказал Нил и поднял взгляд, ища свои голубые очи в карих глазах напротив. Эндрю поднял свободную руку и прижал кончики пальцев к шрамам на щеке Нила. Он выдохнул, а Нил вдохнул, и не было никакого движения, за исключением того, что большой палец Нила ходил туда-сюда по руке Эндрю, его пальцы прижимались к старым ранам, и Эндрю глупо задавался вопросом, когда же он позволил этим двоим разбить ему сердце. открыть и залезть внутрь. — Нил, — тихо сказал Эндрю и не мог не бросить взгляд на губы Нила. — Я никогда его не отдам, — тихо и отчаянно сказал Нил, его глаза прожигали ледяную дорожку Эндрю. — Никто тебя об этом не просит, — сказал Эндрю, едва ухватившись за нить. Нил кивнул и отодвинул свое прикосновение, скользнув обратно по руке Эндрю, по пятке его руки, по кончикам пальцев, а затем оно исчезло. В последний момент Эндрю убрал руку с лица Нила и выкурил еще две сигареты. Они только зажгли их, когда появился Кевин с целой бутылкой шампанского в руке. — Вот вы двое, — сказал он тихо и в восторге. — Это последнее место, куда я бы смотрел, потому что, знаешь… — он указал на горизонт, а затем сел лицом к ним, скрестив длинные ноги, прижав одну ногу к колену Нила, а другое к Эндрю. Тепло колена Кевина рядом с ним и плечо Нила всё еще рядом с ним успокаивало его. Эндрю задавался вопросом, кем он вообще, чёрт возьми, был, что чувствовал себя обделенным, когда эти придурки не прикасались к нему. Позже, после того как они снова обошли дом, обняли Джереми и выпили еще шампанского, довольно подвыпивший Нил с очень британским голосом бросил Эндрю ключи, и Эндрю отвез их домой. Они заказали тайскую еду на вынос, поставили Честерфилд перед большим экраном и спорили, какой фильм посмотреть. К тому времени, когда начался второй фильм об Индиане Джонсе, Эндрю оказался прижатым к коленям Кевина, а Нил спал у него на плече. Вскоре после этого Эндрю тоже заснул, Нил пускал слюни на его руку, а пальцы Кевина мягко перебирали его волосы. Эндрю проснулся пьяным, с лицом, полным бархатного дивана, и с настойчиво гудящим телефоном в кармане. Он смутно помнил, как Кевин в какой-то момент разбудил его и попытался переместить на кожаный диван, но Эндрю это не испугало и он намеревался заснуть, поэтому Кевин накрыл его одеялом и подложил подушку ему под голову, а затем наполовину отнес Нила к себе. В кровать. Эндрю перевернулся и вытащил свой телефон. У него была дюжина сообщений от Роланда, одно от Робин, одно от Аарона и аудиофайл от Ронана, который, очевидно, научился пользоваться своим телефоном. Вчера вечером Роланд встретил любовь всей своей жизни и прислал слишком много фотографий, чтобы доказать это, Робин хотели знать, что он в безопасности, а Аарон хотел знать, сможет ли он приготовить обед вместо ужина. Эндрю сонно покосился на свой телефон и ответил ( рад за тебя — я у Кевина и Нила — да, пришли мне адрес), прежде чем нажать на ссылку от Ронана и снова закрыть глаза. Из крошечного динамика вырвалась гитара, ловкие пальцы Ронана сжимали струны, а затем его голос был гладким и глубоким, как медовый виски, и он пел слова, которые Эндрю написал об Адаме Пэррише, Ниле Джостене и Кевине Дее. Когда он закончил, Эндрю щелкнул по нему еще раз, отмечая места, где Ронан подправил ноты или изменил слово здесь или там. Это было хорошо. Эндрю вытащил контакты и нажал ЗВОНОК рядом с смайликом ворона. Ронан ответил на звонок после трех звонков. — Пошел ты, — сказал он и повесил трубку. Эндрю ухмыльнулся и снова набрал номер. — Шесть утра, Эндрю! — крикнул Ронан в трубку, когда снова поднял трубку. — Это хорошо, — сказал Эндрю. — Действительно хорошо. — Ага? — сказал Ронан, на этот раз тише. — Кто это? — сонно пришел по телефону. — Это Эндрю. Иди спать, — сказал Ронан с ноткой в ​​голосе, которую Эндрю никогда раньше не слышал. — Ронан Линч, это Адам Пэрриш в твоей постели в шесть утра? — Иди ты на хуй, — сказал Ронан и снова повесил трубку. Эндрю усмехнулся и сел, обнаружив Кевина и Нила, склонившихся бок о бок у кухонной стойки с двумя чашками кофе в руках. Нил ухмылялся, а глаза Кевина были большими, как блюдца. — Ты пишешь для Ронана Линча? — Кевин вскрикнул. Эндрю настороженно моргнул, и улыбка Нила стала шире. — Кевин большой поклонник Raven Boys, — сказал он и отпил кофе. — Но Ронан пишет свои собственные песни, — пробормотал Кевин. — Я так не думаю, любимый, — сказал Нил, глядя на Эндрю. — Потерявшийся мальчик? — спросил Кевин. Эндрю вздохнул. — Мой. — Последняя ночь волка? — Моя, — сказал Эндрю. — Еще кофе? — Зыбучие пески? — Мой, Кевин. Они все мои. Ронан не может написать песню, чтобы спасти свою жизнь, — сказал Эндрю, обхватив руками кружку, которую протянул ему Нил. — О боже мой, — сказал Кевин. — Ты разбил ему сердце, — сказал Нил слишком весело. — Ты не можешь никому рассказывать, — сказал Эндрю, попивая кофе. — Мы бы не стали, — возмущенно сказал Кевин. — Но, боже мой. Нил вскочил на стойку и похлопал Кевина по голове. — «Крыло Чайки?» — предложил Нил. — Хорошо на улице. Эндрю покачал головой. — Мой ужин с Аароном перенесли на обед в… — Он постучал по телефону, — В Квинсе, какого черта. — Отвратительно, — сказал Нил, морща нос. Затем он пожал плечами. — Что ж, оставайся на завтрак. Здесь можно принять душ. Я уверен, у меня есть что-нибудь, что ты можешь надеть, а потом просто отвезти «Крыло чайки» в Квинс. Эндрю уставился на него. — Да, я пойду за бубликами, — сказал Кевин, быстро поцеловав Нила в щеку. Эндрю кивнул так тупо, как никогда в жизни, и именно так он обнаружил, что четыре часа спустя подъезжает к тротуару Уайт-Холл-Джерк-Хат в Квинсе, пахнущий шампунем Кевина, одетый в узкие джинсы Нила и водящий старинный Мерседес — подобный тем, который создавался поллюциями. Аарон стоял на тротуаре с миниатюрной фигуристой женщиной и пялилась на него, когда он незаконно припарковался прямо перед рестораном. — Какого черта, Эндрю, где ты взял эту машину? — Это друга, — сказал он, пожав плечами. — Друга, — повторил Аарон, глядя на него. — Могу я? — спросил он, опустив руки. — Привет, я Эндрю, — сухо сказал Эндрю женщине, которая явно старалась не улыбнуться от удовольствия. — Блин, да, извини. Эндрю, это Кейтлин. Кейт, это мой брат. — Ясно, — сказала Кейтлин. Она не пыталась пожать Эндрю руку, и он дал ей за это баллы. — Приятно познакомиться, Эндрю. Не зайти бы нам в здание? — Кейтлин склонила голову над рестораном, дырой в стене, расположенной среди полоски дыр в стенах. Однако место было чистым, как и Аарон сегодня — с ясными глазами и сосредоточенный, приветствующий персонал по имени и усаживающий их за стол в дальнем углу. Официант принес вместе с меню три стакана свежего сока гуавы. — Рада тебя видеть, Аарон, — сказала она с теплой улыбкой и легким карибским акцентом. — Спасибо, Эсси, и тебе тоже. Созрело ли сегодня хлебное дерево? — Конечно, — сказала она. — У нас есть только один, и на нем написано ваше имя. — Отлично, — улыбнулся Аарон. — Мой брат — вегетарианец. Эндрю немного вздрогнул от этого. Он не был уверен, что Аарон вообще это заметил. Но. Это Аарон. Это тот, кого он раньше не видел. Уверенный, разговорчивый, дружелюбный. Теория Эндрю о Кейтлин должна была быть правдой; она была здесь, потому что Аарон сегодня был трезв. — Я могу есть продукты, в которых есть мясо, — пояснил Эндрю. — Мне просто не нравится сама текстура мяса. — Ах! Ну тогда. У нас сегодня тыквенный суп, — сказала Эсси. Лицо Аарона просветлело. — Эндрю, ты не против, если я закажу что-то для тебя? — Кейтлин и Эсси выжидающе наблюдали за ним, поэтому Эндрю медленно кивнул, а затем с плохо скрываемым удивлением наблюдал, как Аарон заказал ряд блюд, даже не взглянув на меню. — Аарон — потрясающий повар, — сказала Кейтлин, когда Эсси собрала меню и ушла. — Я не знаю ничего удивительно, что я бы готовил, — сказал Аарон, его уши слегка порозовели. Эндрю отпил сок. — Да, — подтвердила Кейтлин. — Я нечасто готовлю вегетарианские блюда, — медленно сказал Аарон. — Но я мог бы. Если бы ты захотел. — Хорошо, — сказал Эндрю. — Ты мог бы привести с собой друга, — лукаво сказал Аарон. — На самом деле их двое, — сказал Эндрю, игнорируя его тон. — Тогда званый обед, — весело предложила Кейтлин. — Это будет весело. — Конечно, — сказал Эндрю. — Я могу их позвать. — Отлично, — неловко сказал Аарон. — Отлично, — повторил Эндрю. Кейтлин закатила глаза и продолжала вести за них разговор, пока не принесли еду, болтая о больничных сплетнях и болоньезе Аарона, за который стоит умереть, а также задавала Эндрю безобидные вопросы о его жизни в Лос-Анджелесе. Вскоре Эсси вернулась и заполнила их стол тарелкой за тарелкой общих блюд. Аарон указал на то, чего Эндрю не узнал: тыквенный суп, богатый специями, рядом с блюдом из ароматного риса и гороха, вареного зеленого банана, плодов хлебного дерева, намазанных маслом, жареных бананов и кучи острой зелени, называемой каллалу. Рядом с курицей карри и чем-то, называемым бычьим хвостом, лежала куча вяленой свинины, но Эндрю проигнорировал их, накладывая тарелку. Эндрю ни в коем случае не был гурманом, но всё было вкусно, и он на несколько секунд съел тыквенный суп. — Это тоже мой любимый вариант, — сказал Аарон, наблюдая за ним. — Они часами варятся, как три вида корнеплодов, а еще есть петушиный бульон и прочее, чего в обычном супермаркете не купишь. У них оно не всегда есть, потому что овощи тоже трудно найти, но в Нью-Йорке проживает хорошее карибское население, так что нам повезло. Эндрю отложил ложку и поднял бровь. — Петушиный бульон? — Это ингредиент, — сказал Аарон. — Кок как курица, а не как… — он остановился и покраснел. — Не как что? — подсказал Эндрю. — Ой, отвали, — сварливо сказал Аарон, запихивая в рот кусок вяленой свинины, но он слегка ухмыльнулся, и Кейтлин засмеялась, а Эндрю снова окунулся в суп и почувствовал, что, может быть, всё может быть немного хорошо.