Как планировали Ставрогин и Верховенский, понедельник выдался без серьезных уроков. Многие учителя попадались в ловушки, подготовленные Петей и Колей. На кого-то из ящика стола на пружинке выпрыгивал чёрт, кого-то в шкафу ждал призрак, а на кого-то сразу при входе в кабинет сваливался скелет или летучие мыши. И куда же без наряженных учеников, которые бегали по кабинетам друг к дружке и выпрашивали сладости. Наверное, это было самое масштабное мероприятие, устроенное знаменитым тандемом. Кто знает, может быть на выпускной в одиннадцатом классе они поднимут целое восстание.
А пока что десятиклассники сидели на первом уроке. Многие уже продумывали план действий по "убийству" своей жертвы. Хочешь не хочешь, а в одиночку теперь ходить опасно, хотя и друзья могут быть врагами. Совершенно не понятно с кем ходить. Но пока все сидят в кабинете, можно не беспокоиться. Сложнее всего было тем, кому достались ребята из других классов.
Учительница почему-то задерживалась, хотя можно предположить, что вина частично лежит на Ставрогине и Верховенском.
– Ох, и вы туда же? – воскликнула учительница обществознания на пороге. Она не заставила себя долго ждать.
– А как же, Алёна Ивановна, – заулыбался Пётр.
– Только мы не "туда же", а основоположники, – гордо поправил учительницу Коля.
– Значит, полагаю, скелеты и остальная нечисть в учительской ваших рук дело?
– Не знаю, – расслабленно ответил Ставрогин и пожал плечами, – может это ваши скелеты в шкафах.
Алёна Ивановна усмехнулась и села за стол. Она проверила журнал и свои записи в учительской тетрадке, перевела внимание на учеников, удостоив каждого взглядом, остановилась на Раскольникове. Тот аж сжался и насторожился.
– Родион, – медленно обратилась к нему Алёна Ивановна, – вы готовы сегодня выступить с какой-нибудь работой, чтобы покрыть предыдущие оценки? – Раскольников неуверенно кивнул, – тогда выходите, я слушаю.
Получив ободряющий хлопок по плечу от Разумихина, Родя поплелся к учительскому столу. Он весь день и всю ночь готовил реферат, который должен очень ему помочь, даже презентацию сделал. Выступление заняло половину урока, но не сказать, что рассказывал Раскольников не интересно, наоборот, подготовился он очень даже достойно.
– Что ж, Родион, замечательная работа, – стала выносить вердикт учительница. – Ее вполне достаточно для избавления от всех авансов. Разве что на сегодня я могу поставить только три.
– Как три... – очень удивился Раскольников.
– Это то, что осталось. Все остальное ушло на предыдущие оценки, выставленные в залог.
– Но, Алёна Ивановна... – Родя явно чувствовал себя сбитым с толку.
– Делали бы вы такие работы вовремя, цены бы вам не было, – запричитала учительница и отправила Раскольникова на место.
Родя был слишком недоволен. Поймав сочувствующий взгляд многих из класса, он постарался скрыть негодование. Весь оставшийся урок Раскольников гипнотизировал свою тетрадь, полностью погрузившись в мысли. Он решил отвлечься и придумать способ влиться в игру, а именно подстеречь свою жертву – Чацкого. К концу урока к Роде пришла всего одна идея, но для этого нужно ждать математику и надеяться на лучшее.
Наступила перемена. Десятиклассники осторожно двинулись в другой кабинет всей группой. Боялись, что быстро попадутся, если будут держаться по одному.
Однако в кабинет пришли не все. Печорин и Верховенский решили спуститься на другой этаж. Они были единственными, кто действовал сразу.
– Похоже, мы возымели первые потери, – усмехнулся Кирсанов. Когда объявили начало игры, ребята стали держаться друг с другом гораздо напряжённее. Но будучи все вместе как-то оттаяли. – Как думаете, кто это?
– А может Петя Гришу пошел караулить? – выдвинул свою теорию Ставрогин. – Всё-таки ушел он вторым.
– Сегодня все может быть, – пожал плечами Ленский. – А ещё может быть, что они оба должны убить кого-то с другого класса.
Полностью осознав, что сидя в кабинете ребятам почти ничего не угрожает, они стали болтать как прежде, даже сидели как всегда, но иногда подозрительно оглядывались. Выходить никто не решался, хотя и совершать покушение при стольких людях тоже никто не собирался, пусть это и выглядело возможным.
Ленский, как ни в чем не бывало, спокойно писал стихи. Онегин сидел рядом и наблюдал.
– Хочешь узнать, какая идея ко мне пришла? – внезапно спросил у него Володя. Женя просто кивнул в знак согласия. – А ты меня не убьешь? – шутливо поинтересовался Ленский, воровато оглядываясь по сторонам. Сидели они почти в углу кабинета и, если постараться, порвать листочек, чтобы это видел только один, вполне реально.
– К тебе у меня такой же вопрос, – ухмыльнулся Онегин.
– Нет, ты не моя жертва, так что я просто буду делиться с тобой идеями как и всегда, – отмахнулся Володя и принялся с увлечением высказывать мысли и зачитывать строчки из стихотворений.
Только Вова не подозревал, что цель Онегина именно он. Женя даже успел прикинуть как было бы удобно взять тетрадь Ленского и сделать вид, будто показывает что-то, а на деле рвет бумажку. Однако он не стал этого делать. Решил, что пока не будет лишать Володю возможности продолжать игру, особенно если вспомнить, как у того горели глаза во время объяснения правил.
Самыми спокойными были Чацкий с Молчалиным. Казалось их непринужденным беседам не помешает даже опустевший класс.
Внезапно в кабинет ворвался Верховенский. Вид у него был раздосадованный и в то же время испуганный.
– Гриша за мной по пятам ходит, страшно же! – лепетал Петя, подбегая к Ставрогину.
– Не буду я тебя трогать, – заверил его Печорин, заходящий чуть ли не следом. При этом он выглядел очень довольным.
Тут в беседу со всеми игроками пришло сообщение:
Грушницкий: «Меня убили(»
Ребята сразу поняли, чего Гриша такой довольный.
– Один есть, осталось пятнадцать, – невозмутимо прокомментировал Печорин и хитро улыбнулся, по крайней мере все думали, что улыбнулся. Под простыней видно не было, но тон говорил сам за себя. С него не сводили подозрительного взгляда.
Верховенский закатил глаза. Его попытка подкараулить Ивана Шатова не увенчалась успехом, потому что тот постоянно крутился рядом со своим другом Лёшей Кирилловым. И каким образом Печорину все удалось?
– О, Гриша, а ведь это дуэль, которой не хватало для совпадений твоей жизни с романом "Герой нашего времени" – вспомнил Чацкий. – Хотя было бы куда красивее, готовь Грушницкий что-то против тебя. Но этого мы знать не можем.
Печорин на это лишь головой покачал и оставил без комментариев.
Прозвенел звонок на второй урок. Урок математики. Десятиклассники только сейчас осознали опасность: Павлу Афанасьевичу точно не понравится, что творится в школе.
Так оно и оказалось. В кабинет зашёл злой, как чёрт, учитель математики.
– Если я узнаю, что во всем этом балагане замешаны вы, то уж поверьте, вам жизнь медом не покажется! – с порога ругался Фамусов.
Ставрогин и Верховенский вжали головы в плечи, прекрасно зная, что будет, когда учитель откроет ящик стола. В мыслях они конечно надеялись на лучшее, но готовились к худшему. И видимо сегодня не их день. Павел Афанасьевич сел за стол и открыл первый ящик, чтобы взять мел. Однако оттуда на него выпрыгнул чёрт на пружинке. Фамусов дернулся от неожиданности и, закипая от злости, посмотрел на учеников.
– Ну и кто это сделал? – отдельно проговаривая каждое слово, спросил учитель. И не дождавшись ответа гневно вздохнул, – ненавижу Хэллоуин!
Безусловно, в прошлых годах Ставрогин и Верховенский устраивали подобные уловки на этот праздник, просто до костюмов во всей школе дошли только сейчас. Но каждый год Фамусов попадался на многие из шуток тандема беса и балбеса.
– Что вы имеете против Хэллоуина? – задумчиво спросил Чацкий. Весь класс глянул на него, как на героя. Сейчас с Фамусовым было очень опасно вступать в спор, но если оставить все как есть, закончиться это может плачевно. Поэтому Чацкий смело взял весь огонь на себя. Да и к тому же ему не хватало споров с учителем математики.
– А потому что, Александр, Хэллоуин – это вовсе не праздник! Он неофициальный. И у вас нет никаких оснований устраивать нечто подобное в школе! Это грозит последствиями, и Хэллоуин не отмазка!
– Но разве есть что-то плохое в простом празднике? Людям нужно время и возможность иногда повеселиться...
– Но не таким образом, как это происходит сегодня! Сегодня все вышло за рамки разумного! Это недопустимо!
Чацкий оторопел, в таком гневе Фамусов не был давно. Саше даже показалось, что долго в этом споре он не протянет, но попробовать стоило.
– Все, чем тридцать первое октября этого года отличается от тридцать первого октября прошлого – наряды учеников, – возразил Чацкий. – И Хэллоуин – уже устоявшийся праздник. Во многих школах его разрешают праздновать в самом здании. Не думаю, что костюмы такая большая проблема.
– Это противоречит дресс-коду!
– В нашей школе нет четкого дресс-кода. А так как сегодня праздник, вполне разрешимы исключения, – лояльно ответил Саша, осторожно поправив пиратскую шляпу.
Павел Афанасьевич уже не выдержал.
– Александр! Все это дело мы можем выяснять и у директора, а сейчас у вас время моего урока! И сними ты шляпу! В помещениях мужчинам нельзя носить головные уборы. Ознакомьтесь наконец с правилами этикета!
Чацкий на секунду задумался, а потом послушно снял шляпу и повертел в руках. Кирсанов тем временем ликовал в душе, что не постоянно носит свой рыцарский шлем. А Онегин незаметно убрал цилиндр с головы на пустующую парту позади себя.
– Снял, – улыбнулся он и опустил шляпу на голову Молчалина. Леша еле заметно усмехнулся.
В глазах Фамусова разгорелся огонь праведного гнева, казалось, ещё чуть-чуть и из ушей повалит дым. Он грозно двинулся к парте Саши и Лёши. Забрав шляпу с головы Молчалина, Павел Афанасьевич сказал сквозь зубы:
– Заберёшь после уроков.
Оставшееся время урока ученики сидели тише воды, ниже травы и облегчённо выдохнули, когда услышали звонок. Чацкий попытал счастье и попросил у Фамусова шляпу сразу, но тот и не подумал ее отдавать. Только после уроков, никак иначе. Сашу это огорчило, но виду он не подал.
– Какой же я пират без шляпы? – пожаловался он уже в следующем кабинете. Молчалин сочувственно посмотрел на друга. А Ленский ободряюще приобнял за плечи.
– Если хочешь, можем сходить за ней вместе, – предложил Володя, прекрасно помня об игре.
– Нет, я пойду один, если моя шляпа стоит проигрышу, так тому и быть, – гордо сказал Саша. Возможно, он единственный совершенно не боялся быть пойманным, наоборот, ему было интересно, чьей же жертвой он является.
В этот момент Раскольников в душе обрадовался, кажется он будет вторым, кому удастся порвать листочек.
В кабинете снова не хватало нескольких человек. Никто особо не сомневался, что Петя продолжал "охоту" на свою жертву. Только на этот раз отсутствовал и Ставрогин. Из-за этого могло показаться, будто тандем решил скооперироваться и подготовить уловку, в которую невозможно не попасться. На удивление не хватало и Разумихина, который ещё не заходил в кабинет. В головах десятиклассников роилось столько предположений, что все время до звонка они прообсуждали варианты исхода игры на этот день.
А тем временем Верховенский не оставлял попыток выловить Ваню Шатова. Он как-то не думал, что кто-то может воспользоваться моментом и подловить уже его. Сейчас Петю интересовал только Шатов, который не отходил от Кириллова. Что ж, похоже придется использовать хитрость и подключать посредников. Но продумать дело до конца Верховенскому не позволил звонок, пришлось быстро бежать на третий урок.
Пока Верховенский возился с Шатовым, Ставрогин искал Андрея Болконского. Он рассчитывал, что в классе подумают, будто он пошел с Верховенским и не решат идти на него. К сожалению, как и друга, Колю преследовали неудачи. Болконского он не смог даже увидеть, поэтому пошел в свой кабинет. По пути он наткнулся на Разумихина. Они застыли нервно глядя друг другу в глаза и ожидая появления бумажки со своим именем. Но ничего такого не было. Простояв, казалось, пару минут, они спокойно выдохнули и разошлись.
Остальные перемены прошли безуспешно для Ставрогина и Верховенского, а также Разумихина, который все пытался следовать за Петей. Но к последнему уроку оживился Раскольников.
После звонка Чацкий неспешно ушел за своей шляпой в кабинет классного руководителя. Он в очередной раз отказался от сопровождения Ленского, чем только обрадовал Родю. Раскольников изобразил на лице усталость и безразличие и, немного подождав, вышел вслед за Сашей. Соня Фамусова проследила за действиями Родиона странным взглядом. Таня Ларина не хотела уходить без подруги, но Соня сказала ей подождать, а сама медленно направилась за Раскольниковым.
Родион уже подходил к двери кабинета математики, где скрылся Чацкий. Соня быстро догнала его и окликнула. Раскольников не ожидал увидеть за собой погоню, лицо Фамусовой говорило само за себя. Влип наш Родя. Соня, не сказав ни слова, аккуратно порвала листок перед лицом Родиона. Тот раздосадованно качнул головой, нехотя отдал свою бумажку Фамусовой и угрюмо ушел на лестницу. Соня с интересом посмотрела на имя следующей жертвы, ее лицо просветлело: Родя шел за Чацким, и теперь есть возможность сделать сразу второе "убийство". Она подошла к
кабинету своего отца, где слышалось бормотание учителя математики и короткие фразы Чацкого. Надо ждать пока Саша выйдет. В ожидании Соня стала ходить туда сюда, но не успела она развернуться в сторону кабинета, как увидела свою подругу Таню.
– Соня, пошли уже домой? – тихо сказала Ларина и взяла Фамусову под локоть.
Возмущению Сони не было предела, но делать нечего. Она вздохнула, прикрыла глаза и покачала головой. Но звук рвущейся бумаги заставил ее вздрогнуть и сразу же распахнуть глаза. Таня держала две части листочка с именем Фамусовой. Соня недоверчиво уставилась на подругу, которая виновато отвела глаза. Рассмеявшись, Софья отдала, совсем недавно полученную от Роди, бумажку и зашагала с Таней домой.
А когда этаж опустел, Чацкий, отвоевав свою шляпу, радостный отправился вниз, где его ждали Ленский и Молчалин.
Как только учебный день закончился Верховенский написал в беседе с игрой:
«Осталось 14 игроков»
***
Раскольников медленно спускался по лестнице. От хорошего настроения ни осталось и следа. Хотя было ли вообще хорошее настроение? Только он собрался продвинуться в игре, как его тут же убивают. Пришлось сообщать в беседе, что ещё один боец был потерян. Но Родю очень удивило, когда следующей отчиталась сама Фамусова.
Правда игра это одно, тут ещё можно будет услышать забавные ситуации от остальных и наблюдать за всеми в живом времени. До сих пор неприятно было думать об уроке обществознания. Столько сил и времени было убито на этот реферат, а что в итоге? Эти гадкие проценты! Раз работа такая хорошая, почему бы не сжалиться и не поставить четверку? Раскольников совсем не понимал Алёну Ивановну.
Однако учительница была легка на помине. Родион совсем ничего не замечал и налетел на нее. Благо она успела подняться на первые ступеньки и падение было не таким сильным. Раскольников застыл, пытаясь сообразить что сейчас произошло, но увидев сидящую на лестничном пролете Алену Ивановну, мигом оказался рядом, помогая подняться.
– Извините, пожалуйста! Я вас не заметил... Простите, – торопливо лепетал Родион, – давайте я помогу, куда вам?
– Успокойся, Раскольников, с кем не бывает, – отмахнулась от него учительница, но помощь приняла. Поднявшись, она продолжила: – Вот, отнеси это в мой кабинет и положи в шкаф, ключ отдашь на вахту, понял?
Родион закивал с полными сожаления глазами и поспешил выполнить поручение, чтобы хоть как-то загладить вину. Ему было очень стыдно.
Закончив с делом, Родя спустился по другой лестнице и направился домой погруженный в мысли. Он и не заметил как оказался у своего подъезда. Дома весь оставшийся день Раскольников был сам не свой. Мама с сестрой беспокоились за него, но докучать расспросами не стали. К вечеру Родион увидел сообщение от Сони в группе класса:
«Завтра истории не будет. Алёна Ивановна повредила ногу и вроде как сломала руку.»
Глаза Роди расширились, а зрачки задрожали. Впопыхах он и не обратил внимания, что учительница неудачно упала на руку. Он даже не настоял на том, чтобы проводить ее!
– Родя, пойдешь ужинать? – осторожно спросила младшая сестра Дуня, несмело заглядывая в комнату.
– Нет, – коротко сказал Раскольников, качая головой.
Есть ему совсем не хотелось. Вместо ужина он сразу же лег спать. Но сон совсем не шел. Всю ночь он тревожно проворочался, так и не сомкнув глаз. Под утро его хватил жар и мать не пустила в школу. Уже днём Родя лежал в настоящей лихорадке.
***
Разумихин очень забеспокоился не увидев Раскольникова в школе, но вскоре Соня сообщила, что Родион ушел на больничный. Дима решил навестить друга после уроков, а заодно и принести конспекты. Раз уж Родя лежит дома, Диме не осталось ничего, кроме как продолжать вылавливать Верховенского.
Звонок на первый урок должен прозвенеть с минуты на минуту, а Петя все не приходил. Даже Коля был в кабинете. Неужто Разумихину совсем ничего не осталось, кроме как избегать одиночества? Но как только Димка об этом подумал, в класс ворвался ликующий Петя.
– Тринадцать, – подмигнул он всем присутствующим. Как и ожидалось в беседу написал участник игры.
Шатов: «Меня застрелили(»
Значит, Верховенский смог своего добиться. Возможно подкараулил бедолагу в холле и просто не оставил возможности сбежать.
На этот раз действовать решились многие. Пока Верховенский продолжал разгуливать вне кабинета, Разумихину тоже нечего там засиживаться.
Разыскивая Петю на одной из перемен, Дима наткнулся на двух Андреев. С ними у него не было причин лишний раз видеться, поэтому он спешно развернулся и пошел в противоположную сторону. Но поздно. Андрей Болконский в два счета нагнал его. Больше в коридоре никого не было. Дима вздохнул.
– Ну привет, – Андрей не стал церемониться и порвал бумажку.
Разумихин отдал свой листок. На том и разошлись. Дима на ходу написал в беседу и вернулся в кабинет. Теперь десятиклассники не так резво покидали кабинет.
Онегин и Ленский были в столовой, когда увидели сообщение от Разумихина. Евгений так и не трогал Вову.
– А нас все меньше, – протянул Володя. – А я так никого и не убил.
– Ничего, успеешь ещё, – приободрил его Женя. – Погоди, я чай возьму.
Онегин удалился меньше, чем на минуту, но вернулся с тревогой и недовольством на лице, а ещё без чая.
– Пошли-ка отсюда быстрее, – поторопил он Ленского, поясняя: – убили меня, а я хорошо знаю, кем была моя жертва.
Андрей Штольц проводил взглядом Володю и Женю. Удивительно, что Онегин не предпринимал никаких действий для исполнения цели игры. Но это его дело, а задача Штольца теперь – поймать Ленского. Однако с этим он и потом справится.
Андрей вернулся в свой кабинет. Там уже ждал Андрей Болконский.
– Ну как? Получилось? – поинтересовался Болконский, хвастаясь новым листочком.
– Конечно, но я смотрю и ты времени даром не терял, – отозвался Штольц.
– Мы обязательно исполним нашу с тобой идею, да, брат мой?
– Безусловно, если нас и разделит смерть в игре, то только от наших же рук!
– Как я заметил, Петя пытается найти тебя. А угадай, кто моя цель? – ехидно улыбнулся Болконский.
– О, так предлагаешь сделать из меня приманку? – точно так же улыбнулся Штольц. – Не вопрос, брат.
– А тебе кого найти надо?
– Володя Ленский.
– И с ним справимся.
– Ха, как же иначе.
У десятиклассников же дела обстояли не так замечательно, как у Андреев.
– Нас стало ещё меньше! – воскликнул Аркаша. – В игре осталось одиннадцать человек, а из нашего класса всего девять.
– И где Леха? Неужели его тоже потеряли? – переживал вместе с Кирсановым Чацкий. Хотя отсутствие сообщений радовало.
Да и Молчалин вернулся довольно быстро, правда его лицо выражало не самые радостные эмоции.
– Лёш, что-то случилось? – спросил Саша, когда Молчалин сел за парту.
– Да нет, ничего особенного, – отозвался Алексей и оперативно спрятал эмоции за ухмылкой. – Волнуешься?
– Так мы тут пачками игроков лишаемся! – выкрутился Чацкий.
– Ну это только второй день игры, посмотрим что завтра будет, – улыбнулся Аркаша.
«Осталось 11 игроков» – написал в беседу Ставрогин, когда все разошлись по домам. После Онегина жертв не было, что несомненно порадовало десятиклассников.
Разумихин как и планировал шел не к себе домой, а к Раскольникову. Перед этим заскочил в магазин, не с пустыми руками же приходить.
Дверь Диме открыла Дуня.
– Привет, – добродушно поздоровался он. – Как там больной?
– Привет, – смущённо отозвалась сестрица Раскольникова. – Температура очень высокая, но мы смогли более-менее сбить ее. Опять Родя без шарфа ходил, вот и заболел, к тому же распереживаться успел, – негодовала Дуня.
– Значит будем следить за ним, – усмехнулся Разумихин и подмигнул, передавая ей шоколадку.
– Ой, спасибо большое, – обрадовалась девочка и ушла в свою комнату.
Дима же пошел к Родиону. Выглядел тот не очень: бледный, усталый, с покрасневшими щеками, глазами, как показалось гостю, полными печальных мыслей.
– Ну как ты, болван? – поинтересовался Разумихин, садясь на край кровати.
Раскольников окинул его задумчивым взором и вместо ответа спросил:
– Как думаешь, насколько я плохой человек?
– Что случилось, Родя?
– Я столкнулся с Алёной Ивановной на лестнице, погруженный в мысли о ней же. Только я не помог ей дойти до медпункта, не поинтересовался как она, и теперь не смогу навестить. А что, если она теперь возненавидела меня? Это чревато неподъемной работой на уроках. А если об этом столкновении узнается и многие подумают, что я специально? Как я в глаза сестре с мамой посмотрю? И ведь теперь я думаю лишь об этом! Не о состоянии Алёны Ивановны, а о последствиях... Разве это хорошо?
– Но ты же не специально, а думать обо всем не так плохо. К тому же, мы можем сходить к Алёне Ивановне, когда ты поправишься, и все выяснить. И сомневаюсь, что все будут считать, будто ты специально ее толкнул. Это все шутки. Да и никто не знает, что вы с ней виделись после уроков, – ласково успокаивал его Дима.
Раскольников продолжал как-то возражать, но быстро сдался. У него снова подскочила температура. Вместе с Дуней Дима ухаживал за больным и домой вернулся к вечеру, пообещав заглянуть и завтра.
