Руслит: школьная пора

Один шаг. Вспомнилась прекрасная встреча с друзьями в субботу на квесте. Второй шаг. Жаль, что выходные так и пролетели беззаботно. Третий шаг. А вот уроки никуда не делись. Четвертый шаг. И домашняя работа, конечно же, не сделана. Пятый. Учительский стол уже практически перед носом. Шестой. Интересно, сработает ли тактика говорить обо всем, кроме главной темы? Седьмой. Вот и место назначения. Разворот. – Так, ну рассказывай. Статистические закономерности молекулярно-кинетической теории, – будничным тоном сказала учительница физики. «Это заклинание какое-то..? – пронеслось в голове ученика. – Она хоть сама поняла чего наговорила?» – Ну же, Владимир, ты разве не готовился дома? – поторопила она Ленского. Тот продолжал молчать, как партизан на допросе. – А прошлую тему расскажешь? Физическое описание систем с большим числом частиц? Мы подробно ее прошли. Володя же просто пытался понять, на каком языке к нему обращались. – Ладно, вижу, что не знаешь, садись... – вздохнув, учительница нарисовала в своей тетрадке двойку напротив фамилии Ленского. Теперь те же семь шагов Володя прошел быстро, но обречённо. Зачем вообще эта физика юному поэту и гуманитарию? – Разумихин, иди отвечать, хватит с Раскольниковым болтать. А вот и новая жертва. Дима тоже был больше гуманитарием, нежели технарем. Однако по математике и физике без особых проблем получал четверки и пятерки. Тройки, конечно, проскальзывали, но редко. Димка в целом почти никогда не готовился к урокам, хотя, даже так, хорошо учился. При желании вообще отличником стать мог. Разумихин вышел – все прекрасно знали, что на выходных он и пальцем не трогал учебники, – и рассказал тему на пять. Колдун, не иначе. Вот только учительница внезапно дала самостоятельную работу с решением задач. В классе прошёлся отчаянный шепот. В таком случае даже Димка попал. Ленский со слезами на глазах читал условия заданий. Онегин первым делом решил помочь ему хотя бы с половиной. Раскольников тихо плакался в плечо Разумихина. Вышел с больничного называется. Сам Дима оперативно искал ответы, в идеале на два варианта. Ставрогин и Верховенский тоже старались с этим помочь. Внезапно в гробовой тишине класса раздался звук голосового поиска, а после громкая фраза: «По вашему запросу ничего не найдено». Первыми засмеялись Коля и Петя, за ними Разумихин с Раскольниковым, а потом и все в кабинете. – Кто это там свои мозги в интернете ищет? – учительница встала из-за стола. Ученики сразу затихли, только Дима продолжал хихикать. – Разумихин, ну-ка иди сюда. Она внимательно следила за Димой, поэтому тот не мог делать лишних движений. Телефон то он успел запихнуть в карман, но вряд ли это его спасет. Скорее наоборот, сыграет на руку учителю. Без долгих раздумий Разумихин подошёл к учительскому столу. Однажды Дима попадал в похожую ситуацию на другом уроке. Тогда он смог осторожно перекинуть Аркаше телефон за спиной учителя. После этого они договорились работать вместе, если кого-то заметили за списыванием. В этот раз перекинуть телефон вряд ли бы получилось. Однако, пока учительница отвлеклась на Разумихина, Раскольников легонько толкнул Аркашу Кирсанова, сидящего впереди, и, когда тот обернулся, указал на свой телефон. Аркадий все понял и быстро позвонил Родиону. Родя успел подкинуть телефон в рюкзак Димы. Учительница ещё не успела разобраться с Разумихиным, но продолжить ей помешал телефонный звонок. – Ой, кажется, мне звонят, – сообразил Дима, – видите, это был не я, телефон в рюкзаке. Пожалуй, надо сбросить и продолжить работу. Возразить было нечего, пришлось учительнице оставить все как есть. Разумихин просто ликовал в душе. Он готов был расцеловать Раскольникова и заобнимать Аркашу. В итоге работа была написана у каждого. За минуту до звонка довольные десятиклассники сдали листочки и отправились в другой кабинет. – Ну Родя, ну спасибо! – радостный Димка напрыгнул с объятьями на Раскольникова. – И тебе Аркаша! – он и Кирсанова не упустил. – Все, теперь ждём пятёрок за проверочную. – Всегда рад помочь, – во все тридцать два зуба улыбнулся Аркаша. Родион только усмехнулся. Следующим уроком был английский, поэтому Аркаша выглядел убитым. Он ненавидел этот урок всей душой. – Не люблю английский... – не забыл напомнить Кирсанов, уткнувшись в плечо Базарова. – Why? Let's talk in English, – ехидно улыбнулся Ставрогин. – Килл ми плиз, – даже не стараясь бороться против русского акцента, попросил Аркаша. – Nein, Lass uns Deutsch sprechen, – предложил Разумихин усмехнувшись. – Ну, немецкий уже лучше... – Аркаша в самом деле был готов начать изучать другой язык, только б с английским его не трогали. – Ou peut-être mieux parler français, – важно заявил Чацкий. – Bonne idée, – ухмыльнулся Онегин. Полный печали Аркаша только вновь приник к Базарову. – Anglicus melius, crede mihi, carissimi, – сказал Женя, погладив Кирсанова по плечу. – Чего? – Аркаша поднял на него глаза. Остальные тоже с непониманием посмотрели на Базарова. – Латынь это, в меде пригодится, – беззаботно пожал плечами Женя. На самом деле выучил он совсем немного, просто удачно успел зайти в переводчик. – Ужас, у нас несколько человек, по сути, знают три языка, – удивился Ленский. – Естественно опустим факт, что один наш родной... Сборище полиглотов какое-то. – Да нам до полиглотов как до Китая, – усмехнулся Разумихин. – А мне и одного русского хватает... Может к черту этот английский? – С надеждой в глазах сказал Аркаша. – Кстати да, – улыбнулся Ставрогин и подошёл к ненаглядному шкафу. Начался урок, учительница, как всегда, спросила кто отсутствует. – А Ставрогин где? – спросила она. – Я здесь! – Коля эффектно вылетел из шкафа. – Ох, ну кто бы сомневался... – на выдохе пробормотала учительница. После целого урока в шкафу, у Коли уже вошло в традицию выходить в начале урока оттуда. Каждый раз никто не мог сдержать смешков. И на следующей неделе, на английском Ставрогин залез в этот шкаф. Разве что, когда выпрыгивал, едва не уронил его. Верховенский вовремя подоспел и помог поддержать. Конечно же, через неделю Коля вновь забрался в шкаф. Однако Ставрогин сильно не выспался, а английский ещё и первым поставили, поэтому он благополучно заснул. Учительница уже хорошо знала, что Николай в кабинете есть, и не поставила прогул. Хотя ее насторожило отсутствие привычного эффектного появления. А ведь оно случилось. Под конец урока Ставрогин вывалился из шкафа и проснулся. – А? Извините за опоздание, – сонно пробормотал он, поднимаясь. Все в классе засмеялись, даже учительница. Впрочем, это были не единственные выходки тандема беса и балбеса за последние две недели. Ставрогин и Верховенский отчего-то прилипли к бедному фикусу в кабинете истории и обществознания. Десятиклассникам ставили замену с другим учителем, пока Алёна Ивановна была на больничном. Петя и Коля так прикипели к растению, что дважды пытались его стащить. В первый раз их остановила завуч, они тогда еле отмазались. А во второй – ненаглядный Павел Афанасьевич Фамусов. Он их к директору отправил, но те благополучно сбежали. После этого план по похищению фикуса пришлось отложить. В классе никто не сомневался, что растение в конечном счёте окажется у Ставрогина и Верховенского. Другой вопрос – зачем этим двоим бедный фикус... В другой день, Верховенский так сильно не хотел сидеть на первом уроке, что перед началом заблокировал дверь стулом. Довольный Петруша ждал, когда придет учительница и не сможет открыть дверь, благодаря чему урока не будет, ведь даже ключ в такой ситуации не поможет. Все бы ничего, да только дверь в другую сторону открывалась. Поэтому стул вдобавок ко всему свалился прямо на учительницу. И пока Петя стоял в глубоком шоке, переваривая информацию, Ставрогин ухахатывался так, что воздухом подавился. Конечно же Верховенский дружески, от всей души помог ему, похлопав по спине. Коля в долгу не остался и пнул его под колено. Помимо тандема беса и балбеса приключения были и у других десятиклассников. Например, Евгений Базаров настолько не выспался, что утром пришел в кабинет и не обращал внимания на подозрительную тишину при его появлении. Он устало сел за парту, посмотрел на доску и не поверил глазам. Сперва он потер их, а то вдруг спит ещё, но дело оказалось более чем реальным. Они что, в десятом классе опять деление столбиком проходят? Только спустя минуту до Базарова дошло: он пришел не в свой кабинет. Женя старался максимально не подавать никаких признаков удивления и вышел из кабинета, будто так все и было запланировано. За последние две недели даже Ленский умудрился вляпаться. В столовой оставалась последняя пицца. Прямо перед носом Володи ее купил какой-то семиклассник. – Ах ты шкет! – недовольный Ленский остановил его рядом со входом в столовую. – Я с утра не ел, отдай по-братски. Я у тебя ее выкуплю. Вот только паренёк тоже не из простых оказался. Дело чуть до драки не дошло. Внезапно эти двое одновременно застыли. – Пополам? – предложил мелкий. – Пополам. – кивнул Володя. На том и разошлись. Однако приключения преследовали десятиклассников не только по одиночке. На уроке ОБЖ весь класс выгнали на улицу, вручили грабли и сказали убирать опавшие листья с территории школы. Поскольку они явно были не первыми жертвами, бо́льшая часть территории уже оказалась убрана. Ребята разбились на маленькие группки и убирали небольшие участки. Ставрогин и Верховенский первые нагребли кучу листьев и решили вставить в нее палку. – Монумент в память о прогуленном ОБЖ, – важно заявил Коля. – Чтобы назвать это монументом, нужно все кучи сюда сгрести, – возразил Чацкий. – Ну так время ещё есть, – усмехнулся Петруша и принялся за дело вместе со Ставрогиным. Чацкий переглянулся с Ленским, и они оба пошли им помогать. Разумихин и Аркаша тоже не остались в стороне. А когда дело набирало обороты, Онегин, Раскольников, Базаров и Молчалин тоже присоединились. – Вот теперь это похоже на монумент, – оценил проделанную работу Чацкий. Верховенский где-то раздобыл ещё две палки и поставил все три в виде шалашика в огромной куче листьев. Пока все остальные крутились возле листового чуда, Базаров решил отдохнуть, присев возле дерева. Аркаша засмотрелся на небо. Оно впервые за весь ноябрь было практически без облаков. Солнце светило ярко, пусть и не грело вовсе. Кирсанов подошёл к Базарову. – Ну что ты тут расселся? Заболеешь ещё. Давай поднимайся! Евгений пропустил это мимо ушей. Поняв, что словами делу не помочь, Аркаша принялся поднимать Женю за руку. – Слушай, Аркадий Николаевич, я и так устал, дай посидеть, – недовольно пробубнил Базаров. – Мы и так через пару минут в кабинет вернёмся, там и посидишь, – Кирсанов не отступал. С горем пополам он смог поднять Женю. Правда тот выглядел чересчур зло. Только Базаров собирался сказать другу пару ласковых, как на то место, где он сидел, с треском свалилась огромная ветка дерева. Женя сразу забыл, что хотел сказать и только тупо смотрел на нее. «Аркаша мой ангел-хранитель что ли...» – промелькнуло в голове Базарова. Кирсанов, впрочем, точно также тупо пялился на ветку. – Вот это я понимаю палочка, – радостно воскликнул Верховенский, мигом стащил ее и водрузил в центр кучи листьев. – А это что за произведение искусства? – послышался голос ОБЖ-шника. – А это, Максим Максимович, в память об уроке ОБЖ в четверг двадцать четвертого ноября, – гордо сказал Ставрогин. – Ясно... Десятый класс на подобные мероприятия больше не берём... – тихо прокомментировал учитель. Соня Фамусова и Лёша Молчалин, которые оказались рядом с Максимом Максимовичем, услышали это и захихикали. – Ладно, горе-садовники, убирайте грабли и идите на следующий урок, – ОБЖ-шник повел ребят к складу. – Кстати, в декабре будет спортивное соревнование между школами по некоторым классам, в том числе и десятым, конечно же. Подробнее вам все расскажет учитель физкультуры. Десятиклассники встретили эту новость одобрительными переговорами, обещая размотать другие школы в пух и прах. Максим Максимович на это лишь по-доброму усмехнулся. Следующим уроком была алгебра. Ребят преследовало странное предчувствие. Мало того, что на доске написаны невиданной сложности примеры, так ещё и сам учитель сидел в подозрительно приподнятом настроении. Когда урок начался, ребята сполна ощутили причину такой радости учителя. Он внезапно решил проверить тетради на наличие домашнего задания, ни разу не делая этого раньше. Давненько он столько двоек за один день не ставил. Далее Павел Афанасьевич объяснял решение сложных заданий и некоторых учеников вызывал к доске. – Чацкий, иди решай следующий пример, – пригласил Фамусов ближе к концу урока. – Павел Афанасьевич, по-моему, вы ведёте себя слишком вызывающе, – важно заявил Александр. – Что уже не так?! – возмутился учитель. Иногда Чацкий очень непредсказуемый. Вот что сподвигло его предъявить такую претензию? – Ну а что, вы же вызываете к доске? Вызываете. Весьма вызывающее поведение. И ведь надо говорить такую глупость со столь серьезным лицом... – Александр, ну когда ж ты повзрослеешь? – задал Фамусов, казалось бы, риторический вопрос, хотя Чацкий посчитал иначе. – А зачем взрослеть? Общество загоняет нас в рамки, где детство умирает, где люди перестают быть честными. Как по мне взросление ни что иное, как примерка бесчисленного количества масок для защиты себя от других, точно таких же людей, в жизни которых не было другого выбора, кроме как поддаться этому потоку бесконечного маскарада жизни. Детство единственное время, когда нам приятно быть настоящими... У Павла Афанасьевича задёргался глаз. Ну вот в чем он провинился в этот день? Однако тему он упускать не стал и с жаром продолжил спор с учеником. – Так, ладно, – Фамусов опомнился за пять минут до звонка, – в пятницу жду вас на дополнительных занятиях по математике. Быть всем обязательно. – Какие дополнительные занятия? – с новой силой вспыхнул Чацкий. – Вы отбираете наше личное свободное время! У нас и без того много дополнительных заданий по предметам ЕГЭ. Да к тому же базовый уровень можно спокойно написать и с нынешним количеством уроков математики! Спор разгорелся вновь. Их не остановил даже звонок. Некоторые ученики незаметно сбежали с поля боя этих двоих. Под конец остались только Ленский, Молчалин, Онегин и Разумихин с Раскольниковым. Нетрудно догадаться, что Женя ждал Володю, а Родя – Диму. Хотя увидеть итог спора были не прочь. Не выдержав, Павел Афанасьевич быстро вышел за дверь, бросив напоследок в адрес Чацкого: – Сумасшедший! Возмущению Саши не было предела. Он едва не выскочил следом, крича в спину Фамусову: – Да вы!.. Только продолжить он не смог, как и выбежать за дверь: Молчалин вовремя оказался за спиной Саши и схватил его за торс. – Пусти меня! Я ему сейчас все выскажу! – Чацкий пытался выбраться из цепкой хватки Лёши, но все оказалось тщетно. – Ладно, тогда... Павел А...!? Сашка попытался крикнуть, однако Молчалин предусмотрел это и зажал ему рот ладонью. – Успокойся, вы и так достаточно спорили сегодня, – тихо сказал Лёша на ухо Чацкому. У Саши аж мурашки по затылку пробежались, охлаждая былой пыл. Ленский, наблюдающий за этим, ехидно улыбнулся, но быстренько вернул прежнее выражение лица. Онегин вопросительно на него посмотрел. Женя сразу понял, что Володя что-то задумал. – Ну я ему покажу на следующем уроке, – высвободившись, грозно пообещал Чацкий. – Хорошо-хорошо, – Молчалин похлопал его по плечу. – А теперь бежим на следующий урок. Остальные последовали их примеру. Подманив Ленского, Онегин тихо спросил: – Что ты задумал? – О, одну сладкую месть, – Володя злорадно потёр руки. – И мне понадобится твоя помощь. – Я только за твои идеи, – так же хитро ухмыльнулся Женя. Однако построение планов пришлось отложить на время. К концу подходила осень, и учителя пуще прежнего налетели на учеников с триместровыми оценками. Вот только десятиклассники прекрасно понимали, что оценки действительно важны в девятом и в одиннадцатом классах. В десятом можно не так сильно напрягаться. Хотя учителя считали иначе. Бедный Раскольников... как его, вышедшая с больничного, Алена Ивановна не потрошила. Не потому, что затаила обиду, а потому что соскучилась по работе. Впрочем, мучила она не только Родю. В один из последних дней ноября урок обществознания стоял первым. Раскольников решил спасти и без того хрупкий балл по этому предмету и просто не явился. Или проспал, кто знает. Отдуваться пришлось Чацкому. Заработать пятерку у Саши получилось легко. Не просто так все эти годы вырабатывался непоколебимый план «бесконечный монолог – залог успеха». На следующем уроке Чацкий с радостью вступил в спор с учительницей литературы на тему характеристики какого-то персонажа, за что получил ещё одну пятерку. На химии он блестяще справился с химическими цепочками на оценку, а также успел устроить разборки по поводу триместровых оценок. В таком духе прошли и остальные уроки. Разве что на последнем всё предыдущее показалось простой разминкой. Чацкий хорошо запомнил брошенное Павлом Афанасьевичем слово в прошлый раз, поэтому собирался отомстить сполна. – Так, завтра мы идём в библиотеку на мероприятие. После уроков прошу не разбегаться и дождаться меня в холле. Разумихин, ты все понял? – Фамусов окликнул Димку, который во всю болтал с Раскольниковым. Родя действительно проспал первые уроки. – Конечно понял, – твердо ответил Дима, на что учитель только глаза закатил. Объяснять подробнее Фамусов не стал, сами завтра все узнают в подробностях. Сейчас он занялся объяснением новой темы. На всякий случай именно в этот день к доске вызывать учитель не стал. А то мало ли один любитель монологов опять проснется. У Фамусова уже сил с ним нет, терпения не хватает. Правда этому любителю монологов причин особо не надо было, тем более в такой день, когда споры случались буквально на каждом уроке, ещё и в сопровождении пятёрок. – Павел Афанасьевич... – начал уже Чацкий, но Фамусов не дал ему ни малейшего шанса продолжить. – Александр! Сколько можно срывать уроки своими извечными глупостями?! Почему бы просто не посидеть спокойно и не послушать учителя? Тебе обязательно надо вставить свои пять копеек! Угомонись! Я уже готов поставить тебе два за поведение... – не выдержал Павел Афанасьевич, он невольно залил целое ведро масла в и так полыхающий костер. – Два за поведение? И в какую дисциплину это пойдет? На что оно повлияет? – разозлился Чацкий. С его нынешней колонкой пятёрок двойка выглядела уж очень комично. К тому же за поведение. Слишком поздно Фамусов понял в какую яму себя загнал. Теперь то Саша настроен максимально серьёзно. Что только учитель ему не обещал: и к директору отправить, и завалить двойками, и позвонить взрослым, и на дежурство оставлять целую неделю. Однако усмирить Чацкого не удалось. Скорее наоборот, он обезоруживал Фамусова каждый раз и оставался при своем, и даже смог освободиться от пресловутого дежурства. Давненько одноклассники не видели таких дебатов. Саня сегодня однозначно в ударе. Ленский с беспокойством наблюдал за происходящим. Всё-таки он волновался за Алексашку, – если Фамусова разозлить чересчур сильно, это может грозить довольно серьезными последствиями. Как бы Чацкий не вляпался из-за своего желания спорить. Молчалин полностью разделял волнение Володи. Они оба облегчённо выдохнули, когда к концу урока Саша и учитель успокоились и разошлись без серьезных последствий. Павел Афанасьевич был невероятно счастлив, ведь на следующий день с десятым классом ему не поставили ни одного урока. А это значит, что увидится он со своими любимыми учениками только в конце учебного дня. Конечно же, Фамусов надеялся, что дойдут они в библиотеку без проблем. Но похоже он до конца не осознал всю проблемность десятого класса... Ребята, конечно, разбились на пары и шли колонной, но постоянно крутились, болтали, смеялись. Павел Афанасьевич собирался уже прикрикнуть на них, однако, судьба распорядилась первей. Разумихин решил пройтись спиной вперёд, чтобы поддерживать зрительный контакт с Раскольниковым и, идущими следом, Аркашей и Базаровым. – Дима, блин, сейчас же навернешься... – Родион попытался вернуть друга на место. Хотя, по закону подлости, споткнулся и полетел вперёд именно Раскольников. Разумихин на автомате дернулся к Роде, но поймать его нормально не вышло. Родион свалился прямиком на Диму, а тот в свою очередь не устоял и начал падать назад, но спина, идущего впереди Ленского, на секунду поддержала его, но после Володя от неожиданности оступился и повалился на Чацкого. Благо хоть на Сашке цепочка падений остановилась, и ведь если б не Лёша, который помог Саше, вряд ли все так быстро закончилось. Как только все десятиклассники поднялись, сдержать смех не смог никто. Фамусов обречённо закатил глаза и потёр переносицу. В самом деле, разве можно было надеяться на что-то другое? Он же не мудрых одиннадцатиклассников ведёт... хотя те ещё и хуже будут. С горем пополам оказавшись в библиотеке, ребят попросили написать в специальном листе фамилию и инициалы с подписью. Первым подписался Разумихин. – Погоди! – воскликнул Ленский, который записывался следующим. Он во все глаза смотрел то на листок, то на Диму. Чацкий с интересом заглянул в этот лист, после чего тоже глубоко удивился. Там четко было написано рукой Разумихина: «Вразумихин Д. П.» и подпись, напоминающая слово разум. Сам Димка же просто вопросительно глядел на одноклассников. – Ты все это время был Вразумихин? – все ещё пытаясь принять полученную информацию, спросил Ленский. После этого вопроса Фамусов, который сбежал от учеников в угол помещения, напрягся и прислушался. – Ну да, с рождения, в свидетельстве и паспорте так и написано, – беззаботно пожал плечами Разумихин. – Хотя все почему-то постоянно зовут и пишут Разумихин, даже в журнале школьном написано Разумихин. Но я уже привык и в соцсетях так же пишу, а то не найдете же, – усмехнулся Димка. – Родя, ты-то как не знал, что он Вразумихин? – в шутку подивился Чацкий. – Я чего, к свадьбе готовился, чтоб фамилию уточнять, – отчасти в шутку закатил глаза Раскольников. Он и сам сильно удивился такому открытию. – Да ладно вам, сами же позже странным образом напрочь забудете, что я Вразумихин, – рассмеялся Дима. – Как проклятье какое-то... – Он Вразумихин... Вразумихин! – тихо пробормотал Ленский, всё-таки он до последнего в это не верил. С первого класса вместе учились, а такую вещь упустили. Аркаша тем временем завис, тупо глядя на Димку. Они то дружили вполне хорошо, а такая новость удивит кого угодно. Вон, даже Павел Афанасьевич нервно бегает взглядом, думая, стоит ли исправлять немало документов и как преподнести такой факт завучу и выше. – Да ну, в восемнадцать или двадцать фамилию поменяю на Разумихин, тогда и проблем не будет, – продолжал смеяться Дима. Долго смеяться Разумихину не довелось: библиотекарь позвала учеников, оповестив о скором начале мероприятия. Оно было посвящено «135-летию со дня рождения советского поэта, драматурга и переводчика Самуила Маршака», а также «355-летию со дня рождения англо-ирландского писателя-сатирика, публициста, философа, поэта и общественного деятеля Джонатана Свифта». Все оказалось не так скучно, как могло показаться в начале. Многие слушали с неподдельным интересом. Когда все закончилось, Разумихин попросил всех остаться на секунду и предложил сходить вместе в выходные на каток. Конечно же ребята с радостью согласились, разве что Таня Ларина застеснялась, но Соня Фамусова ее подбодрила. Ещё Печорин сказал, что пока не знает сможет ли. На том и разошлись группами. Кто-то пошел гулять, кто-то остался в библиотеке, ну а кто-то поспешил домой отдыхать.