Будет жарко.

Тойя лишь с силой сжимает крепкие бёдра, углубляя поцелуй и вжимая женское тело в стол. Тодороки никогда не думал, что целовать секретаршу отца в кабинете отца на его же столе настолько крышесносно. Моэ грубо прикусывает его губу и Тодороки не удивится, если почувствует металлический привкус во рту. Но нет, она не прокусила его кожу до крови. А ведь могла! Он наглым образом забирается под её короткую юбку, разрывая поцелуй и перемещаясь на шею, оставляя дорожку красных отметин. Ни у неё, ни у него нет в голове никаких мыслей о том, что их могут застукать, ведь рабочее время кончилось три часа назад. — Эй, Тодороки, — хрипло смеётся девушка, дёргая его за белоснежную рубашку и отрывая несколько пуговичек сверху, — ты сегодня не сдуешься быстро? — С чего такая уверенность? — ухмыляется Тойя, прикусывая кожу на её шее. — Это ты не обкончай стол отца. — Ахаха, — Камиджи расстёгивает все пуговицы своей блузки, приспуская с плеч и чуть ли не остаётся в одном бюстгальтере. И чем сильнее обнажается её теле, тем удушливее становиться собственное возбуждение. Лишь бы её чёртовы слова не оказались пророческими. — Я не думала, что у тебя встанет на меня в его кабинете, — она явно усмехается, сжимая его достоинство. — Не волнуйся, я тебя отжарю и в его машине, — обещает Тодороки, сжимая упругую грудь и оставляя несколько отметен от зубов на верхушках полушарий. — Ты такой ещё ребёнок, — усмехается Моэ, расстёгивая ему ширинку. — Делаешь всё папочке на зло? Тойя терпеть не может, когда она начинает говорить с ним с позиции взрослого, всего-то на два года его старше! — Да ты сама только потекла от мысли, что мы займёмся сексом на его столе, — Тойа поднимает голову и смотрит ей прямо в глаза. — Хочешь быть его любовницей? Но вместе с этим вопросом в груди что-то сжимается. Зачем он спрашивает об этом? Что он хочет услышать в ответ? — Кто бы не хотел быть его любовницей, — со смехом бросает она ему эти мерзкие слова. Тодороки знает, что она его злит, любит задеть посильнее. Особенно перед жарким сексом, чтобы он был грубее и жёстче. Но её слова имеют этот чёртов магический эффект. Потому что Тойя заводиться с полуслова. Кто угодно может сравнивать его с отцом и ждать от него лучших результатов. Кто угодно, но не она. Тодороки толком не знает, что именно к ней чувствует. Ведь по началу Моэ была просто трофеем, победой над отцом. Его красивая, умная и верная секретарша довольно быстро оказалась в постели Тойи. И это не должно было длиться долго, максимум затянуться на пару недель, но они уже как полгода состоят в этим странных отношениях. Кому от низ плохо? И плохо ли? — Эй, когда ты со мной, думай обо мне, — Камиджи сжимает его челюсть, заставляя смотреть на себя, — а не о своём папочке. Тодороки ничего не говорит и вовлекает её в жадный поцелуй. Почему у него от неё рвёт крышу? Даже Нацуо рядом с ней становится робким и покладистым котёнком. Этот нестерпимый сучий характер так его заводил. Обуздать Моэ было просто невозможно, это она всегда имела его во всех возможных смыслах. Возможно, где-то в глубине души, Тойя очень боялся, что отец обратит на неё внимание. Как на такую обжигающую девушку не обратить внимания? Он готов взять её здесь и сейчас, в этом полутёмном кабинете, на этом чёртовом столе. — Я знала это! — дверь открывается вместе с женским выкриком и резко включается свет. — Я знала, что ты не один! Что ты... Тойя и Моэ шокировано смотрят в дверной проём. — Мам? — Тодороки чувствует, как его лицо заливается краской. Будь это отец, ворвись он, Нацуо или Шото, ему было плевать, но мама?! — Тойя, прости, — Рэй краснеет пуще сына, отворачиваясь и прикрывая глаза. — Я думала, что это Энджи… Прости милый, я просто… Тодороки лишь с открытым ртом наблюдает за тем, как мать стремительно покидает кабинет отца. Почему их не застукал его отец? Почему она? — Тебе стоит с ней объясниться, — Моэ отталкивает его от себя и начинает приводить одежду в порядок. — Должно быть у твоих родителей сейчас сложный период. — Сложный период? — Тойя будто в прострации, растерянно поправляет свою одежду. — Это кабинет твоего отца и она ворвалась с криками об измене, — Камиджи помогает ему с одеждой. — Либо твой отец действительно ей изменяет, либо они отдалились друг от друга. Иди, поддержи её. По крайней мере точно могу сказать, что на работе твой отец ни с кем не спит. — Да, но… — Тодороки всё ещё растерян. — Мы с тобой потом продолжим в его машине, — она быстро чмокает его в губы, и толкает к двери. — Поговори с матерью. Тодороки рассеянно кивает, идёт в сторону выхода, но разворачивается, подлетает к Камиджи и жадно сминает её губы. Как бы он сейчас хотел её на этом столе… Ладно, в другой раз. Он с разочарованным вздохом отстраняется от девушке и идёт вслед за матерью, нужно её успокоить.