Атака Кота

      Сидя на самой задней парте в левой части класса, Никита меланхолично смотрит в окно, за которым идёт мощнейший ливень. Осень вступила в свои права и теперь ему приходится терпеть эту дурацкую погоду и подобное ей состояние — учиться совсем не хочется; у него имеется чёткое впечатление, что он не успел отдохнуть за уже прошедшее лето.       Физичка что-то пишет в журнале, пока Сидоров предпринимает попытки решать задачку у доски, а Никите в голову внезапно прилетает бумажка. Он резко дёргается, и вправду испугавшись, но всё же раскрывает комочек, который оказывается запиской. «Чего кислый такой?»       Никита за долю секунды узнаёт уже ставший родным почерк, поднимает голову и смотрит в направлении второй парты крайнего правого ряда, находящегося у двери. Там его встречает тёплая улыбка и нежный взгляд серых глаз, от которого сердце парнишки пропускает удар.       Это немного отвлекает от проблем, коих накопилось достаточно за последнее время: он перешёл в десятый класс, и папа засуетился по поводу поиска репетиторов для подготовки к экзаменам. Теперь Никите пришлось уйти из сборных по баскетболу, по волейболу и даже по футболу; отныне для него существуют только дополнительные по русскому, математике и физике.       На самом деле, Никита любит учиться, но не в таких количествах — особенно когда голова забита совсем другим, — так что ему придётся потратить какое-то время на то, чтобы приспособиться к новым обстоятельствам.       Спасительный звонок начинает звенеть как нельзя вовремя, так что Никита подрывается с места, схватив рюкзак, подходит к Алисе и быстро чмокает её в щеку, не обращая внимания на одноклассников вокруг — все и так в курсе, что они уже третий месяц встречаются.       Они не успели пообщаться и даже пересечься перед началом урока, так как Никита умудрился опоздать на пару минут, поэтому они вместе выходят из класса и болтают о том, что успело произойти за минувший день. — Мне кажется, папа опять общается с какой-то тёткой, — недовольно рассказывает Алиса, пока Никита сосредоточенно слушает её жалобы. — Увидела утром, как ему пришло сообщение от какой-то «Олечки». — Может, просто по работе? — пытается успокоить свою девушку Ник, но это не срабатывает, и та закатывает глаза. — Ага, щас. Я же знаю, с кем он работает, а за кем уха-а-аживает, — протягивает она, вкладывая в свой голос всю неприязнь к пассиям отца.       У них с Алисой похожие семейные ситуации: они оба воспитываются отцами-одиночками. Сошлись они, конечно, не на этой почве, но когда выяснили столь связывающий их факт, то нехило удивились — всё же нечасто такое встречается. Однако, им повезло.       Они и вправду так считают, так как отцов своих обожают; те стараются делать всё, чтобы дети не считали себя какими-нибудь обделёнными, или чересчур отличающимися в своей семейной обстановке от всех остальных. Но что самое главное — они дарят им безмерную любовь, и это не остаётся без внимания и взаимности. — Хочешь, после уроков ко мне пойдём? — слегка смущённо предлагает Алиса. — Вместе уроки поделаем. — У меня сегодня допы по матеше. Я бы мог заскочить на полчасика, но будто бы нет смысла. — Ну да, — вздыхает она.       Её расстройство не длится и пары секунд, ведь она вдруг улыбается своей самой обезоруживающей улыбкой, от которой сердце Никиты всегда учащает свой ритм, и берёт его за руку, переплетая их пальцы. — Кстати, я вчера рассказала папе о нас, — начинает она, и внимательно следит за реакцией парня — тот заметно напрягается и даже чуть сжимает руку Алисы, но заметив это, тут же ослабляет хватку. — Он удивился, но захотел познакомиться с тобой, потому что из нашего класса помнит только моих подружек. А ему интересно, кого я выбрала.       Алиса всегда была той самой «хорошей» и «правильной» девочкой, которой все восхищались — только папа Арсений и близкие друзья знали, что на самом деле она та ещё оторва, способная на непредсказуемые поступки. А в обществе же: круглая отличница, красавица, спортсменка… благо, хоть не комсомолка. Её никогда особо не интересовали мальчики, так как, во-первых, её сложно удивить, а во-вторых, она была увлечена своими многочисленными хобби и учёбой. Так продолжалось до тех пор, пока к ним в прошлом полугодии не перевелся Никита, спустя несколько месяцев не смог обратить на себя её внимание, а под конец июня — не предложил встречаться; благоразумно, именно тогда, когда учёба и экзамены остались позади. А летом они смогли спокойно посвящать как можно больше времени друг другу и узнавать друг друга всё ближе.       Никита показался Алисе самым удивительным парнем из всех, что она видела: очень искренним, добрым — про таких говорят, что у них большое сердце, и Алиса уверена, что так оно и есть. Никита мог удивлять её рандомными фактами, прочитанными в интернете; смешить до слезинок в уголках глаз; поражать тем, как круто играет в баскетбол и отжимается n-ное количество раз подряд (он вечно увеличивал это число). А ещё он был очень вежлив и воспитан — папа учил её обращать внимание в первую очередь на этот фактор при контакте с кем-либо. — Тогда как будто бы логично познакомить наших родителей. Я папе рассказывал ещё весной, что мне одноклассница нравится, и потом почти сразу сказал, когда мы начали встречаться. Хотя мы толком это не обсуждали, времени как-то не было.       Тон Никиты с каждом словом становится всё более печальным и каким-то удручённым, ибо его сильно гложет то, что они с папой в последнее время отдаляются и всё меньше могут себе позволить просто сесть и поболтать, как было раньше. Всё из-за того, что и отец погружен в работу, и сын мечется между своей девушкой, школой, репетиторами и лёгкой атлетикой, от которой он отказаться-таки не смог. Алиса знает об этом и замечает переменившийся настрой, поэтому льнёт к нему ближе, когда они останавливаются у подоконника, и обнимает. — Это классная идея, ну, познакомить их. Одним разом двух зайцев, — глупо шутит она и добивается тихого смешка от Ника, после чего улыбается и сама. — Давай устроим совместный ужин! Наверное, у нас соберёмся. Можно в воскресенье, у папы выходной, а у твоего как? — Не знаю, будет ли он свободен, но я поговорю, что-нибудь придумаем, надеюсь. — Вот и отлично.       Никита целует Алису в макушку аккурат в момент, когда звенит звонок на урок. Им приходится отлипнуть друг от друга и направиться в класс, но теперь Никита чувствует куда большую лёгкость на душе, нежели десятью минутами ранее.

***

— Пап, поговорить надо.       Никита, закончив с мытьём посуды, проходит в гостиную, где на диване за ноутбуком сидит папа и сосредоточенно что-то печатает — точнее, Ник знает, что тот доделывает рабочие задачи, которые не успел закончить в офисе. — Что-то случилось? — Антон встревоженно смотрит на сына, отчего он невольно сглатывает — волновать папу не хочется. — Нет, всё в порядке. Я бы даже сказал хорошо, — Ник присаживается рядом и складывает руки себе на колени. — Это класс, — на устах отца мелькает улыбка. — Рассказывай, я слушаю.       На самом деле, рассказать хочется многое, и обсудить тоже, поэтому желая оттянуть ту самую тему, а также воспользоваться возможностью поговорить, он решает поделиться своими переживаниями: — Мне кажется, ты слишком нагружаешь себя. Мне сложно видеть тебя таким уставшим, и… — Хей-хей, сын, — останавливает его Антон и откладывает в сторону ноут, теперь оборачиваясь к сыну лицом и туловищем. — И это твоё «хорошо»?       Никита понимает, что папа пытается разрядить обстановку и вновь улыбается, но Нику сложно воспринимать это, когда он видит перед собой осунувшееся лицо и залёгшие под его глазами мешки. — Нет, просто решил начать с плохого. Мы так мало времени проводим вместе в последнее время, мне непривычно. — Никит, — вздыхает Антон и принимает серьёзное выражение лица. — Мы уже обсуждали это. Я хочу, чтобы мы ни в чём себе не отказывали и чтобы у тебя было достойное будущее. Поэтому я должен трудиться, ну и ты тоже свои обязанности учебные выполнять. Это просто период такой, тяжелый. — Попахивает трудоголизмом, — заявляет Никита уверенно и хмурится. — Ты сто лет уже не отдыхал, вот ходишь как зомби и выглядишь на лет десять старше, — да уж, откровенности ему не занимать. — Нельзя так мучать себя!       Антон усмехается, и в тоне его проскальзывает горечь. Конечно, он безумно устаёт, но в своём бешеном ритме предпочитает не обращать на это внимания. Однако слова сына открывают ему глаза на то, как он живет — хотя, скорее, существует, — в последнее время: они больше не гуляют с сыном, не болтают и не обсуждают новые события, даже не смотрят фильмы или сериалы вместе; Антон лишь пропадает в офисе, а затем возвращается домой и пропадает за экраном, пока Никита мельтешит где-то на фоне. — Окей, ты, наверное, прав, — выдыхает Антон. — Я постараюсь поменьше себя нагружать и побольше уделять времени самому лучшему на свете сыну. — О да, я такой, — самодовольно отзывается он и горделиво поднимает голову. — Но это не отменяет того, что иногда ты невыносим.       Вызвав улыбку на лице сына, он притягивает того в объятия, крепко прижимая. Никита — самый родной для него человек, и Антону сложно поверить в то, что ему удалось вырастить такого чуткого и внимательного ребёнка, который, находясь на пике подросткового возраста, не ведёт себя эгоистично, а думает в первую очередь о своём отце, и что главное — заботится о нём. Готовит ему вкуснейшие ужины, следит за порядком в доме, проявляет высочайшую ответственность во всех вопросах, и, что немаловажно, при этом учиться успевает. — Кстати, хорошие новости же есть, — вспоминает вдруг Ник и воодушевляется. Он отстраняется и начинает пристально смотреть на папу. — Ну-ка, выкладывай, — подхватывает его настроение Антон. — В о-общем, помнишь, я рассказывал про свою девушку? — краснеет Ник, а Антон немного напрягается, но кивает. — У нас с ней всё серьёзно, и… — Никита, — строго произносит Антон. — Только не говори, что вы… — Нет-нет-нет! — поймав интонацию отца и поняв, в какую степь тот ведёт, он краснеет пуще прежнего. — Это не то, что ты подумал! Мы просто хотим познакомить наших родителей. То есть, у Алисы тоже только отец, типа, нет мамы, поэтому мы подумали, что будет прикольно, если наши папы подружатся. — Алисы? Погоди, ты встречаешься с Поповой? — брови Антона летят вверх, а рот остаётся в приоткрытом положении. — Ну да, а что такого? — совершенно не понимает Ник такую резкую смену настроения отца. — И ты хочешь познакомить меня с Поповым? Да ни за что в жизни, — фыркает он. — Что? Но почему? — Потому что я каждый раз вижу его на родительских собраниях, и он единственный, кто меня бесит. Всегда смотрит на меня, как на кусок говна: умничает, выпендривается. Как ты с его дочкой общаешься, она ж сто процентов такая же снобка.       Никита заметно хмурится и недовольно смотрит на отца после таких неприятных для него слов. Антону всегда тяжело совладать со своими эмоциями, когда речь заходит о тех немногих людях, которые его раздражают — а Попов именно к таковым и относится. — Алиса чудесная и нифига не снобка. Она самая лучшая, и вообще я её люблю.       Казалось бы, произнесены всего два коротких предложения, но сколько же в них смысла — Антон видит по лицу сына, что тот серьёзен и уверен в своих словах, оттого ему становится неудобно перед ним за свою категоричность и даже грубость. — Ладно, прости. Возможно я ошибаюсь, я всё-таки её не знаю. Но её отец реально бесячий, как чёрт, — возмущается он, практически ощущая, как даже от его упоминания в жилах разгоняется кровь. — Она вроде хорошо отзывается о нём, — пожимает Ник плечами. — Да ладно, па, дай ему шанс! Может, тебе казалось всё это время и у него просто взгляд такой. И тебе что, не интересно познакомиться с моей девушкой?       На самом деле, людям свойственно забывать неприятные события, поэтому Антон даже толком не помнит их с Поповым взаимодействий — быть может, их особо и не было. Перед его глазами всплывают лишь голубые глаза, в которых плескалось пренебрежение и осуждение — но диалогов с ним и никаких грубостей он не припоминает, к примеру. Так что Антон решает засунуть куда поглубже свою гордость и сделать всё, чтобы Никита ощущал себя счастливым. — Да интересно, конечно, — вздыхает Антон. — Ладно, уговорил. Но я пока не знаю, когда смогу на этой неделе. — Алиса сказала, что у её бати выходной в воскресенье. Если сможешь освободиться, назначим на этот день.       После этой фразы, сказанной так по-деловому, Антон улыбается: он внезапно ловит себя на осознании, что его сын и вправду так повзрослел — вон, даже отношения серьёзные себе завёл. Но Антон сильно переживает по поводу того, как бы тот не наделал ошибок… Однако нагружать сына по этому поводу пока не хочет, поэтому спокойно соглашается. Он готов пойти ради сына на встречу с человеком, который всегда ему был неприятен; как-никак, возможно, Никита прав, и он всё это время делал поспешные выводы.

***

      Мартовское солнце светило так ярко, что смотреть вокруг казалось невозможным, отчего Антону приходилось, находясь на улице, ходить в тёмных очках. К этому, как и ко многому прочему, он ещё привыкнуть не успел: там, где они жили раньше, вне зависимости от погоды, большую часть времени было тускло и серо, в отличие от того, что он видел теперь: все вокруг энергично ходили по своим делам, и при этом выглядели довольными своей жизнью — Антону оставалось надеяться, что спустя время он станет таким же.       Но пока он мог лишь понуро и сгорбившись передвигаться по улицам, ведущим в школу сына, и докуривать последнюю в пачке сигарету, размышляя о том, что на обратном пути надо будет купить новую. А также о том, что ему жутко не охота сидеть на родительском собрании.       Никита уверил, что ругать его не будут — ничего такого натворить он за месяц не успел, — и даже не прятался и не планировал драить всю квартиру по возвращении родителя, как бывает в мемах, — напротив, дал ему наставления и вкратце рассказал о класснухе.       Однако это всё же не добавляло Антону энтузиазма для того, чтобы переться в учебное заведение.       Когда он дошёл до школы, то докурил сигарету и выкинул её в урну, после чего закинул в рот мятную жвачку, выдохнул, чуть ли не перекрестился, и наконец зашёл.       Ему повезло, что кабинет Анны Васильевны находился на первом этаже и относительно видном месте, поэтому найти его не составило труда. Тем не менее, когда он заглянул в пока ещё открытую дверь, то увидел, как почти все парты уже были заняты взрослыми, а у доски мельтешила молоденькая учительница, на лице которой отражалось волнение — будто это было первое собрание, которое она проводила.       Антон снял очки и убрал их в карман худи, прочистил горло и сказал: — Здравствуйте, Анна Васильевна. Я Антон Шастун, — учительница обернулась на него и приняла любезное выражение лица, после чего подошла к нему. — Здравствуйте! Вы старший брат Никиты? Проходите, но надо было предупредить, что… — перебила его она и начала лепетать, но на этот раз её прервал и Антон: — Нет, я его отец.       Анна Васильевна замерла и принялась разглядывать мужчину перед собой — хотя в мыслях она окрестила его парнем, и на вид предполагала, что ему лет двадцать пять, однако озвученный им факт никак не вязался с этим в голове, так что ей пришлось просто кивнуть и удивиться тому, как хорошо тот видимо сохранился. — Понятно, извините, — она неловко улыбнулась, отчего и Антону стало некомфортно. — Присаживайтесь, мы сейчас уже начинаем.       Антон на секунду пожалел о том, что виделся только с директором, а с классной руководительницей ранее познакомиться не успел — однако вернуться в прошлое нельзя, поэтому он молча прошёл за одну из немногих свободных парт, расположенных в конце класса и, когда присел, почувствовал на себе чей-то прожигающий взгляд. И подняв голову, он заметил взгляд голубых глаз, пристально изучавший его — мужчина сидел за второй партой у входа, и Антон срастил, что он наверняка слышал их с учительницей диалог; спустя пару секунд тот хмыкнул, помотав головой, и отвернулся вперёд.       Такое поведение Антон посчитал более чем странным, поэтому ощутил, как настроение окончательно испортилось — непонятный и осуждающий взгляды сделали своё дело. — Что ж, дорогие родители, приветствую вас на первом собрании этого полугодия, — начала Анна Васильевна, чем привлекла всеобщее внимание и остановила перешёптывания.       Ник оказался прав и обсуждение преимущественно состояло из разговоров о надвигавшемся ОГЭ и взволнованных вопросов родителей. Антон был по этому поводу спокоен: он сам видел, что Никита уделяет достаточно времени подготовке, поэтому выглядел слегка скучавшим.       Он сидел, подперев щеку рукой, и пытался не уснуть — после тяжелого дня в офисе хотелось лишь лечь в мягкую постель, обнять подушку и дать хорошего храпа; к тому же он чувствовал себя не в своей тарелке.       Это усугубилось, когда он снова поймал на себе любопытный взгляд того же мужчины и зыркнул в ответ. Дуэль гляделок продолжалась пару минут, но по ощущениям скорее вечность; они сами не поняли кто первым отвернулся, однако Антон после этого совершенно точно бесшумно фыркнул.       Собрание продлилось полчаса и родители принялись собираться, снова переговариваясь — на Антона никто не обращал внимания, поэтому он спокойно покинул кабинет и бодрым шагом направился к выходу из школы. Однако боковым зрением он заметил, что некто сравнялся с ним и шёл рядом — Антон не поворачивался, ведь и без того понял кто это был. — Вы и вправду хорошо сохранились, — начал голос рядом, заставив Антона невольно поёжиться. Он не ожидал, что тот решит заговорить. — Так что не обижайтесь на Анну Васильевну.       Антон остановился и наконец взглянул на одного из родителей: голубые глаза продолжали словно прожигать; губы растягивались в ухмылке, а руки располагались в передних карманах брюк. — Молодильных яблок наелся, — ответил Антон. Он и сам спрятал руки в кармане худи и принялся теребить собственные кольца на пальцах — нервничал и ощущал дискомфорт. — Я и не думал обижаться. — Кстати, не представился, — спохватился он и деланно вежливо протянул руку. — Арсений Попов. Мне кажется, Вы ни с кем ещё из родителей не знакомы, Вы есть в родительском чате? — Нет, а там пишут что-то важное? — его выражение лица не отражало ни единой эмоции, что собеседник прекрасно замечал, но умело игнорировал. — Разумеется. Ответственный родитель должен принимать участие в жизни ребёнка, особенно, если это касается школы… — Вы ко мне подошли, чтобы лекцию по воспитанию прочитать? — не выдержал Антон и взорвался. Вся усталость этого дня решила вырваться именно в данной речи: — Не Ваше дело, каким образом я воспитываю своего сына, и не Вам судить, достаточно ли участия принимаю.       Арсений нахмурился, так как подобного совсем не ожидал. Он был убеждён, что действительно просто подсказывал. Ну, и быть может, немного вмешался — у него всегда были проблемы с чувством такта, ведь он обычно говорит, а затем уже думает. Но собеседнику этого по-быстрому не объяснишь, поэтому он принял иную тактику — оскорбился. И это была абсолютно искренняя реакция. — Ну Вы и хам, — ответил он и пренебрежительно оглядел Антона. — Всего доброго.       И скрылся за поворотом, оставляя Антона стоять и гипнотизировать его отдалявшийся силуэт — он сдвинулся с места, лишь когда убедился, что тот ушёл.       Так глупо и началось их не менее глупое противостояние на ещё более глупых родительских собраниях.

***

— Никит, куда ты дел мою рубашку?       В доме творится настоящий хаос: Антон роется в собственном шкафу в поисках недостающего предмета одежды, а Никита наводит марафет в ванной — пытается уложить свои непослушные кудрявые волосы в наиболее презентабельную причёску, но пока получается не очень успешно. — Она ж в стирке! — кричит Ник, отвечая на вопрос отца, но своего места не покидая. Он решает сдаться и дать волю своим «волнушкам», как их называет Алиса; как-никак, она от них без ума, а её отцу наверняка будет всё равно — смотрится относительно аккуратно, и это самое главное. — Бля-ять, — тихо протягивает Шастун-старший и плюхается на кровать, по которой разбросаны его многочисленные футболки, худи, свитера и прочие элементы гардероба, которые на данный момент ему не оказываются нужны.       Выглядеть красиво для Антона на этой встрече дело принципа. В школе Попов его обычно видел уставшим, потрёпанным, одетым во что-то незамысловатое и просто удобное; сейчас же хочется показать ему, что он тоже может быть солидным, серьёзным и впечатляющим — чтобы не было сомнений в том, что он действительно отец прекрасного сына, а не обормот, коим, как Антон уверен, Попов его и считает. — Па, чё ты раскис? У тебя ж чёрная рубашка есть, — Никита врывается в комнату и застав папу на грани отчаяния, направляется к шкафу и из его закромов достаёт рубашку, которую они купили на совместном шоппинге совсем недавно. — Точно, я и забыл совсем, — Антон радостно берёт из рук вешалку, снимает с неё рубашку и надевает на себя. — Боже, мой ребёнок гений!       Он тянется, чтобы потрепать Никите волосы, но тот шипит и отодвигается назад. — Эй-эй, осторожно, я еле их в норму привёл.       Антон виновато смотрит на него и держит руки перед собой, показывая, что понял и больше не будет рыпаться в сторону его шевелюры.       Когда Никита снова уходит в ванную колдовать над своей внешностью, Антон переводит своё внимание на отражение в зеркале и понимает, что стиль придётся немного поменять. Изначально он собирался одеться классически: в чёрные брюки, белую рубашку и, возможно, джемпер поверх, но чёрную рубашку в брюки точно не заправить, поэтому он решает сменить вектор и сделать свой образ более «пикантным» — меняет классические брюки на стильные чёрные карго, расстегивает две верхние пуговицы, надевает на шею серебряную цепь, на запястья — браслеты, а чёлку укладывает набок. — Я готов! Нихуя-хуя себе… — запинается Никита у порога, оглядывая отца с ног до головы. — Ты будто на модный показ собрался, бать. — Приму за комплимент, — довольно усмехается Антон, поправляя рукав.       Да, ему, вероятно, не удастся создать «правильное» впечатление «примерного» отца, но он уже отошёл от изначального плана и настроение его изменилось — теперь ему абсолютно плевать на то, каким его воспримет Попов; сейчас он чувствует себя уверенно, в то же время достойно, и это главное.       Никита, к слову, тоже постарался на славу, но решил действовать менее экстремально, в отличие от отца: надел небесного цвета джинсы и белый свитер, тем самым выглядя поистине мило — необычно для него, ведь обычно он предпочитает спортивный стиль или кэжуал.       Когда все марафеты наведены, а стрелка часов спешно приближается к половине шестого вечера, Шастуны покидают квартиру, садятся в свой автомобиль и Никита диктует отцу адрес, который до этого скинула ему Алиса. — Погоди, это ж буквально через три квартала от нас, — говорит Антон, глядя на экран телефона, в котором открыты «Карты». — А? Ну да, — чешет затылок Никита, вспоминая, что месяц назад был в гостях у Алисы. — На кой хрен мы тогда в машину притащились? — Ну па, подумаешь, переволновался и напутал всё, — пожимает он плечами.       Антон вздыхает и они вылезают из авто, решая дойти своим шагом, раз у них в запасе достаточно времени, к тому же это совсем недалеко. Видя понурое лицо сына, он приобнимает его за плечи. — А чего ты волнуешься? — Не знаю, хочется, чтоб всё хорошо прошло и её отец меня нормально принял. Плюс мы вообще изначально вас сдружить хотели, а потом выяснилось, что ты его хейтишь… — Ник, — Антон резко останавливается, отчего тормозит и Никита, глядя на него. Раньше, когда Антон хотел что-то сказать своему ребёнку, то ему приходилось сначала садиться на корточки, затем нагибаться, а теперь в этом и вовсе нет необходимости, ведь Ник лишь на сантиметров 10-15 его ниже, что с почти двухметровым ростом Антона ничего не значит кроме того, что до него вдруг снова доходит осознание того, какой его сын уже большой. — Ради тебя я готов пойти на всё, поэтому даже не думай о том, что мне кто-то не нравится. Я уже сказал, что забил на своё отношение к По… папе Алисы, и принимаю такой вариант, что мы сможем с ним подружиться. Мне ведь главное, чтобы вы были счастливы. — Правда? — Никита начинает ярко улыбаться, и Антон не может не делать того же самого. — Ну конечно!       Антон вновь приобнимает сына за плечо и они продолжают неспешно шагать к дому Поповых — Никита практически перестаёт волноваться.

***

      Тем временем, в доме Поповых творится не меньшая суматоха, нежели в доме Шастунов, а масштабы безумия превышают все пределы. Алиса бегает туда-сюда из гостиной в свою спальню, параллельно распыляя на накрученные волосы лак, пока Арсений занимается гармоничным расставлением блюд по столу — они изначально решили сэкономить время и силы на готовку, поэтому просто воспользовались доставкой своего любимого ресторана; не считая десерта: Алиса захотела порадовать гостей своей фирменной шарлоткой. — Слушай, мы вообще всё это съедим вчетвером? У нас тут будто королевский приём, — комментирует Арсений обилие салатов, гарниров, закусок и напитков. — Ничего страшного, лучше перебдеть, чем недобдеть! — Алиса, до этого скорее напоминавшая мультяшного Тасманского дьявола, наконец останавливается и смотрит на стол. — Пап, ты что, ещё не оделся?!       Она оглядывает Арсения и забавно-вопросительно изгибает бровь, видя, что тот до сих пор находится в домашних штанах и футболке, в то время как Алиса уже готова и одета в свой аутфит, который придумала ещё несколько дней назад: зелёный костюмчик, состоящий из брюк и пиджака, а под ним чёрный топ; образ же дополняет лёгкий макияж и волнистые локоны, спадающие на плечи. — Не вели казнить — помилуй, уже бегу, — Арсений действительно быстро скрывается в своей комнате и Алиса расслабленно выдыхает.       До встречи осталось двадцать минут и она решает сесть на диван и выдохнуть — всё же за сегодня они с папой успели весьма устать. Алиса не особо волнуется: исходя из рассказов Никиты, его отец человек простой и проблем с ним возникнуть не должно; но с другой стороны, она знает своего папу — ему очень сложно понравиться, и несмотря на то, что Арсений пообещал вести себя как можно более расслабленно, а не держать гостей под наблюдением, следя за каждым их движением, Алиса всё же не уверена, что тому удастся сделать это на все сто процентов. Как-никак, безобидные фразы по типу: «Пап, ты такой душный» или «Ну хватит докапываться» звучат слишком часто в их доме, и если Алиса к этому привыкла и всерьёз такое поведение папы совершенно не воспринимает, то Никита и его отец с непривычки могут удивиться и, чего хуже, обидеться.       Из размышлений Алису вырывает звонок в дверь, и она от неожиданности подскакивает на ноги и вновь смотрит на время — без десяти шесть. Алиса спешит открыть дверь, и на пороге оказываются Шастуны, с улыбкой встречающие девушку. — Здравствуйте, — радостно приветствует их она и приглашает в квартиру. — Я так рада вас видеть!       Они с Никитой обнимаются и чмокаются в щеки, а затем Алиса встаёт перед Антоном и неловко переступает с ноги на ногу, глядя на двухметрового дядьку перед собой — хотя, признаться, этот дядька даже не заслуживает такого звания, потому что выглядит довольно мило и улыбается; теперь Алиса понимает, в кого Никита такой очаровательный. — Очень приятно познакомиться, Алиса, прекрасно выглядишь, — Антон замечает, как улыбка девочки становится ярче, а щеки розовеют. — И если что, лучше избежим формальностей, обращайся ко мне просто Антон. — Как скажете, — кивает она и собирается сказать что-то ещё, но её прерывает появление папы. — О, гости уже пришли, приветствую…       Арсений появляется уже будучи «при параде», но останавливается, когда видит в собственном коридоре Шастуна, того самого Антона Шастуна.       Когда дочь сообщила ему о своём парне и сказала, что его зовут Никита, то Арсению это ничего не дало: за последнее время в их классе появилось достаточное количество новичков, да и Никит, как ни странно, у них аж трое, поэтому для него эта информация не оказалась полезной. Арсений просто ждал и морально готовился к знакомству с молодым человеком своей дочери и не строил никаких ожиданий — научен жизненным опытом, что это зачастую не приносит никакой пользы. Однако он и предположить не мог, что этот самый Никита окажется именно Шастуном — сыном того самого Шастуна, которого Арсений считает чудилой и, мягко говоря, своеобразной и странной личностью.       Поэтому Арсений лишь смотрит на Антона, оглядывая его с ног до головы — и в глубине души отмечает, что выглядит тот отнюдь не так, как на школьных собраниях, а намного более впечатляюще, что не может не остаться без внимания Антона, отчего тот довольно ухмыляется; Арсений же пытается всеми силами скрыть свой шок и раздражение, которое в нём вызывает этот Шастун. Всё же он помнит об обещании дочери и пытается держать себя в руках. — Добрый вечер, — Антон подходит к Арсению и протягивает ему руку. — Антон.       Арсений смотрит в зелёные глаза напротив, в которых так и плещется хитрость — по Шастуну видно, что он доволен тем, что Попова удалось поставить в некое неудобное положение, и здесь Антон очевидно ощущает преимущество. Но это заметно лишь папашам, дети тем временем непонятливо смотрят на них, и Антон надеется, что они не чувствуют напряжения между ними. — Арсений, — отвечает он, крепко сжимает руку и улыбается уголком губ. — Для тебя Арсений Сергеевич, — переключается он на Никиту, обмениваясь рукопожатиями и с ним. — Давайте пройдём в гостиную и приступим к более детальному знакомству.       Пока Никита и Антон скрываются в ванной, дабы вымыть руки, Арсений усаживается во главе одной из сторон стола, а Алиса располагается справа от него. — Я уже вижу, что ты хмуришься, в чём дело? — шёпотом спрашивает Алиса, пока есть возможность. — Ничего, милая, всё хорошо.       После слов Алисы складка на его бровях разглаживается и он кладёт руку поверх девичей, тем самым давая понять, что он говорит правду. Арсений считает, что никакой Антон Шастун не стоит беспокойств его дочери, и принимает свой привычный вид.       Отец и сын появляются спустя пару мгновений после их разговора и также присаживаются за стол — Антон во главе напротив Арсения, а Никита напротив Алисы. — Что ж, пожалуй, начнём знакомство и ужин, — говорит Арсений на правах хозяина. — Есть, конечно, поговорка «Когда я ем — я глух и нем», но сегодня можно ею немного пренебречь. — Разумеется, Арсений, — с неизменной на этот вечер ухмылкой отвечает Антон. — Мне очень интересно узнать о вас с Алисой побольше.       Они распределяют по тарелкам еду, разливают по бокалам вишнёвый сок и Алиса решает ворваться в их диалог, так как видит эту странную «дуэль» между ними, что проявляется и в словах, и во взглядах: — Тогда я начну! У меня много хобби: люблю кинематограф, театр, музыку, когда-то спортом занималась. Планирую поступать на менеджмент, скорее всего международный, — лепечет Алиса, привлекая внимание к себе. Антон восхищённо слушает девочку и абсолютно искренне произносит: — Вау, ты такая молодец, — Арсений едва ли щурится, пытаясь прочесть в лице Шастуна-старшего какой-то подвох, но так его и не находит. — Никита, думаю, и тебе есть что рассказать, — переводит Арсений внимание на Ника, который увлечённо жуёт курицу, только что внимательно слушавший их разговор. Однако он быстренько дожёвывает и отвечает: — Ну… увлекаюсь я почти тем же, но по большей степени спортом. Даже баскетболистом стать хотел, но отец говорит, что это несерьёзно, поэтому пока думаю насчёт профессии… — М-да, нехорошо препятствовать исполнению мечт своих детей, Антон, — наигранно назидательно произносит Арсений и поправляет очки большим пальцем, чем добивается нужной реакции — огоньков раздражения в глазах Антона. — Я не говорил, что это несерьёзно и не препятствовал, просто считаю, что для комфортной жизни нужно иметь хоть какое-нибудь высшее образование. — Это устаревший подход. Что, если он прирождённый баскетболист и достигнет уровня О’Нила? А Вы, Антон, лишаете его такой возможности… — Папа, — цедит сквозь зубы Алиса, а спустя секунду вновь улыбается. — Они, наверное, сами разберутся. — Конечно, милая. Просто не люблю наблюдать за тем, как детей ограничивают в их желаниях и говорят о ценности «корочки», когда это в наше время уже совсем не так.       Антон крепче сжимает вилку и теперь во всей красе понимает, почему всё это время так ненавидел Попова; все забытые впечатления, события и разговоры волной сваливаются на него в купе с происходящим сейчас, отчего он ощущает, что нервы доходят до предела. Но остатки терпения кричат о том, что он должен терпеть ради сына и ни в коем случае не пускаться в агрессию, даже пассивную, хоть и сильно хочется. — Папа правда меня ни в чём не ограничивает, у нас был долгий разговор по этому поводу, и я в итоге пришёл к тому, что он прав. А баскетбол я не брошу, буду играть за нашу команду и может добьюсь чего. Одно другому не мешает.       Никита улыбается одной из своих обезоруживающих улыбок и тем самым разряжает обстановку: повышает уровень симпатии у Арсения, заставляет влюблённое сердечко Алисы трепетать, а Антона расслабляет — он очень гордится своим сыном. — Ладно, Антон, простите за мою резкость, просто не переношу несправедливость. А вашу ситуацию я, наверное, не так понял и отреагировал слишком остро, — вспоминается Арсений и решает сгладить углы ради Алисы, по которой было видно, что ей не совсем комфортно. — Ничего страшного, Арсений. Это хорошо, что Вы способны признавать свои ошибки, — не упускает возможности укольнуть его Антон.       Арсений не злится — его наоборот начинает забавлять и раззадоривать вся эта игра между ними.       Остальная часть ужина проходит более спокойно: отцы немного обсуждают свои профессии, из чего выясняется, что Антон айтишник, а Арсений — арт-директор; узнают подробнее о знакомстве и зарождении чувств Алисы и Никиты; успевают поговорить и на какие-то более общие и глобальные темы. В целом, дети довольны сложившейся атмосферой, и Арсений с Антоном чувствуют, что они стараются на славу. — Никит, не поможешь мне с чаем и десертом? — спрашивает Алиса, вставая из-за стола, а Ник берёт её протянутую руку, переплетает их пальцы и они удаляются на кухню, уже о чём-то переговариваясь и хихикая. — Они отлично смотрятся вместе, — выдыхает с улыбкой на устах Антон и смотрит им в след. — Не то слово, — соглашается Арсений. — Именно поэтому я готов закрыть глаза на то, что ты его отец.       Выражение лица Антона вмиг сменяется и он вновь примеряет на лицо маску безразличия и надменности, хоть и успел до этого даже на минуту забыть об их взаимной неприязни. — То же самое. Ты не обольщайся, я твою компанию терплю только ради Никиты. Они с Алисой вообще хотели, чтобы мы подружились. — Я в курсе. Предлагаю не расстраивать их и действовать на взаимовыгодных условиях — играем при них нормальное друг к другу отношение. — То есть, наедине друг друга крыть хуями разрешается? — усмехается Антон, следя за его реакцией. Мат Арсению уши режет, тем более в данном контексте, поэтому он морщится. — Не знаю как тебя, но меня такая генитальная тематика не интересует, поэтому как хочешь, можешь хоть проклинать. — Отлично, тогда сходи нахуй, — говорит Антон долгожданное послание, которое так давно хотел передать Попову лично, а не просто в мыслях, и чувствует удовлетворение. Особенно видя то, как насупливается Арсений и не может ничего ответить, потому что Никита и Алиса возвращаются с чаем и шарлоткой.       Они снова усаживаются вчетвером и переключаются на другую волну, погружаясь в дружелюбную атмосферу, пока Антону и Арсению не остаётся ничего, кроме как метать друг на друга неопределённые взгляды.

***

— Арс, да ты ебанутый.       Матвиенко смеётся, а Арсений закатывает глаза, грея руки о горячую чашку кофе, который ему только принесли. — Харе нападать на всех подряд, Алиска дело говорит, — продолжает свою мысль Сергей, видя то, как Арсений молчит, глядя на дождь за окном. — Ну не нравится он мне, что я сделаю, — выдыхает он. — Какой-то он… скользкий, что ли. Хотя Никита вроде хороший. По крайней мере, я на это надеюсь, а то попробует только Алисе сделать больно… — Тихо, отец, остановись. Никто Алисе больно не сделает, иначе тому не жить, — говорит Серёжа и отпивает свой мятный чай. — Но раз парень хороший, то чего его батю обижать? Сам говоришь, у них с Алиской всё серьёзно, сегодня-завтра поженятся, а ты…       Арсений давится своим кофе и начинает как можно тише кашлять, дабы не привлекать излишнее внимание, пока Сергей, еле сдерживая улыбку, стучит другу по спине. — Серёг, какая нахуй свадьба, им по пятнадцать всего, — произносит наконец Попов, придя в норму. — Да шучу я. Мысль моя в том, что не надо тебе с отцом его в плохих отношениях быть. — Была б моя воля, мы бы вообще ни в каких отношениях не были, — вздыхает Арсений.       Он и вправду не помнит, в какой момент началась его неприязнь к Антону; вероятно, когда они впервые встретились, на собрании. Арсений, ровно как и их классная руководительница, принял этого долговязого юношу за брата-студента, подменявшего родителей одного из чад, не иначе — а на деле тот сам оказался непосредственным родителем.       Арсений понятия не имеет, сколько лет может быть Антону: по его мнению он выглядит на двадцать с лишним, но с большой натяжкой ему можно дать и тридцать, хотя это в голове у него всё ещё не складывается — Никите пятнадцать, не мог же Антон стать отцом лет в четырнадцать? Всякое, конечно, бывает, но с таким Арсений никогда не сталкивался и считает подобное странным. Тем более учитывая то, что Никита по идее мог унаследовать подобные взгляды и невесть к чему может склонить Алису… Арсений усиленно пытается угомонить свои родительские переживания и не думать о худшем. Всё же, на «Беременна в 16» свою дочь он отправлять не готов.       Если-таки сменить направление мыслей и предположить, что Антону тридцать пять, то ситуация становится приемлемой — их с сыном разница в возрасте становится двадцать лет, но всё равно в голове Арсения это всё как-то не вяжется.       Именно это зёрнышко предвзятости, связанное с возрастом Шастуна, и послужило тому, что впоследствии выросло целое дерево — по размерам напоминающее баобаб, — неблагосклонности к Антону, и испортило все их взаимоотношения: с тех пор Арсений цепляется за каждую деталь в его поведении и тем самым даёт себе карт-бланш на колкости и прочую демонстрацию своего недружелюбного отношения. И бороться с этим довольно тяжко, потому что он того ещё до конца не осознаёт, да и не шибко желает. — Ты чё завис? — интересуется Серёжа, тем самым привлекая внимание Арса, который действительно слишком погрузился в мир размышлений. — Думаю о том, сколько лет Антону, — спокойно признаётся он, так как Серёге доверяет порой даже больше, чем самому себе. Не даром они крепко дружат ещё с университетских лет. — Слишком молодым кажется. — И чё? Слушай, такой тебе совет, — Сергей серьёзнеет и наклоняется ближе, глядя ему прямо в глаза. — Попробуй наладить отношения с этим Антоном. — Исключено, — отрезает Арсений и мотает головой. — Он невыносим! Мы с ним просто не можем нормально общаться. — Зная тебя, ты даже не пробовал, — беззлобно фыркает Сергей.       Арсений снова отворачивается к окну и вздыхает: он прекрасно знает, что у него непростой характер — об этом твердят все его близкие люди, и с этим спорить тяжело, так что он даже не пытается. Точнее, пытался разве что по юности, но сейчас, будучи сорокалетним мужиком, не признавать свои недостатки кажется максимально странным.       Ему очень сложно угодить. У Арсения большие требования по поводу примерно всего, но если это касается общения, то подавно; он, разумеется, может хорошо держаться в социуме, при этом находясь во всяческих образах, дабы не выдавать своего истинного лица — скрытность его преследует с раннего детства, поэтому он склонен считать, что это просто врождённая черта характера. Так что настоящего Арсения Попова знают далеко не многие.       За территорию «личного» практически не пройти, и с возрастом он делает стену перед собой всё прочнее, ибо не видит смысла в том, чтобы увеличивать места в своём эдаком доверенном круге лиц. Всё устаканено, жизнь организована в нужном и приятном русле, и менять этот сценарий смысла нет.       По крайней мере, на данный момент. Или до того момента, как в ней не появился Антон Шастун.

***

— Да, дорогая, я освободился пораньше и заскочу в магазин, тебе чего-нибудь купить?       Арсений вылез из своей машины, припарковавшись у супермаркета, и одной рукой держал телефон у уха, из динамика которого доносился энергичный ответ дочери, а второй — проверял, взял ли бумажник. Обнаружив его в заднем кармане брюк, он зашёл в магазин и попрощался с Алисой.       Обычно Арсений затоваривался на неделю вперёд, поэтому взял тележку и принялся кататься по отделам, набивая её всякой всячиной. — Тут нет этих твоих хлопьев, — послышался вдруг знакомый голос откуда-то сбоку. — Да точно, щас фотку отправлю раз не веришь.       Попов притормозил и обернулся в том направлении, откуда услышал этот разговор, и тяжело вздохнул из-за того, кого он там обнаружил: первой в глаза бросилась кудрявая копна волос, находившаяся довольно высоко — эту «шпалу», как он его мысленно нарёк, перепутать ни с кем невозможно.       По мере продолжения разговора Арсений всё более внутренне убеждался в собственной теории о том, что Шастуны что-то скрывают и Антон на деле старший брат Никиты, а не отец, ибо их телефонная перепалка больше напоминала подростковый спор, нежели диалог родителя и ребёнка. Заинтересованно хмыкнув, Арсений решил подкатить (тележку) к Антону и встать рядом — к этому времени тот уже убрал телефон. — Вот эти хлопья хорошие, Алиса их когда-то покупала, — непринуждённо начал он, с фальшивым интересом рассматривая полку. — Лет десять назад. Наверное, в их возрасте уже есть подобное неактуально.       И поворачивает голову к Антону, легко улыбаясь. Шастун сначала испугался столь неожиданного появления и даже успел продемонстрировать лицом всю возникшую от внезапной встречи недовольство, но вовремя собрался и нацепил на лицо ухмылку. — Арсений, какая встреча. Преследуете меня?       Он не совсем понял, почему тот резко перешёл на «Вы» — видать, для фамильярности, — но виду не подал, а лишь лучезарно улыбнулся и оглянул Антона. Шастун внешне напоминал его самого: довольно уставший, с синяками под глазами и одетый в слегка помятую белоснежную рубашку и чёрные брюки — Арсений понял, что и он прибыл с работы. — Не надо проецировать свои желания на реальность. Непросто добиться того, чтобы я начал кого-то преследовать. — Значит, преследованиями всё-таки балуешься. Так и знал, что в тебе есть маньячные замашки.       Антон смотрел с явным вызовом, и Арсений неожиданно для себя выявил новую возникшую эмоцию: интерес. Он глядел Антону прямо в его невозможные омуты, которые в освещении обычного супермаркета умудрялись отливать светло-нежным нефритом, манившем его вплоть до сбившегося дыхания, которое ему еле удалось привести в норму за долю секунды. Кажется, у кого-то начинала ехать крыша. — Вообще-то, я живу во дворе через дорогу, и ты об этом знаешь. Так что кто знает, может, это ты искал встречи?       Их диалог складывался глупо, впрочем, как и обычно — они ведь не ненавидят друг друга, и вся эта «полемика» происходит из раза в раз невесть почему.       После ужина Арсений провёл вечер за рефлексией и попытался определиться с собственным отношением к семейству Шастунов: Никита ему определённо нравится — даже исходя из рассказов Алисы (а её мнению он более чем доверяет) он хороший парень, достойный её; а Антон… просто раздражает его своим существованием.       Изначально, когда они встречались лишь на собраниях, то Арсений относился к нему просто как к странной персоне, которая вечно ходила с постным лицом в школу, молча отсиживалась на задней парте, тихо прощалась с классной руководительницей и исчезала, будто его в том помещении никогда и не было. Однако после ужина они пару раз пересекались на улице и в парке — каждый из них мог бы пройти мимо и сделать вид, что они друг друга не видели, но это казалось им слишком «скучным», поэтому они предпочитали заводить свои дурацкие диалоги, в которых подтрунивали друг над другом, а затем расходились, находясь в смешанных чувствах.       А всё из-за того, что с каждым разом эти подтрунивания переставали входить в разряд «грубостей» и «издевательств», а становились всё мягче, приобретая более приятельский характер. Никто из них этого, конечно, признавать не хотел.       Арсений не мог объяснить себе, почему всё складывается именно так: ему просто иррационально нравится «что-то» говорить Антону, и это «что-то» непременно должно вызывать в нём эмоции — а какие, уже не столь важно. Однако суть изменений состояла в том, что негативные эмоции всё же становились нежелательными. — Конечно, Арсений, я на самом деле так скучал по твоей физиономии, ты не представляешь, — сказал Антон так, будто где-то поблизости разбился грузовик с сарказмом, и весь тот груз попал на его интонацию. — Очень даже представляю, я ж неотразим.       Арсений звучал, напротив, нейтрально, и беспечно прошёл вперёд, оставив Антона позади и тем самым лишив себя возможности увидеть его реакцию — однако он ощущал спиной, что злостью там и не пахнет.       Тот факт, что Антон последовал за ним, это лишь подтвердил. — Слышал, что наши дети задумали? — решил сменить тему Антон на что-то действительно важное. В прошлую встречу он также воспользовался возможностью обсудить их чад. — Угу, — кивнул Арсений и принялся рассматривать срок годности на пакете молока. — Что думаешь? — Я пытался отмазаться, не хотел тебя лишний раз видеть.       Антон стоял у Арсения за плечом, и их разделяло каких-то жалких сантиметров десять, поэтому когда Арсений обернулся, то их взгляды столкнулись, и Антон замер под его натиском: в глазах плескалось тепло, а на их уголках были морщинки, так как мужчина улыбался — за щетиной можно было заметить ямочки на щеках, и от этой картины Антона отчего-то промурашило. — Если тебе настолько неприятна моя компания, то почему ты всё ещё так близко? — практически шёпотом произнёс Арсений и с довольством пронаблюдал за тем, как Антон лизнул свою нижнюю губу, которая судя по всему успела пересохнуть из-за сложившейся ситуации. — Не одному тебе молоко нужно, — он, не разрывая зрительного контакта, потянулся за пакетом, положил его в корзину и собрался эффектно удалиться, но Арсений сказал: — Ты сливки взял.       Антон едва заметно покраснел и недовольно рыкнул, пока ставил сливки обратно и вместо них брал-таки молоко.       И удалился, более не желая находиться рядом с Арсением, так как отчётливо понимал, что контролировать себя становилось всё сложнее.

***

      Они с Сергеем ещё сидят какое-то время в кафе, пока Матвиенко рассказывает про трудовые будни и девушке, которая вчера познакомилась с ним в баре, и что через час они встретятся на свидании. Арсений по-доброму завидует, потому что через час у него свидание встреча с Антоном.       У Никиты в среду был день рождения, и после празднования его с друзьями, они с Алисой решили воспользоваться поводом провести день также в кругу семьи и дополнительно собраться всем вместе по тому же поводу. Арсений, конечно, абсолютно не имеет ничего против подростковых дней рождений, но не в тех случаях, когда на них присутствует и Антон Шастун.       Отказать было невозможно — сегодня воскресенье, его выходной, и Алиса прекрасно знает, что у папы нет никаких дел, а Арсений врать не любит, поэтому смиренно садится за руль и едет по адресу, который ранее ему отправила дочка.       Точкой встречи оказывается один из торговых центров, в котором Арсений бывал, кажется, всего единожды, ибо находится он не в их районе, но Алиса выбор именно этого ТЦ объяснила тем, что здесь находится лучший боулинг их города. — Значит так, план такой, — говорит Алиса, когда их четвёрка наконец объединяется и все оказываются в сборе. Арсений старательно игнорирует тот факт, что Никита находится чересчур близко, приобнимая её за талию, и пытается внимательно слушать, опуская все свои отцовские предубеждения. — Идём сначала в боулинг, если останутся время и силы, сходим в кино, а в восемь мы должны быть в ресторане, потому что у нас зарезервирован столик. — Ты сама это всё организовала? — не веря спрашивает Арсений. Всё же он не настолько много карманных денег ей даёт, чтобы та могла резервировать столики в ресторанах и отводить туда компанию из четырёх человек. — Нет, просто подкидывала идеи. Это наша с Антоном совместная работа, — они с Шастуном-старшим обмениваются улыбками, а Арсению кажется, что у него начинает дёргаться глаз.       Алиса, в отличие от своего отца, с Антоном очень быстро нашла общий язык и успела прожужжать Арсению все уши о том, какой тот хороший и поназадавать вопросов, почему они не ладят. Арсений, разумеется, пытался соглашаться с данной характеристикой и делать вид, что ладят они с Антоном отлично, но, опять-таки, дочери он врать совершенно не умеет, поэтому звучал не столь убедительно, как хотелось бы.       Компания приходит в боулинг и ненадолго разделяется: пока Алиса с Антоном сверяют бронь и ждут выдачи нужной обуви, Арсений и Никита стоят чуть поодаль. Арс замечает взгляд малого, направленный на Алису: в нём плещется безграничное восхищение, а ещё такая тёплая, почти осязаемая первая любовь, которую довольно просто отличить от всех остальных чувств, ведь она настоль чистая и даже слегка наивная. — Счастлив, да? — негромко и с лёгкой улыбкой произносит Арсений, тем самым возвращая Никиту из некого влюблённого транса. — Очень, — он поворачивается к нему и смотрит снизу вверх. — Спасибо Вам за такую чудесную дочь.       Арсений, слишком тронутый этими такими искренними словами, внутренне заполняется нежностью и треплет парня по его светло-каштановым волосам. — Ты тоже чудесный, Никита. Я рад, что вы друг друга нашли.       Их трогательную идиллию прерывают приближающиеся Антон и Алиса, держащие четыре пары обуви. — Чего вы тут, соскучились? — заряженно интересуется Алиса, будучи в предвкушении от их сегодняшнего времяпрепровождения — она давно планировала такой досуг для них всех, и никак не нарадуется, что его наконец удалось воплотить в жизнь.       Антон же молчит, так как находится под впечатлением от увиденной им ранее картины — он не ожидал, что Арсений может быть таким. Антону сложно это признавать даже в собственной голове, но Арсений выглядел настолько милым, когда беседовал с Никитой и по-отцовски тепло трепал его волосы, что сердце Антона неожиданно пропустило удар.       В его представлении Арсений самовлюблённый, чёрствый, невыносимый; Антон мог бы долго одаривать его прочими нелестными эпитетами, однако в глубине души зарождалось осознание того, что он может заблуждаться. Но как так получилось? Почему они не могут переносить именно друг друга? Антон не знает ответов на эти и прочие вопросы.       Он задумывается, что ему, возможно, стоит сбавить обороты в своей мнимой ненависти и попытаться на самом деле исправить их отношения; с другой стороны он понимает, что ничего не получится без ответного желания самого Арсения. Антон приходит к выводу, что им стоит обсудить это позже.       Переобувшись, они занимают центральный диванчик и их игра начинается. Ник и Алиса воодушевлённо рвутся первыми закинуть шары, и справляются вполне хорошо — Алиса сбивает на один кегль больше, чем Никита, а затем довольно подбадривает своего папу, чья очередь следующая.       Антон наблюдает за уверенными движениями Арсения и тем, как тот сразу же выбивает страйк. Алиса прыгает, хлопая в ладоши, а Арсений с Никитой дают друг другу пять. Сидящий на диване Антон ощущает себя будто чужим на этом празднике, до тех пор, пока не слышит голос над ухом: — Твой черёд.       Антон не оборачивается, потому что и так знает его обладателя, а лишь молча поднимается с места и направляется к дорожке. Ему неловко признавать, но в боулинг он играть совсем не умеет — пару раз по юности с друзьями, конечно, ходил, но по итогу оказывался самым последним в списке участником по количеству набранных баллов.       И сейчас, когда он едва ли сбивает один кегль, то подтверждает свои мысли по поводу того, что ему даже не стоило пробовать в этот раз. Видимо, что-то подобное отражается на его лице, оттого Арсений подсаживается к нему, когда тот возвращается на диван, а бросает снова Никита. — Не расстраивайся, — Антон поднимает на него голову и внимательно смотрит, пытаясь уловить надвигающуюся колкость или нотки сарказма. — Следующий бросок обязательно получится.       Антон отводит взгляд, тем самым думая, что ему удастся скрыть откуда-то возникший румянец на щеках, и пытается убедить себя в том, что Попов всё же издевается. Хоть и улыбка наряду с ободрительной интонацией говорят об обратном.       Настроение, которое собиралось падать вниз из-за дискомфорта, как ни странно, меняет свой вектор и возвращается в норму.       Несмотря на то, что они все играют друг против друга и должны соревноваться в очках, Никита и Алиса слипаются, как два пельмешка, словно они в одной команде — наверняка фортуна решает быть к ним благосклонна, и у них даже оказывается одинаковое количество баллов, так что конкуренция вовсе отсутствует.       Арсений справляется довольно быстро со своим броском, и на этот раз ему не хватает одного кегля до страйка, но он не обращает на это внимания и оборачивается к Антону. — Иди сюда, будем тебя учить.       Алиса и Никита переглядываются, сидя на другой стороне дивана, и заговорщически улыбаются друг другу — незаметно для пап, так как те уже стоят рядом и колдуют над шаром, — берутся за руки и переплетают пальцы. — Кажется, план начинает работать, — шёпотом говорит ему на ухо Алиса, и тот довольно кивает.       Разумеется, дети оба не поверили в то, что папаши действительно сдружились — они знают их от и до, поэтому сразу выявили подвох в их общении. К примеру, на прошлой неделе, когда они пересеклись во время прогулки, Алиса и Никита сразу заметили несдержанные раздражённые взгляды и шутки, направленные друг на друга; с ужина, на котором они познакомились, и вовсе прошёл уже месяц, но они отчётливо помнят их перепалку и жалкие попытки вырулить всё на дружелюбный лад. Алиса и вовсе, как обладательница отличного слуха, случайно мельком услышала об их «мирном договоре».       Поэтому они решили выбрать такой вид развлечения, который нравится им обоим, но в то же время сможет сблизить их отцов — Никита поделился, что его папа ужасен в боулинге, а Алиса довольно сообщила, что её отец, напротив, в нём вполне хорош; так они и нашли идеальный вариант. — В первую очередь, прислушивайся к своему телу, — говорит Арсений, видя, как Антон напряжён физически; возможно, и морально. — Расслабься.       Последнее слово он добавляет, находясь катастрофически, по мнению Антона, близко. Антон выдыхает и перехватывает шар, ибо он начинает чуть скользить из-за его вспотевших ладошек. — Наклони корпус. Вот так, — Арсений кладёт руку на его спину и легонько направляет в нужную сторону. — Прицелься, но главное не торопись бросать.       Антон пытается сфокусировать взгляд на цели, но он натурально (не очень) плывёт от красивого мужского тембра и самого факта нахождения Арсения настолько рядом. Возможно, конечно, дело в том, что у него давно не было нормальных отношений, и он мог бы списать свою реакцию на долгое отсутствие партнёра, однако мозг прекрасно понимает, что не в этом дело — как-никак, симпатичных мужчин вокруг него достаточно, даже на той же работе (один из коллег к нему и вовсе подкатывал), — а в самом Арсении. Просто отторжение внезапно сменилось на притяжение, и Антон ни коим образом не может логически это объяснить. — Так, ну ты слишком не торопишься. Уже можно бросать, — отрезвляет его Арсений, отчего Антон даже дёргается и тут же бросает шар.       По итогу он почти сразу скатывается за линию и не сбивает ничего. Антон начинает раздражаться и ругается себе под нос.       Довольно быстро успокоившись, он переводит взгляд на Арсения, который стоит с серьёзным выражением лица и скрестив руки на груди — Антон думает, что тот вот-вот вернётся к своему прежнему состоянию и начнёт ехидничать по поводу его лаж в игре. Но ожидания снова почему-то не оправдываются. — Это нормально, что с первого раза не получилось. Нужна практика. — Говоришь, как училка, — не выдерживает Антон и фыркает — не со злобы, просто срабатывает защитный механизм, желающий оградить его от такого количества смущения, испытываемого за этот день. — Может, где-то в глубине моей души живёт личность училки, кто знает, — пожимает он плечами.       Алиса кусает губу, наблюдая за папами и на мгновение начинает переживать, как бы всё свернуло не туда; хотя, признаться, она не ожидала и такого расклада событий. Они с Никитой успели раз десять переглянуться за время «мастер-класса» Арсения, будучи в тотальном не понимании того, что происходит. Со стороны обычно всё выглядит более явным, чем кажется нам самим, и в данном случае было отчётливо заметно то, как между Арсением и Антоном искрит; и если раньше после них в воздухе витали неосязаемые, но ментально ощутимые искорки ненависти, отныне это нечто совершенно необъяснимое.       Их взгляды кажутся странными: они теперь лишены негатива и наполнены чем-то на подобие восхищения, с примесью опасения и заправленное желанием — каким именно, сказать сложно. Никита предполагает, что это желание стать ближе, но быть уверенным наверняка не может.       Наступает черёд детей: они, как и обычно, хорошо забивают, при этом заливисто смеясь, шутя только им одним понятные шутки — они отвлекаются от пап и уже не особо-то о них заботятся, ведь наслаждаются друг другом и более ни о чём не думают. Те в конце концов взрослые дяденьки и сами разберутся со своими взаимоотношениями.       Арсений решает воспользоваться своей очередью в целях обучения, поэтому подзывает Антона и снова ставит его в боевую стойку. — Представь, что шар — это вовсе не шар, — философски изрекает Арс, на что Антон весело хмыкает. — А что, продолжение руки? — Хороший вариант, — отвечает он тоже с задорной ухмылкой. — Но в таком случае тебе придётся выкинуть руки. — Звучит максимально всрато, — комментирует он.       Голос Арсения больше не влияет на него так, как прежде, а наоборот успокаивает и даже воодушевляет. Отчего Антон уверенно разбегается и бросает шар — он сбивает ровно половину. — Ого, пап, молодец! — восклицает Никита, видя результат на табло. Правда, очки засчитываются Арсению, но никто этого не замечает. — Ура, это такой прогресс! — присоединяется Алиса. — Я не сомневался, что получится, — отзывается Арсений на правах гордой «училки», уж эта его личность явно довольнее всех.       Антон поправляет спавшую на лоб чёлку и ярко улыбается; а также ловит себя на мысли, что если бы они с Арсением были друзьями, то непременно обнял бы его. Но сейчас он всё же опасается этого делать. — Ты ещё раз кидаешь, — напоминает Арс. — Готов поспорить, что сейчас выбьешь страйк. — Ну нет, невозможно, — отмахивается Антон и вновь встаёт в нужную позу. — Принимаю спор — я не попаду. — Спорим на желание? — хитро интересуется он. Шастун неуверенно кивает и чувствует некую интригу, так как понятия не имеет, какие желания они потенциально могут загадать друг другу.       Антон сосредотачивается и вот-вот собирается бросать шар, но его останавливают крепки руки, которые опускаются на его собственные. — Неправильно держишь, надо чуть ниже наклонить, чтобы он был на уровне пояса.       Их руки совместно с шаром занимают нужную позицию, и Антон сглатывает от осознания того, что прикосновение к спине до этого было абсолютно ничем по сравнению с тем, что он испытывает сейчас. Казалось бы, ничего необычного: Арсений просто стоит сбоку, грудью едва касаясь его спины, и направляет его руки своими — суммарно это длится от силы минуты две, но по ощущениям скорее часа два, ибо Антон успевает испытать полный спектр всяческих ощущений. — Тебе тоже кажется это странным? — Никита поворачивается к Алисе, которая с приоткрытым ртом наблюдает за всем этим действом. — Очень, — тихо отвечает она. — Это мы перестарались или они сами? — Без понятия. Мне вообще кажется, что нам больше не надо вмешиваться. Они походу перестали хейтить друг друга, дальше пусть сами разбираются.       Никита задумчиво чешет затылок и видит то, как отец наконец делает бросок и неожиданно для всех, в особенности для себя, и вправду выбивает страйк. — Что-о? — синхронно восклицают Алиса с Никитой и вскакивают на ноги.       Они всей компанией дружно пребывают в неистовом шоке, а Антон и вовсе чувствует себя Месси, выигравшим чемпионат мира по футболу, что видно по его реакции: он даёт волю эмоциям и искренне радуется тому, чего добился впервые, и прыгает чуть ли не до потолка по всему клубу. — Видели? Нет, вы видели? Я сделал это!       Алиса хихикает от того, что Антон своей забавностью напоминает ребёнка, Никита поддерживает её настроение и что-то приговаривает папе, а Арсений стоит, облокотившись о диван, и счастливо улыбается, не сводя взгляда с Антона.       В нём взрывается тысяча частиц и распыляется по всему организму, наполняя его теплом и ощущением комфорта. Он давно не испытывал такого чувства семейного уюта, которое когда-то у него было — с Алисой, разумеется, оно всё ещё присутствует, но сейчас Арсений проживает его на совершенно другом уровне — особенном.       Арсений впервые видит Антона счастливым и ему кажется, что он вот-вот ослепнет от его яркости, сравнимой разве что с солнцем, освещающим всё вокруг. Такой Антон не идёт ни в какое сравнение с тем, кого Арсений видел несколько месяцев назад — на том парне отражалась лишь усталость, хмурость и отчуждённость; он даже не пытался выглядеть хоть на долю таким, каким является на самом деле — во-первых, не хотел, а во-вторых, не видел смысла. Сейчас же он расслаблен и искренен, и Арсений не ожидал, что это зрелище будет настолько прелестно. — Я тоже выиграл, получается, — Арсений подходит к Антону и заглядывает в его практически светящиеся глаза. — И что ты хочешь? — с вызовом спрашивает Антон, сразу вспоминая о чём речь, и скрещивает руки на груди, всё ещё готовый к подвоху в любой момент. — Пока не придумал, но у желания нет срока годности. Поэтому жди, скоро сочтёмся. — Обязательно.       Вторая часть игры проходит также весело и намного более расслабленно: дух неприязни между Антоном и Арсением, кажется, окончательно испаряется, и теперь они наслаждаются компанией друг друга, ровно как и времяпрепровождением со своими детьми; которые, к слову, довольны переменившимися в лучшую сторону обстоятельствами больше всех.       В кино они не успевают, однако не особо тому расстраиваются, так как ресторан в случае, когда у них в животах поселились голодные и урчащие вовсю киты, выглядит куда более привлекательным. Поэтому Арсений старается как можно быстрее доехать до нужного заведения, которое на их везение находится не особо далеко.       Помещение внезапно оказывается впечатляющим: зал небольшой, но с высоченными панорамными потолками, и обставленный со вкусом — в классических тёмно-красных тонах, современным декором, посвящённым рок тематике (Алиса знает, что это любимый жанр Никиты, поэтому выбор заведения был очевиден) и сценой, где играет живая музыка. — Охренеть, — выдыхает Никита, выпученными глазами рассматривая каждую детальку и плакатик, на которых изображены легендарные группы и исполнители. — Рада, что тебе нравится.       Никита благодарно целует свою девушку в щёку и они проходят за свой столик, а далее располагаются за ним и делают заказ. Кухня здесь вовсе не изысканная, а состоит преимущественно из бургеров, сэндвичей, пицц и так далее, однако их вкус довольно славится, поэтому они дожидаются своих блюд и приступают к трапезе.       Но кто же мог подумать, что у Арсения смогут возникнуть с этим проблемы — он держит огромный бургер двумя руками и не знает как к нему подступиться, пока Антон наблюдает за этим и не сдерживает смех. — М-да, Арсений, я конечно знал, что ты дед, но не думал, что настолько.       Раньше эта реплика наверняка вызвала бы обиду и желание сказать что-то колкое в ответ, но сейчас Арсений ничего подобного не чувствует, а наоборот к всеобщему удивлению улыбается. — Кто бы говорил, у тебя вся морда в соусе.       Он откладывает свой бургер обратно в тарелку, берёт салфетку и принимается старательно оттирать испачкавшиеся подбородок и щеку.       Антон тем временем смотрит в его сосредоточенное лицо и замирает, не в силах и не желая шевелиться, но когда Арсений поднимает свой взгляд на него, то перестаёт хмуриться и приподнимает уголки губ, вновь сверкая ямочками, отчего Антон тает пуще прежнего. — Вот так, теперь нормально.       Никита и Алиса снова раз сто за это действо переглядываются и вновь не ощущают ничего, помимо ошеломления, но думают о том, что непременно обсудят это позже, когда останутся наедине.       Бургер всё же оказывается откушен Арсением, и это получается сделать даже относительно аккуратно, а общий разговор всё дальше процветает, так как все его участники им увлечены. — Прикиньте, у нас химик новый, и он решил начать наш первый урок с эксперимента и чуть не взорвал весь класс, — тараторит Никита, жуя картошку, тем самым всех веселя, вкупе и с самой историей. — Сын, ну с набитым ртом-то не говори, — говорит Антон еле различимо, так как и у самого полон рот еды. — Во дурак, — беззлобно комментирует Арсений его поведение, посмеиваясь. — У козлов не спрашивали, — фыркают ему в ответ. — С чего эт я козёл? — Похож! Да и борода есть, значится, козёл. — Но она не козлиная. — И что? Всё равно похож. — Вы сейчас оба выглядите, как ворчливые деды, — прерывает всю эту вакханалию Алиса.       Явная неприязнь у отцов прошла, и это видно, но теперь их общение норовит превратиться в нечто с одной стороны похожее на споры двух пятилеток, а с другой — перепалки старой замужней пары, и Алиса, конечно, рада своеобразному примирению, но их взаимодействие всё же кажется ей странным; хотя оно всяко лучше, чем ненависть. — Эй, козлы, здорово!       Антон вздрагивает, когда на его плечо приземляется чья-то рука и слегка сжимает — от неожиданности он даже не узнаёт знакомый голос и понимает кто его обладатель лишь когда оборачивается. — Поз? Ты чего тут забыл?       Дима привычно ярко лыбится во все тридцать два и смотрит на Арсения, который приподнимается, и огибая стол, жмёт тому руку. — Привет, Димка, — они трижды целуются в щёки, и Антону кажется, что у него сейчас от шока глаза вылезут далеко за пределы орбит. — Дядь Дим! — дети подлетают к мужчине и обнимают его по обе стороны, переглядываясь. Кажется, тем для обсуждения наедине у них становится всё больше и больше. — Вы знакомы?! — недоумевающе выдаёт Антон, глядя то на Арсения, то на Дмитрия. Первый садится на место, а второй — на пустующий стул между ними во главе стола. — Конечно, мы работаем вместе уже лет семь, — отвечает Позов.       Антон складывает в голове дважды два: Попов говорил, что работает в сфере дизайна, а у Димы своё рекламное агентство — пазл сходится, и их сотрудничество кажется вполне логичным. — А до этого вместе тусили на студенческих вечеринках, — добавляет Арс. — Да-а, с Серёжей и Стасом. — Погодите, вы были в одной компахе с Серёжей и Стасом? — Ты их знаешь? — настаёт черёд Арсения удивляться.       В голове Антона крутится кружочек с надписью «загрузка», однако своего конца так и не достигает — у него никак не укладывается, каким образом возможно настолько массивное совпадение, что Арсений уже около десяти лет знаком с двумя его друзьями детства и очень хорошим приятелем, с которым его давненько познакомил Дима. И как так получилось, что при всём этом они с Арсением ни разу не пересекались на общих праздниках? Этот вопрос он решает всё же озвучить. — Вообще-то, вы оба были на моей свадьбе, как минимум. На юбилеях тоже, на этом ДР Арсений не смог присутствовать, на прошлом вроде обоих звал…       Пока Дима предаётся воспоминаниям, Антон сверлит взглядом Арсения и пытается вспомнить его хоть где-нибудь, однако совсем не получается. — Я не припоминаю, если честно, — пожимает плечами Арс. — Да, я тоже, — кивает Антон. — Ну, неудивительно, там же людей дохера бывает. Вообще, мы думали вас познакомить, но вы два нелюдимых жука, поэтому не стали рисковать.       Антон и Арсений переглядываются, слегка улыбаясь, а затем окунаются в разговор, который завязал Дима. Они переговариваются какое-то время и ведут живую беседу: оказывается, что у Дмитрия была здесь деловая встреча (это место оказалось самым доступным и удобным для них с партнёром в плане расстояния), и когда он собирался уходить, то заметил всю их компанию и решил подойти — никто из четвёрки не против, так как дети любят дядю Диму, а взрослые Димана обожают.       И всё же, Арсению и Антону с каждым мгновением всё больше кажется, что их знакомство предначертано судьбой — начиная с того, что Антон спустя много лет решил вернуться в родной город, и продолжая тем, что их с Арсением дети сошлись, а близкие друзья оказались общими. Это не может не поражать.       Спустя где-то час Позов всё же удаляется, аргументируя это тем, что соскучился по собственным детям и спешит к ним, а компания родителей определилась, что уже поздно и пора отчаливать — всё же завтра Алисе и Никите в школу, как бы им ни хотелось задержаться ещё хоть на чуточку. — Ну что, куда сначала едем? — спрашивает Арсений, когда они оказываются в машине, и оглядывает всех присутствующих — Антон сидит на переднем сидении, а Никита с Алисой на заднем. — Папуль, а можно я у Никиты сегодня останусь? — строит щенячьи глазки Алиса, при этом смешно выпячивая губу. — А вещи? А вдруг Антон против? — Пусть остаётся, у нас места достаточно, — по Антону видно, что он действительно не возражает, плюс он кивает Арсению, давая понять, что всё в порядке и тому не о чем волноваться. — Домой за вещами сейчас заехать можем, а потом уже к ним, — говорит Алиса. — Ага, мне туда-сюда кататься, что ли? — фыркает Арс. — Ну, вообще и ты можешь у нас остаться.       Антон, произнеся это, тут же замолкает и хлопает глазами, в ожидании реакции Попова. Воцаряется минутное молчание и своего рода гробовая тишина, во время которой Никита и Алиса словно не дышат, наблюдая за отцами и за тем, что будет дальше. — Только не говори это идиотское «неудобно как-то», — Арсений, который вот-вот раскрыл рот, чтобы ответить, вновь его смыкает после слов Антона. — Если не хочешь, то так и скажи. — У вас настолько много места? — вместо нормального ответа произносит Арсений и усмехается, всё ещё думая что ему делать. — Конечно, коврик в прихожей всегда свободен, — с ухмылкой говорит Антон, глядя Арсению прямо в глаза, и чувствует довольство, когда видит в них весёлость. — Не сомневался в твоей гостеприимности, Антох, — Антон отводит взгляд из-за того, какое тепло ощущает после этого, казалось бы, простого, но столь значимого обращения.       Арсений выезжает из парковки и они следуют своему плану: едут сначала к Поповым, Арс и Алиса захватывают всё необходимое для ночёвки и завтрашнего похода Алисы в школу, а затем держат путь к Шастунам.       Жизнь Арсения всегда была непредсказуемой, и он это прекрасно знает, однако скажи ему вчера, что он соберётся оставаться в доме Антона, то он просто ушёл бы, так и не узнав, с каким трепетом будет ехать к нему. Арсений понимает, что события, люди и в целом всё имеет свойство меняться со стремительной скоростью, но сам обычно предпочитает двигаться в среднем темпе, не всколыхивая своё привычное жизненное устройство. Тем не менее, он понимает, что с Антоном так невозможно: он удивительный, неожиданный, в каких-то случаях резкий — и это Арсению нравится; это привносит в его существование некогда утерянный драйв и какую-то приятную перчинку, больше похожую на пряность, с которой житься становится как-то вкуснее.       Именно поэтому Арсений чувствует, что в это мгновение абсолютно счастлив — пока Антон сидит рядом, рассказывая смешные истории, Никита дополняет их деталями, а Алиса ухахатывается, — такого его душа и хотела всё это время. — Вот этот двор, — говорит Антон, и Арсений останавливает машину в указанном месте. — Оу, так это от нас недалеко совсем, — оглядывает он девятиэтажку, когда они вылезают из автомобиля. — Возвращаешься домой? — хмыкает Шастун. — Не дождёшься.       Алиса и Никита, не считая нужным дожидаться отцов, бегут по лестницам вверх и первыми заходят в квартиру, после чего закрывают дверь и пытаются отдышаться. — Слушай, как думаешь, папы это… ну… — Ник усиленно пытается подобрать нужное слово или формулировку, но в голове разве что обезьянка бьёт в тарелки, и он с надеждой смотрит на Алису, что та мгновенно улавливает. — Могут ли друг другу нравиться? Ну, мой би, так что по поводу него я уже уверена. — Мой тоже.       Алиса кусает губы, Ник гипнотизирует взглядом шкаф в прихожей, и совместно они ощущают вселенское непонимание — как так вообще всё могло сложиться? Оба приходят к выводу, что это может быть обыкновенная судьба, которая любит подкидывать такие сюрпризы, но всё же в голове происходящее как-то не устаканивается.       Из раздумий их вырывает открывшаяся дверь и заходящие в квартиру папы. — Вы чего тут стоите? — удивлённо интересуется Антон, снимает куртку и вешает её. — Да просто болтали, — неубедительно врёт Ник и утягивает Алису в свою комнату. — Мы посидим ещё, спать не хотим пока!       Дети скрываются, а Арсений издаёт смешок, после чего смотрит на Антона, который, поймав его взгляд, пожимает плечами. — А ты хочешь спать? Полдвенадцатого уже. — Ни капельки, — легко отвечает Арсений. — Тогда, может, тоже поболтаем? — с ноткой неуверенности в голосе спрашивает Антон, но видя расслабленное выражение лица Арсения, не так сильно переживает, как мог бы. — Да, думаю, нам есть что обсудить.       Они решают расположиться на кухне: та оказывается небольшой, но вполне уютной за счёт светлой обстановки, поэтому в целом Арсений чувствует спокойствие, хоть и понятия не имеет как они будут обсуждать сложившиеся обстоятельства — знает, что надо, и хочет, но не может сформулироваться. — Чай, кофе или чего покрепче?       Антон старается скрыть нервозность, стоя напротив Арсения, оперевшись о столешницу, но взгляд его выдаёт — Арсений будто снова открывает для себя новую сторону Антона: задумчивую, мнительную, сомневающуюся, отчего становится ясно, что он тоже носит маски, пытаясь эти качества в себе скрыть. И тот факт, что сейчас Арсений видит настоящего Антона, а не некий образ, вызывает в нём бурю эмоций и благодарность за такое доверие. — Если честно, не отказался бы от «чего покрепче». А то в ресторане даже вина выпить не смог из-за детей и машины, — с улыбкой отвечает он, чем заметно расслабляет Антона. — У меня как раз оно есть.       Антон тянется за открытой бутылкой и двумя бокалами, после чего разливает напиток в них, и протягивает один Арсению.       Они становятся у подоконника, за которым виднеется непривычно звёздная для города ночь, красотой своей добавляющая умиротворённой атмосферы, да радующая глаз. — За знакомство, получается? — шутит Антон, на деле вкладывая в эти слова много смысла, и Арсений это улавливает. — Конечно, — они чокаются и Антон делает глоток, пока Арсений не спешит следовать примеру, а легонько вращает вино в бокале, о чём-то думая, глядя в него. — Антон, в первую очередь я хочу извиниться перед тобой. Не знаю, как между нами сложились такие отношения, которые были, но я понял, что вёл себя, как ребёнок — Алиса мне об этом неоднократно говорила, и я не удивлён, что она умнее меня.       Антон оказывается в полнейшем ступоре — он совершенно не ожидал того, что Арсений так сразу и прямо выскажет свои мысли. Но Арсений решил рубить с плеча и рад, так как теперь испытывает лёгкость и окончательно отпускает весь негатив, который имел место быть между ним и Антоном. — Я… Спасибо, — выдыхает наконец Антон. — Я хотел сказать тебе то же самое, и мне важно слышать, что мы считаем одинаково. То есть, я боялся, что тебе не нужно «примирение», или ты всё ещё меня ненавидишь. — Я тебя никогда не ненавидел. Мне сложно описать свои чувства, но это точно не ненависть. — Приятно слышать, — с нервной усмешкой произносит он и опускает взгляд. — Ладно, наверное, это всё надо оставить в прошлом. — Согласен. Эти иррациональные чувства по-любому нам мешали, — отвечает Арсений и отпивает вина. — Но подъёбывать тебя я, если что, не перестану. «Иррациональные чувства», ебать, ты чё, психолог? — его тон становится привычным и ни на каплю не звучит едко, либо агрессивно, и Арсений позволяет себе слабую улыбку. — Я ходил к психологу полгода, и мне в целом всегда была интересна эта сфера, — пожимает он плечами. — Ладно, на самом деле, меня восхищает то, какой ты умный. Даже немного завидно, но по-белому. — Мы только что выяснили, что я тупил всё время нашего с тобой общения и вёл себя, как придурок, так что завидовать нечему. — Но ты понял ошибку и открыто мне сказал о ней, так далеко не каждый делает. — И ты понял, значит, не всё потеряно, — подмигнул Арс. — Я тоже от подъёбок отказываться не собираюсь.       Они посмеиваются и осушают свои бокалы, после чего вновь переводят взгляд на городской пейзаж за окном, и задумчиво смотрят вдаль, не ощущая того, что на них давит недолгое молчание — наоборот, оно кажется правильным. — Наверное, этот вопрос будет лишним, но мне всё-таки интересно, как возникла твоя неприязнь ко мне, — говорит Антон и смотрит на профиль Арсения — на него падает свет лампы вперемешку с лунным, и это выглядит безумно красиво, отчего не залипнуть кажется нереальным. — Нет, мне кажется, нам нужно это проговорить, чтобы в дальнейшем не было недопониманий. Когда я увидел тебя в школе, то ты показался мне юным, я не представлял, что ты можешь быть отцом уже взрослого ребёнка, и из-за этого был предвзят.       Именно такого ответа и причины Антон и ожидал, но тем не менее слышать это ему неприятно — с его лица исчезает только возникшая расслабленность, а глаза вмиг потухают, что заставляет Арсения вздрогнуть; он понимает — залез не на ту территорию, заговорил о больной теме. — Мне это говорит почти каждый. И ты не первый, кто относился ко мне предвзято из-за этого — в прошлой Никиткиной школе родители со всей параллели смотрели на меня, как на чудовище какое-то, будто я собираюсь украсть их детей и съесть в подвале. А всё из-за того, что я подружился с одной из мам, наивно доверился и рассказал свою историю, а она всё растрепала остальным.       Теперь Арсений понимает, почему Антон вёл себя настолько отчуждённо во время собраний: тот не хотел лишний раз взаимодействовать с кем-либо из родителей, так как вероятно боялся повторения того случая и осуждения, поэтому предпочитал находиться в одиночестве и не принимать участия в любых разговорах с ними. — Я не понимал чем заслужил такого отношения — это же жизнь, может случиться всё что угодно, но им было насрать. Люди злые, им только дай повод поненавидеть. Я думал, что ты такой же.       В горле резко пересыхает, а сердце тем временем бешено стучит, ибо Арсений чувствует себя безумно виноватым — он ведь и вправду неглуп, а по сути практически осуждал Антона, совсем не зная его прошлого: по нему видно, что он хороший человек, но открыть глаза Арсений на это смог лишь спустя пару месяцев с их относительно тесного общения, и то терпел его только ради своей дочери, на деле не пытаясь дать ему шанс и поистине его понять. — Антон, послушай, мне очень жаль, что всё так вышло. Я повёл себя, как эти люди, которые не разобравшись начали на тебя гнать — я по-прежнему не знаю что такого у тебя произошло, но теперь чётко осознаю, что это меня в любом случае не смутит. Если, конечно, это не связано с криминалом, но очень сомневаюсь, что ты на такое способен.       Речь Арсения вновь оказывается для Антона чересчур неожиданной — он даже чувствует подступающий к горлу ком, но пытается это контролировать и не подавать виду, хотя Арсений замечает его состояние и хочет как-то утешить, поэтому находит его руку своей и накрывает, легко сжимая. — Хочу тебе рассказать, но боюсь. Это… связано с мамой Никиты и моим ранним отцовством. — Я готов выслушать, если ты готов рассказывать. Обещаю отреагировать нормально, я уже понял, как проебался. — Погоди, мне надо закурить.       Он обшаривает карманы, выуживает пачку, вытаскивает сигарету и поджигает её, после чего открывает форточку и пододвигает к себе из угла подоконника пепельницу. — Будешь? — протягивает он пачку Арсению, тот кивает и тоже закуривает.       Какое-то время они молча курят, каждый думая о своём — Антон пытается собраться с мыслями, а Арсений предположить, какая вообще «тёмная тайна» может быть у Антона. — Мы познакомились с ней, когда в школе учились — не в одной, соседями просто были, жили друг напротив друга. Встречаться начали, когда ей было 15, а мне 16. Мы очень много времени проводили друг с другом, наши отношения быстро развивались, — он делает небольшую паузу, затягивается и выдыхает. — И по итогу она забеременела.       На этом моменте он снова прерывается, понимая, как тяжело ему становится говорить — Арсений лишь обеспокоено смотрит на него и ждёт, никак не давя. — Мы любили друг друга жёстко, и я был правда рад, хоть и охуел, поэтому сразу сказал, что приму ребёнка. Аборт я даже не рассматривал, пиздюком был, не понимал как можно избавляться от детей. Не то, чтобы я сейчас бы передумал, просто по-другому на это смотрел бы. В общем, суть в том, что она как только узнала о беременности, будто стала другим человеком. Она не хотела этого ребёнка, я по глупости давил на неё, ещё и её мать мозги ебала, мол аборт сделаешь — бесплодной станешь. Знаю, звучит, как какой-нибудь сериал по «России 1», — горько усмехается он. — Хотя, с кого-то же они слизывают эти сюжеты.       Эта шутка на самую малость разряжает тяжёлую обстановку, повисшую в воздухе, но они оба всё же чувствует некую тяжесть в груди — по большей части, конечно, Антон, но Арсений, как очень эмпатийный человек, тоже. — Она всё же родила мальчика, назвали Никитой, как ты знаешь. Но с самого его рождения она совсем не хотела за ним смотреть и воспитывать — ей было абсолютно плевать на сына. Сейчас я понимаю, почему так было — мы все лишили её молодости и заставляли быть той, кем она не хочет. Наши отношения окончательно остыли, мы ссорились каждый день, а потом она просто ушла. Ночью собрала свои вещи и исчезла. Мы с Никитой остались одни, и я обратился к её матери, и знаешь что она сделала? Сказала идти прочь, мол я испортил жизнь её дочери, и она не хочет видеть меня больше никогда. И в конце сказала, что внука я должен либо оставить ей и отказаться от него, либо просто проваливать и больше её не беспокоить. — Но… она сама же хотела этого ребёнка оставить, а потом так просто от него отказалась? — не сдерживается Арсений и недоуменно спрашивает. — Ага. Но опять же только спустя время я понял, что она была в отчаянии из-за побега своей дочки, и хотела тоже вычеркнуть меня из своей жизни. А Никита просто оказался частью этой «проблемы». — Всё равно глупость… Ладно, мать по итогу вернулась? — Если бы. От неё ничего не было слышно где-то год, а потом я через знакомых узнал, что она нашла себе какого-то парня-нарика, тоже начала торчать, и они оба разбились, когда ехали обдолбанные на мотоцикле.       Антон закрывает глаза и прислоняется затылком к стене, глубоко и медленно вдыхая и выдыхая, стараясь не цепляться за прошлое, а концентрироваться на настоящем — несмотря на все мучения, он, как родитель, смог построить для них с Никитой счастливую жизнь, и это самое главное. Он стоит в таком положении какое-то время, пытаясь совладать с собственными ощущениями и опасаясь реакции Арсения — ему страшно увидеть на его лице примерно те же эмоции, что и раньше, а, быть может, даже намного хуже. — Антон, — Арсений становится перед ним, аккуратно берёт за холодную руку и поглаживает пальцами тыльную сторону его ладони. — Я очень сочувствую тому, что ты пережил. Ты невероятно сильный человек, раз смог вырастить такого сына, и до сих пор продолжаешь это делать. Все мы совершаем ошибки, особенно по молодости, а в 17 лет ты и сам был почти ребёнком, но взял на себя такую ответственность и не побоялся. Это вызывает огромное восхищение, а все те люди, которые тебя не принимали, просто этого не осознают.       Возможно, как думает Арсений, если бы он услышал эту историю куда раньше, ещё и не из уст Антона, то наверняка недалеко ушёл бы от тех самых людей — общество привыкло осуждать то, чего не понимает и что не вписывается в их рамки «нормального», потому зачастую и не может проникнуться произошедшим в жизни Антона, не желая даже мириться с тем фактом, что он по сути почти ни в чём не виноват, и это совсем не повод его сторониться и реагировать подобным образом. Судьбы у всех разные, и самое главное для человека — не сломаться перед их превратностями и трудностями, и Антон с этим справился, поэтому Арсений отныне чувствует к нему безграничное уважение.       Антон же смотрит на него и не понимает, как этот человек оказался настолько понимающим — но это однозначно приятное удивление, и он позволяет себе улыбнуться и даже переплести их пальцы, притянув его руку к себе. — Спасибо за эти слова. И прости, что так к тебе относился резко, я не знал, какой ты на самом деле. — Не извиняйся, мы уже выяснили, что я был невыносим, — улыбается Арсений, видя, что Антона начинает потихоньку отпускать. — Ладно, может, ты тоже немного был занозой. — Такой момент испортил, козёл, — фырчит он, но недовольным отнюдь не выглядит — наоборот, светится. — Вот опять козёл, тебе они так нравятся? — А ты думаешь, что мне нравишься? — закусив губу, спрашивает он. — Уверен, — ухмыляется Арс, на что Антон закатывает глаза и цокает, хоть и не прекращает улыбаться. — Ты меня бесил, кстати, из-за чсвшности и того, что выглядел, как индюк самодовольный. Вот прям как сейчас. — То козёл, то индюк… Может, тебе в фермеры надо? — Да, подари мне ранчо, будь другом. — Мы уже друзья? Наши отношения стремительно развиваются. — Дурачина. Можно тебя обнять? — Конечно.       Антон льнёт к нему ближе и смыкает руки вокруг его талии, располагая голову на плече, пока Арсений медленными и релаксирующими движениями поглаживает его по спине. — Как прия-ятно, — мурлыкающим голосом отзывается Шастун, что вызывает у Арсения укольчик милоты в сердце.       Он, совершенно не обдумывая свои действия, на автомате тянется к его кудрям и запускает в них пальцы, легонько перебирая. — Я так вообще растаю, Арс, — Антон специально проводит носом по его шее, вызывая табун мурашек, и выпрямляется, разрывая их объятия, но сохраняя визуальный контакт. — Не хочу прерывать нашу идиллию, но моё любопытство сильнее. Поэтому спрошу: а почему ты один Алису растишь? — У меня простая история: я был в браке, мы развелись, когда Алисе было три, потому что остыли друг к другу и поняли, что по отдельности нам будет лучше, хотя друзьями остались. Она дикая карьеристка, работала без остановки, поэтому Алиса часто была то у меня, то у бабушек с дедушками, но пять лет назад бывшей супруге предложили должность в Англии, о которой она мечтала всю жизнь. Было очевидно, что она не сможет нормально совмещать и воспитание ребёнка, и работу, поэтому я согласился забрать её к себе окончательно — по итогу всё хорошо, они с Алисой общаются, она один-два раза в год приезжает сюда, Алиса тоже несколько раз на каникулах ездила к ней. В общем, как-то так. — Круто, — с искренней радостью говорит Антон. — Я рад, что у вас всё так сложилось. — Да, главное, чтобы все были счастливы. — Звучит как тост!       Антон отлипает от Арсения и от подоконника, тянется к вину, разливает его им с Арсом, наконец опустошая бутылку. — На брудершафт? — с неким задором предлагает Антон, что забавляет Арсения. — Давай.       Они переплетают в локтях руки и тем самым закрепляют начало нового этапа в их взаимоотношениях — хоть и что-то им подсказывает, что это ненадолго, и скоро вновь придётся менять этот самый этап.       Допив до конца, они не спешат прерывать близкое расстояние между ними, и не сводят друг с друга глаз, уже чуть более расслабленно рассматривая каждую чёрточку лица напротив — к примеру, Арсения очаровывает родинка на кончике носа Антона, и он не сдерживается от того, чтобы её «бупнуть». Антон от этого хихикает и обнажает свои зубы, напоминающие Арсению скорее котячьи зубки. — Ой, Антох, какой ты милый, — Арсений забавно для Антона морщит нос, что умиляет уже и его. — Ты тоже, ёж, — глубокомысленно изрекает Антон и хихикает. — Ты ёж, ёж.       Он, разумеется, не ощущает себя пьяным от пары бокалов, но чувствует себя более свободным и решительным на те слова и действия, что ему хочется. И Арсений ловит этот вайб и отнюдь не противится. — А ты мне нравишься, — легко произносит Арсений, в который раз поражая Антона своей откровенностью.       Вместо ответа Антон кладёт ладонь на его щёку и поглаживает её пальцами, проводя по каждой из многочисленных родинок по отдельности, и даже пытаясь их сосчитать. Но он сбивается со счёта и смотрит в глаза напротив. — Ты мне тоже. Очень. — Помнишь, ты проиграл мне желание? — Только не говори тебя поцеловать, а то тресну. — Я настолько предсказуемый? — Пиздецки.       Однако вопреки свои словам он почти невесомо прикасается к губам Арсения своими, пока лишь просто пробуя это ощущение, но уже спустя несколько секунд целует, а Арсений нежно отвечает, не спеша и не переводя поцелуй в глубокий — их обоих более чем устраивает то, что они имеют сейчас. — Па… а… а что происходит?       Никита запинается не только словесно, но и чуть ли не спотыкается о собственные ноги, пока Алиса влетает ему в спину, замечая краем глаза открывшуюся перед ними картину. — Это… мы… просто, — Антон чувствует себя так, словно его разбудили посреди интересного сна, и теперь он должен мириться с жестокой реальностью, но его успокаивает прикосновение Арсения к руке, чем он выражает поддержку. — Всё-таки перестарались, — протягивает Алиса и зевает. — Ладно, мы это, воды попить пришли.       Она тянет Никиту за собой, который всё ещё не отошёл от шока и бросает непонятливые взгляды на пап. — С тебя коробка шоколада, — довольно сообщает Никите Алиса, наливая воду в стакан и улыбаясь своей победе. — Погодите, а вам норм, что ли? — спрашивает Антон и практически не моргая глядит то на Ника, то на Алису. — Я давно заметила и сегодня убедилась, — отвечает Алиса и исполняет цель своего визита на кухню — выпивает воду, ровно как и Никита. — Мне норм, только не думал, что мы с Алиской так быстро породнимся. Арсень Сергеич, а Вас теперь папой можно называть? — шок Никиты спадает, и включается его привычное шутливое состояние. — Весь в тебя, — говорит Арсений Антону, кивая на Ника, пока тот смеётся. — Вы извините, но мы с Никитой друг друга братиком и сестрёнкой называть не будем, надеюсь, вы не против, — подключается Алиса и наигранно ехидно усмехается. — Боже, замолчите, дурашки, — Антон прикрывает раскрасневшееся лицо ладонями, и убирает их, когда Никита и Алиса приближаются к ним. — Да ладно, мы ж любя. — Да, вы отлично смотритесь вместе. — Идите сюда.       Антон раскрывает руки, и дети льнут к нему, обнимая, а круг смыкает Арсений, охватывающий их двоих и замыкающий объятия на Антоне.       Каждый из них понимает, что неимоверно рад такому расширению их семьи, поэтому предвкушает то, как в дальнейшем они все будут становиться всё ближе, а любить — сильнее.