пост-панк, рок и влад лифарь

лифарь и шестаков лежат на матрасе, оба уставляя взгляды в белый потолок. в глазах все плывет, голова гудит — последствия огромного фестиваля и пары бутылок ягермейстера, которые были прикончены уже в такси. это был последний концерт группы скорость. завтра лифарь уедет обратно в питер, оставляя за собой лишь воспоминания и расплывчатый образ в голове. они с артемом, вероятнее всего, больше не увидятся. рано утром у влада поезд. шестаков переворачивается на бок, матрас под ним прогибается. кстати, именно для влада сегодня утром парень доставал его из пыльного шкафа, ведь еще за неделю они договорились, что лифарь останется у артёма на ночь, а потом сразу поедет на вокзал. влад не двигается, артём молчит. они не виделись целый год, казалось бы, надо столько всего обсудить! но нет — в горле ком. он не может ничего сказать. шестаков смотрит на хаотично растрепанные малиновые волосы, и рука автоматически тянется к ним, по привычке заправить выбившуюся прядь за ухо, или наоборот, еще больше взъерошить. влад улыбается уголками губ. артём знает и чувствует — он устал. — мне так не хватало тебя, — первым разбивает купол молчания шестаков, облизывая пересохшие губы. — и мне тебя, — честно признается влад, не переставая глядеть вверх. он будто просто боялся посмотреть в глаза. вязкая, липкая тишина. артём прокручивает в голове прошедший концерт. вспоминает то, как скрутило живот, когда он увидел влада, который только приехал на саундчек сразу из отеля, поспав всего пару часов. вспоминает, как дыхание сбилось, а ноги перестали слушаться; он буквально не мог подойти к парню, сказать «привет» и обнять крепко-крепко, прижать к себе, не желая отпускать. вспоминает как парень улыбался коле, эдику, а потом будто вспомнив про артёма в последний момент, подходит к нему, тоже улыбаясь, бросает простое «здорова». артём улыбается в ответ — хорошо, что в тот момент на нем были темные очки, которые скрывали накатившиеся на глаза слезы. он скучал. вспоминает, как влад пел с ним в унисон, подходил и обнимал за шею, раскачивая толпу. артема как кипятком шпарило от этих прикосновений, хотелось убежать со сцены, стыдливо забиться в угол гримерки и закрыть лицо руками, лишь бы никто не видел того, что он чувствует. шестаков ложится, прижимается к чужому плечу. влад не дергается, делает лишь очередной глоток из бутылки, которую артём забирает, тоже пьет. у шестакова в душе пост-панк, рок и влад лифарь. его сердце — гитара с железными струнами, красиво звучит, но больно режет пальцы. его чувства — комбик с перегруженным звуком, вроде слышно громко, а вроде и кажется, что совсем ничего и не играет. сам артём — разбитый музыкант с потрепанной красной электрогитарой. лифарь запускает руку в карман толстовки, доставая оттуда одноразку с приторным запахом арбуза. — фу, я ненавижу с арбузом, — шестаков морщится, поджимая губы. — что было, — оправдывается влад, делая очередную затяжку. неосознанные действия порой кажутся затянутыми пеленой. шестаков тянется к чужой щеке, оставляя на ней мимолетный поцелуй. он медленно отстраняется, смотрит за реакцией. лифарь смеется. — долго ты над этим думал? — влад растягивается в пьяной улыбке. — долго, — сдается артём, ведь под взглядом этих глаз совершенно нельзя уйти от ответа или соврать. тишина. артему кажется, что влад уснул. — придурок, — сквозь сон бормочет лифарь, сладко причмокивая губами. — но я люблю тебя… — артём уверен, что влад этого не слышал. но он слышал. отчетливо и точно. лифарь молчит. пусть его тайна останется нераскрытой. на утро артём просыпается на матрасе один. на месте, где часами ранее лежал влад, брошена одноразка с арбузом…блять? артём злится, он сжимает челюсть, чтобы не расплакаться. почему влад его не разбудил? он бы проводил его до вокзала, как надо бы попрощался. сказал бы все то, что не смог той ночью. его рвет на части. открыв телефон, на экране светится сообщение от лифаря. неужели.

влад лифарь

помнишь мы с тобой

стояли ночью под дождем?

только мы вдвоем

артём всхлипывает, подобно ребёнку. влад давит на все больные места, не говоря ни нет, ни да. как же он его за это ненавидит. и любит.

артём шестаков

да, я помню, влад.

я помню.