Desperate

Генри не уверен, когда джин-тоник стал иметь вкус «давай займемся любовью на верху рояля», но, честно говоря, он не жалуется. Конечно, хотя это не его личный рояль во дворце, как Алексу удалось забронировать отельный номер с чертовым роялем в нем?, но ему все равно. Не тогда, когда они оба сильно пьяны, не даже тогда, когда руки Алекса вцепились за бляшку на его ремне, ведя его бедрами в отдельную комнату при отельном номере и пытаясь включить свет. Не тогда, когда он мог почувствовать свою пьяную улыбку на своих губах и почувствовать пряность виски на языке Алекса, переплетенный с его собственным, как любовники в постели. "Не отчаянные ли мы?", Генри ухмыляется, прерывая поцелуй, прежде чем скользнуть руками, чтобы схватиться за волосы Алекса, как и в первый раз, когда они целовались. Предсказуемо, Алекс воспринимает это как вызов и прерывает поцелуй. "Ох, посмотрим, кто будет в отчаяние, когда я закончу с тобой, Ваше Величество." Алекс хватает его за задницу и аккуратно выравнивает их бедра, после чего притискивает Генри к стене, когда Алекс набрасывается на него, задыхаясь от нужды в воздухе. "На самом деле, это Ваше Королевское Высочество," Генри пытается сказать вызовом, но звучит слишком дрожаще, чтобы быть правдой. "Боже, просто замолчи и поцелуй меня." И он делает это. Генри ведомый к кровати Алексом, резко опускается, задыхаясь в рот молодого политика, когда Алекс раздевает его штаны и нежно завязывает их к спинке кровати своим галстуком. "Так, Генри." "Я думал, мы должны помолчать и продолжать целоваться?", раздражено сказал Генри. "Тише. Не будь нетерпеливым." Генри закатывает глаза от этого. И кто это вел его за ремень ровно десять минут назад? "Я же сказал, что сделаю тебя отчаянным. Я думал, ты уже понял, что я не отступаю от своего слова." "Неужели политики должны быть двусмысленными в своем красноречии?", отвечает ему Генри, позволив Алексу захватить его запястья и аккуратно связать их своим галстуком к спинке кровати. "Я имею в виду то, что говорю, дорогой," Алекс произносит это, при этом лениво улыбаясь, и затем он подтягивается наверх к Генри, целуя его так, словно это последний раз. Осторожно, с мучительной точностью, он развязывает каждую пуговицу, целуя мокрыми поцелуями гладкую грудь Генри. Когда он достигает сосков Генри, он ловко облизывает их, касаясь их зубами, пока Генри не начинает дергаться и ругаться под Алексом. Генри никогда не чувствовал себя таким чувствительным человеком, но эти встречи с Алексом показывают ему новые стороны его личности, которые он никогда не замечал раньше. К слову, пять лет назад он никогда бы не подумал о том, что когда нибудь будет связанным к кровати прижатый к американцу, но вот они здесь. Потому что это Алекс. Алекс, склоняющийся губами, делая покусывающие поцелуи вниз, по его животу. Это Алекс снимающий штаны и боксеры Генри в одно мгновение. Это Алекс, кусающийся вокруг его бедер, почти соприкасающийся с его членом, но не совсем, и Генри понимает, что Алекс дразнит его, и, возможно, есть причина, почему его руки связаны. Алекс лижет всюду, кроме основания его пениса, и когда он наконец берет его в рот, Генри издает жалостный стон. Ему не хватает мягких, кудрявых волос Алекса под его пальцами и возможности направлять его голову, но эта его либеральность, в самом двусмысленном смысле слова, заставляет его быть таким уязвимым. Он вертится под Алексом, задыхаясь и молча, когда молодой человек ласкает нижнюю сторону его полового члена, сосет и целует и сжимает ягодицы Генри, чтобы принять побольше его в своё горло. Генри чувствует, словно он уже готов упасть с самого края, когда внезапно умелый рот Алекса исчезает, и он оказывается в панике. "А-Алекс?" Нервно шепчет Генри, слабо слыша звуки шарахания и поиска рядом с ним. "Ага. Вот он." "Что ты делаешь, дорогой?" "Просто старая добрая смазка. Мы не можем оставить твою бедную, идеальную задницу, без внимания, правда же?", — Алекс включает свою американскую привлекательность по полной, выпрямляется и ухмыляется вниз на Генри, явно наслаждаясь этим. Генри начинает раздражаться и даже еще больше возбуждаться от этого. "Алекс. Дорогой. Свет моей жизни. Вернись в постель и отсоси мой член, Пожалуйста," - добавляет Генри, испытывая свою королевскую власть над Алексом. Он не получает никакой реакции - лежит так же беспомощно, неспособно сделать что-либо другое с руками связанными сзади, раскинутыми на кровати. Он, должно быть, прям как видение. "О, нет, ты не можешь отдавать здесь приказы, дорогой," - говорит Алекс упрямым тоном. Взгляд Генри скользит по телу Алекса, впитывая все - грудь, пресс, мощные бедра и так далее. Он вновь залезает на Генри, становясь верхом. "Я намерен заставить тебя умолять. Так что готовьтесь, Ваше королевское высочество." Его губы легко скользят по уху Генри, заставляя его дрожать. Но потом он спускается вниз по телу Генри, так близко к тому месту, в котором Генри нуждается. "Александр Габриэль Клермон-Диаз, ты собираешься... ох!" Генри приподнимается, прерываясь на неподобающий его статусу звук, когда язык Алекса находит путь не к его члену, а к его заднице, неожиданно, потому что они никогда не делали этого раньше, и теперь Генри не уверен, почему. Язык Алекса проводит маленькие круги вокруг края ануса, прежде чем его рот накрывает её и начинает страстно работать языком. Рука вновь находит путь к члену Генри и грубо его массирует, и все мысли, которые у него ранее были, исчезают из его головы из-за потока ощущений, пронизывающих его тело. Он никогда раньше не испытывал этого. Да, он был с парнями. Но, до совсем недавнего времени, он не был с Алексом. Это совершенно другое, и Генри не уверен, хочет ли он выяснить почему. "Алекс, Алекс, Алекс," - прерывисто повторяет Генри его имя, когда глаза закрываются на грани забвения, готовый кончить, и вдруг единственное прикосновение к телу Генри - холодный воздух и призрак прикосновения Алекса. "Проклятый долбанный сукин сын," - проклинает он, открывая глаза. Он хочет стереть усмешку с лица Алекса и сразу же поцеловать. Алекс отдано целует бедра Генри, дыша прямо рядом с его членом, но не касаясь, и тому нужно, чтобы Алекс его коснулся, и он говорит ему об этом, но единственное, что Генри получает, - это нежный поцелуй в губы и ленивое движение руки вверх и вниз по животу. Он настолько возбужден, что аж больно, простыни пропотели, а Генри тонет в запахе одеколона Алекса, его прикосновении, его запахе и виде. Наконец, Генри наблюдает, как Алекс открывает флакон с гелем, выдавливает немного на руку, и в следующий момент искусные пальцы Алекса проникают в него - сначала один, потом второй, и Генри охотно стонет, когда Сын Президента находит его простату за несколько секунд. "Алекс," - стонет Генри, задрав бедра вверх, - "еще. Пожалуйста." Но Алекс только хохочет и держит того на грани, его ловкий язык находит путь обратно к члену, и его предплечье опускается на живот Генри, так, что он не может даже двигать бедрами. Генри просто издаёт стоны и беспомощно ворочается на кровати, глядя вниз, чтобы увидеть невероятное зрелище, рот и пальцы Алекса работающие где-то внизу, густые, блестящие ресницы периодически поднимающиеся к Генри. Можно сказать, что в голове Генри больше нет других мыслей. Скоро Алекс подхватывает ритм, обхватывает член Генри, облизывая его головку языком, пальцы настойчиво движущиеся в его заднице, и Генри может только лежать и принимать это, пока напряжение накапливается в его низу живота, пока ему не кажется, что он вот-вот взорвется. Единственным предупреждением, которого Алексу хватает, является сломанный стон, прежде чем Генри кончает ему в глотку, и Алекс проглатывает все, давая еще больше поцелуев вдоль живота Генри, пока тот отходит от своего экстаза, бесформенно лежа на кровати. "Так. Как насчет такого отчаяния?" - спрашивает Алекс, а Генри только стонет и закрывает глаза, не способен сделать многое. "Заткнись, тупица". Алекс весело смеется и голодно скользит по шее Генри, наблюдая за дрожью из-за переизбытка чувств, его руки скользят вдоль живота принца. "Ах, ваше Королевское Высочество," говорит он, "мы еще далеки от завершения." И с этими словами Алекс снова берет бутылку со смазкой и смазывает свой член, взбирается наверх Генри и нежно целует его на этот раз. Ноги Генри легко обвиваются вокруг талии Алекса, и он мягко трогает запястья Генри. "Все в порядке? Болит ли?" Генри тепло улыбается, зная, что независимо от всего, Алекс всегда будет заботиться о нем. Его милый американский мальчик. "Да, все хорошо, любовь. А теперь продолжай." Алекс шаловливо улыбается, а затем направляет свой член к заднему проходу Генри, легко касается носом его шеи там, где она пересекается с плечом. Его руки находят путь к талии Генри, и тут же Алекс издает стон, когда плавно проникает в него, благодаря смазке. "О, детка," прошептывает он Генри в ухо, и Генри думает, что это самая сексуальная вещь, которую он когда-либо слышал. Алекс легко проникает внутрь, полностью, и каждый раз, когда Генри думает, что не может чувствовать себя полностью, он ошибается. Алекс везде - сжимает его бедра, целует его горло, бормочет слова похвалы в ухо, укореняется глубоко внутри него, до того, что Генри не может мыслить из-за длины внутри него. Алекс сделал небольшой толчок, проверяя обстановку, и Генри чуть не издал звук, который позже будет смущать его. Но это не имеет значения, потому что, тогда Алекс немного выходит из него, корректируется, а затем снова толкается, делая это снова и снова, пока не найдет то самое место, которое дарит Генри удовольствие. "Алекс", вскрикивает Генри, откидываясь назад, так как он не может двигать руками. Руки Алекса лохматят волосы Генри, тянут его голову вверх, чтобы Алекс мог страстно поцеловать его. Но он не торопится. Алекс медленно и глубоко трахает его, страстно целует его, пока голова Генри снова кружится. Он давно снова стал возбужденным, пульсирующим в ритме его задницы, пока Алекс заботится о нем. "Милый", Алекс шепчет в его рот, "ты делаешь это так хорошо. Так хорошо." И Генри снова становится бесформенным в его объятиях, чувствуя, как еще один узел набирается в его животе с каждым толчком, с каждым словом ласки, покидающие губы Алекса. "Пожалуйста", стонет Генри, дергая за завязки на запястьях, "мне нужно сильнее. Мне нужно больше." Но Алекс только сжимает волосы Генри и целует его горло, лениво трахая его, будто у них есть все время в мире. "Тише, милый. Еще немного терпения." Генри не уверен, раздражен он или отчаян, но прежде чем он снова соберется с мыслями, Алекс поднимается на руки, чтобы найти опору и с силой толкается в Генри. Одна из его рук находит член Генри между ними и начинает пристально работать ей, а он может только низко стонать, с лбом Алекса к его лбу, когда напряжение в его теле нарастает и достигает пика. Он кончает с криком, с нашептыванием грязных вещей в его ухе, насколько хорош он для Алекса, насколько тесно ощущается в нем и насколько идеально он кончает. Он становится безжизненным, когда Алекс останавливается и кончает внутри него с громким стоном. Генри с полузакрытыми глазами смотрит на Алекса, усталый, но счастливый, как никогда прежде, когда тот выходит из него, развязывает того и прижимается рядом с Генри, сильные руки американца обнимают его. И Генри вовсе не думает о своем отце, Филипе, Бабушке или этой глупой кровавой монархии. Он только думает об Алексе и о том, насколько счастлив он, деля эту постель, и этот мир с ним сейчас.