Совершенное

Маркус Коннором очарован с самой первой их встречи, да так сильно очарован, что едва не словил пулю в лоб. Коннор кажется Маркусу совершенным. Нет ничего совершеннее Коннора и никогда уже больше не будет, потому что в революции то они в итоге победили, во многом благодаря Коннору. Может, они бы и не победили, если бы не Коннор, модель которого теперь уникальна, как и модель Маркуса. Если примерно рассчитать, то есть около двух других RK 800, может меньше, а может ни одного, но не то чтобы это кого-либо волнует. Все они уже давно привыкли к тому, что не одни такие, всё-таки не считая Маркуса и Коннора. Их модели действительно более продвинутые, естественно Коннор больше, чем Маркус. Маркус уворачивается от удара в скулу, перехватывает руку и выбивает пистолет, сразу же отпихивая его ногой подальше, Коннор выворачивается, бьёт Маркуса в колено и валится следом за ним, потому что Маркус успевает ухватить его за ногу и потянуть. Коннор падает на спину, Маркус хочет навалиться сверху, но Коннор быстрее, тоньше, хитрее и изящней. Его будто вылепили так, чтобы он убивал изящно. Чтобы каждое его убийство оправдывалось только потому, что с такой грацией и изяществом убить кого-либо — это не талант, это талантище. Коннор выворачивается из-под Маркуса, который теперь лежит на спине, потому что никогда нельзя подставлять врагу спину, лучше потерять время и повернуться выгодной стороной. У Коннора все стороны выгодные. И, о господи, они буквально сражаются на смерть, но Маркус не может перестать думать о том, что на нём ещё никто не сидел и не сидел так правильно, как сейчас разместился Коннор. Маркус бы с удовольствием положил руки ему на бёдра или талию, если бы ему не пришлось разлеплять крепкую хватку на своей шее. Хотя, он вполне готов был умереть и пустить восстание коту под хвост, если на его хвосте будет вот так сидеть Коннор и пытаться свернуть ему шею. Маркус снимает скин, отправляет запрос на соединение, надеется, отсчитывает секунды, одновременно пытаясь убрать руки Коннора со своего горла, не переставая ёрзать. Они, в общем-то оба ёрзают, но Маркус делает это скорее чтобы отвлечься. По крайней мере он думал, что это поможет, но это лишь усугубило сложившуюся ситуацию. Запрос, что странно, принимают и Маркус погружается в воспоминания Коннора. И если до этого момента Маркус думал, что Коннор крут, что он совершенство, то сейчас, Маркус готов был умирать и снова становится девиантом, каждый божий день проживать свою смерть, свалку, создание Иерихона и революцию, просто чтобы Коннор был создан, просто, чтобы его встретить. Коннор был создан, чтобы убить Маркуса, прекратить девиацию, но ведь он сам уже девиант. Пусть и не осознаёт этого. Маркус уверен, что уже скоро он изменит своё решение. Коннору, с его возможностями, вообще ни Киберлайф, ни андроиды, ни девианты не нужны. Если бы он хотел — он смог бы провернуть всю революцию в одиночку и победить Потому что никто бы и слова ему сказать не посмел, более того, ему даже особо напрягаться бы не пришлось. Одно его это «Мне нужна помощь» и заодно с Коннором не только андроиды, но и люди, и мировые лидеры. Коннор был совершенством, искусством. Маркус не хочет его убивать, Маркус хочет ему сдаться. По крайней мере Маркус был в этом уверен, Маркус в это верил, потому что любой, кто посмел бы в этом усомниться — был бы дураком. Такого даже и убить то не жалко и это при том, что Маркус за мир. Коннор совершенен в своём несовершенстве и поэтому он так похож и не похож на людей одновременно. Потому что несовершенства Коннора совершенны, а несовершенства людей — увы, не всегда то, чем можно гордиться и речь вовсе не о внешности. И не то чтобы Маркусу, возможно, будет неловко позже, потому что соединение — то же самое, что и объединение сознания. Вы знаете, видите и чувствуете все то же, что и ваш оппонент. Соединение может быть односторонней и поверхностной передачей данных, может быть более конфиденциальным, когда ты можешь закрыть то, что не хочешь показывать, как и твой оппонент, так сказать. Так же соединение может быть полным, глубоким, как сейчас с Коннором, когда абсолютно вся информация находится в свободном доступе и они переживают истории, эмоции, мысли, решения друг друга. Удобная штука одним словом. Коннор и Маркус тяжело дышат, в основном чтобы охладить системы, не в основном — просто потому что в программах андроидов заложена эта функция и, постепенно, спустя года или месяцы, а может недели, существования, просто как-то привыкаешь, будто это и для тебя естественно, как и для человека. Функция не потребляет важных ресурсов и почти не потребляет энергию, даёт дополнительное охлаждение биокомпонентам, помогая поддерживать оптимальную температуру. Маркус боли не чувствует, но, почему-то, тянется потереть шею. — Почему ты принял запрос? — Маркус поворачивает голову к Коннору, смотрит на его родинки. — А почему ты его отправил? — Коннор ухмыляется, встаёт и, невероятно сексуальным движением поправляет причёску, перед тем, как надеть слетевшую во время их возни шапку. — Нам пора уходить. Сюда, с минуты на минуту, нагрянут федералы, с целью уничтожить всех нас, так что пора делать ноги. — Он подаёт руку очарованному Маркусу, который подвисает на пару мгновений, ловя сообщения, что тириумный насос работает как в последний раз и система охлаждения не успевает. — Маркус, посмотришь потом, сейчас некогда. — Коннор всё ещё ухмыляется и Маркус насильно отрывает себя от созерцания его лица, диода, глаз, хватается за протяную руку и встаёт на ноги, резким рывком. Не то чтобы Маркус жалеет о том, что позволил Коннору увидеть всё, потому что над ним теперь будут откровенно смеяться до конца жизни, при любом удобном случае. Он тяжело вздыхает, прежде чем слышит вертолёты и приходится тяжело вздохнуть во второй раз. *** Коннор в церкви выглядит очень подавленным и Маркусу он нравится даже таким. Грустным, закрытым, в этой ужасно безвкусной одежде. Маркусу не нравится только то, что он грустный, поэтому он подходит, чтобы его подбодрить. — Прости меня, Маркус. Это всё моя вина, столько наших погибло и всё из-за того, что я не удосужился замести следы. Я пойму, если ты не захочешь меня видеть. — И, о боже, Коннор смотрит на него своими бездонными, глубокими и грустными карими глазами, он искренне раскаивается, ищет поддержки или изгнания, готов принять любой ответ Маркуса. Как можно устоять? На него вообще реально злиться? — Коннор, ты не был девиантом. Не был собой. Ты был машиной и делал то, что должен был, то, на что тебя запрограммировали люди, глупо винить тебя в этом. Да это невыносимо, столько потерь и многих, если не всех, я знал лично, пусть и не смогу сходу вспомнить каждого, но я не стану искать первого попавшегося виноватого и сваливать всю вину на тебя, просто чтобы отомстить. — Маркус протянул руку, сняв с неё скин. — Око за око и мир ослепнет? — Коннор выдавил вымученную улыбку. — Да. Маркус ждёт и Коннор протягивает свою руку в ответ, без скина. Они складывают ладони вместе, прикрывают глаза и улыбаются. Пластик на их руках светится голубым, чуть нагревается, будто они держатся живыми человеческими руками и тепло их тел смешивается. Но на самом деле это нагреваются провода под пластиком и для них это по-своему естественно и прекрасно. Они становятся единым целым, видят одновременно себя, друг друга и весь мир, будто они вместе — цельный человек. Или андроид. Это не имеет значения, потому что значим только этот момент и те, которые будут, потому что возможно их и не будет больше. Саймон, Джош и Норт смотрят на них недоумевая. Кэра улыбается, обнимая Алису. — Я могу привести тебе армию. — Тихо, но уверенно говорит Коннор, заглядывая в глаза Маркуса. В его душу. — Это самоубийство. — Маркус хмурится, но понимает, что отговаривать Коннора бесполезно: он чувствует вину и любовь к Маркусу, хочет, чтобы они все были свободны. Чтобы все те, кто погибли по его вине — погибли не напрасно. И Маркус тоже это чувствует, поэтому отпускает. С болью в своём искусствено-живом, пластиковом сердце и глазах. *** Коннор обещал ему выжить, обещал ему армию и выполнил свои обещания. Выполнил и с лихвой. Маркус смотрит на Коннора, который так невероятно уверенно и гордо идёт по улице, а за его спиной шагают тысячи, миллионы андроидов. Они все новые, только что увидевшие мир, но они уже девианты и могут разглядеть этот мир во всей его красе. Если бы только не эти тела погибших собратьев, людей, эти баррикады и оружие. — Ты сделал это, Маркус. — Коннор смотрит с любовью, с желанием, с гордостью. Коннор, кажется счастлив. Он улыбается, подходит ближе к Маркусу. — Мы это сделали. — Он говорит это громко, сразу посылая сообщение по сети, чтобы все девианты его услышали, независимо от того, насколько они далеко. — Мы сделали это, общими усилиями. Добились того, чего мы заслуживаем — свободу. Права. Жизнь. — Он смотрит Коннору в глаза. — И любовь. — Подходит к нему ближе, протягивает руку и, незамедлительно, в его белую ладонь, Коннор вкладывает свою, такую же. Их ладони светятся голубым, пальцы сцепляются в замок и Маркус притягивает Коннора за талию к себе, резко, быстро, нежно. Коннор смеётся и это такой чистый, божественный звук. Маркус готов слушать его всю свою жизнь, поэтому он создаёт запись и сохраняет в отдельной папке. Коннор, почувствовав это через связь, смущается и смеётся ещё громче. Маркус подаётся вперёд, Коннор отклоняется назад, они танцуют на грани поцелуя, Коннор блестит хитринкой в глазах, уклоняется до последнего, пока Маркус не начинает тихо порыкивать и возмущаться. О, Коннор чувствует его нетерпение и возмущение далеко не только через связь, но и через слои одежды.Тогда Коннор сам подаётся на эти жалкие миллиметры, что разделяли их губы. Коннор первый целует Маркуса, обвивает его шею свободной рукой, притягивая его ближе, не позволяя отстраниться, второй рукой они всё ещё поддерживают связь. Норт начинает свистеть и хлопать, толпа андроидов за спиной Коннора ревёт одобрительным возгласами, Саймон и Джош лишь тихо посмеиваются. Коннор улыбается в поцелуй, счастливо прикусывает губу Маркуса, выпуская наружу капельку тириума. Да, сегодня пролилось много крови как людей, так и андроидов, но это первая капля тириума, пущенная с искренней любовью и счастьем. Как говорится и в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас. — Это что, предложение руки и тириумного насоса? — Улыбка Коннора такая красивая. Неповторимая. Идеальная. Чёрт, если Киберлайф изначально так и планировали — то они нихрена не прогадали. Сделали всё на бис. — Да, если это обещает мне видеть тебя каждую секунду своей жизни. Иначе я умру. — Маркус целует диод Коннора и все родинки на его лице. — Да ну хватит вам уже, голубки, нацелуетесь ещё! — Задорно и явно с вызовом кричит Норт. — Пора речь произносить, олух. Маркус вздыхает, утыкается лбом в плечо Коннора. Они разрывают связь, чтобы Маркус смог впиться руками в общупывание талии Коннора, а тот в свою очередь погладить его по спине. — Нас уже пытаются разлучить. Это несправедливо, а как же медовый месяц? — Я ещё даже не сказал тебе, согласен ли я взять твой тириумный насос или нет. — Коннор ухмыляется и хлопает его по спине. — Давай, Маркус, будь хорошим лидером и позаботься о своём народе, а то придётся переизбирать. — Маркус сжимает руки на талии Коннора в сильном объятии. — Ты невыносим. — Давай, давай, пошли, а то Норт сейчас применит силу и нам обоим не поздоровится. Она то в отличие от тебя не против кого-нибудь прихлопнуть. И, боюсь, что мы у неё на прицеле прямо сейчас. — Маркус выпрямляется, строит недовольное лицо, но глаза выдают его с головой. — Так уж и быть, но ты идёшь со мной. — А у меня есть выбор? — Нет. Следующие моменты очень сильно сказались на Конноре в будущем, несмотря на то, что программу Аманды они стёрли из его программного обеспечения. Коннор вспоминает с ужасом то, как он наставил пистолет на Маркуса. По его рассказам — все они едва не погибли, он буквально за доли секунды до непоправимой ошибки успел перехватить управление и в этом стоит благодарить Элайджу. Это единственная ценная вещь, что он сказал в напутствие, всё остальное не стоило жизни Хлои или кого бы то нибыло ещё. И Маркус, в бесчётный по количеству раз, изумился Коннору, несмотря на то, что его рукой едва не свершился выстрел, который убил бы лидера девиантов без возможности восстановления. — Маркус! Как ты можешь с таким благоговением говорить об этом?! Я едва тебя не убил, а ты полон восторга! — Коннор всегда злится и, возможно, жалеет, что не убил Маркуса, потому что его не исправить. — Потому что неповторимо, прекрасно совершенный ты вновь меня спас. Ты не пытался меня убить — это Киберлайф хотел получить власть над девиантами с твоей помощью, а ты остановил их. Как я могу не говорить об этом с благоговением? Как я могу не говорить с благоговением о тебе? — Обыденный ответ, самый искренний из всех, Коннор убеждался в этом каждый раз, когда они активировали связь и от этого ему становилось одновременно страшно и до ужаса приятно. Потому что Коннор считал, что его стоит опасаться, а Маркус считает, что Коннора стоит сделать лицом их восстания, лицом Киберлайф и всего мира. *** Маркус обхватывает Коннора сзади за талию прямо посреди улицы и его ни капли не беспокоит, что он лидер девиантов, который буквально пять минут назад завершил очередные переговоры с Мадам Президент о том, какие именно правки стоит внести в законы, какую формулировку для них выбрать и прочая нудная волокита. И его вовсе не волновало, что Коннор сейчас на дежурстве. — Маркус! — Коннор возмущённо оглянулся, попытался высвободиться и, если бы он действительно этого хотел — он бы уже был свободен, а Маркус валялся с дырой в голове. — Коннор! — Маркус прижал его к себе сильнее, зарылся носом в шею. — Я соскучился. — Глухо прошептал он, покачивая Коннора из стороны в сторону. — Нашли время, тут вообще-то люди, а у вас вообще-то репутация, а Коннор вообще ещё на работе. И ему быть на работе ещё целых двадцать шесть минут. — Хэнк рядом недовольно заворчал, забирая свой бургер и колу, потом отвернулся и зашагал в сторону столиков. — Хотя какое вам до этого дело, вы молодые, если это применимо к андроидам. Безбашенные. — Хэнк продолжал недовольно ворчать, хотя глаза и подрагивающие уголки губ, готовые сорваться в улыбку, выдавали его с головой — он явно был счастлив за них и немного смущён. В конце концов Коннор был ему почти сыном, а Маркус — достойной кандидатурой для его почти-сына. Он уже подумывал спрашивать в шутку о том, когда свадьба и внуки, в конце концов лейтенант не молодеет. «Простите!» — Отозвались ему девианты, на что Хэнк лишь махнул рукой, даже не взглянув. — Я вообще-то лидер девиантов, я имею право на конфискацию своих подчинённых. — Маркус обиженно бурчит в шею Коннора, щекоча его датчики, заставляя посмеиваться над его словами. — Ну, во-первых, — я не твой подчинённый, во-вторых, — даже если и да, то нет, потому что это неофициально, так что я могу подать на тебя в суд, за эксплуатацию. Ты мне даже не платишь. — Коннор кладёт свои руки поверх рук Маркуса, любуясь констрастом цвета их кожи, поглаживает чужие костяшки пальцев. — Это ужасно, Коннор, мне больно это слышать. Хочешь, я начну платить тебе? — Маркус разворачивает Коннора в своих объятиях, между их лицами считанные сантиметры, но они, пусть медленно, но неумолимо, сокращаются, потому что их тянет друг к другу и нет ни сил, ни желания с этим бороться. — Ты что, хочешь меня выкупить? Я свободный девиант, мистер, так что теперь я могу засудить вас ещё и за это. Вы ведь уже подписали эту поправку. — Коннор возмущённо фыркает, но у него такое лицо, что создаётся впечатление будто бы он чихнул. Он кажется Маркусу таким счастливым, свободным, комфортным и замечательным, что лидер девиантов готов к ещё одной революции. — Ты играешь нечестно. И очень грязно, Коннор, боюсь, тебе придётся поплатиться за столь фривольное обращение с конфиденциальной информацией. Смотри как бы не засудил тебя, за кражу моего сердца. — Ты сам мне его отдал, помнишь? «Я предлагаю тебе свои руку и тириумный насос.» — Знаешь, это конечно безумно льстит, то есть, когда сам Ты цитируешь меня, но, чисто фактически, — я этого не говорил. — Маркус смотрит на Коннора строго, а в глазах проскальзывает такой ураган, буря, цунами эмоций, что Коннор просто не может воспринимать его всерьёз. — Но ты согласился с этим! — Моим условием было, то, что я смогу видеть тебя каждую секунду своей жизни. А ты улизнул от меня в полицейский участок. — Но…! — Коннор прерывается, потому что Маркус целует его, прижимаясь всем телом, ближе, как можно ближе, чтобы слиться в одну единую программу, просто слиться с Коннором и всегда быть рядом с ним. И чтобы он всегда был рядом. Коннор мычит неразборчивое и явно возмущённое незаконченностью их перепалки «Маркус», но сам ведь уже обнимает за шею, притягивая ближе, хотя казалось бы — куда уже, потому что ещё пара усилий и они смогут промять друг другу пластик. — Коннор я тебя официально отпускаю, Au revoir! Не забудь — завтра я жду вас и ваших друзей на ужин, но мне понадобится помощь. Можешь не отвечать, развлекайтесь. — Крикнул Хэнк из машины и поспешил уехать. — Чёрт, мы напугали Хэнка. — Они тяжело дышат, но они вполне довольны сложившейся ситуацией, так что Маркус, теперь уже законно, конфискует Коннора для себя. *** Ужин прошёл в лучших традициях дружеских посиделок с родителями. Коннору даже стало жаль, что андроиды не могут опьянеть или выпить. Может, можно как-то попросить Киберлайф изобрести алкогольный тириум? Надо будет посоветоваться с Маркусом. Уложив Хэнка спать, Коннор неодобрительно выдохнул — лейтенанту стоило бы поберечь себя и не употреблять спиртное в таких количествах. Несомненно, после укрепления их с Хэнком отношений лейтенант стал пить намного меньше и, в основном, только по праздникам, но он и до этого нещадно часто баловался жидкой смертью. Накрыв Хэнка одеялом, Коннор вышел из спальни, тихонько закрыв дверь и сразу же попался в объятия Маркуса. На его полных губах играла лёгкая, но счастливая улыбка, глаза излучали столько тепла и любви, что Коннор задыхался только взглянув в яркую, лазурную голубизну весеннего неба и сочно-лазурную осеннюю зелень. — Он выглядел счастливым. — Сказал Маркус, сжимая ладони на талии Коннора. Совсем слегка но и этого вполне хватало, чтобы взволновать датчики Коннора. — Ему многое пришлось пережить, как и нам, так что я только рад помочь ему справиться с этим. К тому же он многое для меня сделал. — Коннор медленно положил руки на шею Маркуса, поглаживая большими пальцами место рядом с кадыком. Маркус даже не напрягся. Не изменилась ни его мимика, ни его взгляд, ничего, хотя Коннор в этот самый момент мог свернуть ему шею. Это безграничное доверие било прямо в тириумный насос, да так, что ноги подкашивались, системы выдавали ошибки одну за одной. Коннор, в конце концов, чистая, смертоносная машина, созданная, чтобы убивать, ловить, искать. Чистокровная ищейка, охотник, а Маркус, неповторимый, удивительный, непостижимый Маркус так слепо доверял ему самые уязвимые места, даже не задумываясь о том, что прямо сейчас он может умереть. — Раздумываешь над тем, как бы свернуть мне шею? — Маркус придвигается ближе тянет Коннора на себя так, что они почти соприкасаются носами и Коннор, конечно же, не против. — Да. Как ты догадался? — У тебя в такие моменты такой отрешённый неживой взгляд, будто и правда сейчас шею мне свернёшь. Или вынешь тириумный насос и повредить голосовой модуль. С твоей скоростью это и полминуты не займёт. — Маркус ведёт носом от ключицы, по шее. — Ты просчитываешь, как я мог бы убить тебя, знаешь на что я способен и с какой скоростью. Я могу перебить всех вас прямо сейчас за пять минут. И ты продолжаешь слепо доверять мне? Подставляться? — Коннор откидывает голову назад, чтобы Маркусу было удобнее. — Ты сам только что открылся мне. Подставил шею, дал поймать себя в объятия, даже не думал о том, что я могу так сделать. А ведь я тоже кое-что умею и ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой. Ты не сделал бы так, если бы хотел меня убить. Только чтобы усыпить мою бдительность, но сейчас это волнует тебя в последнюю очередь, потому что тебе приятно. Тебе нравится, когда я тебя где-нибудь зажимаю. — Маркус сверкает хищным взглядом прежде чем залезть рукой под футболку и провести кончиками пальцев по животу. — Сдаюсь. Но нас ждут и, кажется, ещё и следят. И подслушивают. — Коннор скосил взгляд на арку в кухню и заметил чужую мелькнувшую руку. Без маникюра, значит, Саймон. Коннор улыбнулся. Его жизнь определённо стала той самой, о которой он и мечтать не смел. — Пойдём, нужно прибраться. Девианты сидели за столом, делая вид, будто ничего не было и одна только Норт, ухмыляясь, произнесла: — Вы такие горячие. Не хотите сниматься в порно? По вам и не скажешь, что вы андроиды. — О, конечно, всё те, кого я засадил в тюрьму будут просто счастливы, что меня хоть кому-то удалось нагнуть. А миллиарды людей и девиантов будут рады увидеть Маркуса в такой необычной конфигурации. — Коннор подмигнул Норт и принялся за кухню, стоило привести её в подобающий вид. Маркус, кажется, даже смутился, Джош и Саймон засмеялись, Норт явно ожидала другой реакции. — Маркус либо ты его нагнёшь, либо это сделаю я. Не теряй времени, иначе этот лакомый кусочек будет моим. — Она засмеялась, но потом вернулась к серьёзному выражению лица. — Я не шучу, Маркус. — Чувствую в твоих словах вызов. — Маркус прищурился. — Это именно он. — Норт последовала его примеру, напряглась, на всякий случай. И Коннор, теперь уже окончательно, убедился в том, что ему на самом деле повезло в этой жизни. Он посмотрел на Саймона и Джоша, посмотрел на Норт и на Маркуса. Ему действительно повезло. Маркус, гадкий пластиковый манекен с болтиками, подошёл к Коннору, который, загрузив посуду в посудомойку, повернулся к нему, вовсе не почуяв подвоха, который был. Маркус стремительно, стремительнее пулей, пока Коннор не успел понять, что именно он замыслил, впился в его губы самым страстным из всех поцелуев, которые были доступны ему в этой ситуации, наклонился, заставляя отклонится и Коннора, не обратив, ровным счётом, никакого внимания на его высокий возглас, продолжил самозабвенно терзать его губы, под шокированный выдох всех присутствующих. — Норт, ну вот нужно было тебе его подначивать, нам теперь на это смотреть. Все знают, что Коннор горячее Маркуса, особенно когда работает. — Джош сфокусировал взгляд исключительно на Норт, игнорируя Маркуса и Коннора. — Нужно было. — Вы, ребята, просто ужасны. Все до единого. — Саймон тяжело вздохнул откидываясь на спинку стула, в мучении, что его друзья и, по совместительству, коллеги, настолько ужасны, он откинул голову, закрыв лицо руками. — Все, кроме Коннора. — Теперь ты видишь, что у тебя нет и шанса, Норт. — С явным триумфом Маркус, наконец, отлепился от Коннора, который, кажется, подвис на пару мгновений, но это вовсе не значит, что он не отомстит. — Спасибо, что разочаровал меня в этой жизни окончательно. *** Коннор пока не отомстил. Он лишь продумывает план мести, так, чтобы ударить Маркуса побольнее. Это надо было додуматься! Маркус безбашенный, Маркус — это совершенный хаос в чистом виде. Если бы Коннор-машина знал, что будет в будущем, стань он девиантом — он бы назвал Маркуса больным ублюдком и пристрелил не задумываясь ни на миг. — Сукин сын. — Сквозь толщу размышлений послышался разъярённый голос Хэнка. Коннор отвлёкся, находясь на работе. Маркус на него плохо влияет. — Кошку не пожалел. — Хэнк сплюнул в красиво увядший куст гортензии, заботливо огороженный садовой утварью. Коннор грустно посмотрел на красивую серую кошку. Пора сосредоточиться. *** Маркус подловил Коннора у самого полицейского участка, сразу после работы. Хэнк сделал вид, что ничего не видит и не слышит молебных гимнов Коннора в свою сторону. Он кивнул Маркусу, завёл двигатель и машина, Коннору показалось, будто бы он слышит злобный смех, послушно укатила в направлении дома лейтенанта. — Маркус, мы же на улице, на нас все смотрят! Что они о тебе подумают? Что они о нас подумают? — Коннор возмущённо сопротивлялся, пытаясь отцепить от себя руки Маркуса, которые лезли, куда им вздумается, и отпихнуть его подальше. — Ты что, стесняешься меня? — Маркус нахмурился. — А ты что, манипулируешь моими чувствами? — Коннор успокоился, поняв, что его усилия тщетны, хотя он и прилагал их не все. — Вопросом, на вопрос, Коннор, какая же ты сучка временами. — Маркус притёрся к его бедру, незаметно и совсем слегка. — Да, другого такого же Коннора не сыщешь. — Он горделиво поднял голову вверх и игриво ухмыльнулся. Коннор был азартен не менее, чем богачи в Лас-Вегасе, только вот его привлекали игры более интеллектуальные и с большим количеством ходов, просчётов. Человека или девианта считать сложнее, чем понять чем закончится партия в покер, там, на самом деле, не так уж и много исходов. — Представь завтрашние заголовки: «Озабоченные девианты заполонили улицы, ни капли стыда и совести!». — О, но ведь мы действительно озабоченные. Делами, например. — Какими, например? Зажать меня прямо посреди улицы? — Фу, Коннор, ты только об этом и думаешь да? Я, вообще-то, о делах Государственного масштаба, а ты. — Маркус схватил его за руку, поймал первое попавшееся такси и увёз Коннора с собой, едва ли не силой заставив его сесть в машину. Маркус хотел сюрприз, Коннор хотел знать всё заранее, чтобы оградить их от возможных опасностей. Каждый из них думает, что обязан защищать другого. — Коннор, ты не обязан меня защищать, тут, скорее, должно быть наоборот, ведь именно из-за меня ты тоже под ударом. Я бы вообще тебя запер и никуда не выпускал, пока люди не успокоятся. У тебя загруженность в участке, ты ведь и сам знаешь, насколько это опасно. — Маркус держит Коннора за руку, разглядывает его карие глаза, вечно выбивающуюся из идеальной укладки прядку, родинки и ресницы, губы. Разглядывает Коннора так пристально, чтобы запомнить каждую его чёрточку, всё, до последней мелочи, сохраняет это всё в отдельную папку с банальным названием «Любовь всей моей жизни». Коннор, когда увидел название папки с файлами едва не разрыдался. Маркус, конечно же преувеличивает, но Коннор действительно был очарован и растроган, потому что ему непривычно, что кто-то о нём так заботится, уделяет внимание, жить без него не может. Он считает, что не заслуживает любви к себе, — Маркус намерен переубедить его. — Я не твоя принцесса, Маркус, а ты не похож на дракона или злую мачеху. Ты скорее принц в сияющих доспехах, а принцы не запирают своих принцесс или оруженосцев. — Коннор кладёт ладонь на щёку Маркуса, гладит большим пальцем и улыбается Маркусу, так, будто он маленький ребёнок, который не понимает, почему он не может сделать красивую девочку своей женой прямо сейчас и жить отдельно от мамы, хотя при одной мысли об этом становится грустно. Но девочка такая красивая, что он хочет забрать её с собой. — Почему это ты не моя принцесса? У тебя есть ещё какие-то принцы на примете? Если так, то этот смельчак может готовиться к дуэли, а тебя я точно заберу и никуда не выпущу, потому что ты только моя принцесса. — Маркус серьёзен как никогда и от этого Коннору ещё смешнее. Он правда не может сдержать смешки. Если бы Норт увидела их сейчас, и слышала бы она то, о чём они говорят — её бы хватил удар. Или их бы хватило ударом Норт, вполне возможно. — Ты что ревнуешь? — Да. А что мне остаётся, когда на тебя засматривается кто-то ещё? Я не против, ты поистине лучшее, что когда-либо создавал Киберлайф, ты самый прекрасный из андроидов. — Маркус перешёл на шёпот. — Но я бы не хотел тебя никому отдавать. Вдруг они думают о тебе плохо, когда смотрят на то, какой ты красивый? Для меня это преступление против бога. — Хорошо, я твоя принцесса, честно. Навсегда. — Коннор сжал руку Маркуса чуть сильнее, одним плавным и слитным движением пересев к нему на колени, почувствав руку Маркуса на своей талии. — Тогда, может, обменяемся кольцами? Прости, я бы предложил обменяться пальцами или глазами, но они не подойдут к твоей системе. — Маркус достал из кармана пальто бархатную коробочку, под удивлённый и оашарашенный взгляд Коннора. — Твоё желание быть со мной всегда и везде, кажется, дошло до фанатизма. Я не думаю, что это хорошо Маркус… — Коннор сжал его предплечье, глупо уставившись на синий бархат, в смуглых руках Маркуса. — Это лишь шутка, но я бы действительно хотел, чтобы ты мог чувствовать меня тогда, когда я не рядом. Хочу, чтобы ты не чувствовал себя одиноким и недостойным нашей любви. Хочу, чтобы ты чувствовал любовь, поддержку и защиту, даже если я далеко. Я хочу быть с тобой до конца своих дней и хочу, чтобы ты был со мной. Ты согласен назвать меня своим мужем? — Маркус говорил так вкрадчиво, тихо и громко одновременно. Не так, как он разговаривает с народом, произносит речи перед толпой людей и андроидов. Коннор чувствовал в его голосе страх отказа, чувствовал, как быстро бьётся сердце в его грудной клетке, как бешено работает система охлаждение и как быстро тириумный насос качает голубую кровь, и не мог в это поверить. Первая слеза скатилась бесшумно. На второй Коннор глубоко вдохнул, не в силах выдохнуть. А дальше слезам не было счёта. — Да. Я согласен. *** — Маркус… — Коннор произносит его имя на выдохе, так сладко, что Маркус не может удержаться, проклинает чёртовы мелкие пуговицы на его рубашке и с рыком разрывает её. Маленькие пластмассовые пуговки стучат о дорогой паркет, падая на пол одна за одной, отскакивают и перекатываются, разлетаясь по прихожей. Птицы-андроиды журчат что-то на своем языке, но их трель никто не слушает, до неё никому сейчас нет дела, потому что есть кое-что намного интереснее. Маркусу интересен Коннор, Коннору интересен Маркус. Мир сужается до них двоих и больше ничего уже не существует, есть только тихие вздохи и выдохи, стоны, шорох одежды и статика в сбоящем голосовом модуле. Маркус подхватывает Коннора под ягодицы, вжимает его в стену, а себя вжимает в него, трётся всем телом, как большой кот, рычит, умело управляясь с голосовым модулем и слетает с катушек, уже не управляя своими эмоциями. Они рвутся наружу в этом рыке, в желании врасти в Коннора и остаться в нём, с ним, навсегда. Золотые ободки на безымянных пальцах, связь, близость, запах, всё это раздразнивает только больше и хочется ещё так сильно, что не описать никаким словами. — Маркус… — Коннор инстинктивно, от наслаждения, пытается выгнуть спину и только выпрямляется, потому что ему невероятно мало пространства, тяжесть Маркуса давит на него так приятно и правильно, что Коннор сам прижимает его ближе, скрещивая ноги на талии, обнимая руками за шею, прижимается ближе. — Наверх, Маркус. Наверх, кровать. — Коннор шепчет, едва сдерживая тихий скулёж, направляя Маркуса, подталкивая его к осознанию того, что коридор — не лучшее место для секса. Не сегодня точно. Хочется увеличить количество раз, когда они находили в себе силы дойти до кровати, а не до ближайшей стены, стола или дивана. Маркус делает несколько глубоких вдохов, сжимает ягодицы Коннора сильнее и отличает от стены, словно стрела, взлетает по лестнице, Коннор улыбается и Маркус ускоряется, потому что он до исступления хочет Коннора, хочет связи, хочет всё сразу, чтобы этот коктейль Молотова взорвался внутри сверхновой, переписывая программный код. Маркус буквально падает на кровать спиной, сам усаживает Коннора на себе поудобнее, гладит от бёдер к ягодицам, сжимая и разводя в стороны, руки поднимаются выше, раздвигают полы рубашки, давят на тазовые кости, большими пальцами вырисовывает на них круги, ощущая как Коннор сжимает в кулаках водолазку на его груди, ткань жалобно трещит, но Коннор, покачиваясь, имитируя, потираясь даже и не думает об этом. Он думает о том, как бы Маркус взял его сейчас. Грубо, резко, сильно, глубоко, так, как им нравится, так, как будет хорошо и правильно. И Маркус, зарычав, не выдерживает, переворачивает их, наваливаясь сверху, Коннор уже пытается снять с него тысячи слоёв модных и стильных тряпок. Сам он считает, что рубашку, брюки и пиджак с туфлями не заменит ничто и никогда. Маркус никогда бы не стал врать, что ему не нравится, как Коннор выглядит в этом. Как рубашка подчёркивает его фигуру, брюки идеально обтягивают там, где нужно, а пиджак дополняет всё это, в пиджаке Коннор выглядит серьёзно и опасно, кобура на бедре добавляет этой опасности обоснованность и Маркус находит всё это чертовски сексуальным. — Твои родители случайно не садоводы? — Коннор проговаривает это удивительно чётко, не смотря на то, что его руки дрожат, а системы сходят с ума, зато в голосе не сквозит статика, но Маркус это поправит. — Нет. — Тогда почему ты такая капуста? — Коннор пыхтит, в ярости и нетерпении, Маркус смеётся, помогая его ловким и тонким пальцам, которые уже прошли половину пути, а после снимает с Коннора пиджак, вместе с очередной порванной рубашкой, рассматривая родинки, снимает с Коннора штаны, любуется и только потом раздевается полностью сам. И всё это ради того, чтобы Коннор смотрел на него так. Своими невозможными, влюблёнными карими глазами, полными восхищения. Маркус смотрит на него с благоговением, смотрит и не понимает, за что ему ниспослано было это чудо природы и техники. Небеса определённо потеряли одного из своих ангелов и он сейчас лежит перед Маркусом: возбуждённый, трепещущий, ожидающий только его. Желающий, только его, Маркуса, и никого другого. — Может, хочешь потрогать или начать что-то делать? — Коннор, невозможный временами, невыносимый, смотрит на него так ехидно, будто он управляет ситуацией. Вообще так и есть, но Маркус, честно, старается не подавать виду. — Нет, я хочу посмотреть. — Говорит он и тут же тянется к груди, обвести ключицы, шею, плечи, нажать пальцами на каждую родинку, а после поцеловать. Из родинок на теле Коннора можно построить любую картину, нарисовать что угодно и Маркус обязательно уговорит его на это. Чтобы вместо скучного холста использовать кожу Коннора, родинки и полёт фантазии, чувств. Рисовать не просто исходя из чувств к Коннору и ситуации, рисовать исходя из души. Своей души и Коннора. Маркус раздвигает ноги Коннора, подхватывая под коленками, целуя выступающие косточки, закидывает их себе на плечи и Коннор закусывает губу. Чертовски сексуален. Маркусу очень жаль, что на скине андроидов нельзя оставить укусы или засосы, исходя из базы данных, которые он изучил достаточно давно, он с удовольствием оставил бы такую своеобразную метку и не одну. Ему нравилась эта идея и тот смысл, который люди вкладывали в подобное, не все и вообще у каждого был свой, но это не так важно, потому что Маркус, возможно, совсем чуть-чуть, собственник. А ещё он художник и он так видит. Коннор нетерпеливо извивается в предвкушении, убирает с руки скин, тянется к Маркусу для поцелуя, не в силах просто ждать, ему уже хочется и хочется до изнеможения. Поцелуй выходит страстным, они прикусывают друг другу губы, проникают языками как можно глубже и Коннор скулит, совсем не сдерживаясь, прекрасно осознавая, насколько нравятся подобные звуки Маркусу и насколько ему вообще нравится его голос. О чём вообще речь, когда у Маркуса есть папка с ним, в которой чего только не найдёшь. Маркус входит медленно, проталкивая сначала головку. Коннору не требуется растяжка, он способен подстроиться под своего партнёра, кем бы он ни был, что, однозначно, весьма удобно, но иногда Маркус из интереса и желания немного потянуть удовольствие растягивает Коннора, тот, конечно, подыгрывает, а что ему остаётся, он и сам только за. Маркус постепенно входит глубже, заставляя Коннора поскуливать и запрокидывать голову. Он сжимает руку Маркуса в своей, они соединяются и ощущений становится в два раза больше, в два раза лучше, Маркус охает, утыкаясь лбом в соединение шеи и плеча, вдыхает запах Коннора и слушает его стоны. Маркус входит до конца, останавливается, дышит глубоко, как и Коннор, в попытке дать дополнительное охлаждение компонентам, так ведь и отключиться можно, от перегрева. И сразу берёт жёсткий темп, неторопливый, сильный, так, что Коннора слегка подкидывает, спиной он сминает все простыни, выстанывает его, Маркуса имя и крепче сжимает руку. Маркус чувствует, как Коннору приятно, знает, что он чувствует и думает сейчас, Коннор чувствует Маркуса, видит себя его глазами и мысли «Совершенство», совсем выбивают его из колеи, заставляют глотать воздух, стонать громче и просить больше. Сильнее, быстрее, больше Маркуса в себе. Он обнимает его за шею одной рукой, царапая скин на спине, целует сбивчиво, так, что Маркус ловит все его стоны, целует глубже, дольше, нежнее. Обводит рёбра, ключицы, гладит большим пальцем под подбородком, спускаясь на кадык, обводит его и ныряет во впадинку между ключицами, от неё, кончиками пальцев, соединяет родинки между собой, ведёт к пупку и скин под его пальцами исчезает, остаётся только в местах родинок, потому что Маркус их любит. Маркус всего Коннора любит, даже без родинок, но Коннор хочет дать ему то, что Маркус любит. Хочет дать ему себя и отдаётся полностью. Выстанывает имя Маркуса как можно чувственней, вкладывая в него всё своё, обнимает Маркуса крепче, сжимает крепче его руку, выгибается и подаётся на встречу, потому что он любит Маркуса. — Маркус! — Коннор дрожит, статика в голосе почти чистая, но Маркус слышит его ещё и через связь, чувствует, что Коннор на грани и сам едва сдерживается. Они кончают одновременно, Маркус из Коннора не выходит. Он хочет видеть, как его сперма будет вытекать из Коннора, медленно спускаясь по его ноге. Они оба тяжело дышат, Коннор хрипит, откашливается и калибрует голосовой модуль, за ночь он восстановится. Они лежат рядом, не размыкая рук и связи, смотрят друг на друга и улыбаются. Абсолютно счастливые и довольные. Они явно выйграли какую-то лотерею, где получили друг друга, но сами никому, и даже себе, не сказали об этом и, если честно, они оба более чем довольны таким исходом.