Пророчество

      На Хогвартс опускались сумерки. Такие же сумерки царили и в душе Северуса — промозглые, поздне-ноябрьские, безнадежно-серые и текущие холодом по позвоночнику. Будто бы не будет никакого рассвета и никакой радости. Не может быть никакой радости в мире, где нет Ее, где рыжий лучик его личного солнца погас под ярко-зеленой вспышкой.              Зябко поежившись, Снейп поднял глаза к небу, не без некого ехидства отметив круглый диск полной луны, но мысль о страданиях одного из ненавистных Мародеров не принесла удовлетворения. Что ему теперь до Люпина? Поттер и Петтигрю мертвы, Сириус в Азкабане, туда им всем и дорога. Но Лили… она была ни при чем. Она была…       Она — была. Ее больше нет.       Захотелось завыть на луну. Снейп одернул себя: нельзя. Теперь он профессор и обязан вести себя должным образом, как минимум не воя по ночам, не рыдая в туалете и не выбегая из класса прокричаться на опушке Запретного Леса — хорошо, что к занятиям ему разрешили приступить после рождественских каникул. Слагхорн радостно ухватился за идею выйти на пенсию, но должен был перед этим все уладить и привести в порядок, передав новому учителю.       Профессор Снейп. Даже звучало смешно, неестественно, чужеродно, как куртка с чужого плеча, какие он носил в детстве. Профессор Снейп. И никто больше не назовет его «Сев».       Выдохнув, Северус с чувством пнул важно торчащий из земли гриб. На ум моментально всплыло «Bolétus edúlis». Помогает при обморожении… какие глупости.       — Нервничаешь?       Женский голос раздался словно ниоткуда; будто с ним говорил сам лес или Бузинная Матушка — рядом росла бузина. Снейп обернулся и еле сдержал проклятие при виде фигуры в белом, а потом, когда рассмотрел ее и понял, что это не Белая женщина — еще раз сдержал проклятие.       — Добрый вечер, Сибилл.       — Скорее уж «доброй ночи», — она одарила его безмятежной улыбкой. — Твоя душа в смятении, Северус?       — Вот только не надо этих твоих штучек, — скривился Снейп. — Будто твоя душа в полном покое, — он кивнул на бутылку вина в ее руке. Трелони ничуть не смутилась.       — Вино способствует открытию Внутреннего Ока. Особенно качественное и дорогое вино. Будешь?

***

      Как и зачем он на это согласился, Северус не знал, но сидеть с Трелони на верхних трибунах квиддичного поля и распивать херес было лучше, чем бродить по краю Запретного леса, уговаривая себя, что он совершает прогулку перед сном во избежание бессонницы, а не бродит, не зная, куда деваться. Вино же могло помочь забыться. Хотя бы ненадолго.       — Pale Cream, — произнесла Трелони, разглядывая бокал с жидкостью соломенного цвета. — Из винограда Педро Хименес.       — Vitis vinifera «Pedro Ximénez», — невольно вырвалось у Снейпа. Сибилл засмеялась.       — Точно, так и есть!       Приподняв бокал, она пропела «сheers», делая глоток. Северус последовал ее примеру, только молча. На вкус херес оказался превосходным; может, лишь чересчур сладким, но не до приторности. Сибилл знала толк в хороших винах.       Сибилл Трелони… он никогда не воспринимал всерьез эту странную девчонку с Рейвенкло. Она была на два курса старше, и Северус бы даже не знал о ее существовании, как о существовании многих студентов других факультетов не на одном курсе с ним, но не знать Сибилл Трелони было затруднительно. Она вечно таскала идиотские шали и кучу украшений, словно бы никогда не причесывалась и любила предрекать смерть первому встречному. Ее не любили, но и не травили — избегали, как прокаженной. Считали ее сумасшедшей, и Снейп считал так же — до того самого вечера в «Кабаньей голове». До ее пророчества. Настоящего пророчества, черт бы ее побрал.       — Не думала, что ты станешь преподавать, — сказала Трелони. Снейп криво усмехнулся.       — Правда что ли? Я думал, ты знала все заранее.       — Нет, — неожиданно легко ответила Сибилл. — Я не знаю всего. В том и суть искусства Прорицаний, в том и суть дара провидца — не знать, а быть способным узнать. Иногда, наоборот, мудрость в неведении.       — Да уж, — проворчал Снейп. Если бы он не знал то Пророчество… если бы не сказал про это Темному Лорду… если бы Темный Лорд не решил, что речь о сыне Лили… столько «если», что от них кружится голова, они летают в черепной коробке назойливыми осами и от них не помогает никакая Окклюменция.       — Я тоже не предполагала, что буду преподавать, — призналась Трелони. — Не знала, куда податься, а Хогвартс — это достаточно очевидно. В смысле… меня не привлекает карьера ни в одном из отделов Министерства, не интересует колдомедицина, я совершенно ужасна в квиддиче… методом исключения выбрала преподавание.       — Я не спрашивал, почему ты стала учителем, — грубость слетела с языка сама собой и Северус тут же пожалел, но Сибилл лишь повела плечами.       — Ты спросил бы. Я предвидела это и предвосхитила, — произнесла она, отпивая херес.       — Но почему Хогвартс? Стала бы делать предсказания магглам. Они бы платили тебе кучу денег и считали практически святой.       Взгляд Трелони посерьезнел.       — А ты бы стал варить яды и продавать их магглам?       Идея прозвучала достаточно заманчиво. Сибилл закатила глаза, увидев выражение лица Снейпа.       — Так вот, я бы не стала.       — Пророчества — не яды.       — Нет, — в уголках губ Трелони мелькнула насмешливая улыбка, — они хуже. Они убивают медленно и мучительно, агония длится годами и десятилетиями… неважно, хорошее пророчество или нет: плохие несут в себе страх и отчаяние, а хорошие — надежду, которая может не оправдаться. Если же пророчество ложно, то это хуже в сотни раз. Я не готова быть убийцей.       — На моей памяти ты предсказывала смерть… — Северус сделал вид, что считает в уме, — каждому в Хогвартсе. Даже призракам.       — Это другое, — отмахнулась Трелони. — Меня все равно не принимали всерьез. Но… знаешь, в некоторых случаях… над людьми словно висела черная пелена, и я знала, что это значит.       — И над кем?       Сибилл спрятала ухмылку за очередным глотком.       — Ты все равно не поверишь.       — А ты попробуй.       — Марлин МакКиннон. Доркас Медоуз, — Трелони посмотрела на небо. В стеклах ее очков отразилась луна. — Регулус Блэк. Эван Розье. Альфред Уилкис. Джеймс Поттер. Лили…       — Хватит! — резко перебил ее Северус. — Хватит, — попросил уже тише. На время отступившая безнадежность вернулась, тяжестью навалившись на плечи. Он отвернулся от Сибилл, моргнул — не хватало еще разрыдаться при ней. Даже наедине с собой Снейп давил рвущиеся наружу слезы.       — Это нормально, — донесся до него голос Трелони будто издалека. — Нормально — тосковать. Нормально — любить. Нормально — ненавидеть. Только тоска и ненависть разрушают тебя, а любовь, наоборот… укрепляет.       — Да что ты знаешь о любви? — фыркнул Снейп. Подумал: Сибилл ни разу не была замечена в обществе парня или девушки. Или друзей. Всегда одна — было ли ей одиноко? Наверное… наверное, да.       — Между прочим, — огрызнулась Трелони, — я, в отличие от тебя, была замужем.       — Какое жуткое упущение, что мне не суждено побывать замужем, — хмыкнул Северус. — И кто же тот псих, что на тебе женился?       Сказал — и опять пожалел, испугался, что Сибилл уйдет и оставит его одного в компании ночи и горя, но она беззлобно фыркнула:       — Он правда псих. Как я сразу не поняла? Домашний тиран, зашоренный человек со средневековыми убеждениями насчет женщин, ограниченный, вульгарный, примитивный…       — Что он тебе сделал? — Северус неожиданно испугался, что услышит историю о домашнем насилии; Сибилл Трелони не представлялась ему женщиной, которую бьет или запугивает муж. Представить ее замужем уже было трудной задачей.       Трелони сердито поправила съезжающие с носа очки.       — Он потребовал, чтобы я взяла его фамилию!       — Что? — тупо переспросил Снейп. Глупее повода для расставания он еще не слышал.       — Он потребовал…       — Я слышал, — вновь перебил ее Северус. — Но что в этом такого?       — Что в этом такого? — она метнула в него уничтожающий взгляд. — Его фамилия — Хигглботтом! Хигглботтом! Я, потомок Кассандры — стала бы Сибилл Хигглботтом? — крылья ее носа раздулись. — Ни за что!       — Но ты любила его? — зачем-то спросил Северус. В последнюю очередь он хотел знать о подробностях личной жизни Сибилл, как и в целом о подробностях чьей угодно личной жизни.       — Сначала — да. Он красиво ухаживал, дарил цветы, водил меня в рестораны, секс был хороший… и он говорил, что я могу оставить девичью фамилию, что он понимает необходимость сохранить древность рода… а потом спустя два года брака передумал. Пристал ко мне — бери мою фамилию или между нами все кончено. Я и выбрала второе. Когда человек пытается манипулировать, угрожая расставанием — это уже не любовь, — отрезала Трелони. — Не настоящая любовь.       — А какая настоящая?       — Откуда я знаю? — хохотнула Сибилл. — У меня такой не было.       — У меня тоже, — вдруг сказал Снейп. — Лили… это всегда была Лили Эванс. Я почти боготворил ее, но… мы оказались слишком разными. Она вышла за Поттера… в наших ссорах есть и моя вина. Но она меня не любила. Даже если бы я носил ее на руках, заваливал подарками… что еще делают… в общем, все равно она бы меня не полюбила. Я был ее другом. И все. А теперь скажи, что ты это знала.       — Я вижу будущее, а не читаю мысли, — сказала Трелони.       Отставив который по счету бокал, Снейп пристально взглянул в ее глаза, отметив, что они голубые — подернутые туманной пеленой, как весеннее утро. Ресницы — светлые, соломенные, под цвет вина. Она была бы красивой… нет, она была красивой. Черт возьми, Сибилл Трелони была красивой.       — Предскажи мое будущее, — то ли попросил он, то ли потребовал.       — Внутреннее Око не зрит по приказу, — прошептала Сибилл. Снейп накрыл ладонью ее руку. От нее пахло вином и чем-то еще, чем-то травяным, пряным и манящим. Белое (почему белое?) платье открывало острые ключицы. Она была женщиной, красивой молодой и свободной женщиной, они знали друг друга, пусть и не близко… а ему ужасно хотелось чужого тепла. Пусть это будет не Лили. Пусть на утро он проклянет себя и она проклянет его. Пусть.       — Предскажи, — произнес Снейп ей в губы.       Щеку обожгла хлесткая пощечина, внезапностью боли возвращая в реальность. Северус моргнул, уставившись на Трелони так, будто впервые увидел.       — Тебя ждет тяжелый учебный год, — зло сказала Сибилл, поднимаясь на ноги. — И это не первый твой тяжелый учебный год. Тебе не стоило становиться профессором. Спокойной ночи, Снейп, — его фамилию она почти выплюнула.       Оставшись в одиночестве, Северус налил себе еще хереса.       Сибилл не сказала ему ничего нового. Он и так все прекрасно знал.       Но почему он вдруг счел ее красивой?..