little about the important

      «Осень в этом году дождливая», думает Кавех, меланхолично шмыгая носом. За окном водяная стена, за которой не видно соседнего офиса, а у него мороз по коже от осознания, что через час он выйдет туда, в этот апокалипсис. Его рабочее место не самое теплое и уютное в мире, но сейчас и оно кажется самым идеальным местом для жизни даже в своих ужасных холодных тонах. Белый и синий выглядят симпатичнее чем серость и слякоть. До конца рабочего дня осталось сорок минут.       Одежда сразу же промокает, как только Кавех выставляет руку за козырёк. Зонтик наверняка сейчас унесет или сломает, пока он добежит до такси. Что, на удивление, не происходит.       Уставшее тело обмякает на сиденье. Голова такая тяжелая, что сквозь гущу мыслей еле пробивается яркий лучик. Лучик воспоминания о доме. О тёплом чае, одеялке и горячем теле под боком. Даже ливень не кажется таким уж и противным своей сыростью (хотя владелец авто явно спасибо ему не скажет за устроенный сзади потоп).       — Я дома!       В ответ секундная тишина, ничуть не пугающая, и возня из кабинета. Кавех сбрасывает промокшую обувь с ног и хватает полотенце с полки в прихожей. Им можно поливать грядки. Жаль, правда, у них дома ничего кроме кактусов надолго не задерживается, а их кот вряд ли подпустит своего хозяина к себе пока тот не вытрется.       — Иди в ванную, — показывается из дверного проёма платиновая голова Хайтама с не менее платиновыми мыслями и старческим хрипящим голосом, услышав который вслепую можно подумать, что тот и вправду состарился.       Кавеху очень трудно сдержать смешок. Если честно, он ещё и сам не понял что именно его так развеселило, но настроение в это короткое время между серым офисом и теплым домом значительно улучшилось, несмотря на ливень и, кажется, начинающуюся грозу. То ли потому что он краем глаза заметил, как его пшеничные волосы, стоило им стать хотя бы чуть-чуть суше, начали смешно завиваться, как овечья шерсть, то ли потому что в их идеальном порядочном беспорядке к ровно стоящим туфлям Хайтама только что беспощадно налило небольшую лужицу из сапог Кавеха, то ли потому что у Хайтама волосы примялись с одной стороны из-за беспокойного сна.       — Обязательно схожу. Ты выпил лекарства?       — Да, — Хайтам следит глазами за тем, как рука Кавеха поднимается и треплет его по щеке, и отводит взгляд.       — Молодец. теперь я сушиться, — Кавех немного приподнимает голову, поворачивает лицо Хайтама к себе и касается губами его щеки мимолетно, словно мазнув кончиком кисточки. На его лице расплывается довольная улыбка и он, покачивая мокрой головой, проходит мимо Хайтама к их ванной комнате: — Надеюсь, через полчаса твой нудный чай уже остынет до состояния когда я смогу его пить.       — Он не… — дверь закрывается. Хайтам закатывает глаза и сглатывает. Веки устало печет, у него совсем недавно спала температура. А Кавех ещё смеет что-то про его чай говорить. — …нудный, он питательный. Ну да. Кому я распинаюсь.       Передернув плечами от повеявшего холода, как только до мозга дошло, что теперь Хайтам один и нужно раздупляться, он пошёл на кухню. Закрывать окно и ставить закипать чайник для своего «приторного», но не «нудного» чая. Иногда Хайтаму казалось, что у Кавеха есть синонимы на каждый чай, который он заваривает. «Вот этот солнечный», «фу, убери свою вонючесть», «сделаешь сегодня ту розовую прелесть?». Каждый раз. Абсолютно. Кавех был в состоянии запомнить миллионы гостов и типологий по работе, но не в силах выучить от силы штук пятнадцать названий трав? Хайтам что-то в этом сомневается, смотря в «эти честные-честные глаза».       Обычно на их кухне творится настоящий бедлам и творческий артхаус, как это любит называть Кавех. У них всё просто: кто первый пришел - тот и готовит. Не важно какой прием пищи. Поэтому салфетки гуляют по всей кухне, а найти солонку с первых секунд невозможно. По крайней мере, так было, пока Хайтам не запомнил где обычно Кавех оставляет вещи. Было трудно первые недели.       Полки висят высоко, но очень удобно для них. Какой-нибудь Тигнари обязательно поморщит нос и раздраженно дернет хвостом, не достав до верхних полок, а сиблинги Итэр и Люмин напрямую скажут, едва ли не синхронно, что пусть хозяева дома сами достают всё своими длинными руками. И рассмеются с этого. По-родному. Но сейчас на просторной кухне никого нет. верхний свет не горит, только подсветка под полками и лампочка над плитой. Хайтам стоит у столешницы один и нарезает ровными кружочками имбирь в чай. В ванной льется вода и, если прислушаться, можно услышать намыкивания Кавеха. Хайтам не станет этого делать. Он и так всё это знает.       Около холодильника стоит их будущий ужин, но Кавех пока об этом ещё не догадывается, а вот Хайтам уже достает ингредиенты. Его немного отпустило после внезапно начавшейся простуды, но с больничного его не выписали, оставив тухнуть дома. Это было правильное решение - буквально час назад он спал после приёма жаропонижающего и нового витка болезни. Сезон дождей всегда приносит сезон кашля и насморка.       — Сири, — колонка оживает, — включи первый плейлист.       Музыка негромко начинает играть, заполняя кухню ощущением присутствия. Хайтам привык делать всё в наушниках, но Кавеху наверняка захочется что-то послушать после рабочего дня. Поэтому все тревожные мысли, скопившиеся за день, проведенный в одиночестве в обнимку с температурой, медленно начали выплывать из его головы, давая отдохнуть.       Горячая вода, засушенные травы, таблетка от кашля. Нужно достать сливочное масло из холодильника, чтобы оно было комнатной температуры к моменту как его нужно использовать. На дверце висят куча полароидных фотографий, которые держат смешные магнитики в виде смайликов. сам Хайтам повесил бы на обычные чёрные. Около окна развалился кот, лениво наблюдающий за хозяином.       За медленными спокойными мелодиями слышно, как вода перестает бежать. через ещё несколько минут Хайтам чувствует, как его обнимают, просовывая руки под его же руками.       — Какой ты тëплый, — мурчит Кавех, влажными волосами касаясь чужого плеча. Хайтам как раз заканчивает с разливанием чая по чашкам. Без сахара ему самому и с двумя ложками мëда для Кавеха.       — Ты тоже, — ровно следует ответ и Кавех негромко усмехается. Устало, полусонно, по-родному играя своим голосом. Хайтаму кажется или действительно стало теплее? Или это просто лампочки так по-желтому светят и заполняют пространство цветом?       — Надеюсь это не от температуры. Не спи больше за столом.       — От кого я это слышу?       — Меня хотя бы не продувает.       Хайтам задыхается возмущением. И находит это абсолютно точно не справедливым. Кто-то неделями спит на диване и за столом в самых различных позах и теперь отчитывает его, Хайтама, за неправильное место для сна. серьезно? История курам на смех…       — На ужин тыквенный пирог, — вместо препинания бормочет Хайтам и Кавех оставляет на его шее поцелуй.       — М-м, тыквы у Тигнари самые сладкие. А пломбир у нас есть?       Кто ест тыквенный пирог с пломбиром в здравом уме? Вопрос рождается в голове Хайтама сразу, увлекая за собой целую монотонный дискуссию в своем же разуме. Нелогичный вопрос. Кавех точно не подходит под обычное определение обычного потока мыслей обычного человека.       — Есть.       Их рыжий домашний ленивец, гордо именуемый Аяксом (по предложению Итэра), соскакивает с подоконника и, медленно покачивая хвостом, идёт к хозяевам, мяукая. Все теперь чистые и сухие, не нужно убегать. Кавех отстраняется от Хайтама и подхватывает пушистое создание на руки. Кот трется мордой об его нос.       Действительно, курам на смех.