Одним осенним утром

      Тишина. Это первое чему она удивилась. В городе, в какое бы время ты не оказался на улице, всегда можно было услышать шум машин или заводов. Но сейчас её поглотило тягостное безмолвие. Туман клубами стелился над землей, петлял между деревьями и кустами, подбираясь к ней все ближе. Но даже он не мог полностью поглотить буйство осенних красок.       Опустив взгляд, она поняла, почему холод не ощущался настолько сильно, как мог бы. Пёстрые листья послужили ей своеобразной периной. Софья попыталась встать, но удалось лишь тихо ойкнуть. Затёкшие ноги плохо слушались, она потеряла равновесие и тут же плюхнулась обратно. Через несколько секунд она собиралась попробовать вновь, если бы не ещё одно открывшееся обстоятельство. Её руки были связаны.       Воспоминания о прошлой ночи понемногу возвращались. На них напали. А ведь Софья предупреждала Фабьена, что это случится. Но он считал, что у них ещё достаточно времени. Ради поимки древнего артефакта ведьмак был готов рискнуть всем.       — Очнулась?       — Святая инквизиция! — будь у неё свободны руки, она непременно бы схватилась за сердце. Софья так испугалась, что позабыла о всех прежних договорённостях. Почувствовав, что дар речи вернулся, Софья осторожно произнесла: — Фабьен?       — Можешь говорить громче. Они ушли.       «Как ушли?»; «Почему?;» «Куда?». Эти и ещё с десяток вопросов крутились в голове, но она задала самый главный.       — Надолго мы здесь застряли?       Фабьен вытянул ноги и вновь согнул: он старался разминать их, подготавливая себя к бегу, как только появится такая возможность. Ведьмак задрал подбородок, пытаясь разглядеть хоть что-то через узкую полоску повязки. Инквизиторы завязали ему глаза, надеясь, что так он не найдёт ничего отражающего.       — Дольше, чем нам бы этого хотелось, — наконец произнёс он. Должно быть, их завели в какую-нибудь глухомань и оставили медленно умирать от холода, голода и весьма неприятных укусов насекомых. — Опиши, что видишь перед собой.       Софья возмущённо засопела, что-то бурча на русском, но потом до неё дошло. Сообразительность — одна из её самых привлекательных черт. Ведьма описывала туманное утро в лесу. Она наслаждалась увиденным. Это сквозило в каждом подобранном эпитете, который не нёс для него смысловой нагрузки, но передавал настроение Софьи. Фабьену не было дела до золотистых переливов листвы или едва выглядывающих шляпок грибов. Однако ему нравилось слушать её голос. Он наслаждался каждым протяжным звуком. Иногда они напоминали ему мурлыканье кошки. Не даром Фабьен называл ведьму «Ma lionne». Моя львица. Изящная. Сильная. Гордая. Когда гордость встречается с себе подобной, дело может закончится чем угодно. Например, как в их случае, показательной молчанкой. К счастью, девушка успела о ней позабыть.       Воздух закончился, а вместе с ним и её силы. Осень только набирала обороты, но мороз уже приступил к своим обязанностям. Софья скрещивала ноги, тёрлась бёдрами друг об друга в попытке согреться. Но это мало чем помогало. А ещё жутко хотелось есть.       Фабьен не сказал ни слова, и это заставляло нервничать. Когда по ощущениям уже прошло около получаса, она не выдержала:       — Чего ты ждёшь? Пейзаж не изменится, какие бы слова я не подобрала.       — Софья, мои руки связаны. На глазах повязка. Что по-твоему я должен сделать?       — Откуда мне знать? Ты ведь Фабьен де Ла Саль. Самый неуловимый воришка двадцать первого века. Неужели связанные руки способны тебя остановить?       Она без зазрения совести выплёскивала на него все свои эмоции. Пряталась за раздражением, как дети кутаются в одеяло в надежде скрыться от взора барабашки.       — А ты хитрейшая ведьма из всех, что мне встречались. Но я же не требую от тебя сиюминутного плана.       Пыла поубавилось. Взаимные претензии им не помогут. Надо успокоиться. Софья анализировала имеющиеся факты. И они, увы, складывались не в их пользу. Её сумку с картами забрали, с собой не было ничего, что могло бы помочь. Разве что…       — Фабьен, необходимо срочно залезть мне под юбку.       Казалось, тишина стала ещё более непроницаемой. Ведьмак откашлялся, прогоняя остатки удивления.       — Не то чтобы я был против…       Софья закатила глаза.       — Карта. Я всегда ношу с собой металлические карты на подвязке. Можно попробовать её достать.       — У меня связаны руки, — напомнил он.       — Но развязан рот.       Он достаточно быстро добрался до неё и опустился на колени. Стоило только догадываться насколько хороший у него слух. Ведьмак небрежно подцепил зубами край юбки, Софья слегка поёрзала, помогая ткани задраться как можно выше. Тяжёлое дыхание Фабьена вызывало в ней странное ощущение. Контраст морозного воздуха с теплом, исходящим от парня, заставлял её покрываться мурашками.       Когда с юбкой было покончено, Фабьен отстранился.       — Ты готова?       — Мне ведь не надо напоминать, чем мы занимаемся?       Фабьен глухо рассмеялся и резко склонился к ней.       Софья тяжело сглотнула. Хрипотца в его голосе отдалась нервным покалыванием в бёдрах. Судьба явно испытывала её на прочность.       Остановившись точно возле повязки Фабьен не спешил приступать. Он чувствовал запах листьев, который успел въесться в её тело за несколько часов. Щекой он ощущал холодную поверхность карты, но не спешил ухватиться за неё зубами. Вместо этого он провёл носом чуть ниже, втягивая в себя смесь из запаха сырости и едва уловимого аромата Софьи.       — Карта выше, Фабьен.       По интонации он легко мог воспроизвести её выражение лица у себя в памяти. Наверняка, она свела брови и назидательно покачала головой. Фабьен подчинился и поднялся выше. Гораздо выше, чем находилась карта. Девушка ахнула, когда его зубы сомкнулись на коже. С довольной улыбкой он оставил лёгкий поцелуй на месте укуса. Фабьен знал, куда могла завести эта маленькая игра, которая понравилась бы им обоим. Он мог доказать ей, что хорош ровно настолько, насколько это демонстрирует. И даже их нынешнее положение не стало бы помехой. Ему лишь нужно сместить голову слегка в сторону.       — Ты перестарался, — сипло отрезала девушка. — Ниже.       Он принялся медленно опускаться, иногда позволяя губам коснуться Софьи. Словно подгоняя, девушка начала беспокойно ёрзать. И вот теперь связанные руки, действительно, показались проблемой.       — Не шевелись, Ma lionne.       — Сколько раз говорить, я тебе не кошка!       Хоть прямо сейчас она была не против потереться об него, подобному этому животному. Складывалось стойкое впечатление, что он отлично видел. Даже больше того, он мог видеть те места, где ей было приятнее всего. Но повязка по-прежнему была на его глазах.       Борьба с собой была недолгой.       — Кажется, я ошиблась. Выше, Фабьен. Выше.