***
Передо мной проносится лёгкое прошлое, когда мои глаза не были застелены пеленой глубокого разочарования и невыплаканных слёз. Ничтожная досада, держащая моё сердце в тисках, пробралась в голову, где хаотично сменялись одна за другой желчная мысль, крутящаяся на кончике языка, готовая сорваться в пустоту тихого зала. Я отвергнут и покинут, а мои чувства брошены и втоптаны в грязь. Язвительная, тошная горечь подступила к горлу, и я говорю, преодолевая плотно сжатые в желании сдержаться, не упасть, губы. Я кричу, пытаясь заглянуть в их искажённые притворной виной лица, но они не смотрят, словно меня и вовсе здесь нет. Облачённая в белое платье спина делает больно лишь одним своим видом, когда на самом деле хочется впиться своим взглядом знакомые (так ли теперь это?) глаза. Но тем не менее, мне всё становится ясным, как безоблачное небо. Я слёзно убегаю, оставляя позади своё прошлое, свою надежду и свою любовь.***
На гладкой ткани тёмными пятнами отпечатывалась кровь. Мои бледные и дрожащие пальцы крепко сжимали несчастное тряпьё, пока холодный пот градом стекает по лицу. В ноздри бил тошнотворный металлический запах крови, рекой тёкшей по деревянному полу. Дикое смятение бушевало в грудной клетке: мне захотелось тут же бросить всё и убежать. Нежданные шаги в соседней комнате заставили меня застыть, как вкопанного, и забыть о свободном дыхании. Что-то тяжело стукнулось об пол, и послышался тихий женский крик. Мои нервы сматывались в тревожный клубок, а в глазах стоял настоящий ужас, пока я не схватился за испачканную рукоять своей внутренней погибели. Испуганные глаза неверяще глядели на меня, и я бросился вперёд, словно зашуганный, также неверяще смотря на приподнятую слабую руку, желавшею отстранить свою железную смерть. По белому лицу плотной полосой скатилась кровь, показавшаяся мне до черноты мутной. Серо-красные, открывшиеся губы покрылись густым и вязким слоем, от вида которого горло резко пересохло. Напряжённые плечи медленно опустились, пока сузившиеся зрачки моих тёмных глаз панически бегали по окровавленным краям поношенных сапог. Откуда-то из глубин верно поднялись мои ужас и отвращение к тому, что я сделал.***
Морозная ночь за окном навевает ужасную тоску. Скрип кресла нарушает мой покой, и тёмная фигура, странно ухмыляясь, садится рядом, небрежно откидывая потёртый сюртук. Фигура пристально глядит на меня и наклоняется ближе, хриплым, ватным голосом заводя свой монолог. Каждое его слово — удар под дых для меня. Голова идёт кругом в необходимости скрыться, залезть под холодное одеяло и прилипнуть к избитой подушке. Лязгающий хохот издевается над моим потрёпанным сердцем, и я сжимаю серые кулаки, с надломленным терпением переживая уничижающие меня самого мысли. Комната плывёт в белой ярости моих светлых глаз, ия хватаю излюбленную трость. Губы искривляются в крайнем бешенстве, и с прерывистым вздохом я кидаю деревяшку в надоевшее лицо, неосознанно целясь меж смеющихся знакомых глаз. Ударившееся об пол стекло разом отрезвило моё сознание, на один лишь миг представшее белым листом, что после заполнила надвигающаяся тьма. Грудь горько вздымалась, поправляя дыхание, а пальце мелко покалывало. Под моими босыми ногами блестели зеркальные осколки, чудом не поранившие меня. Трость как-то неестественно свалилась рядом, избежав мелких повреждений. Я в испуге схватился за голову, но ладони легли на царапающую ткань. На моих волосах покоился чёрный цилиндр. За окном лениво синеет спасительный, а от того и тяжкий, рассвет, освещающий мою пустую комнату. Я один…***
Голова гулко ударяется о лакированную светлую полку. Место удара отозвалось тупой болью, отчего уставшие глаза раздражённо закатились. Затёкшая в неудобной позе конечность поддалась не сразу, несколько раз неудачливо подкосившись. Сердце бешено стучало, заставляя жмуриться в неприятном ощущении, усилившемся, когда в памяти всплыли ведомые и болезненные картины. Тело едино вздрогнуло, а руки спешно потянулись к ближайшей ткани, чтобы стереть с ебя невидимые, но ощутимые следы. Разум громко боролсо с фантазией, открывая глаза на действительность, и фокус взгляда сменился на задний фон, состоящий из книжных башен и сухих салфеток. Облегчённый, но досадный вздох слетел с покрасневших губ, когда в сознание сложилась ясная строчка скучающей мысли: — Сон?