***
Она, прижимая к груди толстенную папку, буквально вплыла в его кабинет. Люциус, состроив недовольное выражение, оторвался от документов. Всё наигранное недовольство исчезло, заменившись невольно приоткрытым ртом. Эта миниатюрная девушка, облачённая в летящее небесно-голубое платье, напомнила ему фарфоровую статуэтку. В кабинете стало будто бы светлее… Он прочистил горло и откинулся на спинку стула, изо всех сил стараясь скрыть нахлынувшие эмоции. — Что вам угодно, мисс..? — Малфой приподнял бровь и откинулся на спинку кресла. Тогда его, как человека сведущего и всё же, несмотря ни на что, влиятельного, попросили на должность старшего заместителя министра магии. И это учитывая все его прегрешения! А стоило лишь хорошенько выпить с Кингсли после всех судебных разбирательств… Пришлось, конечно, немного приукрасить и довольно много наврать, но через месяц назначенный министр магии отправил Люциусу письмо с весьма деликатной просьбой явиться прямиком в его кабинет. Люциус был уверен, что в этом, ко всему прочему, замешан отошедший от комы Снейп, с которого тоже взяли некоторые показания. Разумеется, Малфой вовсе не возражал, ведь репутация важнее всего, а потому явился к Кингсли в назначенное время, предвкушая дельный разговор. — Меня не одобряют многие представители чистокровных династий, но тебя… Тебя они одобрят, — говорил Бруствер, расхаживая вдоль кабинета. — Я так не думаю, — отвечал Люциус. — Многие из них, подобно мне, искали выгоду в поддержке… И некоторым не повезло так сильно, как сейчас везёт мне. — Ты умеешь заговорить зубы, — махнул тогда рукой министр. — На себе испытал. — А другие? Я всё же… — Люциус поджал губы. — Ты, пусть и засранец, но очень умный засранец. Ты знаешь всю подноготную, — Кингсли опёрся обеими ладонями о стол. — И если ты будешь вести себя хорошо, то и древнейший род Малфоев будет цвести и пахнуть. Прекрасно понимая, что последует за его предположительным плохим поведением, Люциус кивнул. — И как же вы оправдаете меня в глазах общественности? — уточнил он. — Об этом не беспокойся. Я уже нашёл способ, — Кингсли усмехнулся и, поправив мантию, сел. — И хороших журналистов. — Вы меня не помните, мистер Малфой? — нотки огорчения проскользнули в её тоне. Люциус нахмурился и отсутствующим взором уставился на неё. И, кажется, начал что-то припоминать… Худая, бледная девочка прижалась к стене в подвале Малфой-Мэнора, стоило ему лишь приблизиться к установленной Тёмным Лордом решётке. Установленной специально для пленников. Последних пленников тут держали в такие далёкие времена, что даже сам Мерлин не вспомнит! После тут хранились лишь бочки с вином, коего успешно — за год и, в том числе, не без случаев воровства! — вылакали любезные гости, приглашённые против воли хозяев. Он был чертовски пьян. А девочка жалась к стене, обняв колени, однако, Люциус не заметил страха на её лице. Ей, наверное, просто было холодно. — Стена холодная, — хрипло пробормотал он, вдруг усомнившийся, что девочка не является плодом его больной фантазии. — Я и пытаюсь её согреть, — прозвучало очень тихо. Люциус присел и с любопытством принялся вглядываться в это съёжившееся видение, облитое холодным светом из окна под самым потолком. Кость на запястье выпирала особенно сильно. — Ты существуешь? — невпопад спросил он и пригубил виски. — Вы сомневаетесь? — видение упёрлось лбом в острые колени, покрытые потёртой тканью брюк. Впрочем, колени эти вскоре скрылись белёсыми спутанными волосами. — Почему ты здесь? — выдохнул Люциус. — А почему вы здесь? — Это мой дом. — Кажется, уже не ваш. Удивившись, Люциус едва не разлил виски, но затем вдруг протянул бокал видению, которое вдруг оторвало голову от ног и неожиданно ярко сверкнуло очами из-под упавших на лицо прядей. И всё же, протиснув худую ладонь сквозь решётку, сделало пару крупных глотков прямо из его руки, коею притянула к себе. Обхватив его запястье. И тогда Люциус понял, что перед ним реальный человек — настолько настоящим было прикосновение пальцев, чуть подрагивающих на его коже. — Ты знаешь, кто я? — вдруг произнёс он, наблюдая за тем, как не-видение жадно ловит каплю, устремившуюся вниз по подбородку. И лунный свет вдруг стал будто бы ярче, и собеседник Малфоя вновь показался ему лишь разыгравшимся воображением — настолько сильно всё слилось в его сознании. — Я знаю. Вы — мистер Малфой. Голос этот прозвучал настолько чётко, что эхо отразилось от стен, и Люциус вздрогнул. Да, всё-таки не привиделось… — А ты? Сердце на мгновение замерло, и Малфой набрал в лёгкие как можно больше воздуха, а затем выговорил: — Вы — Луна Лавгуд. На её устах расцвела улыбка, и Люциуса вдруг охватила дрожь — да такая сильная, что он вжался в кресло. Он, хоть и пытающийся забыть те времена, всё помнил. Всё, несмотря на литры алкоголя и различных зелий, что вливал в себя, помнил. А она снова слегка натянула уголки рта и перехватила папку. Люциус тотчас же приосанился и полюбопытствовал: — Почему я не видел вас в Министерстве раньше? Если честно, он, кажется, нигде её не видел после войны, которая минула пять лет назад. А ведь в министерстве Люциус работал вот уже четыре года. — Я путешествовала. У меня, кстати… — Сядьте, — перебил он. Луна села и уставилась на него своими невообразимо огромными глазами — ещё более огромными, чем он запомнил, хотя весь её вид стал совсем иным. Пропала угловатость от голода, оставив за собой лишь плавные изгибы; изчезла болезненная бледность, заменившаяся перламутровым переливом кожи. Люциус коротко мотнул головой, отгоняя от себя наваждение. — Что там у вас? — Законопроект о защите вымирающих магических существ, — пояснила она и придвинула к нему огроменную папку. — Нужна лишь ваша подпись… Скептически оглядев предложенный ему материал, Малфой всё же насмешливо проговорил: — Это — список вымирающих существ? — Очевидно, что не только, сэр, — возразила Луна и пролистнула несколько страниц, а затем открыла труд где-то посередине. — Тут ещё и способы возродить тот или иной вид… — И это всё кто-то читал? — Люциус вальяжно откинулся на спинку стула. — Я выступала с докладом по этой теме, — мисс Лавгуд вдруг вздёрнула подбородок. — И меня… Взгляд Люциуса упал на изящные ключицы, особенно ярко проявившиеся после того, как она сделала возмущённый вдох. Малфой, к собственному стыду, не мог вспомнить её имя и внезапно постеснялся переспрашивать, а потому не обращался к ней никак. Лишь в мыслях его она была окрещена «Видением». Он приходил к своему личному Видению каждый день и тайком приносил то куриные крылышки, оставшиеся с ужина, то хлеб с беконом. Спустя неделю Видение приобрело более здоровый вид, хоть косточки ключиц и выпирали сквозь хлопок рубашки. Но его Видение так горячо его благодарило за каждый такой визит, а Люциус, испытывающий неуёмную радость, всё же только лишь кивал, больше ничего и не говоря. Видение заточено в доме. Кажется, как Видение и сказало, больше не в его доме. Видение было право. На Люциуса больше никто, кроме Видения, не обращал внимания. Нарцисса, пустившая было слезу, когда он вернулся из Азкабана, после оказалась больше заинтересованной в сохранении мебели и всякой мелочевки. Драко, приезжающий домой на каникулы, запирался в своих покоях и выходил лишь на собрания. Вынужденно. Вынужденно — впрочем, как и большинство. И лишь Видение смотрело на него так понимающе, что ему и не требовалось слов. Люциус в кои-то веки ощутил себя спокойным. Видение подарило ему долгожданное спокойствие — в холодных подземельях дома, который больше ему по-настоящему не принадлежал. Но именно здесь, среди всей это затхлой влаги, среди этого мрака, Малфой чувствовал себя дома. Однако спокойствие Люциуса было нарушено, когда егеря поймали Поттера и его друзей. После, вместе с ними, из Малфой-Мэнора исчезло и его Видение… Отвернувшись, Люциус постучал пальцами по столу. — Мистер Малфой? — обратилась она к нему. Лучше бы не обращалась. Совесть, ранее Люциуса практически не тревожившая, начала разъедать его изнутри. — Что, мисс Лавгуд? — глухо отозвался он. — Вы отклоняете? Горечь, прозвучавшая в её мелодичном голоске, заставила Люциуса вновь повернуться. Мисс Лавгуд и сама вздрогнула, по всей видимости, от эмоций, проскользнувших на его лице. А он ведь действительно свёл брови над переносицей… Он сводил брови над переносицей, когда судорожно звал Драко в то время как всё вокруг гремело и пылало. Тысячелетние стены стремились рухнуть прямо на его голову, когда он вдруг заприметил белобрысую макушку сквозь пробоину в фасаде. Люциус тотчас же, чудесным образом уклоняясь от разноцветных заклинаний, ринулся туда. Он перепрыгнул через дыру в стене и, коротко глянув вверх, раскрыл объятия… Огромный камень упал совсем рядом —Люциус весь сжался от этих вибраций, отчаянно прижимая макушку спасённого к своей груди и, кажется, приговаривая что-то утешающее. Спустя полминуты Малфой отпрянул и… — Мисс Лавгуд?! Он вспомнил. Вспомнил имя. Вспомнил Луну Лавгуд, лицо которой нынче было перепачкано пеплом и кровью. Луну Лавгуд, которая сейчас так доверчиво жалась к нему. Луну Лавгуд, с щеки которой он, не отдавая себе отчёт, попытался стереть эти грязные следы — грязным же пальцем. — Спасибо, мистер Малфой… — шепнула она. — Берегите себя, — сжав её плечи, проговорил он. — И… где Драко? Спокойствие среди бури — вот, что осталось рядом с ним. Малфой отчего-то знал, что всё будет хорошо. — Я не знаю… Он прикрыл веки. — Я не знаю. — Почему? — вопросила она. — Я сперва должен прочитать, — Люциус вновь взглянул на неё и, не успев подумать, выдал: — Но перед этим вы отужинаете со мной. — З-зачем? — растерялась она. — Потому что я вам должен. Внезапно Луна подалась вперёд и приглушённо молвила: — Это вы спасли мне жизнь. Не единожды. — А вы подарили мне спокойствие. На следующий день Малфой ждал её за столиком одного из лучших ресторанов в Лондоне. Звучал джаз, раздавались неспешные разговоры, сливающиеся с перезвоном посуды, и это должно было его успокоить. Но Люциус нервничал, постоянно ёрзал на мягком стуле, старался вглядываться в расписной потолок и считать херувимов, но каждый раз сбивался. Он закидывал то одну ногу на ногу, то другую, теребил то бабочку, то запонки. Сверялся с часами и не понимал причину столь явного и несвойственного ему в таких случаях волнения. Но Луны всё не было. Конечно, она ещё не пришла! Люциус явился на полчаса раньше назначенного времени! Оставалось пять минут… Он вскочил на ноги, стоило ему лишь заприметить её силуэт, выплывающий из тёплого полумрака. Люциус, не моргая, уставился на неё, и она вернула ему взгляд. — Мисс Лавгуд, — дрогнувшим голосом поприветствовал он и поцеловал её руку. — Здравствуйте, мистер Малфой, — спокойно отозвалась она. Люциус помог ей сесть, обогнул столик и устроился напротив. Официант принёс меню и винную карту, но Люциус уже знал, что закажет, а потому наблюдал за мисс Лавгуд, выбирающей блюдо. Он и не знал, что существует такая красота. Тёмно-зелёный бархат узкого платья контрастировал с её бледной кожей. В ложбинке её груди, что слегка виднелась в вырезе декольте, лежала замысловатая подвеска белого золота в виде ворона с глазами-изумрудами. — Вам понравилась подвеска? — вдруг послышался её нежный, словно перезвон хрусталя, голосочек. Кажется, она проследила за его взглядом. Чёрт! Он же действительно смотрел на подвеску. — Да, — откликнулся он. — Очень оригинальная. — Профессор Флитвик подарил мне её в честь окончания Хогвартса. Хотя она слишком дорогая… Но он настаивал. — Вы учились на Когтевране? — Так точно, — она закрыла меню. И вновь Люциус ощутил то самое умиротворение, которое ощущал всегда, стоило ей лишь заговорить с ним. — Шляпа предлагала мне этот факультет, — он слегка улыбнулся. Подошёл официант, чтобы принять заказ, а затем сомелье. Люциус уточнил, какое вино предпочитает Луна, а потому через пару минут сомелье вернулся с бутылкой белого вина. Они попробовали и утвердили. Люциус внезапно смутился и принялся покручивать ножку бокала. Надо бы произнести тост… Он глубоко вдохнул. — Мисс Лавгуд, — поднял бокал и посмотрел ей в переносицу, потому что внезапное смущение не проходило, тем самым лишая его возможности открыто заглянуть в её глаза. — Спасибо вам, что пришли. И спасибо за всё. Простите, если чем обидел в прошлом. Вы очаровательны. — Спасибо вам, мистер Малфой. Прошлое прошло. За будущее! — она соединила стенки их бокалов, сделала глоток и внезапно продолжила: — Но я на вас не обижалась. Вы вели себя достойно и в Отделе Тайн, и в вашем доме, и во время битвы за Хогвартс. Люциус поперхнулся. — В Отделе Тайн? Вы там были? — сдавленно вопросил он. — Да, и я запомнила, как вы утихомиривали Беллатрису и остальных. Благодаря вам мы дождались помощи и остались живы. Правда, вам это дорогого стоило… простите… Так вот почему тогда, в подземельях, эта девочка показалась ему смутно знакомой. Мерлин… да она была свидетельницей его падения и всё равно пришла в ресторан! Хотя он сам шантажировал мисс Лавгуд её же законопроектом. Идиот. — Я уже просмотрел ваш законопроект, — охрипшим голосом пробормотал он. — И подписал… Даже если бы вы не пришли — я не изменил бы своего решения. — Но я пришла, — она пожала плечами и пригубила. В этот момент принесли закуски. — Вы ещё учитесь? — Нет, я поступила сразу на второй курс магозоологии и по большей части, как я уже упоминала, путешествовала. Удивительно, что мне удалось закончить обучение с отличием. — Вы умная. Я в этом не сомневался. — Меня дразнили «Полоумной Лавгуд» в школе. Возможно, я просто странная, а потому мне было легко договариваться с преподавателями в университете. Они просто старались скорее от меня отвязаться, — Луна усмехнулась. — Я так не считаю, — покачал головой Люциус. — Вы писали о таких существах, о которых я никогда ранее и не слышал. Весьма и весьма интересно. — Очень радует, — полуулыбка вновь сверкнула на её устах. Дальше разговор пошёл обо всём. Про её зверушек, про школьные годы Люциуса. Он искренне смеялся над её необычными шутками и словооборотами, а она иногда тихонько посмеивалась над его рассказами. Было так легко, что Люциус просидел бы здесь до утра, но время близилось к полуночи. Пора было уходить. Он проводил Луну до выхода и уже на улице, поцеловав руку на прощание, вдруг замер и буквально впился взором в её милое личико. Блики фонарей падали на нежную кожу и, не сдержавшись, Люциус невесомо провёл костяшками пальцев по её щеке. Луна сомкнула веки и отстранилась. — Зачем вы так смотрите? Зачем вы касаетесь меня? — Мне… — он прочистил горло. — Мне нравится на вас смотреть. И очень захотелось прикоснуться. — У вас жена, мистер Малфой. — Мы развелись после войны, — спешно и горячо заверил он, но продолжил весьма глухо, с толикой горести: — Нарцисса переехала во Францию. Подальше от меня… Неужели вы не видели в газетах? Но, если я вам неприятен, то… — А Драко? — Там же. Работает. Женился. Он вдруг умолк, неосознанно понурил плечи и вдруг ощутил, что Луна крепко прижалась к нему в объятиях. Малфой, затаив дыхание, обнял её в ответ, и они стояли так с минуту. — Скажите, — шёпотом начал он, — вы согласились отужинать со мной, если бы не законопроект? Она оторвала голову от его груди и вдруг поймала длинную прядь его платиновых волос, принявшись задумчиво перебирать её. — Да. Мне нравятся ваши волосы. Люциус рассмеялся и вновь, перехватив её руку, коснулся прохладной кожи губами. Они встречались дважды в неделю на протяжении двух с половиной месяцев. Трижды обошли весь Лондон, четырежды сходили на оперу, шесть раз были в музеях и даже один раз поели хот-доги, которых Малфой никогда в жизни не пробовал. Она была очень интересной и мудрой. Люциус наслаждался её присутствием и надеялся, что это взаимно. Хоть она и была открытой, могла обнять на прощание, но всё же общалась с ним скорее… как с другом. И когда он захотел большего? Когда он захотел быть для неё ближе, перейти за грань дружбы? После развода он не искал никаких серьезных отношений. Люциус не исключал возможность таковых, но не думал… не думал, что девушка вдвое него моложе затмит собой всех остальных женщин. Шагая рядом с ним, она умолкла, видимо, тоже о чём-то задумавшись. Стук её невысоких каблучков по брусчатке набережной отдавался колоколом в его сердце. Он больше не мог терпеть. Схватив её запястье и рывком притянув к себе, Малфой буквально обрушился на её рот поцелуем. Он вкушал её губы очень осторожно, но всё же настойчиво, а Луна не отвечала, замерев в его руках. Пульс забился в висках, но он продолжал, отчаянно добиваясь ответа. Зря. Зря он это сделал. Это было слишком рискованно. Он вполне мог спугнуть её этим своим опрометчивым порывом. Отстранившись, Люциус так и не открывал глаза, глубоко и тяжело дыша. Он хотел извиниться, но вдруг её дыхание опалило уголок рта. Касание её губ было таким ласковым, почти невесомым, словно капля росы, скользнувшая по лепестку розы, и что-то сначала сжалось в его груди, а затем — затрепетало. Он дотрагивался пальцами до её щек, шеи, плечиков, и его кожа чуть ли не воспламенялась от этих касаний. Она целовала его тягуче-сладко, долго, немного неуверенно, и Люциус поддавался, лишь иногда углубляя поцелуй. Лёгкое прикосновение её языка выбило почву из-под его ног, и Люциус шумно вдохнул через нос, разрывая поцелуй. Иначе он окончательно потерял бы контроль. — Я… — тут же заговорил Люциус, пока хватало смелости и наглости. — Я хотел бы, чтобы вы пришли ко мне завтра. На ужин. Понимаю, что воспоминания, связанные с этим домом, у вас не самые приятные… Но я изменил многие помещения до неузнаваемости. Она долго заглядывалась то в один его зрачок, то в другой. И вдруг улыбнулась. — Конечно, я приду. Благодарю за приглашение, Люциус. Люциус был воодушевлён, но знал, что он может не сдержаться. Соблазн был очень велик, а потому он распланировал всё от и до: накрыл такой ужин, словно ждал делегацию какого-то иностранного Министерства Магии. Он продумал до мелочей экскурсию по его семейному гнезду и саду — по второму как раз во время заката. Вид должен быть потрясающий. И сперва всё шло по плану. Луна искренне восхитилась ужином, она разглядывала интерьеры и слушала истории Люциуса о той или иной картине. Но больше всего ей понравилась библиотека. И та действительно была внушительной: она пронизывала два этажа, а книг было столько, что кружилась голова. Вот тогда его план провалился… — Сколько же здесь книг! — воскликнула Луна. — Треть из всех этих тысяч собрал мой прапрадед. — Он так любил читать? — Он не прочитал и десяти книг за всю его жизнь. Он просто их коллекционировал. — А что ещё он коллекционировал? Люциус усмехнулся и начал приближаться к ней. — Лошадей и женщин. Теперь он стоял совсем близко, возвышался над ней с непринужденным видом, хотя у самого внутри творилось самое что ни на есть настоящее безумие. — А что коллекционируете вы? — спросила Луна. — Точно не женщин. Мне хватит одной. В следующий миг он впился в её уста. Он воистину мог бы целовать её вечно, хотя до этого не был особым любителем поцелуев… Привставшая на цыпочки и обвившая его шею, Луна разомкнула губки навстречу его настойчивым, но ласковым действиям. — Мистер Малфой… — она отпрянула. — Люциус, — поправил он. — Что мы делаем? — Это очень просто, — он вдруг приник к её шее, и Луна протяжно ахнула. — А что будет дальше? — Всё, что ты захочешь. И он подхватил её на руки, чтобы отнести к огромному дивану в углу. Его пальцы попутно нашарили тонкую молнию платья, а потому, усадив Луну на кожаную обивку, Люциус дёрнул язычок вниз и тотчас же скинул атласную ткань с её плеч. Луна же избавила его от пиджака и стала бороться с пуговицами, но руки мало её слушались, а потому Люциус с нетерпением помогал, то и дело осыпая поцелуями всё, до чего мог добраться на её теле. Рубашка была откинута, и он провёл по её груди, всё ещё скрытой кружевами бюстгальтера. — Я очень сильно хочу тебя, Луна, — выдохнул он. Сердце стучало в горле и отдавалось болезненным вожделением внизу. Луна звякнула пряжкой его ремня, расстегнула брюки и, по всей видимости, окончательно осмелев, положила ладошку на его желание. Люциус прикрыл глаза, и, остановив Луну, стянул с себя брюки вместе с бельём. Но она вновь вернулась к своему занятию и с любопытством наблюдала за своим кулачком, скользящим по его плоти. Малфой же наблюдать за этим действом был не в состоянии, потому что удовольствие, и без того разлившееся по венам, явно могло ускорить финал, если бы он даже одним глазком взглянул… Вместо этого он придвинул её к себе и дотронулся до места уже её удовольствия сквозь влажную ткань, удостоверяясь, что Луна готова. Тогда он стянул кружево и рывком подмял Луну под себя, вновь увлекая в поцелуй и теперь принимаясь гладить её там беспрепятственно. Она тихонько постанывала и чуть дёргала бёдрами то навстречу его пальцам, то как бы стараясь прекратить эту сладостную пытку. Он не верил реальности происходящего. Он не мог оторвать взгляд от её красивого тела, от этой груди, которую уже полностью осыпал поцелуями, от этих трогательно выпирающих косточек таза. Он хотел изучить каждый дюйм этой бархатной кожи, но Луна в нетерпении сжала ноготочками его поясницу. — Прошу тебя, Люциус… И он повиновался, аккуратно и медленно входя в неё. Она не смыкала веки — более того, не мигая, удерживала зрительный контакт. И он, оказавшись полностью в ней, буквально растворился в чувствах, что переполнили его. Из горла вырвался короткий, низкий, но тихий стон. Неистовое наслаждение, трепет и почти мучительное желание охватили всю его суть, и Люциус ещё долго не двигался, всё касаясь её лица, всё поглаживая её плечи и талию. Бёдра, которыми она тут же качнула. И тогда он начал движения, постепенно ускоряясь, ловя её поцелуи. Всё для него исчезло в тот момент, кроме Луны, стонущей под ним всё громче и слаще, кроме её запаха, тонкими лавандовыми нитями окутавшего его. Кроме её взгляда. Она внезапно дала ему знак, что хочет быть сверху. Люциус перекатил их, и, не теряя ни секунды, вновь оказался в ней, обхватывая точёный, гибкий стан. — Как же ты прекрасна… Луна клюнула его в уголок губ и снова выпрямилась, возобновляя движения. Волосы золотистыми волнами колыхались на её плечах. Она была похожа на ангела, и он едва не ослеп от этого яркого, энигматического ореола, что окружил всю её. На самом деле Люциус никогда не был столь зрячим.***
С того момента прошло чуть больше года. Они всегда прекрасно проводили время, даже успели отправиться в несколько коротких путешествий по Европе, учитывая, что оба работали. А ещё они никогда не ссорились, хотя парочка перепалок и имела место быть. Сущие пустяки. Люциус и не предполагал, что можно понимать кого-то с полуслова. Что можно так легко избегать конфликтов. Хотя Луна сама по себе была уникальной: если ей что-то не нравилось — она наливала чай, брала его за руку, усаживала в кресло и обсуждала. Все проблемы тотчас испарялись, а решения находились. Страсть, что жила в нём, никуда не делась, но постепенно к ней добавлялось ещё одно чувство. Разумеется, Луна сразу ему понравилась, но он отчего-то считал, что не способен ощущать то, что ощущает, когда думает о ней, видит её или слышит её голос. Казалось бы, он пережил столько всего и всегда был более-менее чёрствым и отчуждённым. Но она… Она обнаружила в нём то, о чём Люциус сам не догадывался. Он обнаружил в себе это и на первых порах не сумел дать этому название. Это было необъяснимо. Это стало для него магией более невероятной, чем любое проявление той, которую он практиковал на протяжении всей своей жизни. — Люциус? — её голос выдернул Малфоя из воспоминаний, заставив сморгнуть пелену, застелившую взор. — Что с тобой, ответь же… — Всё вправду чудесно. — Я хочу тебя, — Луна подалась к нему, желая вновь поцеловать, но он вдруг отвернулся. Он должен был сказать это раньше. Но он доселе молчал, потому что не знал… не знал, как назвать те эмоции, что завладели им. Теперь он познал смысл, понял истину. Теперь он мог всё объяснить. А ведь это оказалось так просто… — А я тебя люблю, Луна. Очень сильно. Следующий день стал лучшим в его жизни, потому что Луна сказала «да».