набросок

это была ничем не примечательная на первый взгляд осенняя ночь. на улицах города стояла кромешная тьма и только в одном из домов приглушённый свет горел всю ночь. в этом маленьком уютном доме в самом конце улицы жили двое молодых людей, по уши влюблённых друг в друга, джерард уэй — художник. только что окончивший институт, и фрэнк айеро — в прошлом — студент экономического института, а в настоящем — уличный музыкант, подрабатывающий бариста в кофейне неподалёку от дома. эти двое, поначалу с трудом сводившие концы с концами, наконец смогли обустроить свой дом в родном нью-джерси, чему были несказанно рады. оба прекрасно помнят свои подработки до глубокой ночи, попытки совмещать работу и учёбу. и к счастью для них, всё это не было напрасно. юноши состояли в отношениях уже больше пяти лет и прошли за это время многое: депрессию джерарда из-за смерти его любимой бабушки, проблемы с алкоголем и наркотиками, нервные срывы фрэнка из-за проблем с родителями, недосказанности, ссоры и многое другое, сейчас же их любви ничто не угрожало. в их комнате, как и всегда, была включена настольная лампа. джерард как никто другой любил рисовать с ночи до утра, пока его возлюбленный спал крепким сном и тихонько посапывал в подушку. он безумно любил рисовать фрэнка и нередко делал маленькие наброски в своём скетчбуке, пока тот видел сны и даже не подозревал, что его рисуют. это было на руку джерарду. пожалуй, ночь — единственное время суток, когда айеро был полностью спокоен и расслаблен, что особенно отражалось на его лице — иногда он улыбался во сне и джерард любил подмечать эту деталь в своих набросках. вот и сейчас он вновь зачарованно рисовал фрэнка, периодически отрываясь от бумаги, чтобы вновь взглянуть на возлюбленного. ему, как художнику, чертовски нравилась поза, в которой он находился. видимо, почувствовав во сне, что вся кровать в его распоряжении, фрэнк лёг на спину, повернув голову чуть набок, и слегка раскинув руки в сторону, а тёплое белое одеяло закрывало лишь ноги, раскрывая художнику прекрасный вид на обнажённые плечи, татуированные руки и тело возлюбленного. обычно он заворачивается в одеяло целиком и полностью, но видимо сегодняшней ночью он неосознанно сделал исключение. джерарду нравилось рисовать фрэнка, его полуобнажённое стройное тело, исписанное невероятной красоты татуировками, нравилось прорисовываать каждую мышцу, каждую татуировку чересчур детально. это слишком увлекало его, настолько, что он нередко забывал о времени и засыпал с карандашом в руке. — джи… — в полудрёме шепчет внезапно проснувшийся фрэнк, не чувствуя возлюбленого рядом с собой. он приподнимается на локтях и оглядывается по сторонам, пытаясь прийти в себя ото сна и понять, что случилось. джерард был настолько погружен в свои мысли, что совсем не услышал фрэнка и это на мгновение озадачило его, но, рассмотрев повнимательнее, чем занимается его возлюбленный, айеро перестало смущать это, как и перспектива не выспаться этой ночью. перед фрэнком предстала совершенно замечательная картина. джерард сидел на кресле возле окна, со включённой настольной лампой и что-то увлечённо рисовал в своём скетчбуке. в абсолютной тишине их дома было слышно каждый едва уловимый шорох, каждый штрих по плотной бумаге, которых с каждой секундой становилось всё больше и больше. очевидно, уэй увлёкся штриховкой и был полностью на этом сосредоточен. его руки были измазаны следами от грифеля карандаша, как и лицо, что не ушло от внимания фрэнка и показалось ему забавным. он тихонько хихикнул и улыбнулся, глядя на него. но джерард был сконцентрирован настолько, что не слышал ничего вокруг себя. — джи, ты чего не спишь? фрэнк всё же возвращает джерарда в реальность. его тихий, сонный голос с лёгкой хрипотцой звучал всё также прекрасно во мраке ночи, а джерард, испугавшись от неожиданности, машинально отбрасывает скетчбук в сторону и ошарашенно смотрит на айеро. в его правой руке по прежнему оставался маленький карандаш hb, а слева от него теперь валялся скетчбук, раскрытый как раз на незаконченном наброске с изображённым на нём полуобнажённым фрэнком. растерянный взгляд джерарда устремлён то на фрэнка, то на упавший на пол скетчбук. мысленно он уже провалился сквозь землю и сгорел со стыда. он ни разу не показывал фрэнку эти наброски, боясь, что айеро назовёт его сумасшедшим и пошлёт куда подальше, он боялся, что фрэнк посчитает ненормальным то, что джерард рисует его, пока тот спит, он боялся, что фрэнку банально не понравятся эти наброски. джерард всегда считал себя посредственным художником и очень нервничал по этому поводу, постоянно переживая по пустякам, в то время как многие люди, включая фрэнка, твердили о том, что его творчество прекрасно и цепляет восторженные взгляды ценителей искусства. — а я… — начинает было уэй, но подходящих слов в его голове в этот момент не было. он совсем не знал, что говорить в такой ситуации, — я тут… понимаешь… — его робкий голос с каждым словом становится всё тише и он окончательно замолкает, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающей ненависти к самому себе, стыда и растерянности. он мечтал в эту же секунду выкинуть скетчбук в окно, чтобы никто больше не увидел его ужасные наброски. уэй готов был исчезнуть с лица земли или же попросту застрелиться, не желая испытывать более этого позора, но фрэнк приостанавливает его приступ самоунижения, поднявшись с постели и неспеша подойдя к нему, чтобы получше разглядеть набросок. — можно? — фрэнк смотрит на него вопрошающим взглядом и джерард молча кивает, позволяя тому поднять скетчбук. внутри джерард был безнадёжно убит, но не подавал виду, хотя его напуганный растерянный взгляд просто кричал о его (как ему казалось) провале. сейчас он скорее напоминал абитуриента художественного вуза в ожидании результатов экзаменов, чем художника, успешно окончившего вуз. — это прекрасно, джи, это просто прекрасно! — фрэнк с неподдельным, по-детски наивным восхищением смотрит на набросок, откровенно не понимая растерянности и страха возлюбленного, — почему ты скрывал, джи? — недоумённо вопрошал айеро, продолжая всматриваться в набросок. стоя возле него, понурив голову и опустив взгляд, джерард всё же решается сказать ему, что было у него на уме, пока он с интересом и восхищением рассматривал его работу. — я боялся, что тебе не понравится, что я тайком рисую тебя обнажённым, пока ты спишь, — признался он едва слышно, напоминая провинившегося в чём-то ребёнка, — к тому же я разбудил тебя, — джерард смотрел на фрэнка взглядом, полным извинений, чувствуя себя максимально виновато перед ним. — в этом нет абслютно ничего такого, что ты так…— спокойно отвечает фрэнк, чуть улыбнувшись уголками губ, в глубине души считая эту ситуацию забавной и одновременно нелепой, — иди лучше ко мне, джи, — он аккуратно откладывает скетчбук в сторону и раскрывает руки для объятий и уэй тут же льнёт к нему, уткнувшись возлюбленному в плечо, всё ещё сгорая со стыда, — ты совсем не разбудил меня, я просто проснулся попить воды и заметил, как ты рисуешь. и, если честно, я залюбовался, — признаётся он, вновь улыбнувшись уэю. но джерард словно пропускает слова возлюбленного мимо ушей, продолжая твердить своё. — прости, фрэнки… они просто ужасны, ты просто не представляешь насколько… — разочарованно произносит он, чуть не плача. его потряхивало мелкой дрожью и он сильнее льнул к фрэнку, чувствуя тепло его тела, а айеро в ответ поглаживал его по спине, пытаясь унять мелкую дрожь. —т-ш-ш, джи, ну что ты так…? — не скрывая удивления спросил он, продолжая успокаивать, словно маленького ребёнка, — перестань извиняться просто так, — произнёс айеро, полностью убеждённый в своих словах. порой фрэнку казалось, что уэй извинялся за каждый свой вздох и в глубине души его даже начинало это раздражать, но в тоже время вызывало неимоверное чувство жалости. джерард был катастрофически неуверенным в себе и ранимым человеком с самого детства и сколько бы джи ни пытался избавиться от этих качеств, у него это не получалось. — посмотри на меня, — мягче произносит фрэнк, и уэй поднимает на него взгляд, неуверенно, так и стараясь спрятаться куда подальше. джерард редко смотрел людям в глаза, он боялся и постоянно смущался этого, в отличие от фрэнка. тот прекрасно поддерживал зрительный контакт с людьми и возлюбленный не был исключением. он обожал при разговоре смотреть в его невероятной красоты зелёные глаза, но это случалось до изнеможения редко. поэтому он старался насладиться каждой секундой при взгляде на него. — нет-нет-нет, джи… — шепча взмолился он, видя как джерард вновь прячет взгляд, избегая смотреть возлюбленному в глаза, слегка понурив голову, — посмотри на меня, — вновь просит фрэнк, осторожно взяв возлюбленного за подбородок, чуть приподняв голову, — ты прекрасный человек и художник и я абсолютно не против того, что ты рисуешь меня. мне нравятся твои работы, нравишься ты сам, мне нравится абсолютно всё в тебе, джи, — с воодушевлением говорит фрэнк, чувствуя, как трепетало сердце от переполняющих его эмоций. напряжение между ними растворялось с каждым сказанным фрэнком словом. мягкий, бархатный голос возлюбленного задевал тончайшие струны души джерарда, а взгляд, полный теплоты, завораживал. руки уэя била мелкая дрожь и фрэнк, заметив это, накрыл его ладони своими, стараясь согреть их как можно скорее. они почти всегда были холодными, поэтому айеро особенно любил держаться с ним за руки, не позволяя джерарду замёрзнуть. уэй смущённо улыбнулся глядя на то, с какой осторожностью и заботой фрэнк пытался согреть его. порой ему казалось, что айеро слишком сильно беспокоится о нём и считал это лишним. — я знаю, что тебе тяжело принять это, но, поверь мне, ты достоин лучшего, ты достоин этой заботы. и я готов поддерживать тебя в любую минуту, всегда… — он на пару мгновений отпускает его руки и с особой нежностью и любовью проводит ладонью по его щеке, зачарованно глядя в глаза уэя, словно не веря своему счастью, наслаждаясь этим прекрасным моментом близости с ним, — я не знаю, что было бы, если бы тебя не было… я слишком сильно люблю тебя, — в который раз признаётся он ему совершенно искренне, не скрывая своих истинных чувств. уэй вновь хотел было что-то возразить фрэнку, но тот не позволил ему это сделать, одной рукой притянув к себе ближе за талию и вовлекая в нежный поцелуй. джерард несмело отвечает и фрэнк ненавязчиво берёт инициативу на себя, трепетно целуя желанные губы, наслаждаясь этим прекрасным моментом. в мыслях у джерарда царил полнейший хаос, но он ничто по сравнению с чувствами, всколыхнувшими больную голову. сердце колотилось всё сильнее и сильнее, колени подрагивали, щёки залились румянцем, а дыхание чуть сбилось от охватившего его волнения. он не ощущал себя так растерянно наедине с фрэнком, наверное, с момента их первого поцелуя за углом школьного коридора. в те времена ими руководили влюблённость, бесстрашие и отвага, но и в этом тоже было что-то романтичное. и джерард счастлив, что фрэнк продолжает любить его всё сильнее с каждым днём. — хочешь, буду позировать тебе обнажённым? — игриво спрашивает фрэнк, едва отпрянув от губ возлюбленного. в его глазах плясали озорные искорки, кричащие о вспыхнувшем внутри желании, что не могло не уйти от внимания уэя, — как ты хочешь… — фрэнк как бы невзначай запускает руки под футболку возлюбленного, неторопливо поглаживая его тело и поднимается всё выше, сгорая от желания как можно скорее избавиться от ненужного предмета одежды и предаться любви и ласкам. фрэнк знал все слабые места уэя и нередко пользовался этим. джерарду нравилось ощущать на себе прикосновения его сильных рук и жар его тела, нравилось подчиняться ему и позволять себе чувствовать себя слабым в его руках. казалось, что любое его прикосновение отзывалось табуном мурашек по всему его телу, а колкие фразы фрэнка, брошенные во время прелюдий, будоражили сознание уэя и в глубине души ему хотелось, чтобы это не прекращалось никогда. джерард обожал, когда фрэнк из милого парня превращался во властного, статного и дерзкого мужчину, мастерски соблазняющего кого угодно. в такие моменты уэй не мог устоять перед ним и млел в его руках, отдаваясь ему целиком и полностью. только с ним он чувствовал себя действительно нужным и любимым. — я только за, — отвечает он фрэнку без каких либо сомнений, насмешливо улыбнувшись и вновь прильнув к его губам, неспешно целуя. скетчбук художника так и остался нетронутым всю оставшуюся ночь.