Побратим

POV Тома Реддла: Когда мы с Мортишей добрались, наконец, до Приюта, - нас ждал не очень приятный сюрприз. Война, длящаяся в Европе уже полгода - оказалась ближе, чем мы думали. И пусть пока в самом Лондоне было тихо, но эхо Войны уже долетало до него. Миссис Коул, прямо в день нашего прибытия, проинструктировала нас о том, куда бежать в случае авианалета, даже подвал нам показала, который до этого использовался разве что как кухонная кладовая. Там было темно, сыро и довольно тесно. Я не особенно понимал что такое "авианалет", но перспектива провести хоть сколько-нибудь длительное время в подвале - меня откровенно пугала. Поскольку правила приюта предписывали раздельное проживание девочек и мальчиков старше 11 лет, то мы с сестрой были уверены, что нас разгонят по общим спальням старших, как и в прошлом году. Но все каникулы прошлого года я работал, как вол, и мне, к концу дня, было уже совершенно наплевать - где спать, лишь бы дожить до ужина и добраться потом до койки. В этом же году нас с Мортишей вернули в нашу с ней комнату, однако, поскольку Приют был теперь практически переполнен, то к нам подселили еще двух воспитанниц. Это было что-то новенькое, - ко всем старшим в комнаты подселили малышей. По словам миссис Уотерфорд эта мера "позволяла соблюдать хоть какие-то приличия". За минувшие полгода в Приюте появилось много новеньких, чьи матери теперь работали на фабриках вместо своих, ушедших на фронт, мужей. В основном это были избалованные домашние дети. И местная приютская шпана не принимала их в свой круг, держась особняком. Близняшки Кэтти и Бэтти Уайт - жили в Приюте не первый год. Если я помню правильно, - они появились здесь в то лето, когда мы с Тиш впервые отчалили к Старому Джо. Тогда девочки были совсем маленькими, а теперь им было уже лет по шесть. Раньше я думал, что они просто белобрысые, но Мортиша сказала, что они альбиносы, как моя Бьянка. По Приюту даже ходили слухи, что бабушка девочек - цыганка, и что она иногда навещала их и приносила всякие сладости, а что стало с их матерью - никто не знал. Я сам ни разу не видел, чтобы девочек кто-то навещал и в эти сплетни не особо верил. В любом случае Кэт и Бэт не доставляли нам особых хлопот. Мортиша научила их заплетать друг другу косички и завязывать шнурки, чтобы девочки могли обойтись без помощи старших, когда пойдут в школу. Глядя на них я частенько вспоминал о том, как выгляжу сам без амулета Салазара. И, нехотя, признал, что у меня с близняшками было достаточно много общего... Причиной моей странной внешности, возможно, было не само проклятие, а то, что моя змеиная форма была альбиносом. Не то, чтобы это что-то принципиально меняло, но вносило некоторую ясность. Перерыв за время обучения все доступные в Хогвартсе книги по теме, я пришел к выводу, что Маледиктус более всего был похож на принудительную анимагию, а в моем случае на застревание в промежуточной форме. Только форма эта была строго определенной в отличие от анимагической. В учебнике по высшей трансфигурации было сказано, что длительное пребывание в аниформе - негативно сказывается на разуме, что я также мог ощущать на собственной шкуре. Зелье, которое мне варил неизвестный Мастер, и приносил школьный эльф - хорошо помогало, но в каникулы мне взять его было негде. Первые дни в Приюте, без зелья, я чувствовал себя совершенно отвратительно: тошнота, головокружение и неконтролируемая раздражительность, - это только часть неприятных симптомов. Мортиша, заметившая мое болезненное состояние, - сказала, что так бывает при резкой отмене многих лекарств. Понятия не имею, - откуда она это знает, но очень похоже на правду. - В прошлом году было легче, - сказал я сестре в один из особенно отвратительных вечеров. - Если твое "лекарство" вызывает такое привыкание, то боюсь, что со временем оно будет помогать тебе все хуже, - "обрадовала" меня Тиш. Разговаривать о Хогвартсе в присутствии Кэт и Бэт было опасно, поэтому приходилось тщательно подбирать слова. - Вряд ли ты сможешь работать в таком состоянии, - с тревогой в голосе сказала сестра. - Сам знаю, - грубее, чем следовало бы, ответил я и со вздохом полез на свою койку, в надежде на то, что если я лягу - станет легче. Мортиша давно перестала реагировать на мое перманентное раздражение, а вот девочки обижались. Бетти даже чуть не расплакалась из-за того, что я накричал на нее. Было ли мне стыдно? И да и нет. Мне было настолько плохо физически, что на рефлексию и моральные терзания сил не оставалось вовсе. Огорчало лишь то, что в связи с хреновым самочувствием мне придется пересмотреть свои планы на наш День Рождения. Первоначально я собирался сходить с Тиш в Кино. Я там никогда прежде не был, но Ларч прошлым летом так расхваливал очередную картину, что мне тоже захотелось побывать там хотя бы раз, тем более что у волшебников ничего похожего в плане развлечений не наблюдалось в принципе. Прибыв в Приют, в первый день зимних каникул, я хотел тем же вечером доехать на велике до Флит-стрит и попросить Ларча купить нам с Тиш билеты на 30-е число, но видимо я переоценивал свои возможности. Езда на велосипеде зимой и так требовала особых навыков, а в своем нынешнем состоянии я был не способен не то что куда-то ехать, но даже дойти от койки до столовой мог с большим трудом. Кормить в Приюте стали еще отвратительнее, чем раньше, даже с поправкой на "праздничное Рождествнское меню". Впервые в жизни я пожалел, что мы лишились помощи Чакки. Хотя сами домовики никогда мне не нравились и не внушали доверия. Вечером 24 декабря в Приют прибыл Ларч, наперевес с облезлым подобием елки, и в уже изрядно потрепанном костюме Санты. Концерт, призванный развлечь малышню, - интересовал меня мало, а вот возможность попросить Ларча Соммервиля об услуге по покупке билетов, - дорогого стоила. Собрав волю в кулак я выполз из нашей с Тиш комнаты и приступил к осуществлению первой части своего плана. Ларча в армию, как прежде, не брали, сославшись на то, что шить такому великану форму и обувь на заказ никто не будет. Но может оно и к лучшему, хотя сам Ларч явно думал иначе. Согласно моему плану 30-го после обеда - мы с Мортишей доедем до "Колокола" заберем там у Ларча билеты, скоротаем пару часов до сеанса, заодно оставив там велик, а после просмотра фильма, тем же путем, - вернемся обратно в Приют. Фильм Ларч должен был выбрать на свой вкус, потому как я в них совсем ничего не смыслил. Мортиша про предстоящий поход в Кино ничего не знала, и была уверена, что мы просто, как в прошлом году, - едем послушать вечернюю игру Ларча. Тем более, что Сэм Стоун планировал пригласить на работу в бар какую-то певицу, чтобы она развлекала публику пением и привлекала больше посетителей. Идея с певицей, на мой взгляд, была интересной, но как оно там с реализацией - получилось или нет?- я был, разумеется, не в курсе. Одного я не учел, - мы с сестрой за год порядочно выросли, а на дворе стояла середина довольно снежной зимы, и ехать вдвоем на одном велике в зимней одежде - было ужасно тяжело, особенно потому, что крутить педали приходилось только мне. В общем добирались до паба мы чуть ли не вдвое дольше по времени, чем я рассчитывал. И даже едва не опоздали к началу сеанса. Из фильма я запомнил только название: "Унесенные ветром" и пару особенно ярких эпизодов, потому что банально заснул где-то в самом начале. Фильм, по словам Ларча буквально гремел на всю Америку прошлой зимой, поэтому его частенько крутили теперь в промежутках между новинками. Вторым моим проколом было то, что фильм был двухсерийным и, вместе с антрактом между сериями, занял едва ли не втрое больше времени, чем планировалось. Короче, обратно мы добирались на велике практически в полной темноте. И нам еще повезло, что в канун Нового Года на улицах было не слишком много людей. Преодолев почти три четверти пути до Приюта - я в какой-то момент снова словил приступ головокружения, и мы с Тиш свалились вместе с великом на обледеневшую мостовую. И если Мортиша отделалась парой ссадин, и ушибом лодыжки, то я, похоже, сломал себе левую руку. Остаток пути мы ковыляли пешком, буксируя рядом тяжелый велосипед. А в конце пути нас еще ждал грандиозный разнос от миссис Коул за то, что явились мы почти к полуночи, да и спать пришлось лечь без ужина, ибо его мы тоже благополучно прошляпили. Ночью я почти не спал - адски болела рука, на которую я приземлился при падении. К утру она распухла так, что не влезала в рукав рубашки, а пальцы и вовсе не двигались. Неприятным открытием стало и то, что врача из приютского лазарета забрали, чтобы укомплектовать ближайший военно-полевой госпиталь, а мы остались только с приходящей школьной медсестрой. Но и ее на рабочем месте не оказалось. Так что пришлось справляться своими силами. Мортиша, надо отдать ей должное, - сразу же уступила мне нижнюю койку, понимая, что залезать на верхнюю мне, с переломом, будет совсем тяжко. А ребята из старшей группы откуда-то притащили старую простынь и кусок доски. Из всего этого хлама мы соорудили что-то наподобие шины, чтобы хоть как-то зафиксировать пострадавшую конечность. Правда я их всех покрыл отборным матом, пока они мне пытались эту самую руку бинтовать. Получилось у них это далеко не сразу. Любое прикосновение к сломанной руке отдавалось дикой болью, прошибающей меня до самого плеча. Я даже вспотел, как лошадь, пока сдерживался, чтобы не заорать во весь голос. Теперь оставалось самое сложное - дожить до Хогвартса, чтобы по приезде прямой наводкой топать к старухе Дирли. Она, конечно, тот еще цербер в юбке, но мне уже было насрать на нее и ее характер, лишь бы она смогла как-то избавить меня от этой пытки. Наивный идиот, я думал, что самое хреновое - сам момент перелома. Но как же я заблуждался! Самыми отвратительными были все следующие дни до отъезда. К вечеру второго дня к постоянной боли в руке добавилась еще и лихорадка. А Мортиша сказала, что у меня, судя по симптомам, началось воспаление. На фоне всего этого я совершенно забыл сказать ей про деньги и перевод на ее счет пяти тысяч. Кэт и Бэт, кажется, искренне мне сочувствовали, а Бэт даже притащила мне в обед свой кусок хлеба, в качестве утешения. Я, разумеется, отказался. И не только потому, что девочки сами уже были похожи на приведений из-за своей худобы, но оттого, что у меня совсем пропал аппетит. Спал все эти дни я небольшими урывками по несколько минут, неизменно просыпаясь от боли, ибо во сне забывал про перелом и пытался двигать рукой, как раньше. Подобный горький опыт натолкнул меня на мысль, что неплохо было бы освоить хотя бы парочку медицинских заклинаний, а лучше еще и зелья при себе иметь постоянно. И еще мне определенно нужна вторая волшебная палочка, желательно без чар надзора на ней. Про эти чары мне рассказал Яксли, хвастаясь тем, что ему палочка досталась от деда и ею он мог колдовать все каникулы, даже вне родительского дома. Меня бы сейчас и надзор не остановил от применения магии, да только вот палочки мы свои сдавали перед отъездом декану. Кое-как добравшись до Хогвартс-Экспресса утром 4 января, - я всерьез полагал, что эти каникулы окажутся самыми отвратительными в моей жизни. Мортиша смотрела на мои страдания с неизменным сочувствием, и даже попыталась подбодрить, сказав, что фильм ей очень понравился, на что я только фыркнул. А еще она пообещала научиться ездить на велике самостоятельно следующим летом, чтобы мне больше не пришлось везти ее на раме. Ее планам сбыться было не суждено, но тогда мы об этом еще не догадывались. Мортиша получила уведомление из Гринготтс прямо за ужином. И очень обрадовалась, видимо решив, что перевод был от дяди Фестера. Огорчать ее мне совсем не хотелось, поэтому я просто промолчал. Сказав только, что теперь ей будет чем оплачивать учебу. После ужина она собственноручно отконвоировала меня в Больничное Крыло под одобрительным взглядом Малфоя. Блондин, на правах старосты, принес мне вечером расписание и сумку со всем необходимым, так чтобы поутру из карцера я сразу отправился на уроки. Старуха Дирли продержала меня в лазарете всего одну ночь, потому как костероста у нее было предостаточно. Чтобы я еще когда-нибудь пил эту гадость? - да ни за что! По сравнению с этой ночью сам перелом показался мне укусом комара. Не удивлюсь, если рецепт костероста изобрел сам Торквемада, в качестве особо изощренной пытки. С хера ли мне пришлось его пить? Все просто: если бы я обратился за помощью сразу, то мне бы срастили кости заклинанием Эпискей, на которое я и рассчитывал. Но так как прошло более трех суток, и кости начали срастаться неправильно, - их пришлось удалить и отращивать новые. И хуже всего, что чертов костерост исключал применение других, обезболивающих или снотворных зелий, так что у меня была еще одна "веселая" ночка полная непередаваемых ощущений. Утешало меня лишь то, что пережить оставалось всего одну подобную ночь, а к утру Дирли обещала мне полное исцеление. Старая медичка оказалась права, - рука теперь была как новенькая, свое зелье я успел выпить перед завтраком, так что настроение мое существенно улучшилось. О том, что деньги перевел не дядя, я решил Мортише совсем не говорить. Планы свои относительно второй палочки я не забыл и собирался осуществить их при первой же возможности. Еще бы знать где эту возможность найти? В комнате меня ждали Рождественские подарки от моих немногочисленных друзей, в число которых отныне затесался и Гомес Аддамс, приславший мне зачем-то портсигар, заполненный маггловскими папиросами. Ну да ничего, если не пригодятся, - обменяю на что-то более полезное, при случае. Бартер в Хогвартсе был не менее актуален, чем в Приюте, чему я был только рад. Наступил новый, 1940-й год. Нам с Мортишей исполнилось по 13 лет. Никаких вестей о Фестере Фрампе не было уже полгода. А Война постепенно захлестывала Европу с неотвратимостью цунами. Наше будущее было туманным и порождало постоянную тревогу в наших душах. Пока мы жили в Хогвартсе - мы были в относительной безопасности, только надолго ли?