Bless you

- Я звал тебя, я молился, но ты не пришел, - горько бормотал Филеас, не отрывая глаз от статьи в Daily Telegraph, статьи, в которой черным по белому было напечатано о его болезни, о его страсти, о том, кто именно сподвиг его отправиться в это спонтанное, совершенно выбивающееся из будней простого английского джентльмена путешествие. Азирафаэль скорбно молчал. - Как мог ты допустить, чтобы меня бросили в эту вонючую китайскую тюрьму? Как мог ты допустить, чтобы меня, невинного, бичевали точно какого-то грязного прохиндея? В конце концов, я едва не погиб из-за неведомой лихорадки в Индии и, судя по всему, нашептал в бреду мисс Фикс материал для ее статьи! Теперь половина Империи смеется надо мной, а другая жалеет романтичного идиота, влюбившегося в ангела! - Ах, Филеас, но ведь моя власть не безгранична, - всплеснул крыльями его ангел-хранитель, - Ты постоянно рискуешь собой, и моего чуда едва хватает, чтобы вытаскивать тебя и твоих друзей из всех этих кошмарных передряг! - Если бы не ты, я бы вообще не пошел на это. Никогда в жизни. Фогг отвернулся, и Азирафаэль, чуть не плача, дотронулся до кровавых пятен на белоснежной рубашке: - Филеас, мне трудно выносить твою обиду. Позволь мне загладить свою вину, - голос ангела и в самом деле звучал виновато и печально. - Если хочешь и вправду угодить мне, - обернувшись и вперив в Азирафаэля свои темные глаза, сказал Фогг, - Поведай о грядущем. Расскажи, что меня ждет. - Я не могу, Филеас, - со страданием ответил ангел-хранитель. - Расскажи, выиграю ли я пари? Вернусь ли домой? Доживу ли вообще до своего триумфа? - наступал Фогг. - Я не уполномочен говорить такие вещи, - стыдливо опустил взгляд Азирафаэль, прижимаясь спиной к стене каюты, - Я должен придерживаться Непостижимого плана. - Ах, Непостижимого плана? Разве уполномочен был ты являться мне, - шептал Филеас так близко от его лица, что мог чувствовать, как нимб ангела ласкает его кожу солнечными лучами, - Нашептывать мне, мучать меня днями и ночами несбыточными мечтами и волнующими образами, подсунуть мне эту чертову статью дочки Фортескью, дабы я загорелся глупой идеей облететь вокруг света за восемьдесят дней? - Она не глупая, Филеас! Она прекрасна, - прошептал ангел восхищенно и несколько испуганно, - Наивная и настоящая, как тот мальчонка, что цеплялся за чужие экипажи, представляя, что отправляется в неведомые края. Как тот отрок, что исписывал кипы бумаг формулами, надеясь изобрести летучий корабль. Как тот юноша, что расспрашивал обо всех местах, где я побывал, пока меня не прикрепили к тебе. Фогг отстранился от ангела, но расстояние между ними все еще оставалось неприлично малым. - Азирафаэль, останься, - быстро прошептал он, будто боялся передумать, - Путешествуй со мной в человеческом обличье. - Не проси меня об этом, - взмолился Азирафаэль, - Я и так нарушил все каноны, открыв тебе себя. Мука в его глазах. Было ли это просто всеобъемлющей любовью к каждому живому существу, творенью Божьему? Или все-таки нечто большее, выходящее за рамки обязанностей простого ангела-хранителя, приглядывающего за смертным? - Тогда хотя бы подари мне поцелуй, - пробормотал Фогг, держа в руках и бездумно поглаживая пальцы Азирафаэля - наконец-то, такие теплые и осязаемые, что от этого хотелось рыдать, - С тех пор, как Эстелла покинула меня, ты во снах моих был и служил утешеньем все эти двадцать лет. Не говори сразу нет, умоляю. Подумай. Послушай свои чувства. Откройся мне, прошу, о ангел, прекраснейший из крылатых, - Филеас свалился на колени, прижимая горячий лоб к подрагивающим пальцам. - Ты просишь меня о невозможном, ты просишь о запретном, - и все же ангел не отнимал рук, краснея от того, как Фогг прижимается губами к его костяшкам. - Лишь один поцелуй, - лихорадочно шептал Фогг, - Они не посмеют низвергнуть тебя за это. Пусть обрушат весь гнев на меня. Пусть прикончат и отправят в Ад. Я буду вариться в котле, вспоминая вкус твоих губ. Придай мне сил, благослови меня, исцели меня. Я люблю тебя. Азирафаэль издал какой-то странный тонкий звук. Фоггу показалось, что он видит блеск на щеках ангела. - Прости, но все это зашло слишком далеко. - Азирафаэль... - Филеас, я лгал тебе! Я вовсе не твой ангел-хранитель. И прямо сейчас я должен нести пост в Англии, а не плыть с тобой в Японию. - Но... как? - Фоггу казалось, что весь его привычный мир рушится. Затаившаяся было морская болезнь начала подступать к горлу. Ангел тревожно воздел глаза к небу, затем взглянул на карманные часы и начал говорить быстро-быстро: - Я решил стать твоим ангелом-хранителем своевольно. Я разрывался между тобой и своими прямыми обязанностями, Филеас. Небесам нет такого уж большого дела до чаяний каждого из смертных, по правде говоря, они предпочитают работать по площади, так сказать, на статистику... - И почему же именно я удостоился чести обзавестись собственным ангелом-хранителем? - прохрипел Фогг. Азирафаэль выглядел очень-очень несчастным. - Все просто - ты понравился мне больше остальных. И это, с точки зрения Небес, жуткий грех. Ангел тоже опустился на пол, и они оказались лицом к лицу. Руки Азирафаэля все еще покоились в его руках, такие реальные, такие нежные. Даже не верилось, что они принадлежат сверхъестественному существу. Сердце Фогга билось в горле, а тело, казалось, онемело по пояс. - Значит ли это, что ты тоже... - начал Филеас с надеждой. - Шшш. Закрой глаза. У нас мало времени. Мужчина повиновался. Он услышал шорох крыльев и с трепетом почувствовал прикосновение Азирафаэля: горячий солнечный зайчик на коже, только этот можно лизнуть, попробовать, ощутить его тяжесть. Филеас застыл под невесомым давлением губ ангела, не смея не то, что шелохнуться, даже дышать. Вкус пылинок, витающих в ярких полуденных лучах, вкус золотого зенита, плещущегося в чашке чая, вкус радужного гало морозным сырым утром. Сладкий, как вода из оазиса, соленый, как океанский бриз. Эйфория, глубже и чудеснее даже той, что он испытал, взмывая в воздух на аэростате. Содрогнувшись, Фогг ощутил, как ладонь Азирафаэля ползет по его спине от правой лопатки к левой ягодице, исцеляя глубокий след, оставленный бичом. - Мне пора, Филеас, - ангел отстранился, вызвав у Фогга полный отчаяния стон, - Но я вернусь. Я обязательно вернусь. - Азирафаэль, прошу тебя, - взмолился Фогг и попытался обнять его, задержать его, но лишь обхватил пустоту и повалился на пол. Время снова возобновило свой ход, и на него обрушился тошнотворный плеск моря, перебиваемый невнятной китайской речью. Филеас долго лежал, слушая бешеный стук своего сердца. Когда он все же решился открыть глаза, то увидел перед собой маленькое белое перо с едва заметной золотистой каймой. Фогг трепетно подобрал его и прижал к губам, снова чувствуя ласковое тепло солнечных лучей на своем лице.