Сюрприз

      Дневной сон был обязательной частью будней Соника с тех пор, как они с друзьями обосновались на острове Сисайд. Когда Шэдоу перестал быть сволочью и присоединился к их команде, поначалу он не проявлял никакой инициативы по переселению из своей пещеры в деревню (его понять можно было, в прочем – Соник бы по собственной воле тоже не стал тут жить). Всё началось с того, что он начал периодически оставаться у них на ночь. Чаще всего он ночевал у Эми или Тейлза (Стикс его не подпускала к своей хижине на бросок бумеранга), однако иногда перепадало и Сонику. Гамак они стали делить достаточно быстро уже после начала отношений. Это было не так неловко или неудобно, как они боялись. Потом они купили полноценную двухспальную кровать, когда было решено расширить их хижину. И хотя синий ёж всё ещё предпочитал днём спать в гамаке, в особо жаркие дни он отдавал предпочтение прохладе пристройки. Последний месяц жара стояла особенно сильная и сводила с ума даже Эггмана, который из-за этого сократил свои нападения до раза в полторы недели. Сегодня он тоже решил провести полуденный сон в кровати. И пока у него были смешанные чувства к тому, жалеет он об этом решении или нет.       Проснуться связанным по рукам и ногам с повязкой на глазах он определённо не ожидал. Одно успокаивало – он всё ещё чувствовал, что лежит в кровати, где и заснул. В качестве пут на руках и ногах точно выступали собственные бинты, а повязкой на глазах являлось ни что иное, как его бандана. Свет через неё просачивался слабо, ибо занавески были закрыты, чтобы внутренняя часть дома не нагревалась. Скрещенные на груди руки заставляли его чувствовать себя египетской мумией. Он отчаянно напрягал уши, наклоняя их в разные стороны и пытаясь понять, есть ли кто-нибудь рядом. Поскольку его зрение было нагло отобрано, организм пытался компенсировать потерю одного чувства другим. Вскоре в ушах начало звенеть от тишины вокруг, которая быстро стала почти оглушающей. Собственная шёрстка встала дыбом, а иглы распушились в ожидании опасности (хотя они были бы бесполезны в его положении).       Тяжёлый стук металла по дереву стал первым посторонним звуком, который ему удалось уловить. Возможно, не будь он так напряжён, то даже смог бы понять, что это просто шаги, причём далеко не чужого человека. Шаги на секунду останавливаются, за ними слышно едва различимый скрип закрытой двери, а после они слышатся совсем рядом. Их обладатель теперь был в одной комнате с героем.       — С пробуждением, фальшивка, — слышится знакомый чуть хрипящий баритон, пока Шэдоу подходит ближе. Даже зная, что это просто его бойфренд, Соник не может не напрячься, когда шаги сходят на нет, знаменуя, что он теперь стоит где-то близко. — Хэй, это всего лишь я, спокойно.       На щёку ложится знакомая когтистая рука без перчатки, из-за чего он может чётко ощущать шершавые подушечки пальцев и латекс другой перчатки, обнимающий ладонь. Запах кофе и карамели сразу ударяет в чувствительные ноздри, только подтверждая слова возлюбленного. Это действительно заставило его расслабиться на первое время. Следом он почувствовал, как кровать рядом прогнулась под чужим весом. Опалив его бежевую шерсть мордочки своим дыханием, Шэдоу лизнул мягкую щёку, после прижимаясь к ней своей щекой на пару секунд.       — Окей, Шэдс, по какому случаю? Вот это всё, я имею ввиду, — уточняет Соник, дёргая руками, дабы дать понять, о чём он говорит. Он клянётся, что почти может слышать усмешку на подпалевой мордочке напротив.       — Сегодня важная для нас дата. Я подумал, было бы неплохо тебя отблагодарить за всё то, что ты сделал. Не только для меня, но и для других за это время, — крючковатый язык теперь лижет его в нос, заставив сморщиться. Чужой вес смещается и вскоре ёж уже полноценно сидит на нём, нависая сверху. Другая рука находит себе место на его груди, вороша короткий пушок и посылая лёгкую дрожь по всему телу.       — Может развяжешь? Нет, это, конечно, кинково и все дела, но я бы хотел тебя видеть, — пытается выиграть синий ёж себе свободу, чувствуя, как его возлюбленный смещается на нём и теперь его дыхание опаляет основание уха. Мокрый нос тычется внутрь раковины, создавая странный контраст температур.       — Не-а, — выдыхает Шэдоу внутрь чувствительного ушка, слегка прикусывая кожу вокруг двух гвоздиков, заставляя их обладателя дёрнутся от чувствительности. Тёплые выдохи заставляли треугольники трепетать, обволакивая всё его существо в вакуум, побуждая забыть о мире снаружи. — Но если будешь хорошим мальчиком, то я подумаю.       Когтистые лапки невесомо ползали, кажется, абсолютно везде, вороша короткий мех и словно заставляя кожу гореть. Терпкий аромат кофе и сладкой карамели смешивались в одну завораживающую смесь, гипнотизируя и кружа голову. Будучи обычно в ведущей роли, Сонику неимоверно хотелось перенять на себя инициативу, или даже просто сделать хоть что-нибудь. Но связанные руки и отсутствие зрения не позволяли ему даже попытаться. Он был абсолютно беспомощен перед прихотью возлюбленного. Когда к рукам подключились и губы, щипающие шерсть, ему стало полегче предположить, что с ним будут делать дальше. Однако он совершенно не ожидает, когда поцелуй на шее задерживается дольше обычного и следом на коже чувствуются клыки. Они действуют как немая угроза (и он знает, что она на деле не имеет веса), нажимая недостаточно сильно, чтобы проткнуть плоть, но ощутимо, чтобы создать чувство опасности. Он не переживал из-за того, что следы их любви могут увидеть его друзья или другие жители деревни –, бандана прикроет.       — Ну же, Блу, не сдерживайся, — ещё один засос остаётся в районе ключицы, крючки на языке приглаживают шерсть вокруг, как расчёска. Движения всё ещё хаотично расползаются по всему телу, оглаживают живот, талию, внешнюю сторону бёдер. Коготки только легонько нажимают, но не царапают. Его нервирует отсутствие возможности сделать что-либо или как-то ответить на столь щедрые ласки своего бойфренда. Потому он старается оставаться тихим, подавляя любые звуки, которые грозятся сорваться с губ. — Хм. Я так не думаю. Тогда попробуем по-другому.       Его руки чуть сдвигают в сторону (что даётся с трудом, учитывая, как крепко они связаны) и теперь поток недо-укусов обрушивается на подставленную грудь, чьи движения выдают взволнованность Соника с головой. Горячее дыхание почти обжигает чувствительные соски, уже показавшиеся между шёрсткой. Когда Шэдоу вбирает один из них в рот, ёжик не успевает сдержать первый стон. Язык ощущается почти на грани щекотки из-за своей структуры. Другая порозовевшая бусинка оказывается атакована умелыми пальцами, которые двигаются поразительно знакомо. Но задуматься над этим герой просто не может, ведь вторая рука опускается ему на пах, начиная недвусмысленно давить и массировать ещё не до конца вздувшуюся сумку. Работает всегда безотказно, и этот раз не становится исключением, когда ему не удаётся сдержать едва слышное хныканье. И пока на него накатывают стыд и смущение, он буквально чувствует самодовольную ухмылку на родных губах.       Переставая терроризировать чувствительную грудь, вес чёрного ежа ощутимо смещается вниз, а руки успевают обласкать всё, до чего дотягиваются на пути к заветной цели. Стоит пальцам прижаться и надавить на точки давления, его член неконтролируемо выскальзывает из сумки прямо в подставленную когтистую ладонь. Даже никакой дополнительной стимуляции не требуется – он слышит удовлетворительную ухмылку своего партнёра, когда тот видит его с полной эрекцией. Совершенная форма жизни только проводит вдоль всей длинны на пробу пару раз, размазывая по стволу сочащийся предэякулят.       — Надо же, Блу. Самое быстрое живое существо, ха? — нежно поддразнивает его Шэдоу, мимолётно ущипнув за внутреннюю сторону бедра, заставляя дёрнутся от неожиданности. — Будем надеяться, что к твоей продолжительности это не относится.       Соник не успевает придумать какой-нибудь колкий комментарий, приправленный флиртом, поскольку его перебивает недвусмысленное хлюпанье смазки где-то внизу. Возбуждение ударяет в голову только сильнее от осознания возможности того, что совершенная форма жизни тоже не на шутку успел возбудиться от всего этого. Что ж, по крайней мере, теперь ему не так стыдно за себя. Это даже горячо, по его скромному мнению. Когда по его верхней губе проводят пальцем в чём-то склизком, его голова почти кружится от смеси кофе и карамели, заставляя инстинктивно разомкнуть губы. Помимо вышеупомянутой смеси, он чувствует мягкую терпкость, граничащую с кислинкой, пока узкие пальцы перекатывают между собой язык, играясь с ним.       — Вот так, хороший мальчик, — хвалит его охрипший от возбуждения баритон, пока другая рука легонько массирует трепещущее ушко. — Твой язык определённо послужил бы лучше, сядь я тебе на лицо. Но это как-нибудь в другой раз.       Он неконтролируемо выгибает спину от этой идеи, снова слыша усмешку в ответ. Когда пальцы достают из его рта, он не может не последовать за ними на инстинктах, однако поймать так и не успевает. Слишком скованное положение.       — Поразительно как простая мотивация в виде награды может на тебя повлиять. Я ведь с лёгкостью мог обмануть тебя и просто оставить здесь, вот так просто, — воркует где-то над ухом Шэдоу, на что Соник вряд ли обратил бы внимания из-за скользящих по члену складок киски его возлюбленного. Но он улавливает смысл и это заставляет его напрячь слух, сосредотачиваясь насколько возможно. — Я ведь пообещал нематериальную награду. И потому вполне могу не исполнять обещанное.       — Т... ты не п-посмеешь, — синий ёж правда пытался вернуть себе контроль над своим голосом, но в последний момент осёкся, заикнувшись.       — Хочешь проверить? — низкий рык над ухом заставляет его почти подавиться воздухом, когда клыки обхватывают другие два гвоздика.       Когда с его тела пропадает чужой вес, ему действительно кажется, будто его просто взяли и оставили, хотя он даже не услышал отдаляющихся шагов. Он до конца жизни будет отрицать, что в этот момент с его губ сорвалось самое настоящее хныканье. Сверху слышится только снисходительная усмешка, а затем бандана с его глаз пропадает. На пару секунд он жмуриться из-за света, но быстро приходит в себя, окидывая удивлённым взглядом своего партнёра.       — Что? Я не настолько жесток, знаешь ли, — смеётся Шэдоу в ответ на его реакцию, очерчивая коготками линию талии. Золотой гвоздик в правом ухе мимолётно сверкает на единственном луче солнца, который пробивается в комнату. — Но, всё же, вынужден настоять на твоём бездействие. Просто лежи... — чёрный ёж резко поднимается на ноги, прямо на кровати, и разворачивается спиной к младшему, мельком демонстрируя более длинный, чем у обычного ежа, хвост и текущую от возбуждения киску, прежде чем сесть обратно, но чуть ниже уровня его члена, зажимая тот между упругими ягодицами. — ...и наслаждайся шоу в WIP-рядах.       Бежевый детородный орган младшего ложится между полушариями практически идеально, доставая чуть выше основания уже упомянутого хвоста. Будучи чуть больше среднего в длине и толщине, он всё равно смотрелся весьма внушительно на фоне отсутствия подобного у совершенной формы жизни. Красные глаза, словно в ожидании, смотрят на него из-за плеча, позволяя насладиться видом, пока коготки бегают вокруг коленей и вдоль голеней. Достающий ниже ягодиц чёрный хвост в дразнящей манере скользит пару раз из стороны в сторону, даруя самую легчайшую стимуляцию, которой всё равно было достаточно, дабы заставить его дёрнуться несколько раз. Шэдоу только в очередной раз самодовольно усмехается.       Решая, видимо, перестать мучить их обоих, он поднимает нижнюю часть тела, буквально ещё на секунду демонстрируя промежность, и, наконец, опускается на подставленный член. Соник неконтролируемо вскидывает бёдра на встречу поглощающему его теплу, глубже погружаясь в уже растянутые внутренности. Его партнёр на это только едва слышно рычит, с периодичностью расслабляя и напрягая стенки. Будучи не совсем естественного происхождения, его тело всегда излучало больше тепла, чем у обычного мобианца. Это касалось даже его внутреннего мира, из-за чего было такое ощущение, будто его прямо там обхватывает самая настоящая живая печка (только безопасная хотя, смотря как посмотреть). Когда головка останавливается в опасной близости от шейки матки, Шэдоу снова сидит у него на бёдрах и оборачивается назад, дабы проверить его состояние, он понимает, что они дошли до ключевой точки.       — Порядок? — со сбившейся интонацией интересуется старший, пока кончик его хвоста неконтролируемо мечется из стороны в сторону. То, насколько он бывал чутким, действительно в первый раз удивило героя. Он никогда бы не подумал, что его бывший враг мог быть способен на другие эмоции, помимо ненависти и желания прибить его. В ответ он только отвешивает переубеждающую улыбку, пытаясь хоть как-то двинуть руками больше позволенного.       Чёрный ёж кивает в ответ, показывая, что услышал, и снова отворачивается, крепче упираясь руками в чужие бёдра. Расставив колени шире и точно насадившись до упора, он сделал первое резко движение, за ним второе, третье... Найдя устойчивый для обоих темп, в нём он и остался двигаться. Они оба никогда не были особыми неженками, когда дело касалось постели или даже их первоначальных взаимодействий. Чего уж там, у Соника был очевидный кинк на секс в публичных местах из-за адреналина, а у Шэдоу пусть и менее очевидный, но всё же кинк на подчинение. Заданный темп был резким и размашистым. Член героя из раза в раз врезался в особо чувствительную переднюю стенку и периодически задевал шейку матки, пока он чувствовал, как в его колени впиваются когти. Хотя влагалище старшего было растянуто достаточно для проникновения, но для движений готово не было и скольжение происходило туго, явно принося небольшую боль и жжение от растяжения. Хотя, зная его, ему это было даже в кайф и плюс к остроте ощущений.       Но единственная вещь, с которой, всё-таки, Соник не мог смириться, это связанные руки. Он почти чувствовал, как они чешутся в желании коснуться партнёра. Впиться в плотную кожу под шёлковой шерстью. Заставить его кричать и извиваться от чувствительности. Умолять дать ему больше. Его округлые ягодицы и бесконтрольно виляющий хвост так и манили. Даже несмотря на своё положение, он начал лихорадочно пытаться искать выход из своей ситуации. Просто так порвать бинты он бы не смог – даже кисти не согнуть, чтобы надрезать ткань когтями. По личному опыту ему было известно, что иначе от бинтов никак избавиться не получится. Подавив очередную волну наслаждения от прекрасного сжатия на члене, ему удалось приподнять руки. И он увидел узелок, которым сдерживались бинты. Вот он – ключ к свободе и главный недочёт со стороны Шэдоу (хотя это было весьма подозрительно – обычно он был достаточно внимателен, чтобы исключить любую возможность побега от него).       — А-ах!.. Шэдоу!.. — внезапно ставший более грубым темп абсолютно перебил его поток мыслей на пару мгновений. Неужели ему так мало понадобилось на этот раз, чтобы дойти близко к пику? Обычно он был более выносливым и мог продержаться... ладно, сколько точно – сказать сложно, но дольше, чем с десяток минут.       Его мысли вернулись к ранее замеченному узлу. Возможно, он смог бы достать зубами... Если бы только сконцентрироваться было не так сложно... Но желание вернуть себе контроль было сильнее. Главное только потянуть за правильную полоску и не затянуть ненароком сильнее. Время поджимало с каждым обрушившимся толчком, поэтому возможности на раздумья у него не было. Согнувшись, насколько позволяло положение, он схватился зубами за первую попавшуюся ленту и резко откинулся обратно. Удивительно, но бинт не выскользнул из крепкой хватки, а наоборот – остался и последовал. Следующее, что он знал, его руки больше не были скованны, и он мог свободно ими двигать. Его мозг словно перестал работать в этот момент осознания. Хотя бинты на ногах до сих пор оставались, это не помешало ему начать потакать резкости возлюбленного и толкаться на встречу, ударяя по всем чувствительным местам разом. Участившиеся и прибавившие в громкости стоны стали его наградой, которую он не мог не смаковать, двигаясь только быстрее, искренне стараясь пока не распускать руки.       — С-соник...! Я... б-близко... — разобрать чужую речь за непрерывными стонами было тяжело, но благо опыт у него в этом был. Ему действительно так мало понадобилось в этот раз? Ха, что-то новенькое. Неужели это просто была очередная попытка втайне опробовать новонайденный кинк? Что ж, его провести не так-то просто. И он совсем был не против помочь.       — Д... давай, Шэдс... кончай, — на секунду он даже не узнал собственный голос – слишком низкий и хриплый для того, чтобы принадлежать ему. Но в очередной раз поддавшиеся спазму стенки доказали обратное.       Шэдоу всегда каким-то образом умудрялся заставлять его в какой-то момент почувствовать, что всего слишком много, и просто натурально сойти с ума. В какой-то момент внутренности почти обжигают и без того чувствительный член. Хлюпанье естественной смазки, смешивающиеся с предэякулятом, становится слишком громким, почти гипнотизирующим. Низкие стоны, хныканье и порыкивание, кажется, могут быть слышны даже с улицы. Глаза закатываются от избыточного наслаждения сами по себе. Чувствуя, что он сейчас может кончить в любой момент, вся его издержка разбивается в дребезги. Ему хватает этих пары секунд, чтобы ухватиться за основание чёрного хвоста с красной полоской и потянуть на себя, вырывая особенно громкий и сексуальный стон из возлюбленного. Тот закидывает голову назад от неожиданности, широко раскрывая пасть и обильно кончает, зажмуриваясь. Соник не видит ничего из этого, но знает наверняка, что это так. Чувствует, как его промежности намокает больше, хотя он так и не вышел из горячего нутра, поэтому вся его сперма оказывается внутри. Но надолго она там не задерживается, уже в следующее мгновение начиная стекать по внутренней стороне чёрного бедра.       — Хаос... — тяжело выдыхает ёж, пытаясь прийти в себя после столь бурного оргазма. Отпуская синие бёдра, на которых наверняка остались следы от когтей, он снова оборачивается, проверяя младшего. Его тёмная мордочка пылает зеленоватым румянцем, веки с красными тенями полуприкрыты от остаточной эйфории, в уголках глаз застыли слезинки, подбородок всё ещё запачкан не до конца высохшей слюной.       — Выглядишь абсолютно затраханным, — выпаливает Соник, не задумываясь, чем заставляет Шэдоу закатить глаза, отвернувшись.       — Ты невыносим, — с поддельным разочарованием вздыхает старший, всё ещё сидя на обмякшем члене. Чёрный хвост снова дёргается, когда он поднимается вверх, слезая с детородного органа, который весьма шустро прячется в свою сумку. Его нисколько не смущает вытекающая на простыни сперма, когда он разворачивается, наконец, не только головой, и ложиться поверх возлюбленного. Зарываясь носом в бежевую шёрстку, он вдыхает знакомый запах лайма и ментола, который вскоре наверняка смешается с горьковатым ароматом его самого где-то ниже.       — Не хочешь сходить в душ? — уточняет Соник, путаясь, наконец, свободной рукой в растрепавшихся чёрных иглах. Пушистое ушко с кисточкой раздражённо дёргается в ответ на его вопрос.       — Не сейчас, — недовольно фыркает он, сильнее зарываясь в мех и цепляясь за шерсть. Устроившись удобней на мягкой поверхности, откуда-то из его груди раздалось приглушённое стрекотание, на секунду удивившее младшего. — А теперь заткнись и дай мне поспать, фальшивка. Ему не нужен был сон.