Прости меня, что я такой мудак

Ацуму изменился. Да, для многих, в лучшую сторону.но, не для Сакусы. Он безумно любил этого безбашенного парня, постоянно лезущего к нему, смеющегося во все горло, из-за чего сам невольно улыбался, через чур тактильного.и.жизнерадостного. Киеми никогда не показывал настоящие чувства к парню. Постоянно отталкивал его, когда парень вновь дотронется до него, отбрасывал руку со своего плеча, когда Мия подбадривающе хлопал его по этому месту. Он не мог принять себя. Сводящее внутренности чувство, когда этот крашеный улыбался во все 32 от одного взгляда на которого, хотелось закрыть глаза, ибо казалось, что этот солнечный свет, исходящий от сокомадника, не могли заглушить даже самые солнцезащитные очки во всем мире. И это пугало. Пугало по самое нехочу. Отвращение к самому себе, отвращение к Мие Ацуму за то, что он.есть? Да, за то, что он появился в его пасмурной жизни, за то, что каждый раз заставляет улыбаться, казалось, забывашего как это делается, Сакусу, за то, что внёс в его будни краску, за то, что пробил в Киеми эмоции, научил заново дышать, и, в конце концов за то, что.позволил влюбиться в себя. Темноволосому казалось, что жизнь в этом парне невозможно заглушить, что улыбка на его лице не сможет сползти, что его придурковатая манера общения была выдана при рождении, одна на весь мир, и так просто от неё не избавиться. Видимо, казалось. Он не может понять, что случилось в его жизни, что смогло убить его личное солнце. Сакуса готов убить человека, который убрал искреннюю улыбку с любимого лица, он готов забрать себе все плохие воспоминания, лишь бы его жизнь вновь окрасили краски, что приносит в его жизнь парень. Очередная тренировка, вновь Ацуму занимается без мотивации, без энергии. Он говорит, что ему холодно, одевая кофту на каждую тренировку, и Сакуса, как бы случайно касается его руки, замечает, что та и правда холодная, но что-то подсказывало, что не только холод заставляет младшего Мию заниматься в кофте и штанах. Очередной пас от светловолосого, который он подал на отвали, из-за чего Осаму не смог ударить быструю. —Да что с тобой творится, Цуму! Может хоть вид сделаешь, что тебе нужны эти тренировки? —не выдержал старший Мия, после четвёртого по счету паса, который ему накинули, лишь бы уже отъебался. По крайне мере, так эти броски воспринимал сам Саму. —М? О чем ты? Все в порядке, Саму, мне просто холодно, да и тренировки мне нужны.—натягивая улыбку на лицо ответил брат, смотря пустыми глазами на старшего, от чего его пробило на мурашки. —Тц, хотя бы повыше пасуй тогда. Или иди домой, только портишь все.—сказал Мия старший и, цокнув на последок, ушёл за питьем. Лишь только Сакуса заметил, что улыбка, которую так отважно держал светловолосый, дрогнула от слов брата, но тот не подал виду, лишь сжимая кулаки под кофтой, из-за чего на коже остаются маленькие царапинки от ногтей. Как только младший отвернулся, улыбку с лица как рукой сняло, и опять, заметил это только Киеми. —Сакуса, ты бить собираешься? —спросил Ацуму с все той же, притянутой до ушей улыбкой, только вот тон его голоса был холодным как сталь, и взгляд родных глаз, словно проволился в бездну, оставив за собой копию. Сакуса не любил, когда Мия называл его по фамилии или имени.родное Оми-Оми, которое парень не слышал больше месяца, и Киеми станет самым счастливым человеком, только вот, он ведь сам постоянно грозился убить парня, если тот ещё раз назовёт его подобным образом, —Ало, приём, земля вызывает! —сказал Ацуму, махая рукой перед глазами сокомандника. Сакуса опустил взгляд на руку, которой жестикулировал светловолосый, и заметил бинты. Наверное, дома порезался. Подумал он. —Собираюсь. Перестань махать, я не слепой, Мия.—сказал он с привычной интонацией и встал на позицию. Тренировка прошла не сильно плохо, за исключением некоторых моментов, когда Ацуму вновь чем-то не угождал команде. Обычно, Цуму отрекался и начинал спорить с тем, кто ему указывает, однако сегодня, как и последний месяц, он соглашался со всеми обзывательствами и наставлениями, даже с теми, что были не правильные. «Что за хуйня вообще происходит?"-подумал про себя Сакуса, направляясь домой. Ацуму сам не знает когда все пошло по одному месту. Он уже давно понял, что влюбился в Сакусу, и, кажется, очень сильно. Он всячески проявлял к нему знаки внимания, надеясь, что это поможет ему добиться ответной реакции и взаимности. Он, как бы случайно, касался его, назвал милыми прозвищами, улыбался, в общем, всячески пытался показать свой интерес к нему. Но в ответ получал лишь холодное «ага», каменное выражение лица и отвержение, казалось, будто все, что он делает, вызывает у Сакусы лишь омерзение. Но бороться в постоянным давящим чувством внутри, при виде волнистых волос, тёмных омутов и таких милых родинок, просто невозможно. Нереально заглушить это чувство, он пытался. Разные способы были. Из-за этих самых способов, он даже начал: курить, после туша сигарету о собственные руки, практически перестал есть, максимум один раз в день, не больше восьмиста калорий, из-за чего скинул шестнадцать килограмм за полтора месяца, он стал причинять себе вред, постоянно терзая худые запястья, плечи, ребра и ноги, канцелярским ножом, он стал заниматься волейболом значительно больше, после этих тренировок не оставалось сил даже на раздумья, поэтому он просто падал трупом в кровать, говоря, что сходит в душ утром, иногда изнеможение достигало стадии, когда он не мог дойти до кровати, падая в коридоре на полу или возле кровати, там же и засыпая. Он завидовал своему брату, конечно же, белой завистью, завидовал его отношениям. Осаму с Суной признались друг другу сразу, и начали отношения. Их паре может позавидовать каждый, у них все так мило и уравновешенно, что иногда кажется, будто они в сериале снимаются. Ацуму просто хочет так же. Хочет, чтобы его любили, целовали просто так, за то, что он существует, обнимали, говоря о том, что он прекрасный человек, достойный этой любви, но. каждый раз он получает лишь махи рукой, в манере «отвали», и подъебы от собственного брата, о том, что ему ничего не светит, что влюбился он неудачно, и что взаимности от Сакусы не добьётся даже самая красивая девушка в мире. Ладно, все не так плохо, Саму иногда поддерживал брата, доносил до комнаты, когда тот не мог идти сам, и правда переживал, однако, он не понимал его, оттого и подобные шутки лезли. От Ацуму хрен добьёшься того, чтобы он выговорился. Он будет молчать до последнего. Каждый раз получая по затылку от Саму, что снова видит на его руках следы потушенных сигарет. Хорошо, что ты, Осаму, не смотрел под кофту и не видел своего брата в шортах, как бы это не звучало. Мия старший наверняка ударил бы брата за подобное, но потом обнял бы и сдерживая слезы, просил не делать подобного. Суна, как один из самых проницательных людей в команде, сразу понял, что творится с Ацуму, однако, не спешил говорить. Говорить он спешил только с Сакусой, о его чувствах и поведении по отношению к возлюбленному. В очередной раз Ацуму решил остаться в зале, для отработки всего. Он остался один, проверил все ли ушли, несколько раз выходя на улицу, дабы удостовериться ещё раз. Отлично, никого нет, значит можно снять кофту и штаны, надев на их место футболку и шорты, дабы было удобнее двигаться, ведь остаётся он далеко не на полчаса. Цуму уже больше месяца ходил в болохонах, никто не мог увидеть то, как похудел парень, да и ему самому стало мало, стало противно находиться в своём теле, он хотел стать меньше в весе, но не хотел, чтобы его отчитывали, от того и ходил в мешковатой одежде. Однако сейчас, когда в зале пусто, он наконец-то сможет надеть свои шорты, затянув их на талии как можно сильнее, ибо те спадают, и футболку, что стала больше него на два размера. Ну и хрен с ним, думал Мия, и вышел в зал, начав отрабатывать подачи. Шёл уже второй час, дополнительной тренировки, и Ацуму переключился на броски мяча в стенку и приём этих же мячей. Киеми, придя домой и начав разбирать вещи, сложенные аккуратно в сумку, понял, что забыл свою бутылку с водой в зале. Он бы не вернулся, но страх того, что кто-то случайно может попить из этой бутылки-оказался сильнее. Сперва он переоделся, а после вышел из дома, направляясь обратно в зал, зная, что кто-то все равно там останется. Мия же в это время уже не мог стоять на ногах, ибо сегодня у него был день голода, он выпил несколько литров воды и две банки энергетика, на обед у него пошли три сигареты. Когда Атсуму понял, что он просто ничего не видит из-за темноты перед глазами, и что ноги просто его не держат, он сел на пол, сверля в нем же дырку. Через пять минут темнота прошла, однако встать он все равно не смог, ноги отказывались держать тело. По итогу, Атсуму сидел на полу возле скамьи, с перемотанными руками, через бинт которой было видно кровоподтеки, из-за того, что мяч он принимал нижним приёмом. Именно такую картину увидел Сакуса, который пришёл за своей бутылкой. Сложно передать все эмоции, что испытал Киеми, глядя на это. Ацуму, кажется, не заметил парня, продолжая сидеть на одном месте и втыкать в точку на полу. Сакуса зашёл в зал, и Мия повернул свою голову, глядя на ошарашенное лицо сокомандника. Темноволосый начал подходить к Цуму, на что тот предпринял попытку встать, которая не увенчалась успехом. Он встал на ноги, и, сделав пару шагов в сторону раздевалки, начал падать обратно. Сакуса, быстро подбежав, потянул падающего на себя, из-за чего светловолосый упал в руки Киеми, и тот осел на пол, видя состояние друга. —А-Ацуму..какого хуя..что ты с собой сделал..—не сумев адекватно связать меж собой слов, спросил Сакуса, поднимая на себя родное лицо, что казалось теперь ещё меньше. —Я..прости, Киеми..ты не должен был видеть этого, прости..пожалуйста.—попросил Ацуму, сидя в объятиях. Он заметил, как скривилось лицо друга, когда он назвал его по имени. —Нет..почему, что ты, зачем.? —полушепотом говорил Сакуса, поглаживая левое запястье, где не было бинта, он смог спокойно обхватить своей ладонью, запястье Цуму. —Не важно, ты должен забыть все, что увидел, пожалуйста.—Ацуму попытался встать, но его посадили обратно чужие руки, надваливая на плечи. —Нет, не должен я забывать, я не смогу-это во-первых, во-вторых, я переживаю, пожалуйста.—тихо сказал он, убирая за уши выбившиеся пряди осветленных волос. Ацуму опешил от этого жеста, и немного покраснел, ибо раньше Сакуса не смел даже случайно дотронуться до него. —Я..люблю тебя, —очень тихо сказал Мия, отварачивая голову в сторону и получив такое же тихое «Что?» в ответ. —Не важно, забудь, умоляю.—понимая, что еще немного и он заплачет, сказал светловолосый. —Я все услышал, Цуму, —мягко сказал он, видя слезу, которая одиноко скатывается по впалой щеке. —Прости меня, Ки..Оми-Оми.—быстро вытирая слезу, сказал он, резко вставая на ноги, чуть пошатываясь, и резвым шагом направляясь к выходу, уже не важно, заболеет он или нет. Но, не тут-то было. Его хаватет тёплая рука, и тянет на себя. Ацуму упал в объятия Сакусы, ещё не до конца понимая, что произошло. Он чувствует руки на своей талии, что прижимают к себе, будто бы говоря, что он только его. Мия не сразу сообразил, но обнял в ответ, хватаясь за плечи Киеми, как за спасательный круг. —Оми-кун…но, ты ведь сам говорил, что я мерзкий…—Сакусу как током прошибло. Он вспомнил все свои слова, сказанные в сторону своего солнца, хотелось врезать себе так, чтобы память отшибло к херам. Он понял, кто причинил боль его мальчику. Но лишь прижал его сильнее к себе, шёпотом говоря: —Я.безумно тебя люблю.—он слышит всхлип, и чувствует, что Мия сильнее прижался к нему, —Прости меня, что я такой мудак…—шёпотом произнёс он, мягко целуя в уголок родных губ. Теперь все будет хорошо. Они справятся с этим вместе.