Последствие

Изуку привык быть в одиночестве с пяти лет. Если до этого они с Каччаном и его друзьями хоть как-то общались и Мидория надеялся получить причуду, то спустя год их общение прекратилось, разговоры сменились одиноким молчанием, а в жизни парня с зелеными волосами, иногда напоминающими яркие листья дерева жарким летом, нашлось место слезам. Он провел ладонью по ним, чуть взъерошивая. В тишине комнаты прозвучал сиплых выдох. С тех самых пор его жизнь пошла под откос. Каждый его шаг, каждое действие поддвергалось насмешкам и издевательствам. "Это нормально"- подумал Изуку. Да, нормально... для такого, как он. Ведь другого он и не заслуживал. Мидория никогда ни в чем не выделялся, не был особенным, и, конечно, не имел причуды. Хоть какой-нибудь. Тихий смешок прозвучал надорванно, будто во время звучания его кто-то сильно толкнул. В спину. Рука непроизвольно потянулась и провела по месту, где красовался желто-зеленый синяк. Да, все было нормально. Определенно. Задрав повыше рукав черного худи, парень уставился на покрытую шрамами левую руку с новыми, недавно приобретенными красными рубцами. Другому человеку наверняка было бы неприятно на нее смотреть. Изуку было все равно. Он привык. Тонкие пальцы сами потянулись к ним, невесомо обводя отметины. Да, он помнит историю каждой из них. Например, вот эта - самая тонкая. Ей уже 5 лет, но она до сих пор видна. Тогда десятилетнему мальчику долго пришлось выслушивать речь Каччана о том, насколько Деку жалок, ничтожен и бесполезен, пока два других его приятеля держали его за руки, прислонив того к грязной стенке старого обшарпанного здания недалеко от школы. Бесполезен... Помнится, это слово надолго засело в его голове и гудело, словно пчела. Гудело и жалило. По правде, жалит до сих пор, но уже не так сильно. Он привык. Изуку автоматически потер предплечье, специально как можно сильнее задевая новые порезы. Парень считал, что физическая боль отрезвляет и притупляет моральную. Его не волновало, что это суждение может оказаться ложным - главное, что это как-никак, но помогало. Зеленые глаза устало проморгались. Он сидел в темноте уже давно, поэтому мог рассмотреть каждую вещь вокруг. С трудом, опираясь на все, что попалось под руку, Мидория встал и, слегка похрамывая, подошел к своему столу, на котором громоздилась кипа учебников и тетрадей - некоторые были раскрыты, но подростка сейчас волновало не это. Сквозь штаны он потер гематому на бедре. Надо что-то делать. И Изуку даже знал что. Если говорить честно, то эта идея крутится в его голове уже два года... Но это потом. Дрожащие пальцы хватаются за зеленую тетрадь с написанным на ней числом 14. Изуку крепко прижимает ее к себе, будто бы она самое ценное, что он имел. И это почти правда. Мидория чувствует, как его начинает крупно трясти. На обложку упало несколько крупных капель. Ему нужно на крышу. *** Холодный осенний воздух здорово отрезвляет, а ветер просачивается в черепную коробку. В зеленых кудрях застревает пара желто-зеленых листьев, а один из них на ходу поймала мальчишеская рука. Вертя его вокруг своей оси, парень не имел ни единой мысли в голове, и это стало его благословением. Изуку открыл тетрадь в самом конце и безжалостно вырвал оттуда разлинеенный лист бумаги, придерживая его у коленей, чтобы он не сдался сильным порывам воздуха. Слез больше не было, была лишь свобода, облегчение, но опустошение все еще мелькало на задворках сознания. Деку знал, что все это ненадолго, и стоит ему покинуть крышу, как все эмоции вновь вернутся. Он никогда не искал чьей-то жалости, никогда не желал лишнего внимания. Никогда. Так почему же ему сейчас так отчаянно хотелось, чтобы кто-то оказался здесь, рядом? Кто-то, кто бы понял его... но это лишняя трата времени, ведь кому он нужен? Правильно, никому. Над его могилой будет плакать лишь мама, но и она в итоге смирится. Может, она еще сумеет завести новую семью, родит ребенка - Инко еще в самом расцвете лет, и ничто не мешает ей сделать то, о чем она всегда мечтала. Обрести счастье. А с Изуку ей сулит только путь по наклонной. Возможно, если бы Мидория вырос, он устроился бы на работу в какой-нибудь кофейне или библиотеке, стал бы серой массой улиц... Хотя, подождите. Он и так ей является. В любом случае, счастья ему не видать, как своих ушей или другой галактики. "Все было предрешено с самого начала"- слабый смех вырывался из горла парня, набирая громкость и в скором времени становлясь безудержным и даже чуточку истеричным. Ну как чуточку... Он был истеричным. - Все было предрешено!- смеясь, крикнул Изуку, даже не замечая этого. Слезы текли из его глаз, а звук снизился до минимума. Парень беззвучно дергался, словно в судорогах, соленая вода не переставала стекать по раскрасневшимся щекам. Господи, какой же он неудачник! Ему с трудом удалось побороть приступ, а когда же Изуку полностью успокоился, неожиданно полушепотом произнес: - Прав был Каччан... Может быть повезет в следующей жизни... Наконец взяв в подрагивающую руку прихваченную с собой ручку, начал писать на вырванном листе, при этом будучи своими мыслями совсем далеко. *** Ночной патруль всегда был одной из самых энергозатратных задач для Айзавы. После тяжелого трудового дня ему хотелось лишь одного - заснуть в своей теплой, мягкой постели (и, если повезет, не проснуться). Но. Но ему надо идти и под покровом ночи защищать город , обезвреживать злодеев и заполнять отчеты о пойманных преступниках - отсюда и сон, дай бог, по пять часов, бесконечные смеси энергетиков с кофе и его любимый желтый спальный мешок. Он прыгнул на очередную крышу, с которой открывался хороший вид на город и его улицы. Туда-сюда слонялись люди, словно муравьи, и, хоть их было намного меньше, чем обычно, это не влияло на факт того, что их много. Вдруг его чутье забило тревогу, замигало красным светом и заставило обернуться назад, чтобы посмотреть на соседнюю крышу и... - Твою мать... *** Подросток стоял на краю, мечтательно смотря вниз на проезжающие машины, добавляющие света ночному городу. Мигающие огни радовали глаз, а Изуку наслаждался этим зрелищем, как никогда прежде. Он понял, как сильно облажался, не обращая внимание на такие незначительные вещи, как восходы и закаты, плывущие мимо облака и нежно распускающиеся цветки сакуры весной. Ведь сейчас, перед тем, как уйти навсегда, хотелось бы взглянуть на них еще разок. Но прошлое не вернуть, не так ли? Сожалеть поздно. Всем. Слабый поток ветра слегка задел его. Кто-то сейчас стоит прямо за его спиной. Очередной злодей? Может быть... - Мальчик, не двигайся. - Хах, ясно... похоже, явился долгожданный спаситель. Ну и где же он был раньше..? - Здравствуйте, сэр,- парень обернулся. Мужчина, стоящий перед ним, не вызывал должного чувства опасности (ведь он мог быть злодеем, способности которого могли основываться на ментальном воздействии, или опирающиеся на, к примеру, ответ человека - фраза, которую он сказал, все же была не совсем однозначной). Скорее уж защищенности - если честно, впервые за долгое время ему захотелось подойти к незнакомому человеку и вдоволь пореветь в плечо, пока его успокаивающими движениями гладили бы по голове, - чем могу быть обязан? - Что у тебя случилось?- Да, было невежливо отвечать вопросом на вопрос, но нужно было скорее покончить с этим, пока не стало поздно. Шота старался быть внимателен. Сердце колотилось, как бешенное, а руки дрожали. Совершенно непроизвольно вспомнился момент, когда он сам точно так же несколько лет назад оказался в таких же условиях. Тогда его спас Хизаши, но сможет ли Айзава вытащить этого пацана из пут собственного сознания и бессилия перед окружающим миром? - Все в порядке,- фальшивая улыбка порадовала Мидорию своим актерским талантом. Нет, серьезно, она и вправду была на высоте (ха-ха, вот уж действительно). - Вам не о чем беспокоиться. Все уже давно было решено за меня. - Кто тебе это сказал? - Шота стралася не упускать мальца из виду, но судьба расставила все по своим местам. Прогремел мощный взрыв в нескольких кварталах от их местонахождения, и иногда лишь одна секунда может повлиять на будущее всей страны. - Жизнь. Парень, молодой парень, которому полгода назад исполнилось четырнадцать дет, летел с крыши небоскреба. Нет, вся жизнь не переносилась перед глазами, как об этом пишут в книгах, но было странное ощущение, буквально пронизывающее все тело с ног до головы. Изуку видел своего недоспасителя, глупо прыгнувшего вслед за ним, но поймать мальчика помешала какая-то птица, врезавшаяся в мужчину... Абсурд, верно? Последнее, что почувствовал Изуку - это то, как губы разползаются в предательской улыбке. В это время листок с японскими иероглифами летел, намокая под крупными каплями начинавшегося дождя. *** Дождь. Прекрасная погода... она ощущается грустью и отчаянием. Многие в это время хотят оказаться дома под теплым пледом и с кружкой горячего шоколада в руках. Так хотел бы сделать и Изуку Мидория, но именно его имя теперь значилось на новом надгробии. Рядом лежали лишь две слегка подвявшие гвоздики. - Какой абсурд, Изуку-чан. Всю свою сознательную жизнь называл тебя жалким и бесполезным, хотя сам... Я каждый день смотрелся в зеркало, не видя там себя. Пронизывающий холод - вот что ощущали парень, сидящий на земле у могилы, и мужчина в тени дерева. Покрасневшие глаза упрямо смотрели вверх, навстречу прорывающимся сквозь густую листву каплям дождя, в надежде на то, что когда-нибудь он снова увидит глаза четырнадцатилетнего мальчишки, которого Шота, опытный про-герой со стажем, по нелепой случайности так и не сумел спасти.