Сгоревший ноябрь

      Музыка, уже давно разносящаяся по квартире, сейчас казалась каким-то отдалённым звуком из другого мира. Слышны лишь громкие мысли, которые всё никак не хотят покидать голову.       Ветер ласково проводит своей ладонью по подставленному к нему лицу, оставляя на щеках морозный отпечаток. Сатору прикрывает глаза, стараясь заглушить свои мысли и вернуться в реальность. Иногда случается так, что посреди веселья он может резко стать серьезным, что никак не сходится с его постоянным образом. Обычно это бывает редко, но если всё-таки происходит, то предсказать, что случится дальше, почти невозможно даже для Сатору. В приступе внезапной грусти хочется курить, а от злости — разбивать вещи вокруг себя. Для многих он — дурачок, вечный оптимист, который не ставит многие вопросы всерьёз. Хотя те, кто близко знают его, могут опровергнуть этот факт. Себе же Годжо казался бомбой замедленного действия.       И взрыв случался. Иногда приходилось справляться самому, разными способами поднимая настроение или же вываливая на что-то всю грусть и злость. В иных случаях был Сугуру, вовремя перехватывающий руку, чтобы не дай бог Сатору ничего не разбил. Молча смотрел в глаза, ожидая момента, пока Годжо успокоится.       Сейчас же ветер и алый закат над крышами зданий напоминают о том, что всё приходит к концу. В том числе и состояние после нервного срыва, когда в очередной раз накопилось и взорвалось в один миг. «Сдерживание эмоций ни к чему хорошему не приводит», — Годжо усмехается, вспоминая фразу, сказанную ему когда-то. Тот человек был прав, Сатору знал это, но всегда всё случается неосознанно, и на лице играет улыбка, заставляющая забыть о переживаниях до первого нервного срыва.       С балкона пятого этажа можно увидеть площадку, где дети расходятся по домам из-за прервавшего их игру позднего часа. Последние лучи солнца мажут верхушки деревьев, сплетаясь с отблесками выпавшего снега. Лишь на качелях неизменно остается высокая фигура, то и дело вглядывающаяся в балконы дома.       Сатору в очередной раз глубоко вздыхает. Перед носом пролетает небольшая снежинка, напоминающая о том, что уже конец ноября и стоять в одной футболке на морозном воздухе — далеко не самая лучшая идея. Холод вмиг окутывает тело, словно до этого ветра, который пробирал до костей, не было. Слегка поежившись, но не предпринимая ничего, чтобы согреться, Годжо берет в руки телефон.

      Годжо Сатору 19:59

Вот всё думаю, ты ли это сидишь на качелях

Гето Сугуру 20:00 А я о том, насколько ты дурак, что стоишь в одной футболке на балконе

      Годжо Сатору 20:00

Могу выйти в этой футболке на улицу

Гето Сугуру 20:00 И получить пинок под зад, после которого ты отправляешься домой греться

      Годжо Сатору 20:01

ಠ⁠益⁠ಠ

      На подоконник запрыгивает белый кот, ластясь под руки и требуя к себе внимание. Годжо тихо хмыкает, мысленно радуясь тому, что от недавнего срыва осталось лишь опустошение. Он медленно зарывается в пушистый мех, перебирая его и почесывая кота за ушком.       — Ужасный у тебя хозяин, Неко, я снова забыл тебя покормить, — вновь взглянув на площадку, Сатору аккуратно берет кота на руки и выходит с балкона.       Комната встречает теплом и всё так же громко играющей музыкой, на полу разбросаны подушки и конспекты, после нервного срыва. Отпустив кота на пол, Годжо берет пульт в руки, выключает телевизор, а вместе с этим и погружая квартиру в тишину. Неко тут же убегает на кухню, тихо мяукая оттуда.       — Сейчас, — Сатору собирает разбросанные конспекты, складывая их в одну стопку на диване.       На кухне, достав из шкафчика небольшую пачку корма, он высыпает его в миску. С секунду посмотрев на то, как кот радостно бросился к еде, Сатору мимолетно улыбается, направляясь к двери.       Накинув куртку поверх футболки и надев ботинки, он выходит на лестничную площадку, закрывая квартиру. Уже несколько лет Годжо живет один после удачного поступления в университет. Получается обеспечивать себя самому, устроившись на работу, поэтому проблем с проживанием не возникает. Но иногда становится противно от одиночества и тишины, прятавшейся в каждом углу.       Гулкие шаги раздаются по всему коридору, а после сменяются громким звуком открывания двери. Ветер снова радостно приветствует Сатору, мазнув прохладой по щекам. Снег, успевший выпасть за день, тихо хрустит под ногами, ярко поблескивающий под светом фонарей. За это время солнце окончательно скрылось за горизонтом, погружая город в вечернюю темноту и серость.       Качели на площадке приветственно скрипят, как только Годжо подходит к ним. Гето, явно нагревший себе место и уже привыкший к холоду, вставать не собирался, но отделался приветственным кивком. В его руках дымится сигарета, а пепел осыпается на снег, с лёгкостью контрастируя с его белизной.       — И что же тебя сюда привело? — Сатору отходит к турникам, смахивая с них снег. Металл отдает непривычным холодом, но его это не останавливает. Растерев руки, Годжо перехватывает перекладину.       — Либо шестое чувство, либо то, что ты не отвечал на мои звонки, — Гето поднимает взгляд, пристально рассматривая лицо напротив.       Сатору тихо хмыкает, мысленно проклиная себя за то, что забыл включить звук на телефоне. Он подпрыгивает вверх, пытаясь подтянуться. Но вместо удачной попытки ладони соскальзывают, не позволяя удержать равновесие. Тут же раздается тихое шипение, а следом и хлопок от того, что Годжо падает на землю. Руки неприятно закололо от соприкосновения со снегом, а кожа начинает краснеть от холода.       — Так что случилось? — Гето подносит сигарету к губам, перехватывая её кончик и медленно затягиваясь. Глаза же его всё так же пристально смотрят на Сатору, выжидая ответа.       — Да ничего особенного, — отмахивается тот, поднимаясь на ноги и тут же отряхиваясь от снега. Не оставляя попыток взобраться на турник, он вновь залезает на перекладину, в этот раз удачно. Как только получается усесться сверху, Годжо победно хмыкает, поднося покрасневшие руки ко рту и согревая их тёплым дыханием.       — Сатору, что случилось? — произносит Гето выделяя последнее слово. — Ты думаешь, я не вижу, что ты куда менее весёлый, чем обычно? Или то, что у тебя глаза все покрасневшие? — качель вновь тихо скрипит, на этот раз из-за того, что Сугуру поднялся. Выкинув в мусорку окурок, он подходит к турникам, смотря снизу вверх.       — Да я спал, боже, из-за этого и не отвечал, чего ты прицепился, — Сатору перехватывает перекладину, свешиваясь с неё вниз головой, а после, оттолкнувшись, спрыгивает на землю. Руки тут же оказываются в карманах, желая хоть чуточку побыть в тепле.       — Потому что я знаю тебя и знаю, что если ты не отвечаешь, то скорее всего либо разносишь квартиру от злости, либо умираешь от бессилия из-за эмоций. И тогда пропадет солнечный дурачок Сатору Годжо, — Сугуру недовольно морщится, ближе подходя к парню. Достав из карманов пальто перчатки, он берет руки Годжо в свои, серьезно смотря на покрасневшую и в некоторых местах потрескавшуюся кожу. — Ну, как так можно… — произносит тихо, надевая перчатки на чужие ладони.       — Ну, допустим, ты прав, и что я должен сказать, что опять сорвался, потому что просто накопилось? — Сатору поджимает губы, вынужденный сказать правду.       — Можешь просто принять мою попытку помочь, дурак, — Сугуру слегка щелкает его по носу, смотря прямо в глаза. Он каждый раз в них тонет, словно в первый, и нет никакого другого мира, только синева летнего неба.       А после Сатору не выдерживает, быстро льнет к чужим губам, слегка их прикусывая. В этот поцелуй он отдаёт все свои эмоции, выжатые из него за последние несколько часов, и очередное опустошение, когда ни грустить, ни притворяться, что всё в порядке не хочется. Целует долго, словно боится, что потеряет, и больше не будет возможности молчаливо высказаться. В ответ получает такую же безмолвную поддержку и мягкие объятия, заглушающие не только внешний мир, но и мысли в голове.       Гето аккуратно отстраняется, позволяя Сатору упасть в его руки, словно все силы вмиг покинули тело.       — Я не думаю, что после этих всех выходок ты не заболеешь, поэтому идем в квартиру. Больничный тебе никто не выдаст, — Гето накидывает на голову Сатору капюшон его куртки, слыша тихий скулеж.       — Заболел бы, если ты согласен на то, что всё время будешь меня обнимать, — Годжо поднимает взгляд, смотря чуть более оживленно, но в глазах всё-также читалась усталость.       — Вместо объятий получишь подзатыльник и горячий чай, идём.       Сугуру достаёт из чужого кармана ключи, беря Сатору за руку и уводя в сторону подъезда. Лестничная площадка всё так же встречает эхом шагов, а квартира — тихим мяуканьем Неко, сидящего перед дверью. Замечая вошедших, он вмиг ластится к их ногам, приветствуя Гето.       Сняв пальто, Сугуру уходит на кухню вместе с увязавшимся следом котом. Годжо, вместо того, чтобы пойти за ним, остается в коридоре. Достав из кармана пальто зажигалку и сигареты Гето, он вновь уходит на балкон.       Поджигая сигарету, Сатору с пару секунд смотрит на тлеющий кончик, а после подносит к губам. В душе всё-также пусто, но мысли в голове сменяются на более радостные, и уже не хочется выть от одиночества. Особенно, когда сзади раздаются шаги, а после на плечи накидывают кофту и обнимают.       Ветер продолжает выть на улице, но уже не смеет трогать молодых людей.