постели уроду!

      — руся, блять, что ты делаешь?       тушенцов бросает до невозможности пьяное тело ромадова на кровать в его же доме.       — ничего. всё для твоего блага, долбоëб.       руслан сам довëл его до такого состояния, но и коля в свою очередь до последнего придерживался мнения, что лишних шотов не бывает. он выпил столько алкоголя, что, кажется, постепенно начал терять сознание, если, конечно, уже не находился где-то в прострации.       — нахуя ты меня споил? я трезвенник! а ты урод!       — ну-ка тише, блять.       совсем не раздумывая, руслан затыкает ему рот поцелуем, чувствуя безумно ярко выраженный вкус спирта на языке. коля совсем слаб и почти в отключке, но тем не менее целует руслана в ответ и порою даже мажет мимо губ.       — как можно было столько выпить, свинота ëбаная? — на секунду отстраняется и снова примыкает к губам, будто и не было никаких претензий в его изречении.       — я трезвый, а ты пидорас! — так же как и руслан, коля освобождается от поцелуя — хотелось бы — на мгновение, но сразу после реплики вместо того, чтоб потянуться целоваться дальше, он отворачивает голову в сторону и будто бы уже не в силах поднять её обратно.       руслан смотрит на эту картину маслом, нависая над колей: чëртов алкаш ангельской красоты что-то неразборчиво стонет себе под нос и не способен контролировать закрывающиеся от сонливости глаза.       — коля, это катастрофа нахуй.       — чë?       — ты катастрофа ëбаная, вот чë! — тушенцов целует того в щëку и валится рядом, обречëнно вздыхая. и улыбается, когда чувствует, что коля тянется к нему с объятиями, обвивая талию рукой.       — урод, блять! — настойчиво повторяет ромадов, всё сильнее втягиваясь в объятия. руслану уже откровенно смешно с колиной заевшей пластинки, но ровно до того момента, пока из коридора не слышится скрежет ключа в замочной скважине.       — это чë за хуйня, коль? — перепугавшись, тушенцов вскакивает с кровати и озирается в поисках места, куда можно было бы спрятаться.       — это дед мороз! — восторгается коля, сопровождая свою полушутку неказистым пьяным смехом. он, не рассчитав силы, откидывает на место руку, которой только что обнимал руслана, и чуть не шлëпается на пол.       — какой нахуй… — при виде ромадова, наполовину свисающего с кровати, тушенцов готов был ринуться снова следить за безопасностью этого полоумного пьяницы, невзирая на внезапных гостей. — коля, блять! хули ты не сказал, что придëт кто-то?       коля опять недовольно мычит, а руслан уже и не знает, куда деваться: входная дверь негромко хлопнула. выходить из комнаты, кажется, смысла уже не имеет, но и прятаться тут, собственно, попросту негде. единственное более-менее разумное решение — сесть на стул с кучей вещей на спинке и просто ждать, а дальше — будь, что будет. если это правда дед мороз, как и сморозил коля на свою пьяную голову, — не будет никаких проблем в том, чтобы встать на этот самый стул и начать рассказывать стишок.       — коля? — через небольшую щель в комнату проникает луч желтоватого света из коридора, который не освещает практически ничего, включая руслана. женский голос, что не удивительно, принадлежит лере.       — пидорасы! — с ходу восклицает ромадов.       — что? — девушка ожидала явно не этого. она садится на край постели и с подозрением вглядывается в полузакрытые колины глаза, в которых нет и капли трезвости. — ты пил сколько?       — ты где была? почему от нас отстала?       — от кого «от нас»? в смысле «отстала», коль? я была с девочками в кальянке, а ты… а ты где был? — лера очень хочет возмутиться по поводу состояния коли, но он, кажется, невменяемый, потому это полностью бессмысленно.       — блять, чел сидит… чел… постели ему…       тушенцов буквально в шаге от того, чтоб ударить себя по лицу, то ли в смехе, то ли в испанском стыде. и даже непонятно, что из перечисленного доминирует. он предпочитает пока что сохранять тишину.       лера в полном потрясении и даже не знает, как реагировать. она мотает головой, жмурясь, и переспрашивает:       — кто там сидит, и кому постелить в комнате?       — чел.       — какой чел?       — мы пришли с челом каким-то.       эти слова просто не могут не вызвать непонимающую улыбку, учитывая, что лера шла домой совсем одна, даже без коли, а уж тем более без какого-то «чела». неподдельный интерес просыпается к тому, как же коля добирался до дома, с кем, и почему он настолько пьян. к слову, было бы неплохо, если б с интересом проснулся бы и сам коля.       — что за чел?       — это он меня набухал!..       — с каким челом мы пришли? — лера пытается добиться своего. вслепую указывает куда-то в пустоту в глубине комнаты, пальцем попадая чëтко на руслана, и ещё раз решает переспросить: — он там сидит?       — какой-то противный чел… — ромадов бурчит себе под нос, будто вот-вот заплачет, что заставляет сдерживать смех и леру, и руслана. тушенцову даже смешнее, ибо примерять на себя роль «противного чела» сейчас он был максимально не готов. — это он меня набухал! если бы не он, всё было бы нормально!       как обычно, руслан всегда остаëтся в худшем свете. хотя ему абсолютно ничего не мешало оставить колю в том же затхлом баре на растерзание таких же вусмерть пьяных мужиков и больных шалав. но его выбором было перестать нежиться с долгими поцелуями в самом укромном уголке бара, скрытом от посторонних глаз, и отвезти колю домой для его же комфорта. и теперь уже без каких-либо внешних угроз и отвлекающих факторов продолжить целоваться в удовольствие друг друга. но коля этот поступок поймëт явно не через минуту, не через две, и даже не через час.       — я вообще трезвенник… а он урод!       после небольшой паузы лера вновь вкрадчиво произносит:       — кому постелить в комнате?..       — уроду! — уверенно отрезает коля. — он меня набухал… я тебя очень сильно люблю, ты моя любимая девушка, а там урод какой-то, блять.       руслан удивляется, как, даже будучи настолько пьяным, коля может столь умело врать. он будто на автомате произносит эти слова о любви, которые давным-давно не являются правдой. но про урода, однако, невыносимо смешно — ещё немного, и руслан начнëт хохотать в голос с этих бредней.       — кругом пидорасы… комаров на улице меньше, чем пидорасов в этом доме!       лера уже просто молчит, смеясь, выслушивая колин монолог.       — постели пидорасу. и дилдо ему под жопу засунь, потому что он пидор! — коля сонно потирает глаза и потягивается в кровати, чувствуя сильную боль во всём теле, будто бы они с русланом не просто целовались за столиком, а долго обжимались где-то в туалете. — пидорасы, блять, одни пидорасы! у тебя в доме аж два пидораса, страшно?!       и тут девушка задумывается, почему же именно два. неужели тот самый «урод» — пидорас, так ещё и единственный в своём роде, помимо коли?       — бу, блять! — возникает тушенцов где-то в темноте совершенно без повода и достаточно подходящего момента.       нетрудно было догадаться, что лера в самом деле испугается — в такой поздний час явно не ждëшь, что в квартире окажется какой-то «урод». она вскрикивает и мгновенно поднимается с кровати, ища взглядом, что потяжелее можно кинуть в нежеланного гостя.       — спокойно, блять, это я!       — р… руслан? — лера постепенно подуспокоилась. — ты что тут делаешь?       — пидораса твоего охраняю!       — сам ты пидорас! — громко вмешивается коля, перекатываясь с боку на бок, снова чуть не падая; уже больше по инерции опять произносит это горячо любимое: — урод!       девушка в замешательстве смотрит то на своего проклятого синюшника, то на его дружка-искусителя. сказать честно, понятия не имеет, что же ей делать с двумя, неожиданно, пидорасами в еë маленькой квартирке.