de sade

То, что эти недоотношения – штука весьма странная, сложная и, откровенно говоря, сейчас совершенно неуместная, Кори догадывался, но предпочел не углубляться в лирику. Не до этого было, потому что, кругом и так раздрай, содом, гоммора и бесконечные нервотрепки вперемешку с персональным адом. Да и, в конце концов, какие там, их мать, отношения – два мужика, да еще и коллеги, да еще и злобные до невозможности. Минимум любви, максимум следов на теле. Никаких обязательств друг перед другом, тем более – никаких обещаний и клятв в верности, этому вообще здесь делать нечего, только испортит весь кайф. А кайф – он был извращенный, но, какой уж есть, - тонкие красные полосы от впивающихся в бледную кожу ногтей, багровые следы от укусов и достаточно жестоких засосов, синяки на бедрах, запястьях и шее. Что-то вроде меток – мое, мое и только мое, ничье больше. Во всяком случае, так хотелось думать, а Кори Тейлор немного не из тех людей, кто чего-то хочет и не получает. Джои же был, как впоследствии оказалось, точно таким же – собственнические принципы напополам с садизмом – мое, значит, мое. И не важно, что сам ходил во всех направлениях, по слухам вообще чуть ли не со всем Де-Мойном успел перетрахаться. Злиться здесь было неуместно и неправильно – свободные отношения, как хочешь, по-другому обозвать не получится. Злиться на слухи – еще большая глупость, на самом деле. И предъявить мелкому тоже особо нечего – бабы, по которым он шароебился, сами из штанов выпрыгивали, стоило только пальцем поманить. Еще бы, посмотрите, он же такой красавчик, мать его. Зная, что делает хуже сам себе, отрицая очевидное, Кори злился. Злился, в первую очередь оттого, что сам же себе битый месяц вдолбить не мог – ничего серьезного, ни-че-го, только секс и только от случая к случаю, ни больше, ни меньше. Никак. В том то и дело, что никак. Все это неправильно, все это такое саморазрушение, от которого лучше точно никому не станет, только прихлопнет обоих рано или поздно, это вот как пить дать. Но и без этого извращенной до безобразия связи уже не жить, оба понимали это, обоих это катастрофически бесило, что впоследствии выливалось в бесконечные срывы друг на друга, до сорванных глоток, а еще чаще – до кровоточащих ссадин по всему телу, жарких стонов, сжимающих тонкую бледную шею ладоней и рычания в самое ухо – мой, мой, мой. Потом – запой на две недели, не меньше, чтобы залить спиртом вскрытые своими же руками свежие внутренние раны. Дезинфекция, знаете ли. Это проходит. Кори уже давно понял, что эффект долго не длится – как правило, башню срывает почти сразу, синяки даже рассосаться не успевают, а про трезвость и говорить нечего последние годы. Отчаянно хотелось разобраться со своими тараканами в первую очередь, а они агрессивные, сука, такие, прям как хозяин. И вроде бы ясно, как день посреди лета, что именно происходит в этой непутевой выкрашенной в разные цвета башке, да только признаваться самому себе в таком – пожалуй, проще сдохнуть. Впрочем, в этом Кори себя тоже обманывал, потому как по личному опыту давно уже понял, что сдохнуть далеко не проще, на это смелость нужна и какая-никакая решительность. В последнее время за Тейлором наблюдалась лишь собственная дурь и нежелание мириться с этими непонятными чувствами дальше, а о смелости, тем более, о решительности, речи быть не могло. Чувства, чтоб их поперек, отчаянно тянут вниз и без того висящую на волоске жизнь, знаете ли. Не лучше ли выяснить все раз и навсегда, сделать над собой усилие и послать подальше – Джордисона точно, а следом и себя самого. За трусость. Только, желательно, в противоположном от Джордисона направлении. Результат такая повышенная мозговая деятельность, приправленная добрыми литрами алкоголя, как правило, приносила всегда один и тот же – бесконтрольное желание сдохнуть, но перед этим пойти и прибить мелкую заразу, которая, кажется, вообще не заморачивается на счет всей этой сердечной мясорубки. Живет свою лучшую жизнь, гад, пока Кори выносит всю боль, щедро усыпанную ненавистью к себе, карандашами на бумагу. А иногда и – кровью на кафельные стены ванной, тут уж, знаете, повезет – не повезет. Исход, в любом случае, почему-то получается всегда одинаковый – очередной запой, очередная попытка игнорировать проблему, проевшую до дыр уже не одну нервную клетку. Ладно, бонусом выходили достаточно неплохие тексты, на которых успешно ехала их отбитая во всех смыслах группа. ⁃ Ебать они там орут, - шипит Тейлор, косясь в сторону плотно закрытой двери гостиничного номера, из-за которой уже с полчаса раздаются по нарастающей весьма убедительные звуки чужого удовольствия. И вот действительно, что орут – по-другому не назовешь, - между находящимися друг напротив друга дверьми проем коридора, да только даже он не заглушает очередного женского стона, переходящего в невнятное мычание. Сейчас у Кори есть причина злиться и весьма убедительная – его выставили за дверь своего же номера под предлогом «ну-ты-же-понимаешь-да» и, затолкав в комнату фигуристую, размалеванную девчушку, захлопнули дверь прямо перед носом не успевшего даже рта открыть и возмутиться Тейлора. ⁃ Ебать — это ещё мягко сказано, Кори, - смеется уже достаточно поддатый Крис, хлебая пиво из початой стеклянной бутылки, - ну, Джордисон, конечно, поражает воображение – с каждым разом все сильнее и сильнее. Вот вроде маленький, а энергии на всю группу хватит. И на девок тоже. На полу сидеть удобно - не так высоко падать в случае, если придётся падать. Тейлор злобно фыркает, прикладываясь к своей бутылке и откидывается спиной на стену позади себя, зажмуриваясь до белесых пятен перед глазами. Очень хотелось послать Криса в пешее эротическое, по известному каждому человеку адресу, да только в таком состоянии он далеко не дойдет. Пошарив рукой по ковру под собой, Кори разочарованно выдыхает – ничего существенней алюминиевой крышки от той самой бутылки он не находит, а швырнуть в прозорливого и ишь, какого внимательного коллегу хочется. Причем, неважно, чем, лишь бы заткнулся и прекратил выдавать и без того весьма очевидные факты. Допив содержимое бутылки, Кори совершенно не задумываясь, швыряет ее в стену напротив и безумно смеётся, наблюдая ошарашенно расширившиеся глаза Криса – снаряд пролетел аккурат возле его головы. Слышится взволнованный кашель откуда-то сбоку – в кресле очнулся притихший до этого момента Джим. ⁃ Сдурел? - возмущённо ворчит Фен, оборачиваясь в сторону разлетевшийся на куски стекляшки, - три сантиметра в сторону и я… ⁃ Кончай ныть, носатый, все равно все там будем, - хмыкает Кори, потянувшись в сторону следующей бутылки под аккомпанемент раздающихся за стеной стонов. Да сколько можно-то?! ⁃ А тебе ещё не хватит? - с какой-то совсем наивной неуверенностью спрашивает Джим, на всякий случай двигая ополовиненный ящик с пивом ногой в сторону от загребущей лапищи Тейлора. Последний смотрит на Рута очень красноречивым взглядом, после чего только вздыхает раздраженно - Джим едва ли не единственный в группе, кто может оказать влияние на Кори Тейлора непосредственно словами через рот и не опиздюлиться при этом. Нет, это невозможно. Желание сломать Джордисону хребет одним движением растет с геометрической прогрессией, точно так же, как и желание пойти и выяснить, что за еб-твою-мать происходит, кто виноват и когда это закончится. Последнее – особенно интересно. ⁃ Пойду, - хмыкает Тейлор, поднимаясь и едва не заваливаясь обратно - хмельное тело отказывается подчиняться, - пройдусь. ⁃ Ты уверен? - Джим прищуривается и в этот момент Тейлор готов поклясться, что сейчас друг видит его насквозь. Такая нагота перед другим, пусть и не чужим человеком, откровенно говоря, пугала. Конкретно сейчас, например, даже бесила. Кори стоило больших усилий, чтобы выдавить ехидную улыбку и не попытаться врезать излишне заботливому другу. ⁃ Чего тебе так покоя не дают эти звуки? Ну, ебет он там шлюх и пусть ебет, у нас вон, - Крис кивает на ящик, - есть, чем догнаться. Или ты, того, - Фен ехидно прищуривается, - завидуешь? ⁃ Заткнись, носатый, - рычит Кори, сжимая кулаки, подскакивает, почти не пошатнувшись, и даже делает шаг в сторону резко притихшего перкуссиониста, но в последний момент передумывает и просто сплевывает на пол. В конце концов, Крис не виноват в том, что совершенно не догадывается о кровавом месиве, методично перемешивающемся внутри Тейлора уже который месяц кряду. И хорошо, на самом деле, что не догадывается – этого еще не хватало, на публику такие подробности выставлять. Кори и без этого не особо людям доверял, хватит с него и бурной молодости, где предательства и насмешек было чуть больше, чем дохуя. Все-таки умудрившись подцепить бутылку в момент, когда Джим отвлекается на что-то-там-еще мямлящего Криса, Тейлор вскрывает ее об кофейный столик, на котором и так хватает царапин и зарубок – вот вообще не ебет, знаете. Повернувшись к двери, Кори почти выбивает ее с ноги, хорошо, что та открывается в сторону коридора, иначе администраторы гостиницы точно выкатили бы штраф за нанесение физического ущерба. И морального, кстати, тоже. Как жаль, думает Кори, что штраф за моральный ущерб без причины нельзя выкатить отдельно взятому человеку. Просто так, чтоб не зазнавался. ⁃ Че это с ним? – переварив произошедшее первым, спрашивает озадаченный и едва не потерпевший крушение Крис, - раньше такого не было. ⁃ Да хуй бы знал, бро, - пожимает плечами Джим, двигая ящик обратно и выхватывает из него очередную бутылку. Не привыкший особо заморачиваться на тему психов коллег и собутыльников, Фен поступает так же – пожимает плечами и откупоривает новую бутылку, за сим действом совершенно не замечая, каким взглядом Джеймс вглядывается в закрывшуюся с тихим скрипом дверь. Хуй там или не хуй, а Рут точно знает, что происходит в этой бесноватой голове. Знает, потому что, ее обладатель имел привычку напиться в совершенно невразумительный хлам и пьяненько изливать все свои душевные метания ему в плечо. По старой дружбе, разумеется, очевидно, считая, Джима надежным человеком. Джим, в свою очередь, ценил такое непосильное доверие и скелетов из Тейлорова шкафа не доставал. Но иногда, например, прямо сейчас, все же волновался за психическое состояние друга. Хмыкнув, Джим приложился к пиву, решив пока не вмешиваться – может, Кори и вправду проветриться пошел. Справедливости ради, Тейлор поначалу и правда собирался выйти подышать. Походить, побить кулаками стены, сломать что-нибудь, по возможности, не особо двигающееся. На худой конец – утащить у Шона неизменную биту и пойти что-нибудь расхерачить. Однако уйти далеко не получилось – дамочка за противоположной дверью так усердно надрывала голосовые связки, что Кори даже заслушался поначалу, а в последствии поймал себя на мысли, что расхерачить Шоновой битой было бы актуально башку. Причем, далеко не одну. Чувствуя, как изнутри поднимается приличного размаха поток ярости, Тейлор резко запрокидывает голову, всасывая почти половину бутылки залпом. Для той самой решительности, которой отчаянно не хватало. ⁃ Пошла нахуй отсюда, - почти рычит Кори, вваливаясь с ноги в номер, из которого только что раздавались сладостные стоны, - давай, давай, собирай свой силикон и пиздуй обратно к сутенерам, шалава. Блондинистая девушка, невысокого роста, с убедительно округлившимися голубыми глазами и ещё более убедительно торчащими в разные стороны сосками на объемной упругой груди, с перепугу даже не сразу сообразила, что ворвавшийся в комнату человек обращается к ней. - Ненормальные, - бросила девушка, сигая с кровати в сторону и как можно быстрее похватав свои раскиданные вещи, забывая в панике нижнее белье, действительно свалила, задевая плечом Тейлора и под его совсем недружелюбный рык хлопнула дверью номера. ⁃ Ну, и зачем ты ее прогнал? - ещё более недружелюбным тоном раздается с кровати. Кори оборачивается, чувствуя, как по внутренней стенке глотки скатывается вязкая слюна – сука, до чего же этот засранец все-таки красивый. Лежит, посмотрите на него, совсем не стесняется своего вида. Знает, что нравится. Знает, что бесит. - Козел, - логически заключает Тейлор охрипшим шепотом, жадно водя размытым взглядом по представленному во всей красе молодому телу. Джои вздыхает, уже как-то даже и не агрессивно, приподнимается на локтях и с усмешкой смотрит прямо в глаза. - Ты, если сказать что-то хотел, мог бы подождать, пока я закончу, - говорит спокойно, выглядит вообще просто до безобразия спокойно, черт, будто бы все это наигранно и напущено, чтобы скрыть истинные эмоции. - Это, вообще-то, и мой номер тоже, - шипит Кори, не собираясь сдаваться, допивает одним большим глотком бутылку до конца и отбрасывает ее куда-то в сторону – та приземляется в стоящий возле стены диван, который спасает обитателей гостиницы от очередного грохота, а, непосредственно, Тейлора – от лишних вопросов. - Ну, так чего ты тогда стоишь? – усмехается Джои, едва не ржет, гад, а в глазах плещется отчетливое беспокойство, даже борьба. Кори мысленно возликовал – не его одного жрет заживо гребаное собственное эго, не позволяя подпускать к себе людей на миллиметр ближе дозволенного. Людей посторонних – ладно еще, с этим смириться можно, они и не очень-то нужны, если логически подумать, но гребаный Джордисон выламывает нервную систему просто одним своим существованием, какое уж там «ближе дозволенного», если уж откровенно говорит, Кори предпочел бы его никогда не знать. Тейлор скалится в ответ, в два шага преодолевает расстояние до широкой кровати, при этом даже не пошатнувшись, опирается руками на матрас, отбрасывает в сторону скомканное одеяло. - Я, вообще-то, напомнить кое-что хотел, - скользнув взглядом по оголенному телу, хмыкнул Кори, чувствуя, как решительность и уверенность в себе выветриваются вместе с выпитым алкоголем. Джои же, напротив, держится увереннее – нагло складывает руки на груди, откидывая с плеча длинные волосы и совершенно не стесняется, кажется, вообще ничего. Еще бы стеснялся, без одежды они видели друг друга достаточно часто, чтобы краснеть. Да и, в конце концов, не две кисейные девственницы, чтобы вообще о чем-то подобном заморачиваться. - Мы, вроде бы, это уже обсуждали, - спокойно и даже слегка надменно произносит Джордисон, и Кори вдруг понимает, что он врет, причем, в первую очередь, сам себе, - мое личное дело, с кем я сплю. А тебя здесь, мягко говоря, быть не должно сейчас. Врет, сука, это видно – по участившемуся дыханию и сверкающим глазам. В подвыпившем состоянии Тейлор всегда становится неожиданно проницательным и легко распознает подобный дешевый пиздеж. Ситуация – хуже некуда. Два упертых барана, один упрямее другого, обоих ломает друг от друга так, что хоть на стену лезь. И, если Кори сдается первым, приползая практически с белым флагом над головой, то вот второй баран – даром, что не по гороскопу, хотя вроде тоже какое-то парнокопытное, - сдаваться никак не собирается. И слушать, кажется, тоже. От этого затихшая было ярость вспыхивает, перемешиваясь с не до конца еще выветрившимся алкоголем. Желание удушить заразу прямо сейчас становится практически нестерпимым, Кори даже подается вперед, стреляя глазами и придавливает не сопротивляющееся тело собой, ухмыляясь – гаденыш будто бы даже рад, что нарвался на серьезные проблемы. Рука сама непроизвольно тянется вверх, смыкаясь на хрупкой шее, сдавливая ее, пока что просто предупреждающим жестом. Джордисон хрипло смеется, запрокинув голову, продолжая свою комедию разыгрывать. Театр одного актера, ей-богу, да еще и для одного-единственного зрителя. Тейлор уже даже не злится, нет, злость отступила, уступая место первородному гневу и инстинкту убивать здесь и сейчас. Радует, что за столько лет человек все-таки эволюционировал в существо относительно разумное, хоть иногда и глуповатое, поэтому убивать вот так вот, без в сотый раз выясненных отношений Кори не планирует. - Прекращай ржать, иначе действительно придушу, шею сломаю, кадык вырву и собакам на помойку отнесу, - рычит Тейлор, склоняясь ниже, рычит в самое ухо, с извращенным удовольствием отмечая, как невольно вздрагивает под ним зажатая в тиски жизнь, как холодные тонкие пальцы цепляются за запястье, пытаясь оттянуть руку от горла. - Не придушишь, Кори, - хрипит в ответ Джордисон, да с такой уверенностью, что Тейлор даже хватку ослабляет. Джои делает глубокий вдох, снова откидывает голову назад и тяжело дышит, глядя прямо в потемневшие от злости голубые глаза, - не придушишь, не зарежешь, не поломаешь – насмерть. Мы оба это знаем, правда? - Какой смысл в этой правде, блять, если мы и без того друг другу жизнь покоцали, да так, что теперь хрен заклеишь ебучим пластырем? Сколько еще это должно продолжаться? – разом обретая, казалось бы, испарившуюся уверенность в себе, Кори нервно стискивает пальцами ткань простыни, опираясь ладонями по обе стороны от головы Джордисона, - Легче ведь никому не становится, а ты, мудак, даже сделать с этим ничего не пытаешься. Блядей таскать – небольшого ума дело, знаешь ли, - последнюю фразу Тейлор практически выплевывает сквозь сжатые зубы, чувствуя, как с левой стороны, прямо под сердцем, что-то нестерпимо-больно кольнуло. - Напиваться в гнилые доски – тоже, знаешь ли, не особых умственных затрат требует, - передразнивает Джои, ехидно ухмыльнувшись и Кори старается собрать все возможные остатки самообладания, чтобы не проехаться по его физиономии кулаком, - и я не понял, это ты меня сейчас тупым назвал, что ли? - Как же ты бесишь, - дрожащим от гнева голосом выдыхает Тейлор, склоняясь ниже и, опустив взгляд, случайно замечает небольшие наливающиеся цветом пятна на бледной шее, от чего сразу же вспыхивают алые блики перед глазами, а в ушах нарастает шум, - почему, блять, каждый раз, когда я пытаюсь поговорить с тобой серьезно, ты устраиваешь цирк, Джордисон? Почему, блять, ты провоцируешь меня, выводя на уровень чистой агрессии – тебе так нравится издеваться? Неужели, сука, ни разу в башке не шевельнулось что-то еще, помимо всепоглощающего эгоизма, тяге к саморазрушению и вот этому вот ебучему маскараду? – голос Кори с каждой фразой становился все тише, напряжение отчего-то спадало, оставляя после себя зияющую черную пустоту и желание сдаться окончательно, - как же я тебя… - …люблю, - неожиданно и точно таким же тихим шепотом заканчивает за Тейлора Джои – так тихо, что поначалу Кори думает, что ему показалось. Вскинув голову, он понимает обратное – в серых глазах надлом, пробитая броня, треснувшая маска, осколки вперемешку с неприкрытой измотанностью. Серебряная пыль, черт бы ее побрал. Только вот легче отчего-то не становится, только распаляет еще сильнее, будто масла в огонь сейчас подлил вот этой своей неосторожной фразой. Издевается или говорит серьезно? Черт его разберет, спрашивать ведь бесполезно – у мелкого семь пятниц на неделе. Остается один единственный способ, метод, к которому изначально все и шло. Да, до Тейлора дошло практически сразу, что все это громкое театральное шоу с голосистой бабой и даже засосы на тонкой шее – показательное выступление, опять же, для привлечения внимания одного-единственного слушателя. В сознании отчего-то неожиданно всплывает внешность неудавшейся подружки Джордисона – голубые глаза, относительно невысокий рост, светлые волосы. Точно издевается, режет без ножа, знает, где самые болезненные точки, незажившие до конца раны, свежие порезы. Знает, сука, и давит на них, не жалея совершенно. - Какой же ты все-таки мудак, Джои, - шипит Тейлор, не давая ответить уже скалящимся в усмешке губам, приникает к ним – это даже поцелуем не назовешь, скорее, яростный укус. И тут же чувствует, как по спине скользнули вниз сильные ладони, забираясь под футболку, царапаю кожу, раздирая ногтями в кровь еще не до конца затянувшиеся царапины. С прошлого подобного раза. Кори воет прямо в поцелуй, кусает за нижнюю губу, оттягивая за это ужасно-блядь-провоцирующее кольцо в ней, рычит, стискивая руками податливое тело до фиолетовых синяков. Поддаваться совершенно не собирается, точнее, думает, что не собирается – в какой-то момент в сознании мелькает заплутавшая мысль, что он уже давно поддался, с самого начала, как только угодил в эти развращенные сети и не смог из них выбраться. Точнее сказать, даже не пытался. Тейлор злится на собственные мысли, яростно хватает тонкие запястья, прижимает их к матрасу, кусая шею поверх и без того цветущих меток – исправить, убрать, закрыть, это чужое, этого здесь быть не должно. Если бы Кори не тонул настолько сильно в алой пелене собственного гнева, то, подняв взгляд, заметил бы, как Джои жмурится, закусывая губу от удовольствия, как расширяются его зрачки от всех движений любовника – тут даже наркотики не нужны, вот правда. Если бы Кори вообще был чуть-чуть внимательнее, то заметил бы уже давно, что все поведение, привычки и даже вот эти вот случайные женщины в репертуаре Джордисона не больше, чем обыкновенная попытка спрятать настоящего себя за едким дымком аморальности. Будто бы так и надо, будто бы другого он не заслуживает, с каждым разом доказывая себе это снова и снова. Даже сейчас, подставляясь под укусы и грубые прикосновения, выгибаясь и хватая губами воздух, Джои старательно забивает себе в голову одну простую мысль – все это не больше, чем извращенные желания его и без того уже опустившегося мозга – планочка занижена, дальше некуда, короче говоря. Удовольствие удовольствием, боль, знаете, тоже своего рода удовольствия. Это зависит от точки зрения, на самом деле. Совсем другое дело, кому ты доверяешь эту боль себе причинять, и, блять, проблема в том, что здесь и зарыт камень преткновения. Джои, как ни старался, доказать обратное себе не смог – доверяет он только тем людям, к которым испытывает очень сильные чувства. И сейчас, когда Кори резко разворачивает его лицом в подушку, рыча при этом, как сильно он его ненавидит, когда без подготовки и предупреждения засаживает чуть ли не по самые яйца, когда не получается удержать вскрик – больше от неожиданности, чем от боли, но и от боли, на самом деле, тоже, - Джои понимает, что обманывать себя дальше не получится. Кори прав, никому лучше от этой лжи не станет. Проще сдохнуть, на самом деле, чем договориться с собственными эмоциями и, черт возьми, все еще живым, вообще-то, сердцем. Джои кричит, хотя сам не понимает, от чего именно – от сковывающей все тело боли, от острыми ножами разрезающих внутренности чувств или от внезапного, накатывающего девятым валом и погребающего под собой оргазма. Кори тянется, мягко касаясь губами багрового пятна на груди, прижимается к ней щекой. - Живой? – с какими-то непонятными нотками заботы спрашивает Тейлор, поднимая взгляд и всматриваясь в серые глаза, пытается вычитать оттуда то, что чувствует Джои на самом деле. - Живой, - неожиданно тепло отвечает Джордисон, заставляя невольно вздрогнуть и засомневаться в реальности происходящего – неужели, даже пытаться не будет маску обратно натянуть, не прогонит, не уйдет сам, как это бывало раньше? Кори приподнимается, позабыв об усталости и смотрит в упор, натыкаясь все на тот же серый взгляд, только теперь видит в нем больше, будто бы пелена какая спала, оголяя, наконец-то, истинные эмоции – изнеможение, нежность и, вот же твою мать, любовь. Кори не верит, в первую очередь, сам себе – такого просто быть не может, это самообман, вранье в угоду своей же психике, чтобы не расшатывать дальше и без того некрепкую нервную систему. Однако Джои решает все за него – улыбается, склонив голову на бок, поднимает бледную ладонь, касаясь щеки Тейлора, мягко проводит по ней слегка грубоватыми от барабанных палок пальцами. Кори кажется, что это магия какая-то – сейчас он дернется, сделает одно неосторожное движение и все рассеется, растворится, исчезнет, но все равно накрывает тонкие пальцы своими, прижимаясь к ним щекой и прикрывает глаза, измученно выдыхая. Скорее всего, это уловка, сейчас наваждение пройдет, за ним последует удар, потом еще один, но уже с его стороны, дальше будет ссора и, наконец, те самые разборки, для которых он сюда и приперся изначально. А дальше – сценарий старый, - напиваться до потери сознания, лишь бы не чувствовать, как в пронзенное тысячью ножами сердце втыкается еще один. Когда в его волосы зарываются прохладные пальцы, он почти готов защищаться и наносить удары первым, чтобы не казаться аутсайдером, но, услышав тихий, почти ласковый смех, мгновенно расслабляется. - Ты настоящий придурок, Кори, - выдыхает Джордисон, все еще посмеиваясь и тянет Тейлора наверх, чтобы прижаться к его губам теплым поцелуем. От неожиданности Кори даже забывает, что пару секунд назад готовился к агрессии с его стороны, и всеми силами пытается собраться обратно, да вот только уставшее к бесконечной борьбе с самим собой сознание не обманешь. Не понимая, что ему сейчас делать, Тейлор отчаянно воет, едва ли не всхлипывает, обнимая Джои за пояс, скатывается вниз, упираясь лбом в его шею. - От придурка слышу, - бурчит Кори, чувствуя, как по спине мягко пробегаются ловкие пальцы, неосознанно напрягаясь, когда они касаются шеи, но и это – самообман, - Джои всего лишь убирает влажные кудрявые пряди с его шеи. Тейлор чувствует, что это была последняя капля в бочку с его самокопанием – он устал, он больше не хочет, он готов капитулировать прямо сейчас, но. Но ведь они оба не смогут долго протянуть без этой обоюдной боли и истязаний, ведь так? Джои, кажется, тоже это понимает, поэтому и молчит. Ему говорить, в общем-то, и не надо – действия и взгляды сейчас понятнее самых громких слов. Кори усмехается, приподнимаясь, чтобы натянуть разбросанную одежду и уйти обратно в свое темный угол – до следующего раза. Это же проходит. Это всегда проходит. Не дает подняться до конца цепкая рука, обхватившая предплечье. - Не уходи, - звучит почти как приказ, Тейлор сидит к нему спиной, но готов поклясться, что сейчас на лице у Джордисона написано гораздо больше, чем вот эта прямая просьба. И действительно, как только Кори оборачивается, сразу же сталкивается с взволнованными серыми глазами, над которыми хмурятся, как грозовые тучи, аккуратные темные брови. - Останься, - повторяет Джои, но уже более мягко, тянет за предплечье на себя и Тейлор понимает, что отказать ему сейчас он просто не в состоянии. В этот же момент он чувствует, как где-то внутри ломается что-то поважнее скелетного каркаса. Кори послушно укладывается обратно, опираясь на локти, позволяет себя целовать и совсем неожиданно понимает, что, даже если бы все могло быть по-другому – он бы вряд ли захотел. По-другому – это уже не про них, потому что. Усмехнувшись собственным мыслям, Кори снова поднимается, перехватывая внимательный взгляд и успевает прочитать в нем проскочивший на одно мгновение страх. - Курить хочу, - поясняет Тейлор, нагибаясь и целуя по устоявшейся привычке натянувшего безразличное выражение лица Джои в лоб, - успокойся. Я быстро. Жадно втягивая обжигающий горло сигаретный дым, Кори запрокидывает голову, разглядывая звезды и усмехается, прикрывая глаза. Царапины саднят до легкого зуда, но это сейчас кажется настолько обыденной вещью, что внимание обращать даже не хочется. Затушив окурок об подоконник, Тейлор захлопывает окно, вздрагивая от контраста – в комнате значительно теплее, чем на промерзшей ночной улице. - Маркиз де Сад, знаешь про такого? – шепчет Кори, подлезая к, кажется, уже задремавшему Джордисону под одеяло, обнимает холодными руками и тянет на себя сонно ворчащее, но не сопротивляющееся тело, - он проповедовал боль во имя удовольствия, считал, что человек свободен во всем, даже в самых странных формах проявления любви. Как и у нас с тобой. - Тебя всегда глубокой ночью на лирику тянет? – тихо смеется Джои, разворачиваясь в его руках и обнимает за шею, немного морщась от холода. Кори качает головой, запоздало соображая, что собеседник, скорее всего, его не видит из-за темноты, заботливо окутавшей комнату, скрывающей в себе все, что не требует постороннего внимания. Тогда, опустив голову ниже, Тейлор тянется вперед, касаясь губами теплого плеча и легко улыбается, чувствуя, как руки на шее сжимаются сильнее – нет, это не закончится, наверное, никогда, эта пытка будет вечной. И боль – тоже. - Спи давай, - бормочет Кори, тем не менее, чувствуя себя вполне удовлетворенным, - мой маленький де Сад.