like my grand-master before me

      Этот вечер на Корусанте был настолько тихим, насколько могла себе позволить никогда не спящая планета. Казалось, даже рой спидеров в воздухе звучал тише. Храм Джедаев купался в последних закатных лучах, его жители вдыхали тишину, лишенную вражеского огня, и вспоминали, что могут жить.       В своей квартире Оби-Ван оторвался от датапада, когда облако раздражения, висевшее в Силе, начало темнеть.       — Все в порядке, падаван?       — Ух! — Асока уронила голову на подушку. По дивану вокруг нее были раскиданы датапады. — Гиперпространсвенные маршруты. Зачем мне вообще изучать историю открытия, если я могу отправить корабль в гиперпространство с закрытыми глазами, — проворчала она в ткань.       — Что ж, открытие этих путей несло фундаментальное изменение в политике и экономике, если ты будешь знать…       — Да, да, мастер, — прервала его Асока и осеклась. — Простите, я знаю, насколько это важно, просто… — она указала на свои записи. — Я начинаю чувствовать, что моя голова скоро взорвётся от всей этой информации! — она вскинула руки в бессильном раздражении.       — Хм, — Оби-Ван взглянул на хронометр. Они работали уже несколько часов. — Думаю, мы оба заслужили перерыв.       Асока вскинулась, прилив солнечной радости озарил Силу. Проворные руки уже потянулись к датападу, очевидно, чтобы заменить наскучившую историю каким-нибудь новым голо-фильмом.       — И никаких экранов, — указал старший джедай, получив полный предательства взгляд. — Нашим глазам нужен отдых, — он взглянул на один из шкафов, где громоздились датапады, резные фигурки и прочие мелочи еще со времен его падаванства. — Посмотри, пожалуйста, на третьей полке. Там должна быть колода для сабакка.       Падаван слетела с дивана, а Оби-Ван потянулся на своем месте, бросив последний взгляд на датапад. Его люди успешно теснили сепаратистов и ему стоило обсудить возможность зажать вражеский флот между двумя системными армиями с мастером Йодой…       — Ой!       Что-то упало, и Оби-Ван поднял глаза. Асока стояла на носочках, держа в руках нужную выцветшую от времени коробочку, а на полу валялась пара фигурок и старый голопроектор.       — Простите, я сейчас, — она сунула колоду подмышку и присела, подбирая вещи. Оби-Ван начал убирать со стола. Ему это почти удалось. — Мастер Оби-Ван.?       Маленький запылившийся голопроектор зашуршал в ее руках, являя голографию. Такие модели хранили в себе не больше пары кадров или одного короткого видео и чаще всего использовались как украшение. Вот и сейчас потревоженное устройство высвечивало единственное изображение, приковавшее к себе внимание Осоки и которое Оби-Ван не мог разобрать со своего места.       — Что такое?       Он встал из-за стола и подошел к замершему падавану, чье присутствие в Силе обратилось в спутанный комок шерстяных ниток. Асока протянула ему голопроектор, ее надбровные пятна встретились на переносице. Что могло так вывести из равновесия его стойкого гранд-падавана?       Оби-Ван взглянул на голографию и почувствовал, как в галактике пропал воздух.       Снимок был сделан в Зале тысячи фонтанов. Он сам с падаванской косой до груди и немного смущенной улыбкой делал снимок, вытянув руку. Квай-Гон стоял справа, его широкая рука лежала на плече падавана, а в волосах виднелось меньше седины. Он немного щурился, улыбаясь, от чего морщинки смеха вокруг глаз становились заметнее. По другую сторону стоял мастер Дуку. Стойкий мастер-джедай не улыбался открыто, но в уголках его глаз была нежность к его линии преемственности.       Оби-Ван чувствовал, как стены, что он собственноручно возвел вокруг своего гранд-мастера, рушатся. Обломки неслись вниз как сбитые истребители. Они разбивались с треском пластоидной брони и кричащих кайбер-кристаллов.       Что ж, остальные мастера предупреждали, что это нагонит его. Он сознательно отказался от этого.       — Старые времена, — выдавил Оби-Ван, забирая голопроектор из рук Асоки. — Думаю, Энакин уже вернулся со своей прогулки.       Оби-Ван попытался улыбнуться их маленькой локальной шутке о любовных похождениях Энакина, зная, что это будет пусто. Было несправедливо вот так прогонять Асоку, но сейчас у него не было ответов на вопросы, что переполняли ее. Он извинится позже, обязательно. Голопроектор нагрелся от работы и жег кончики пальцев.       Асока кивнула, поджав губы, и подобрала разбросанные датапады прежде, чем исчезла за дверью.       Оби-Ван остался один на один с тремя мертвецами.       Он не помнил, как оказался на диване, не чувствуя тепла, оставленного падаваном за часы выполнения домашней работы. Дыхание сипело.       Джеонозис был сокрушительным. Серия ударов по Ордену, когда двести двенадцать огней их собратьев — мастеров, рыцарей, падаванов, — погасли под бластерными выстрелами. Звания генералов брошенные в их покрытые пеплом погребальных костров руки. Начало войны, заставившей океаны побагроветь от крови. И они тонули в них, с каждым шагом уходя все глубже.       Предательство Дуку должно было затеряться в агонии происходящего хаоса. Что есть один потерянный человек, добровольно шагающий по этому пути, когда тысячи, миллионы уходят безвозвратно по его вине? Ничто. Так сказал себе Оби-Ван, избегая понимающего — о, такого понимающего, полного скорби по человеку, что еще дышал, — взгляда мастера Йоды.       Поэтому он откинул все, чему его учили, и выделил в своем сознании самый темный и потаённый угол. Он оставил там длинные часы спаррингов, направляющий строгий голос. Он бросил туда чайные листья с далекой планеты Внешнего кольца, на которой никогда не был, но знал, что закаты там бирюзовые. Он оставил там монументальное, как горы, присутствие в Силе нечто громадное, нечто, на что можно опереться.       Оби-Ван сказал, что никогда не знал своего гранд-мастера. В конце концов, это не было совсем ложью: человек, которого он думал, что знал, никогда бы не причинил боль их семье.       Потом он сделал все, чтобы быть гранд-мастером достойным Асоки. Не допустить ее встречи с графом было одним из главных шагов. Ситх уже искалечил Энакина, исказил память о Квай-Гоне и вогнал нож предательства в старое сердце мастера Йоды. Оби-Ван не мог позволить ему добраться до младшего члена линии.       И все же…       И все же.       Каждым своим шагом, каждым отрицанием этой связи… — Для меня честь, что ты часть моего наследия, гранд-падаван. — Я счастлив перенять ваше учение, гранд-мастер.       …Оби-Ван позволял Дуку уничтожать его.       Джедай спрятал лицо в ладони и беззвучно закричал.       — Что ты чувствуешь к нему?       К тому, кто отрубил мне руку. Кто ведет войну. Кто убивает наших людей.       Энакин спросил, потому что Асока сказала ему. Энакин стоял в квартире Оби-Вана, потому что, когда вы потеряны, вы идете к своему мастеру.       Если вы потеряны из-за своего мастера, что ж… Кто может ответить на вопросы о нем лучше вашего гранд-мастера?       Огонь в глазах рыцаря, праведный гнев в сердце — все требовало правды и не приняло бы ничего кроме нее. Голопроектор все еще работал, невинно лежа на столе. Энакин лишь раз взглянул на него и с тех пор избегал, как чумы.       — Хотел бы я сказать, что ненавижу его, — признался Оби-Ван.       Ненавидеть было легко. Не усложняйте вещи, не ищите оттенков, закрасьте все черным и бросьте в плавильный котел. Вдохните полученный яд, и пусть он развяжет вам руки.       — …но не можешь? — в глазах Энакина была боль. Непонимание. Ранящее предательство.       — Не могу, — признался Оби-Ван своему другу и самому себе. И правда, которой он избегал лилась из него, как гной из раны. — Я люблю человека, которым он был. Как одного из наставников. Кого-то чье одобрение, вера и гордость действительно согревали меня, когда мне казалось, что я в шаге от поражения. Как того, кто направлял моего мастера на нашем пути, чтобы тот мог однажды направить меня, — Оби-Ван разжал кулаки, выдохнул. Это начало, которому стоило наступить давно, но никогда не поздно. — Я хочу надеяться, что в нем еще остался этот человек. Я хочу, чтобы он никогда не был этим человеком.