Тирис Гортензия Бэтт

      За ее спиной вновь шушукались и рьяно обсуждали подвиги ее отца, но отличие было… и весьма существенное. Если раньше Тирис старалась избегать подобных разговоров, то теперь… она привыкла. Они стали для нее частью жизни. И даже не самой частью, а ее основным содержанием. К тому же, теперь… она умела за себя постоять. Хотя, конечно, понимали это немногие. К их сожалению.       Да, теперь Тирис знала и умела использовать много заклинаний. И почти все они были очень действенными, если не сказать разрушительными. А главное, она не боялась их применять. В конце концов… ведь она была дочерью дуэлянта. Как там сказал Грюм? Кровь возьмет свое? Вот… взяла. Она могла колдовать, и колдовала. Порой даже без слов, лишь мысленными посылами. Это было странно и пугающе. Но… это было в ней.       И она не боялась. Знала, что ее никто теперь больше не тронет, если она сама того не захочет. Она могла просто уйти. Не убегать, а просто уйти, если ей что-то не нравилось, и никто не смел ее останавливать. Никто не мог ей приказать.       А если что-то заставляло ее волноваться, бояться, то она умела это волнение прятать за маской хладнокровия и показной уверенности. Словно интуитивно понимала, что ей надо делать и как себя вести, чтобы ее ничто не могло вывести из себя… Но иногда это было довольно непросто. Иногда в ней бушевал ураган эмоций, чаще без причины ее захватывала — ярость, злость, гнев, раздражение. Хлестал по венам адреналин, заполнял каждую клеточку тела. И тогда она с легкостью могла стать агрессивной, вспыльчивой, способной на самые дикие поступки.       И когда никого не было рядом, она предалась своим ощущениям. Превращалась в настоящую фурию, становясь совершенно неуправляемой и опасной. Как агрессивный бык, вышедший на арену.       В такие минуты она была готова на все, лишь бы сбросить с себя чуждые ей ощущения. Отправлялась в Запретный лес, где сражалась с местными тварями, исследовала глубины Хогвартса в поисках скрытых комнат и коридоров, умудрившись найти несколько потайных ходов, ведущих из Замка, а также один в запретную секцию библиотеки. Нашла несколько запечатанных древних кладовых со стопками древних свитков и книги, написанные на неведомом языке, содержащие в себе незнакомые сложные заклинания… настолько, что Тирис так и не смогла разобраться в их сути. А в некоторых кладовых и вовсе хранились уникальные ингредиенты для зелий. Стала свидетелем схватки горного тролля и единорога, увлеклась выслеживанием существ, которые, по слухам, обитали в глубинах Запретного леса, и даже побывала в логове Браконьеров, умыкнув у них из-под носа ценные трофеи.       В такие моменты ей было все равно, кто и как ее воспримет, если она попадется. И тогда она казалась другим людям дикой и даже несколько безумной. Но потом наступало отрезвление, и Тирис понимала: ей просто хочется сбежать от самой себя, потому что она не может справиться с собственными эмоциями, не знает, когда все это может выплеснуться наружу, когда можно позволить себе расслабиться и даже посмеяться над собственными страхами.       Возможно, это была та самая кровь. Кровь дуэлянта. Кровь Бэтта, подкрепленная подростковыми бунтующими гормонами. Но к счастью, обычно ей все же хватало воли держать себя в руках.       В этом и заключалась одна из ее главных слабостей — Тирис не могла позволить себе такую роскошь как быть слабой и уязвимой перед кем-то… Приходилось контролировать себя. Кровь… матери? Или просто отголоски разума? То, что в теории отличало ее от отца. Ум, настороженность, предусмотрительность. Неважно. Она не должна была позволить никому и ничему угрожать ей.       Ведь даже несмотря на внезапные вспышки беспричинного раздражения и гнева, периодически доводящие даже стойкого к чужому нытью и снисходительного к ней профессора Снейпа до белого каления, Тирис ни разу за всю жизнь еще не чувствовала себя настолько защищенной, как сейчас. И тем более, не позволяла себе думать о том, что может случиться, если она вдруг окажется беззащитной перед кем-то. Да, в глубине души боялась быть униженной и растоптанной в собственной гордости.       Старый учебник Принца-Полукровки, найденный в кабинете зельеварения во время очередной генеральной уборки кладовой — стал ее другом и прекрасным наставником, страницы, которого вдоль и поперек были исписаны таким знакомым лаконичным бисерным почерком.       На каждом листе, на каждой странице, на каждой строчке было что-то написано. Все, что касалось Принца — все было занесено в этот учебник. Это был ее второй дом. Ее второй мир. С каждым днем, она все больше в него погружалась, читая и перечитывая вновь и вновь эти записи, в надежде найти хоть что-нибудь новое.       Снейп. Она училась тому, что он уже давно умел, старалась превзойти его в том, что ей было интересно, и мечтала, как однажды станет такой же, как он. Сильной и независимой.