.
[дорогой дневник: блятьблятьБЛЯТЬ блятьбБЛЯтьбТТЬБЯЛТЬ! Нахерртебч БЛЯТЬ! Спасибо вам за то, что пришли на мой подкаст Самолет ты ИДИОТ!] Он получает это, пока переодевается на тренировку, и смотрит на телефон, который едва не вибрирует на скамейке. Это тот же неверный номер, предыдущее сообщение висит в начале чата, несмотря на то, что Мобэй Цзюнь удалил его. И ни следа его уведомления об ошибке. Он снова пытается ответить «Ты ошибся номером». [≪автоответ≫ Ошибка Системы — Недействительный Номер. Пожалуйста, отправьте сообщение еще раз…] Он едва не рычит. Следующее сообщение появляется через секунду после. [список покупок: ред булл X5 тот хороший рамен X12 машина времени, чтобы вернуться в прошлое и исправить жизненные ошибки X1] Он удаляет его, в то время как Ло Бинхе кричит ему пошевеливаться, потому что если он задержится еще хоть на секунду, капитан команды придет сюда, и они, вероятно, устроят драку..
Прошло две недели с тех пор, как нелепые сообщения заразили его телефон, и каждое становилось все более и более странным, чем предыдущее. Кто бы это ни был, он любил разговоры с самим собой, предполагал Мобэй Цзюнь. Множество «Самолет сделал то и это» и «Самолет, ты идиот» перед бесконечными пластами текста о том, какая шёлковая нить была характерна для той или иной эры и различные мифы, о которых Мобэй Цзюнь никогда не слышал. Не имеет значения, сколько раз он удалял сообщения или пытался ответить, они просто всплывали снова, и это становилось раздражающим. (читайте как: уже было раздражающим, когда его телефон почти взорвался в классе, потому что придурок-Самолет решил скопировать и вставить семнадцать статей из Википедии о миграции птиц без видимой причины!) Он относит устройство в магазин, где провайдер должен устранить этот странный сбой. Но когда его телефон осматривают, то не могут найти ошибок. Ни сообщений, ничего. Мобэй Цзюнь чувствует себя сумасшедшим и внушительно тратится на новый, другой модели и прочее. Его трастовый фонд может поддержать это, так что какое ему дело до того, сколько денег он спустил? Все, что угодно, лишь бы эти раздражающие сообщения прекратились..
Они не прекращаются. Он наслаждается тишиной неделю, пока не просыпается от непрерывного потока уведомлений. Никто не пишет ему, кроме Бинхе (или дяди, чей номер молчит), а Бинхе никогда не отправляет больше, чем одно сообщение в приказном тоне. Мобэй Цзюнь с рыком поднимается с дивана, где и уснул. Его дом тихий, всегда пуст. Только отдалённый бульк аквариума, который пустовал с тех пор, как он импульсивно купил его месяц назад. (Осознавая на полпути, что на самом деле даже не хочет завести рыбу.) Свет потушен, и квартира погружена в спокойствие, за исключением телефона, сходящего с ума на кофейном столике. [жуки думают?] - гласит текст, за которым следует множество ресурсов о миграции насекомых через юго-запад Азии и забавно выглядящих жучков с идиотскими названиями. Мобэй Цзюнь просто представляет, как его кулак опустится на скулу этого неизвестного отправителя, раскроит ему голову и избавит мир от одного идиота. Он делает пару скриншотов на случай, если текст снова испарится, уже решив вернуть телефон в магазин завтра. Он может пропустить занятия, это стоит того. Его душевный покой был нарушен, чего он не может больше выносить, должен быть способ исправить это! Большой палец Мобэй Цзюня зависает над кнопкой выключения, и он готов покончить со всем на ночь, когда выскакивает новое уведомление. [дорогой дневник, поэтому ты ему и не нравишься.] Его палец сдвигается, открывая текст. Он не чувствует ни капли вины из-за любопытства, подталкивающего его прочесть, замерев на диване и развернув сообщения на полный экран. Мобэй Цзюнь листает беспорядочные вопросы о демонах и экзоскелетах до тех пор, пока не достигает последних. [ты такой странный. ты знаешь? ага ты, который я который ты который идёшь нахер.] [боже я так раздражаю.] Мобэй Цзюнь чувствует, что он не должен видеть это. Он печатает «неправильный номер». [≪автоответ≫ Ошибка Системы — Недействительный Номер. Пожалуйста, отправьте сообщение еще раз…] Бессмысленно. Он смотрит на слова снова, пытаясь выкинуть из головы крошечную мысль о симпатии. Он не должен сочувствовать этому идиоту, он раздражающий, и у Мобэй Цзюня есть его нелепые тексты в качестве доказательства. Сообщения прекращаются на ночь, так что Мобэй Цзюнь откладывает телефон. Он не удаляет чат, но тот все равно исчезает, когда он демонстрирует телефон в магазине. Менеджер настолько вежливо, насколько может, спрашивает, хочет ли он разорвать контракт, но Мобэй Цзюнь просто уходит без жалоб. Он смотрит в экран снова, и сообщения уже там. Конечно, они вернулись..
У этого человека-Самолета были… очень ИНТЕРЕСНЫЕ вкусы в материалах для чтения. Порно. На самом деле. Сплошное. Был один раз, когда его телефон целую ночь разрывался от ссылок на бесплатные писательские сайты, оригинальные и фанатские. Одного клика Мобэй Цзюню было достаточно, чтобы понять, что это за произведения. Описания варьировались от непристойного романтического мусора до откровенных историй, одни метки которых заставляли его лицо гореть. Дважды Мобэй Цзюню приходилось искать, что то или иное предупреждение значит, и после каждого он откладывал телефон в сторону в попытке отвлечься, и чувствуя, что ему нужно принять душ. Там были мужчина с мужчиной, мужчина с женщиной, женщина с женщиной, женщина с мужчиной, мужчиной и деревом? Как это вообще произошло?! Любая появившаяся симпатия была полностью перекрыта этими перевозбужденными историями, заполонившими его телефон и оставившими Мобэй Цзюня пялиться. Он сохранял скандальную и строгую тишину, пока этот незнакомец, по-видимому, с интенсивной скоростью потреблял подобную информацию. Худшая часть заключалась в том, что Мобэй Цзюнь также просмотрел односторонний диалог с критикой этих работ, пока они шли непрерывным потоком. [как вы можете так использовать еду? Что насчёт инфекций?] [заметка для себя, шлепать — плохое слово.] [посмотреть, сколько мужское тело может производить…] Мобэй Цзюнь в ужасе. Но он продолжает читать. Почему он продолжает читать? [этот лучший, оставить его для вдохновения] - самолет делает пометку к одному фику, и каждая частичка тела кричит «не нажимай на это», но Мобэй Цзюнь нажимает. Ему любопытно сейчас, он должен знать. Было так много диких фиков и историй, разрывающих его телефон последние пять часов. Вокруг нет никого, кто мог бы пристыдить его, и даже если бы были, ему нет до них дела. Никого не должно заботить, чем занят Мобэй Цзюнь. По этой причине он и один. Он отпускает мысли в свободный полет и просматривает фик. Какая-то фанатская работа по книге, о которой он никогда не слышал. Она в крайней степени развратная и сопровождается большим количеством сексуальных предупрежденией, чем, предполагает Мобэй Цзюнь, может быть в истории, которая утверждает, что содержит сюжет. Он задумывается, где тот может быть спрятан? Между [отредактировано] и [отредактировано]? Он должен быть весьма плотно утрамбован. Это девяносто пять тысяч слов чистейшего порно между двумя мужчинами крайне отличающихся размеров. Мобэй Цзюнь читает каждое..
[обниматься после секса, хорошо или грязно?] [когда они должны вытереться?] [если ты любишь его, то забываешь об утреннем дыхании?] [заметка для себя, сексуальный демон мятное свежее утреннее дыхание.] [холодная кожа? Сосульки? способность нейтрализовать холод, хорошо для поцелуев.] [прохладные руки, длинные элегантные пальцы, оглаживающие края рёбер под обжигающе горячей кожей. одна рука, крепко сжимающая пару тонких запястий, жестко и до синяков. сердцебиение словно трепещущая птица в ладонях] [голубой язык] [голубой язык это так хорошо] [подумать что может сделать язык голубым] [почему у змей раздвоенные языки] [будет ли его язык холодным на моем…] — Что ты, черт возьми, читаешь? Мобэй Цзюнь почти ломает телефон в руке. Он отводит глаза, засовывая его обратно в спортивную сумку, пока Бинхе наблюдает за ним, в высокомерии изгибая губы. — Ничего, — отрезает он, отворачивая лицо от сокомандника и собирая свои вещи так быстро, как только может..
[идеальный мужчина был бы высоким. большие плечи чтобы носить вещи И выглядеть чертовски хорошо в обтягивающей одежде.] — Говоришь так, хотя никогда не пытался подобрать пиджак, который бы подходил, — фыркает Мобэй Цзюнь в экран. [длинные мужественные пальцы обязательны. крепкая хватка, источает уверенность и не краснеет легко.] Он задумывается, что подразумевает под длинными мужественными пальцами этот незнакомец Самолет? Мобэй Цзюнь с любопытством осматривает свою ладонь. [сильный, молчаливый — но не слишком. рычит? фыркает? хмыкает? люди вообще хмыкают в реальной жизни?!] Мобэй Цзюнь хмыкает, а затем прикусывает язык. [нежный.] [не нежный.] [нежный, когда хочет быть.] [какой угодно, но не стеснительный.] [он был бы реально крутым, он бы говорил «ты мой» в #настроении короля <3, кто откажется от такого?!] Мобэй Цзюнь думает, что любой здравый человек, но мысль об этом… интересна. [стеснительность сосёт.] Его губы растягиваются в усмешке. Рука, как ни странно, хочет погладить кого-нибудь или потрепать по волосам. Он представляет наморщенное в смущении маленькое лицо. Мило. Ему в голову приходит мысль о хомячках, и это странно. [ненавидит физический контакт ото всех, кроме меня.] Мобэй Цзюнь неловко сглатывает. [тот человек*******] [это не черта для главного персонажа.] Сообщения прекращаются на ночь, и Мобэй Цзюнь перечитывает каждое слово один, второй, пятый раз подряд..
В один день Самолет отправляет несколько фото временной шкалы. Название мира и разнообразных пиков, лордов культиваций, странных демонов и похотливых устройств. Последние заставляют Мобэй Цзюня смеяться. Также, как и [папапапа!] вставленные между описанием сцен. Какой-то дерьмовый лорд пика ругает своего ученика. У них ещё нет имен, персонажам даны нечеткие описания, пока история продолжает уточняться. Мобэй Цзюнь думает, что та слабовата, и с каждым днём наблюдает, как это меняется. Добавляются новые персонажи, больше женщин, больше секса, больше проблем. — Не делай этого, — говорит он телефону, когда лежит, растянувшись вдоль постели, а Самолет пишет заметки о своём ужасном детстве и закадровой истории. Мобэй Цзюнь не знает, почему это заставляет его чувствовать себя хуже. Будто он смотрит, как кто-то развивает веб рассказ о своей грустной жизни и выливает свои сожаления на других. Ну, не на реальных людей, не на людей, которые имеют значение. На просто персонажей. Он задумывается, помогает ли писательство излечиться. Почему люди тратят так много энергии, пытаясь рассказать свои истории? Поделиться их воображением, он предполагает. Но почему? [людям это понравится?] спрашивает Самолет, когда делает интересные предположения о главных персонажах. О взаимной боли и параллели между ранениями и излечением. — Да, — говорит Мобэй Цзюнь, печатая это слово. [≪автоответ≫ Ошибка Системы — Недействительный Номер. Пожалуйста, отправьте сообщение еще раз…] Ошибка выводит его из себя. [просто позвольте мне сделать хоть что-то правильно.] Ах. Одна из этих ночей. Мобэй Цзюнь сидит на постели, положив телефон себе на колени и наблюдая, как сообщения становятся все грустнее. Пустыми. Причиняющими боль. Он думает, что если бы когда-нибудь стал свидетелем того, как кто-то говорит подобные вещи вслух, даже он бы остановил его. — Твои идеи хорошие, — говорит он телефону. — И странные вкусы в порно, но все в порядке, — Мобэй Цзюнь не знает, почему отвечает. Это крипово и странно, и он думает, что его дяде нужен только один предлог, чтобы начать разрушать его жизнь, а разговоры с текстовыми сообщениями могли слишком просто обернуться против него. Но Мобэй Цзюнь теперь читает сообщения Самолета только в одиночестве, наполовину смущенный тем, что его поймают и, может быть, немного обеспокоенный. Все это колоссальное нарушение личного пространства. Он пытался исправить это. Пытался. Но его Самолет застрял рядом и, кажется, не собирался никуда двигаться. Его. — Спокойной ночи, Самолет, — Мобэй Цзюнь выключает телефон на ночь..
[одинокий демон. холодный, но строгий. второй в команде, король по праву. обладающий мощью, но не дерзкий — готов служить этому демоническому лорду, потому что знает, что не превзойдёт его.] Мобэй Цзюнь думает, что этот ледяной демон вероятно, может надрать зад каждому другому жеребцу из этой новеллы, но в любом случае. Лёд довольно крутой. [красивый, но сидящий в одиночестве в ледяном дворце] Он не может остановить себя и не пробежаться взглядом по своей квартире, пустующей годами. Отец мёртв, мать неизвестно где, жестокий дядюшка. [движущая мотивация? сила? нет*****] — Дом, — говорит Мобэй Цзюнь вслух и чувствует себя глупо из-за этого. — Кто-то, кто будет здесь. Самолет меняет тему и начинает сохранять статьи о носорогах. Для этого, кажется, абсолютно нет причины, и Мобэй Цзюнь смеётся..
— Ты собираешься продолжать вести себя странно и не говорить нам, что ты с кем-то встречаешься? — Ша Хуалин продолжает тыкать Мобэй Цзюня в плечо до тех пор, пока ему не приходится физически её остановить, оттолкнув от стола прямо к Ло Бинхе на колени. — Ты дурак! — Замолчи. — Оставь его, он стесняется, — издевается Бинхе, и эти слова расстраивают больше, чем должны. Самолету не нравятся стеснительные. — О, ого, твое лицо! — восклицает Ша Хуалин, зарабатывая взгляд от библиотекаря, брошенный через проход; некоторые другие студенты также не выглядят слишком довольными. — Ты краснеешь. Я думала, твоя кровь сделана изо льда. Мобэй Цзюнь не удостаивает её ответом, но замечает, что Ло Бинхе смотрит на него острым взглядом, пока девушка возвращается на свое место. Его телефон вибрирует несколько раз. Самолет, должно быть, что-то пишет, и ему интересно, не дал ли он еще имена персонажам. Уже прошло некоторое время, и Мобэй Цзюнь хочет знать их. Ему интересно, собирается ли Самолет придерживаться этого нелепого пошлого сюжета или превратит все в любовную историю, которую пытался избегать. Самолет пишет любовную историю, и Мобэй Цзюнь сходит с ума, когда тот оставляет заметки только для себя, думая, что никому это не интересно. Он не романтик, но то, как этот незнакомец пишет, если судить по отправленным им фрагментам, и добавляет эти чертовы эмоджи, когда выходит что-то хорошее, трогает его. Мысли о том, что тот просто выбрасывает это, потому что какие-то безликие пользователи в интернете хотят побольше историй о большом члене и гареме, приводят в ярость. Самолет хочет любовную историю. Он должен получить её. — Это он? Мобэй Цзюнь глядит вниз и чувствует напряжение от вида своего телефона в руках Ша Хуалин. Ло Бинхе выглядит готовым разразиться смехом, и Мобэй Цзюнь замечает, что тот не прикладывает достаточно усилий, чтобы сдержаться. Мобэй Цзюнь забирает телефон и смотрит, над чем Ша Хуалин ухмылялась. Это картинка. Фотография. Не ссылка и не скриншот. Фото мальчика с волосами в беспорядке и тяжёлыми очками, снятое под углом, показывающим, что он сам делал фото. На его лице неловкая улыбка, он держит что-то за кадром, и это на самом деле плохое фото, потому что ничего не в фокусе. Но это он. Мобэй Цзюнь знает, что это он. — Ты встречаешься с ботаником, вау, — Ша Хуалин фыркает, пока Мобэй Цзюнь продолжает пялиться. [доказательство, что я не совсем отстой] Он предполагает, что это отсылает к тому, что он держит на фото, может, сертификат или что-то подобное — Мобэй не знает. Но он не может оторвать взгляд от фото этого незнакомца, который атаковал его телефон месяцами. Он видит розовые щеки и торчащие пряди, маленькие ладони и смущенное жалостливое лицо, и чертовы хомячки снова приходят ему в голову. — Ты не говорил мне, что встречаешься с Шан Цинхуа, — Ло Бинхе притворно дуется, его взгляд полон веселья. — Что? — О, черт! — Ша Хуалин прикрывает рот ладонью. — Это историческое событие! Мобэй Цзюнь обнаруживает себя перед Ло Бинхе, сжимающим его воротник, и студент поблизости издает встревоженный звук. Они уже взрослые для этого, стул трещит, опасно близкий к тому, чтобы сломаться, но Мобэй Цзюню действительно нет дела. — Шан Цинхуа, ты знаешь его? — у Самолёта есть имя. У Самолёта есть имя. Ло Бинхе складывает губы в дерьмовой улыбке, выглядя довольным таким поворотом событий. — Он друг моего Шицзуня… но почему я должен говорить тебе? Ах. Он хочет подраться. Тогда, что ж..
— Ты! Шан Цинхуа обнаруживает себя целью очень пугающего голоса. Внезапно теснящиеся вокруг студенты исчезают словно по щелчку пальцев, и в фокус его зрения попадают размазанные чёрные и голубые цвета. Цинхуа почти роняет свои книги, выходя из аудитории. Он собирался пойти перепечатывать лекции, чтобы продать их своим однокурсникам, предпочитавшим спать все время занятий. Его сердце останавливается, пока он поднимает голову выше, и выше, и выше на появившуюся перед ним снежную бурю. Тень от устрашающе высокой фигуры внезапно накрывает его с головой, и Шан Цинхуа снова хочет бросить свои вещи и сбежать. Этот мужчина ужасающий. Этот мужчина великолепен! — Что бы это ни было, клянусь, я не делал этого, но все равно извиняюсь! — сжимается он, будучи прижатым к стене коридора, и ни одного ученика (или преподавателя) поблизости, способных протянуть руку помощи! Почему? Что он сделал, чтобы заслужить такую смерть?! Мужчина поднимает руку, и Цинхуа ничего не может сделать, кроме как прохныкать «Подожди!», готовый упасть на колени и молить о пощаде... Большая ладонь ложится ему на макушку. Его... Его гладят?! Самый горячий мужчина, которого он только видел в своей жизни, гладит его по голове?! Это шутка?! Братец Огурец поймал его на том, как он пялился на его бойфренда, и это месть?! Как ты мог, братец Огурец?! — Шан Цинхуа, — голос глубокий и словно расплавленный, и если это будет последним, что он услышит перед смертью, это хорошая смерть. Он осмеливается открыть один глаз, глядя на фигуру, прижимающую его к стене одним своим взглядом. Колени слабеют от этих голубых глаз — кем себя считает этот парень, Брюсом Уэйном? — и Черт возьми. Этот случайный горячий мужчина улыбается ему. — Эм-ага, это я. Но если ты хочешь убить этого человека, то это определённо не я, — пищит он, и рука исчезает, прохладный большой палец гладит его щеку. — Я Мобэй Цзюнь, — представляется он сексуальным голосом, и Шан Цинхуа рад знать имя человека, о котором собирается фантазировать остаток своего существования (если переживёт это). — И ты мой. — Ох. Шан Цинхуа пялится на острую, как нож, улыбку немного дольше. — Да, круто… — пауза. — ЧТО?!