Обиды.

      Подошва лакированных туфель ступает по бетонной ступени, крадясь на цыпочках, будто вор.        Ступень за ступенью, шаг за шагом, стены отражают соприкосновение обуви с лестницей, создавая эхо, которое было крайне некстати. Он идёт не дыша, лишь бы не создавать лишние звуки, словно лисица пытается забраться в курятник.       Нужный этаж, перебинтованное запястье юркает в карман плаща, доставая ключи как можно аккуратнее, практически ими не звеня. Поворот по часовой, щелчок. Ручка вниз, дверь чуть толкает вперёд. Скрипит. Чëрт. Порог перешагивают, оказываясь в уже приевшийся квартире. Темнота, свет не горит. Замечательно. Он выдыхает, пронесло. Пальцы тянутся, дабы снять обувь, глаза привыкли к темноте, руки двигаются быстро и аккуратно, не создавая ни единого лишнего шороха. Обувь снята. Осталось лишь дойти до спальни и... Щелчок выключателя. Яркий свет озаряет коридор, на котором щурясь стоит шатен, стараясь привыкнуть к свету и понять, что произошло.       — Осаму!       Знакомый голос, а его тон ещё более знакомый. Его имя не сказали, а чуть ли не прорычали. Ясно, от судьбы не убежишь. План тихо прийти и пойти спать полностью провален, попал.       — Сигма, родной, узнаю этот тон. Кто испортил тебе настроение? Только скажи, я мигом преподам наглецу урок!       Дазай улыбается, делая самое невинное лицо, будто он самый примерный мужчина в мире, который уж точно не мог вернуться домой в полчетвёртого утра, когда рабочий день заканчивается в шесть вечера. Глаза прошлись по длинноволосому парню, который явно готов рвать и метать. Дазай подмечает, что Сигма хоть и стоит в пижамной одежде, волосы его уложены и расчесаны, значит, он не только что проснулся. Выходит его ждали, с самого начала у Осаму не было ни единого шанса уйти от конфликта. Похоже, слова шатена не очень успокоили, раз босые ноги быстро шагают в сторону блудника, а оказавшись на нужном расстоянии, рука поднимается, готовясь оставить шатену красный след на щеке. Перехват.       Ладонь Сигмы застыла в пару дюймах от кожи Дазая, рука в бинтах удерживала его запястье, не давая пошевелить.       — Ты где был, чëрт тебя дери?       Усмешка. Будто в первый раз. А ведь Осаму мог и вообще не приходить до завтрашнего вечера. Но он сжалился над своим ненаглядным. Ну или же девушки, с которым шатен мило проводил время, отправились по домам. Дазай ещё не решил, по какой именно из двух этих причин он вернулся.       Светло-серые глаза перестают смотреть в бесстыжие карие, опуская взор чуть ниже. И зря.       Взгляд Сигмы меняется на ещё более озлобленный, он в бешенстве настолько, что сейчас готов прикончить Дазая и девушку из буфета, что любезно оставила след своих губ на воротнике рубашки. Так от него ещё и женскими духами несёт, да и не одними, несколько запахов сразу.        Замахивается уже вторая рука, но так же неудачно. Дазай придерживает Сигму, быстрым движением развернув его к двери, меняясь местами, чтоб в случае чего шатен мог улизнуть в спальню. Дазай медленно высвобождает запястье Сигмы, пятясь назад и выставляя ладони перед собой.       — Чего ж ты сразу руки-то распустил, милый? Даже слово не дал мне вставить!       Для Дазая это игра. В его голосе отчётливо слышна насмешка. Он вскидывает брови вверх, имитируя удивлённое лицо, изображая жертву. Будто не его часами ранее чуть ли не вылизывали девушки, пропитывая одежду духами и смазывая помаду о губы шатена, или же о его шею, задевая края рубашки, оставляя следы матовой и явно дорогой помады.       — А что тебя слушать-то, изменщик!       Свернув руку в кулак, Сигма вновь замахивается, стараясь нанести удар. Промах. Дазай отпрянул назад, не давая длинноволосому даже задеть его. Сигме ещё и удается разглядеть засосы на шее. Паршивец. Дали бы волю, длинноволосый спалил чёртов буфет дотла, вместе с мерзавками, которые там работают, клеясь к его Дазаю. Он не хочет его делить. Он хочет проводить с ним времени больше, чем кто-либо другой. Но, видимо, шатену этого не надо. Ему нужны короткие юбки и платья.       — Просто дай мне все объяснить, ну почему ты не хочешь просто послушать?       Он не объяснит. Оба знают, что его оправдания - ложь. Эти стандартные фразы, звучащие чуть ли не каждый день. И, раз Сигма всё ещё с ним, его это устраивает. Возвращаясь со своих ночных посиделок, Дазай думает, что по возвращению не обнаружит в доме ни Сигму, ни его вещей. Но он терпит. Каждый раз. Драки, ссоры, но Сигма терпит. И Дазаю искренне интересно, когда ж это терпение лопнет, как воздушный шар.       — У нас с ними ничего не было!       Удар. Уворот. Они движутся в сторону кухни. Сигма наступает, старается ударить, пока Дазай лишь с улыбкой уворачивается, перехватывая его руки. Эти движения похожи на танец, Дазай плавно мечется из стороны в сторону, и раз за разом уходя от настырных рук, что всеми силами стараются нанести ущерб.       — Ты ведь сам прекрасно знаешь, что ты для меня стоишь выше всех этих блудниц.       Кухня. Дазай прислоняется к стене. Ему всё ещё весело. Губы растянуты в улыбке, говоря первую ложь и ересь, что только вспрывает в ветренную голову. На долю секунды шатен уплывает в мысли, думая, что Сигма успокоился. Осаму веселится до тех пор, пока в бетонную стену совсем рядом с ним не влетела тарелка, которую кинули явно со всей злостью. Дазай закрывает лицо руками, чтобы осколки его не задели. Улыбка с лица исчезает. Дело пахнет жаренным. Разбитая тарелка вызывает явное удивление, заставляя поднять взгляд на злого, и в какой-то мере подавленного, длинноволосего парня.       — Я устал от этого!       Сигма срывается крик, он явно сорвёт себе голос. Слышится отчаяние, злость, обида.       В руках внезапно оказывается ещё одна тарелка, которая также летит в Дазая. Звон. Он уходит в сторону, но осколок всё же умудрился оставить царапинку на щеке. Уже не смешно. Соседи явно будут не довольны такими звуками в четыре утра, а Дазай же недоволен разбитой посудой и беспорядком.       — Сигма, прекращай бить тарелки.       Голос уже серьёзен. Но его не слышат. Сигма делает рывок, предпринимая более серьёзную попытку ударить. По инерции Дазай толкает его, сильно. Удар спиной о деревянную поверхность заставил стол пошатнуться, фарфоровый кувшин угодил вниз, превращаясь в полчище осколков, мешаясь с остатками от тарелок. Сигма хватается за ушибленное место. Больно. Дазай, видно, замечает, что переборщил, и отстранять от себя Сигму настолько грубо не стоило, возвращает на губы виноватую улыбку, начиная медленно подходить к партнеру, выставив руки перед собой.       — Ну прости, я больше не буду. Хочешь, я тебе почитаю на ночь? Только не бей посу–       В руках у длинноволосего оказывается сковородка, что по счастливой случайности оказалась на столе. Удар. Удивленный, явно неожидавший такого, Осаму еле как успевает отпрянуть в сторону, дабы не получить по лохматой голове железным дном сковороды. Карие глаза чуть сужаются. Сигма решил зайти настолько далеко?       Думать не дают. Вновь сковородка рассекает воздух, стремясь угодить в морду шатена. Вновь рывок сторону. Дазай оказывается позади длинноволосого, хватая его руки, побуждая бросить "орудие". Сковорода с грохотом падает вниз, явно тревожа соседей снизу. Дазай прижимает Сигму к стене, больно надавливая на его плечи, стараясь удержать его на одном месте. Долго этого делать не удалось, подняв ногу ввысь, Сигма быстрым движением старается ударить Дазая в живот, но и это действие не увенчалось успехом. Отпуская плечи, кареглазый хватает Сигму за лодыжку, тянет на себя. Парень с вскриком падает на пол, приземляясь на спину, которая всё ещё болела от удара о стол.        Сигма оказывается на холодном полу, встать и уйти он не успевает. Осаму хватает парня за его цветные волосы, больно сжимая у корней, он начинает тащить его в спальню по полу, тем самым доставляя ему дискомфорт. С такими ночами и полы мыть не надо. Парень хватает шатена за запястье, стараясь отцепить его руку от своих волос.       — Больно! Пусти!       Дазай его не слушает. Он хочет донести его до спальни и уложить спать, чтобы тот наконец успокоился. Сигма барахтается как рыба на берегу, стараясь выпутаться. И у него это выходит. Пусть в ладони шатена остаются клоки волос, пусть неприятное жжение на голове у корней остаётся, Сигме удается встать на ноги, оттолкнув от себя Дазая.       От неимоверной злости, Сигма на эмоциях бросает очередную тарелку на пол, разбивая. Осаму в стороне не стоит, стараясь вновь поймать свою истеричку. В ответ на эти попытки, Сигма, открыв ящик, достаёт оттуда несколько яиц, быстро кидая их в своего заклятого любовника. В свою радость, одно яйцо угодило в пиджак, пачкая Дазая. Осаму кривится, снимает с себя испачканный элемент одежды, откидывает в сторону, рывком приближаясь к Сигме. Весь пол в осколках, теперь ещё и в крови. Острые останки от посуды впиваются в ноги двух мужчин, но сейчас им все равно на боль в ногах. Дазай замахивается, оставляя Сигме сильную пощёчину. Тот же в стороне не остаётся. Развернувшись, Сигма сжав кулак и ударив, что есть силы, собрав всю накопившуюся ненависть, наконец попадает по лицу Дазая. И сильно попадает. Настолько, что из носа шатена хлынула струйка крови, а тот, в свою очередь, чуть пошатнулся. Долго ему приходить в себя не надо. Он вытирает кровь, тем самым ещё больше размазывая её, не оставаясь в стороне. Дазай оплачивает любимому той же монетой, резким ударом в живот. Сигма практически отлетает на метр, выплёвывая комок крови, задыхаясь от кашля.       Дазай выдыхает. Думает, на этом всё. Думает, что Сигма угомонился, начинает подходить к нему, дабы прижать к себе и успокоить, извиниться. Нет. Видно, Сигме мало. Он просто так не сдастся. Увидя, что Осаму приближается, Сигма рукой сметает все вещи, что лежали на столешнице. Ложки, вилки, кружки, всё летит в Дазая, переграждая ему путь к длинноволосому. Треск, скрежет, звон. Громко. Очень. Дазай отпрянул в сторону. Кружки бьются, ложки звенят. Кошмар. Сигма встаёт на стулья, перешагивая весь этот бардак. Направляется в коридор, хочет сбежать?       Ему не дадут. Не в такой обстановке. Да и в одной пижаме выходить не вариант. Кому он, кроме своего шатена, нужен? Но всё же, он направляется к двери. Дазай, избавляясь от осколков, что больно впились в кожу, бежит за парнем. Сигму хватают за воротник пижамы, поднимая вверх и прижимая к стене. Они встречаются взглядом. Оба злые, уставшие. Дазай продолжает вжимать его в стену, пока нога Сигмы не касается железной вешалки с одеждой, что никого не трогая, стояла рядом. С большим трудом парню удаётся повалить её на шатена. Не успев отойти, вешалка огрела Дазая по голове, да ещё и к этому вся одежда, которая висела на ней, угодила на него, закрывая обзор. Голова зазвенела, Осаму шипит. Быстро сдернув все вещи, что упали на него, тот вновь хватает убегающего Сигму за волосы, притягивая к себе. Вскрикнув, длинноволосый пнул оппонента, с силой отталкивая от себя. Сигма вновь получает довольно сильный удар по щеке, на которой сразу расцветает алый след от ладони. Дазай же получил кулаком в ответ. Никто из них уже даже не старается увернуться, уйти. Они хватают друг друга за волосы, бьют, сжимают запястья до синяков и гематом. Устали. Они стоял посереди коридора, стараясь отдышаться. На сегодня всё. Они оба покоцанные, уставшие. Они излили всю злость, что накопилась в них. Соседи явно будут утром стучать, спрашивать, жаловаться. Плевать. Они здесь и сейчас. Неважно, что будет завтра. Сигма шатается, у него болит всё тело, перед глазами всё плывет, он падает и наконец оказывается в объятьях шатена. В объятьях того, кого минутами ранее чуть ли не прикончить хотел. Они стоят. Квартира разгромлена, посуда побита, они все в царапинах и крови. Обнимаются. Их обиды никогда не были долгими.       — Не делай так больше, Осаму...       Голос Сигмы дрожит, язык заплетается.       Шатен молчит. Каждый раз эта фраза растворяется во тьме разума. Он вновь не придёт вовремя. Вновь изменит. Вновь и вновь.       Но это будет потом, а сейчас.. поцелуй. Успокаивающий. Мол, всё закончено. Дазай подхватывает Сигму на руки, не тащит за волосы, а бережно несёт на руках. Кладёт на их кровать, накрывает одеялом и целует в лоб. Желает спокойной ночи, пока сам переодевается и тоже ложится. Дазай убирает мешающие пряди с лица любимого, нежно касаясь его кожи, разглядывая его расслабленное, измотанное лицо.       Влюбленные драки удовлетворяют лучше секса.