Дурак

2023. Лето, если быть точнее, то июль. Поздний вечер.Санкт-Петербург. Палец парня, сидящего на диване, напротив телевизора давит на одну из кнопок пульта. Экран загорается. Сначала мелькают названия компаний, причастных к производству телевизоров, а после в правом верхнем углу появляется значок Первого канала и раздаётся заставка программы «Время». Сначала идёт краткий экскурс по темам, что будут затронуты в выпуске. Большую часть из тем зритель пропускает мимо ушей и лишь на одной поднимает взгляд. Тема пожаров, что происходят практически по всей стране. В голову пулей влетает начало стиха и он резким движением берёт в руки телефон, до этого лежавший рядом, на диване и, открыв Телеграмм, начинает строчить то, что пришло в голову, пока оно оттуда не ушло. «Горят леса Горит душа» — то, что получается сначала. После Алиев поднимает взгляд сначала на потолок, потом опускает на экран телевизора. Женский голос вещает на фоне кадров лесных пожаров. Это и вправду напоминает ему то, что происходит где-то внутри. Горит также сильно, так ярко, ещё ине всегда, но жжёт. Когда приятно, а когда — наоборот. В последнее время чаще неприятно, чем приятно. А всё почему? Дима знает ответ на этот вопрос, но настолько привык скрывать его, что изредка даже себе стесняется на него ответить. Да, и после недавних событий ему кажется, что ответ неактуален. У неё другой. Тот, с кем Дима, как ему самому кажется, не сможет конкурировать. В голову снова влетает часть нового стиха и он снова берёт в руки телефон и открывает тот же мессенджер, сразу после печатает следующее: «Ну, почему, блин, Не моя.» — Нет, бред какой-то. Возмущается сам на себя парень, откладывая телефон в сторону и отворачиваясь в другую. Как говорится среди поэтов, «вещь» не получается у Алиева уже давно. Аж с 7 июня. Именно тогда он убедился в том, что не так уж нужен ей. Императрице. Видимо, он для неё просто подданный, далеко не приближённый. Обычный, симпатичный и интересный, но чисто как друг-собеседник, подданный. Она же для него кто-то выше, «главнее» императрицы, но кто именно — он и сам толком не знает. Да, и зачем это теперь, когда близок час его падения ниже звания «подданного». Сейчас Диму вообще не интересует, что там и о чём говорит ведущая. Он слишком сильно тонет в мыслях о Лизе. Брови хмурит, губы сжимает или «дёргает» ими из стороны в сторону, думая, что делать. Чем себя занять, чем отвлечься. Кем-то себя занимать — не про него, зато очень даже про того, кто сейчас с Лизой. Так думается Диме. Он прям чувствует, что этот товарищ ходит, как говорят, «налево» или занимается чем-то ещё из этой оперы. — Ай, чёрт со всем и всеми. В пол голоса сказал Дима, перед тем, как выключить телевизор и взять телефон в руки, сразу же заходя в Телеграмм и начиная строчить что-то, но уже не в Избранное, а в личные сообщения, ранееупомянутой. Писал он следующее: «Привет 👋. Может увидимся на неделе?». Облегчённо выдохнув, он отправил сообщение. Проходит полминуты и она появляется в сети. Начинает что-то печатать, но вдруг перестаёт и пропадает из сети на три минуты. После возвращается и снова печатает. Несколько секунд и надпись «печатает» снова исчезла на ту, по которой можно было понять, что Дима получит не печатный, а устный ответ. Проходит пять секунд и парню прилетает голосовое. Он, без задней мысли включает его, быстро загрузив и вздрагивает, услышав вместо женского мужской голос. Обозлённый, раздражённый мужской голос, сообщающий о том, что Диме вообще не желательно когда-либо писать Лизе, да и даже подходить к ней. «Отвянь от неё, мальчик» — последнее предложение, сказанное, очевидно, Лазукиным. Алиев тяжело вздыхает и никак не ответив, выходит из сети, сразу после откидывая телефон куда-то в сторону правого подлокотника дивана. Голова откидывается назад, плечи чуть поднимаются, пока ладони накрывают лицо, полностью его закрывая. В мыслях на ускоренном репите лишь одно слово. Дурак. Только дурак мог сделать то, что сделал Алиев. Только полнейший и окончательный, так ещё и влюблённый дурак. Понимание того, что стоит просто подождать, когда Лиза, например, выложит что-то в Инстаграм и написать в директ присутствовало в его голове, но где-то не то, что на втором, даже на третьем, если не на четвёртом плане. А первый и второй план сейчас занимало что-то родственное обиде. То ли на самого себя, то ли на судьбу. Третьего не дано. Третьего и быть не может, как минимум потому, что он и думать не хочет о том, чтобы хотя бы чуть-чуть обижаться на Лизу. На неё он ещё возлагает надежду. И пока эта надежда не сгорит, как часть лесов, не сгорит и его душа, не сгорит и он сам.