***
— Сир, они ждут. Артур поправил свой плащ, как только смог. Конечно, Мерлин отправился искать свое место среди других слуг на трибунах, потому что теперь, когда Артур не сражался, он внезапно заинтересовался происходящим. — Должно быть шутишь, Леон, — сухо сказал он. — Они не смогут начать без короля. — Конечно. Король — неотъемлемая часть турнира, он сидит на троне и ведет своих ягнят на убой. Леон поднял бровь: — Мы не собирались никого убивать. Мы надеемся, что Ваше Величество не будет разочаровано. Артур обхватил рукой призрачную рукоять несуществующего меча. Без него ладонь казалась пустой, как будто она больше не знала своего предназначения. Нравилось ли его отцу смотреть турниры или он тоже чувствовал покалывание в руках? Толпа ожила, когда он вышел на свое почетное место в окружении рыцарей, которые не сражались. Жужжащий звук их объединенных голосов окружил его, подталкивая толпу еще ближе. Они заревели в унисон, как настоящие звери, вставая, чтобы поприветствовать участников. Артур поднялся, и толпа погрузилась в неестественную, после шума, тишину. — Сражайтесь за Камелот, — сказал он в ответ на рев. Он подождал, пока они успокоятся, многозначительно глядя на каждого из бойцов. — Сражайтесь за славу. Толпа снова разошлась, и он поднял руку, слегка улыбаясь тому, как быстро она успокоилась: — И сражайтесь за лучшее место на пиру. Смех наполнил арену, перемежаясь аплодисментами, и он сел, сцепив пальцами края подлокотников. Когда началась драка, превратившая толпу в пульсирующее возбуждение, Артур откинулся назад и позволил своему сосредоточению ускользнуть. Он взглянул на палатки, где ждали другие участники, вспоминая, как Мерлин суетился вокруг него, прежде чем Артур выходил на арену. Когда толпа охнула, внимание Артура снова переключилось на сражение, он увидел одного из бойцов с высоко поднятым мечом, а другого — выругавшегося в землю под собой. Артур не знал ни одного из них по имени и обнаружил, что едва ли его заботит, кто выйдет победителем. В воздухе все еще чувствовался легкий холод, который морозил его щеки, а трава лишь местами пробивалась бледной зеленью промеж коричневой. И пока перед ним плавно продолжались бои, выявляя победителей и проигравших, он понял, что Мерлин был прав. Камелот нагревался, вырывался из хватки холода, становясь все более и более живым с каждым импульсом толпы. В конце концов, в финальной битве дня, двое его рыцарей встретились друг с другом. Артур выпрямился, зная, что его одобрение и интерес необходимы. И он аплодировал обоим, когда Гвейн одержал победу над Персивалем, позволяя себе улыбнуться, когда Гвейн взглянул в его сторону с высоко поднятым мечом. Артур слегка кивнул, и победитель, казалось, отмахнулся от его признания, но был совершенно не в состоянии сдержать удовлетворенную усмешку. Артур считал, что из всех его людей, Гвейн больше всего жаждет его одобрения, несмотря на громкие заявления об обратном. Когда Гвейн, с покрасневшими от усталости щеками, сверкая глазами, двинулся к толпе, взгляд Артура последовал за ним. Именно тогда он увидел, как Мерлин протиснулся сквозь толпу и положил руку на плечо рыцаря. Выражение лица Мерлина было таким по-настоящему взволнованным, он широко улыбнулся, когда Гвейн наклонился, чтобы сказать что-то ему на ухо. Не в первый раз Артур ставил себя на место борца и победителя, но на этот раз совсем по другой причине.***
Мерлин был нелеп, когда напивался. Он становился настолько развязным, что при движении напоминал раненого оленя. Хоть он и контролировал себя больше, чем казалось, все равно было несуразно-мило, что Артур не понимал, когда Мерлин пытался расположить свои конечности во что-то, напоминающее нормальную позу. Артур любил держать пьяного Мерлина рядом, и это всегда делало пиры, где Мерлин имел доступ к напиткам, немного утомительными. Было что-то такое в этой потере контроля, что делало Артура обладателем этих моментов, желая держаться рядом и вне поля зрения. У него была стратегия на этот счет. Во-первых, он всегда заставлял Мерлина работать во время пиров, но потом великодушно подсовывал ему бурдюки с вином, которые они позже выпивали наедине. Во-вторых, он удобно игнорировал частые походы Мерлина в таверну. Такой же план действовал и этой ночью, поэтому, когда Артур вернулся в свои покои, Мерлин уже был там. Он сидел спиной к изножью кровати Артура, согнув колени, и посмотрел вверх, когда Артур закрыл за собой дверь. Он был босой, а шейный платок болтался на шее. — Наконец-то, — сказал Мерлин, поднимая бурдюк с колен. — Я думал, рыцари украли тебя. — Как король, я не могу уйти первым, — Артур потянулся, чтобы расстегнуть плащ своего церемониального облачения. — Кроме того, мне нужно было убедиться, что Гвейн вернулся в свои покои, желательно один. Мерлин поднялся на ноги, шагнул к нему и оттолкнул его руки, чтобы самому расстегнуть пряжку плаща. — Бедный Гвейн, которому помешал король. — Знаешь, он сам всегда сожалеет об этом. — У него действительно ужасный вкус, когда он напивается. Пальцы коснулись шеи Артура, когда Мерлин наконец расстегнул плащ и снял его с плеч. Их близость была такой знакомой, но всегда в каком-то смысле мучительной. Он мог бы пересчитать ресницы Мерлина, если бы захотел, поскольку Мерлин опустил глаза вниз, когда возился с поясом Артура, чтобы снять с него кольчугу. Мерлин явно начал пить без него. На его щеках появился румянец, который Артур сразу узнал. Но, по-прежнему будучи на удивление эффективным, он снял ремень и отложил его в сторону. Взгляд Мерлина метнулся вверх, прежде чем снова встретиться с глазами Артура. — Могу ли я? Артур промычал в ответ, зная, что вопрос Мерлина был лишь поверхностным, и застыл, пока Мерлин протянул руки, чтобы снять корону с его головы. Её осторожно подняли, и выражение лица Мерлина исказилось сосредоточенностью. Его губы сжались в ровную линию, а нос слегка сморщился. Близость Мерлина исчезла, когда он отошел, чтобы положить корону на стол, и дыхание Артура постепенно выровнялось, когда расстояние между ними увеличилось. В движениях Мерлина появилась некая гибкость, и Артур взглядом следил за его спиной, пока Мерлин не повернулся обратно. Руки Мерлина были легкими и умелыми, когда помогали ему освободиться от кольчуги. Она легко скользнула по спине, даже несмотря на свою тяжесть. Он слегка покачал плечами, потягиваясь, пока Мерлин убирал кольчугу. Бурдюк был брошен на пол, где ранее сидел Мерлин, Артур поднял его и сделал большой глоток. Он забрался на кровать, сел, скрестив ноги с бурдюком между бедрами, и смотрел, как Мерлин убирает его вещи. — Оставь это, — сказал Артур, его терпение было на исходе. Прошло уже слишком много времени, ни один из них не пьян, а румянец на щеках Мерлина совсем не стал больше. Артур крайне долго ждал этого, поскольку последний настоящий пир, который они устраивали, был так давно, что он едва мог вспомнить. — Ты не из тех, кто ждет, не так ли? — спросил Мерлин, явно подразумевая ответ на свой вопрос озорной улыбкой. Устроившись рядом с королем, Мерлин протянул руку и вытащил бурдюк из-под его ног. — Ты выпил? — Мерлин поднес его к губам. — Я пытался оставить немного для тебя. — Мне удалось сделать глоток. До того, как ты забрал. Артур даже не хотел его возвращать. Ему просто хотелось наблюдать, как Мерлин разражается нелепым тихим хохотом, румянец разливается по бледной коже его шеи, а волосы встают дыбом под странными углами. И ему хотелось, чтобы губы Мерлина растянулись в широкой, безудержной улыбке, в то время когда он старался быть ближе к нему этой ночью. Это были моменты, которыми Артур дорожил, и Мерлин, вероятно, счел бы его полным идиотом, если бы знал, но это были одни из немногих вещей, которые принадлежали только им. На его кровати, где Мерлин смеялся, пил и дразнил его, были только они. Когда его кольчуга снята, а темная ночь опустилась на Камелот, оставив лишь мягкий свет его покоев, их статусы, казалось, исчезли. В такие моменты он мог притвориться, что все несложно: что между королями и слугами нет заметных различий. А может, это действительно было так, когда слуга сидел, скрестив ноги на королевской кровати, а его грешный красный рот кривился, излагая невнятные слова. — Ты сегодня был так напряжен на турнире, — отметил Мерлин, смахивая вино с губ тыльной стороной ладони. — Никогда не думал, что кто-то может выглядеть таким несчастным, просто сидя там. Его губы блестели от влаги: ярко-красные и манящие. Артур представил, как слегка наклонился, чтобы слизнуть вино с его рта. Он бы провел языком по нижней губе Мерлина, прежде чем прижаться губами к верхней в мягком, едва заметном поцелуе. Голова Артура закружилась, действие вина распространилось до кончиков пальцев, которые, казалось, покалывали. — Забудь о чертовом турнире. — Странно видеть тебя на месте Утера, — сказал Мерлин, его глаза были наполнены серьезностью. — Странно находиться на нем. — Ты заполняешь его по-другому. Это была такая мелочь. Это едва ли был самый приятный комплимент, который когда-либо получал Артур, но по какой-то причине он согрел его сердце. Еще недавно он воспринял бы это как оскорбление, но не сейчас. — Кроме того, — продолжил Мерлин, сверкая глазами. — Гвейн, кажется, прекрасно занимает твое место на турнирах. Артур ударил его по голове, Мерлин качнулся в сторону, и смеясь, упал на кровать. Его волосы растрепались на покрывале, и Артур старался не смотреть, чтобы дать возможность мыслям умчаться прочь. Мерлин, казалось, успокоился, вытянув руки перед собой и свернувшись калачиком на боку. — Весна будет хорошей, — сказал он, закрыв глаза. — В моей комнате снова будет тепло. Артур проглотил знакомый укол вины, заставив себя не предлагать свою комнату для комфорта Мерлина. И для своего собственного. — Однако к нам снова приедут с визитами, — сказал Артур, вытягивая бурдюк из рук Мерлина. — Было благословением, когда они не врывались в наши двери со своими договорами и неискренними комплиментами. Мерлин рассмеялся, высунув язык, чтобы облизать губы. — Я думал, тебе это нравится. Быть в центре внимания. — Идиот. — Это я уже слышал. Он пытался. Он действительно пытался. Но было невозможно удержать мысли, когда Мерлин лежал на кровати, вытянувшись, с таким расслабленным и открытым лицом. Артур представил себя просыпающимся утром рядом с теплым телом Мерлина, глаза Мерлина трепетали, открываясь с ленивой улыбкой. Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что Мерлин заснул. Его губы приоткрылись, дыхание стало глубже. Артур давно не видел Мерлина спящим. Зимой они не патрулировали и не охотились, и он скучал по этим моментам. Это дало ему возможность насытиться зрелищем, позволить взгляду задержаться там, где он не мог себе позволить, когда Мерлин был в сознании и бодр. Он проследил глазами по бледной шее, остановившись в том месте, где можно было увидеть едва заметное сердцебиение Мерлина. Втянув воздух, он задался вопросом, как оно будет ощущаться на его языке, отбивая идеальный ритм и ускоряясь под его прикосновением. Становилось все труднее и труднее избегать непреодолимую потребность чувствовать Мерлина под своими губами, руками, под языком. У него быстро заканчивались причины ничего не делать со своими желаниями. Если бы он мог получить это, имело бы значение всё остальное? И всё же он понимал, что он король Камелота и у него есть обязанности. Сделав большой глоток из бурдюка, он позволил себе смотреть и смотреть, пока искушение не стало слишком сильным. Он протянул руку и слегка вздрогнул, когда кончики его пальцев коснулись теплой кожи Мерлина. Ощущая ее мягкость, он обвил пальцами лодыжку Мерлина. Артур закрыл глаза и глубоко вздохнул, большим пальцем рисуя узоры на коже Мерлина. Он дал себе лишь мгновение, прежде чем чувство выхода за свои границы взяло верх. Отстранившись, он убрал бурдюк и растянулся на кровати, убеждая себя, что было бы нелепо будить Мерлина только для того, чтобы отправить его в свою комнату.***
— Сиди спокойно, — сказал Мерлин, прижимая руку к голове. Артур наклонил голову, чтобы высвободиться из захвата, и заворчал от легкого толчка в плечо. — Я сказал тебе сидеть спокойно. Вокруг них царил хаос, пыль от битого камня оседала над тронным залом. Всего в нескольких шагах от них Гаюс ухаживал за Леоном, чья нога была согнута под странным углом. Артур не мог себе представить, что его незначительная царапина будет стоить такого беспокойства, что Мерлин начнет суетиться над ним, но Мерлин был рядом. — Гвейн проверяет, не пострадал ли кто-то еще, — сказал Мерлин только тогда, когда Артур попытался возразить. — Он позовет меня, если я понадоблюсь. И поэтому Артур позволил уверенным рукам Мерлина прижаться к ране на своем плече. Он сидел посреди тронного зала, чувствуя себя как ни странно потрясенным неожиданным нападением на внутреннюю часть своего замка. — Сир, — он поднял голову и увидел стоящего над ним Персиваля с неглубоким порезом на щеке. — Ни следа. Кем бы они ни были, их уже давно нет. Артуру хотелось пробить кулаком землю. Если они знали, как войти однажды — они знают, как войти снова. Его временно отвлекло от гнева тепло кончиков пальцев Мерлина на затылке. Непроизвольная дрожь пробежала по его спине, и он мог только надеяться, что Мерлин подумал, что ему холодно. — Мы не отдадим ей его, — тихо прошептал Мерлин, и Артур поджал губы. Он опустил голову и позволил равномерному движению Мерлина, очищающего его рану, убаюкать его в странном ритме. Конечно, он знал, что это Моргана. Пожалуй, не было никого, кто знал бы, куда ударить его сильнее всего… или, скорее, где сильнее всего ударить по структуре Камелота. Возможно, это был самый быстрый способ причинить вред Артуру, но он мог только надеяться, что Моргана не знает, куда по-настоящему нанести удар. Хотя он понимал, что она знает. Она всегда знала, куда наносить удары, даже когда они были детьми. — Будь осторожен, — сказал Артур немного хрупким голосом. Он закашлялся, смутившись. — В чем? — Просто будь, — рявкнул он, чувствуя себя разоблаченным и обнаженным. — Моргана знает… она знает, где… она знает нас, знает замок, ей известно, что слуги гораздо важнее, чем их воспринимают. У Мерлина не было времени ответить. Гаюс подозвал его к Леону, и Мерлин покинул его с извиняющимся взглядом. Он передал Артуру кусок ткани, которым протирал рану, и Артур сжал его в кулаке. Наблюдая, как Мерлин уверенными руками ухаживает за Леоном, хотя выражение его лица было напряженным от беспокойства, Артур знал, что Мерлин станет очевидной мишенью для любого, кто хорошо его знает. Он неправильно распорядился своими чувствами, и из-за этого Мерлин оказался в опасности. Его отец во многом ошибался, и было много советов, которым Артур давно не следовал, но то, как его отец всегда говорил о его матери, было тем, что Артур сердечно помнил. Он всегда знал, что такое любовь: из-за историй, из-за лица отца, когда он упоминал его мать, из-за его горя. И все же он до сих пор не осознавал этого по-настоящему, наблюдая, как двигаются мышцы спины Мерлина и все еще чувствуя фантомное прикосновение его пальцев, а также оцепеняющий страх, что Моргана может знать, где ее атака причинит небывалую боль. Хуже всего было то, что он даже не мог об этом пожалеть.***
— Ты не можешь жаловаться, — сказал Артур, наслаждаясь привычной рысью своей лошади под собой. Мерлин ехал впереди, его спина прямая, а плечи напряглись. Прошло много времени с тех пор, как он выезжал с Мерлином верхом, и тот явно забыл, как следовать естественным движениям лошади. — Разве я когда-то жаловался? — спросил Мерлин, пригибаясь, чтобы не врезаться в ветки. Артур фыркнул: — Не думаю, что ты хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос, Мерлин. — Никогда не жаловался. Я отлично провожу время, стреляя в беззащитных животных и катаясь верхом до боли в заднице. Закатив глаза, Артур не ответил. Вместо этого он запрокинул голову вверх к солнцу, которое иногда пробивалось сквозь листву, наслаждаясь условной тишиной леса вокруг них. Была нескончаемая череда визитов делегаций из королевств, которые в разной степени беспокоили его. Они все еще ждали, пока Моргана переиграет ход и попытается еще раз. Мерлин пошел выпить с Гвейном. И, конечно, последнее не должно было иметь такого большого значения, как остальное, но почему-то оно имело даже бóльшее. Потому что в некоторых вопросах Артур был эгоистичным человеком. — Я правда не жалуюсь, ты это знаешь, да? Артур снова переключил свое внимание на Мерлина и обнаружил, что тот развернулся как можно сильнее на движущейся лошади. Артур только покачал головой. — Само собой, я не буду притворяться, что вся эта охота мне нравится, но здесь хорошо. И тихо. И ты заслуживаешь немного времени для себя. — Очень щедро с твоей стороны, — отметил Артур. Мерлин снова отвернулся, но Артур увидел, как он помотал головой. Иногда он задавался вопросом, выезжал ли Мерлин с ним в эти маленькие поездки, потому что он чувствовал, что он в долгу перед Артуром — что Артур заслужил — или ему они тоже нравились. Артур прочистил горло: — Мы можем прекратить охоту. Я не… Мы можем… — он замолчал. — Серьезно? Нет, нам не стоит прекращать. Тебе нравится охота. — Но тебе — нет. — Но мы здесь ради тебя. Артуру хотелось остановиться и развернуться. Это было мелочно и глупо, ведь, конечно, они выехали в лес и стреляли в животных с переменным успехом, потому что ему нужен был перерыв. Но он не хотел, чтобы Мерлин делал это, потому что ему пришлось. — Артур? — Давай просто покатаемся. Пока они шли по тропе, повисла тишина. Мерлин вел их, Артур смотрел ему в затылок, и спокойствие постепенно охватывало его, напряжение в плечах слабело. Он очистил голову от мыслей и позволил ровной рыси убаюкать его, почти погрузив в сон. После продолжительной поездки в тишине наконец открылся пейзаж, деревья стали реже. Солнце слепило, а над поляной пронесся легкий ветерок, и он, прищурившись, поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Поляна на берегу реки была маленькой и зеленой. Вода сверкала в ярком солнечном свете. Артур мельком увидел лицо Мерлина, когда тот оглянулся, и его сердце заколотилось при виде широкой улыбки. Мерлин посмотрел на реку, его лошадь медленно притормозила, и Артур тоже остановился. — Чем хочешь заняться? — спросил Артур. По-видимому, удивленный словами Артура, Мерлин слегка вздрогнул. Он обернулся, приподняв бровь. — Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Это уловка? Я чувствую, что это уловка. — Нет, правда. Что бы ты действительно хотел? Мы сейчас здесь и мы остаемся. Что хочешь делать? Мерлин испытующе посмотрел на Артура, как будто был не совсем уверен, была ли это ловушка. — Что ж, — сказал он, пожав плечами. — Я бы не отказался искупаться. Чтобы принять решение, потребовалась всего лишь секунда размышлений, и Артур спустился с лошади, сопровождаемый удивленным взглядом Мерлина. — Кажется, это хорошее место для лагеря, — отметил Артур, ослабляя седло лошади и проводя другой рукой по гриве. — Приятный ветерок. Вода, если кто-то захочет искупаться. Мерлин остался сидеть на лошади, опираясь руками на седло, но сжимая поводья: — Еще светло. Есть время до заката. Почесывая шею лошади, Артур какое-то время молчал. Свободной рукой он провел пальцами по волосам. — Эта поездка без обязательств. Нет назначения, где нам нужно быть в ближайшее время. Мне нравится это место, — Артур колебался. — Тебе нравится это место. Послышался шорох, и он оглянулся, чтобы увидеть, как Мерлин перекидывает ногу через спину лошади и спускается вниз без всякой грации. Он кое-как слез, но прикрыл это обезоруживающей улыбкой. Артур протянул руку, но Мерлин в замешательстве уставился на нее. Поняв, как это выглядит, щеки Артура вспыхнули, и он стиснул челюсть, потянувшись, чтобы выхватить поводья из рук Мерлина. — Оу, — проронил Мерлин, и Артур остановился, встретившись с ним взглядом. Что-то странное завязалось в его животе, от чего кожа покрылась колючками. Он прочистил горло: — Я позабочусь о лошадях, если ты разобьешь лагерь и соберешь дрова. — Не заблудись. Артур поднял бровь: — Пока кормлю лошадей? — Кто тебя знает. Возможно, мне снова придется тебя спасать. Артур сильно, почти болезненно фыркнул: — Конечно. Постараюсь не нуждаться в твоих выдающихся навыках спасения. — Ты так говоришь, но каждый раз, когда я оборачиваюсь, тебя умудряются нокаутировать. Таща за собой лошадей, Артур демонстративно проигнорировал его. Он нашел для животных участок на краю поляны, недалеко от места, где Мерлин готовил их лагерь, и позаботился о том, чтобы привязать их к ближайшему дереву. В уходе за лошадьми всегда было что-то утешительное. Хоть они были еще одними живыми существами, нуждающимися в его заботе, им было гораздо легче угодить, чем людям. Он снял с них седла и провел руками по их бокам. Солнце припекало его шею сильнее, чем когда-либо в течение долгого времени. Длинную и холодную зиму, которая, казалось, длилась вечно, было почти невозможно вспомнить, поскольку его кожа горела. Он оставил лошадям достаточно еды и воды, чтобы они могли продержаться до конца ночи, и пошел к лагерю. Мерлин разводил небольшой костер — ровно такой, чтобы приготовить еду и обеспечить им комфорт после захода солнца. Артур подошел и присел рядом с деревом. — Давай пока не разжигать его, — предложил Мерлин, кладя на место последнюю ветку. — Прибережем это для моего мастерского обеда. Тебе бы не хотелось это пропустить. Наверняка это будет лучшая еда, которую ты когда-либо ел. Артур промычал, вытягивая ноги. — Артур? Он вопросительно посмотрел вверх, ожидая продолжения от Мерлина. Мерлин встретился с ним взглядом, уголки его рта растянулись в легкой улыбке. — Мне нравится здесь. Возможно, мне не по душе охота, но сейчас мне нравится. Люблю, когда мы выезжаем. Губы Артура растянулись в улыбке, которая расширялась, пока он не почувствовал, что его щеки заболели, глаза сузились, а уголки глаз сморщились. Он знал, что выглядит нелепо, потому что сияющее выражение лица Мерлина тоже было смешным. Но это было прекрасно и дезориентировало, поэтому Артуру захотелось обхватить его шею и наклониться, чтобы попробовать её на вкус. Прежде чем он успел избавиться от этой мысли, чтобы ответить, Мерлин вскочил на ноги и вытянул руки над головой. Он застонал, встав на цыпочки и потянув мышцы спины. — Мне действительно нужно искупаться, — сказал Мерлин, пальцами развязывая узел на шейном платке. — Ты даже не представляешь, как долго я этого ждал. Иногда мои пальцы ног так мерзли, что я думал, что они почернеют и отвалятся, и я не мечтал ни о чем, кроме этого. Артур взглядом следил за движениями пальцев, облизнув губы, когда шейный платок упал, и он смог увидеть каждый бледный дюйм шеи Мерлина. — Я думал о траве, — сказал Артур, и его голос звучал вдали от собственных ушей. — Зеленой и свежей. Мерлин посмотрел на него и улыбнулся, а затем продолжил раздеваться, как будто они не были посреди разговора. У Артура перехватило дыхание, когда Мерлин стянул рубашку через голову и бросил ее возле входа в палатку. Он не знал, куда девать глаза. Им хотелось побывать повсюду одновременно, но каждое место, куда они приземлялись, казалось неправильным и неестественным. Он отвернулся, закусив нижнюю губу. Это было бесполезно. Краем глаза он мог видеть выступы бедренных костей Мерлина над бриджами, которые чуть не свалились с него. Наклонив голову, он стал щипать траву, непривычно и напряженно осознавая факт, что Мерлин раздевался всего в нескольких шагах от него. Он не знал, лучше ли не видеть этого, поскольку его разум убегал от него. Он мог думать только о том, как его руки скользят по коже Мерлина, касаются бедренной кости, как его пальцы спускаются по волосам, исчезающим в бриджах Мерлина. Его пальцы вцепились в траву, и он резко дернул ее. Звук шелеста воды застал его врасплох, и, прежде чем он смог удержаться, он взглянул вверх, прищурился от солнца и обнаружил Мерлина, по колено зашедшего в реку. Повернувшись спиной, он стоял полностью обнаженный, сверкающая вода текла вокруг его колен. Была четко видна форма его задницы, и пальцы Артура впились в траву так сильно, что стало немного больно. Он наблюдал, был слишком эгоистичен, чтобы сделать что-нибудь еще. Мерлин зашел дальше в воду, его задница вскоре исчезла под линией воды, и Артур почувствовал себя неловко разочарованным по этому поводу. Но он все еще мог видеть очертания спины и углы лопаток, когда Мерлин скользил руками по поверхности. Чем дольше Артур смотрел, тем меньше беспокойства ощущал. Возможно, он вел себя неуместно, возможно, он вел себя эгоцентрично, но если и было время, когда он мог быть таким, то это было оно. Эта поездка не имела ничего общего с официальными королевскими обязанностями. Это был настолько интимный момент, насколько это вообще возможно для Артура, если только он не был совсем один, и даже тогда время не казалось в нужной мере уединенным. Звук журчащей воды был единственным, что услышал Артур, когда Мерлин нырнул под воду, а затем снова появился, двигаясь медленно и плавно. С каждым мгновением Артур расслаблялся, вытягивал ноги и дышал глубже. Он был тверд, но это не было острой, непреодолимой необходимостью. Это был низкий гул возбуждения, приятно клубящийся в его животе. Он согревал его изнутри, распространяясь по телу вверх и вниз, в каждую холодную щель. В тот момент смотреть и наслаждаться было несложно, и этого было достаточно, чтобы унять зуд. Но в следующее мгновение вода пошла рябью, и Мерлин поднялся из нее, капли, прилипшие к кончикам его волос, скатились по лбу, по скулам, по шее, по мышцам груди. Артур на мгновение перестал дышать, когда понял, что Мерлин выходит из воды, а волны медленно ползут вниз. Его щеки покраснели, когда Мерлин подошел к берегу. Мерлин был полутвердым, его член двигался при каждом шаге, который он совершал. Жар щек Артура распространился на грудь, заставляя дыхание сбиваться. Он был рад, что никогда раньше не видел этого зрелища, потому что не был уверен, что пережил бы это. Он не был уверен, что переживет это сейчас. Кожа Мерлина была влажной и блестела под солнечным светом, когда он двигался, и Артур не мог отвести взгляд — не мог найти причин остановиться, хотя знал, что они существуют. У него было бесчисленное множество причин не позволить себе утонуть в этом, но все они испарились под солнцем. Он хотел отбросить эти мысли, запереть, и вернуться к ним, когда придет время, но когда Мерлин подошел к нему, детали его тела стали четче, и Артур обнаружил, что крепкая хватка его контроля ослабевает. Это было похоже на попытку удержать воду в руках и заставить ее стечь между пальцами, словно скользя по бледному участку кожи Мерлина. Когда Мерлин прошел рядом с ним, чтобы добраться до одежды, которую он сбросил, Артур протянул руку и обвил ею запястье Мерлина. Мерлин остановился и посмотрел на него с искренне удивленным выражением лица. — Я… — слова Артура где-то застряли, или у него их вовсе не было. Вместо того, чтобы продолжить, он мягко провел большим пальцем по тонкой коже запястья Мерлина. Мерлин слегка улыбнулся: тихо и несколько снисходительно. Артур ослабил хватку запястья, позволяя пальцам скользнуть по тыльной стороне ладони Мерлина. Пока Мерлин смотрел на него с широко открытыми глазами, Артур взял его руку в свою, наклонился и поцеловал костяшки его пальцев. — Артур, — выдохнул Мерлин, неровно дыша. — Что..? — Я не знаю. Мерлин заметно сглотнул: — Хорошо. Он высвободил руку из хватки Артура и прижал подушечку большого пальца к нижней губе Артура. Слегка надавив вниз, он раздвинул губы Артура и провел большим пальцем по линии рта. Это было похоже на удар по голове. Мысли затуманились, и казалось, что из него вышибли воздух. Все в мире свелось к прикосновению пальца Мерлина к его губам. Это было реально и осязаемо, и намного лучше, чем просто очередной плод его воображения. Артур сдался. Он обхватил затылок Мерлина и потянул его вниз, сам приподнимаясь, сильно сжимая их губы. Их носы столкнулись, и Артур издал разочарованный звук, угол был слишком неудобен, чтобы их губы могли правильно сомкнуться. Но рот Мерлина все еще был невероятно горячим и, несомненно, настоящим. Он отчаянно схватил Мерлина за шею. Мерлин выдохнул ему в губы, и Артур мог поклясться, что это был взрыв смеха. У него не было времени отстраниться и взглянуть на него, потому что Мерлин уперся руками ему в плечи, толкнул его на спину и в мгновение ока забрался на него сверху. Трава колола кожу головы, а Мерлин лежал на нем теплой, твердой тяжестью, его губы уговаривали Артура раскрыться. Артур обвил руками спину Мерлина, напомнив себе о полном отсутствии у Мерлина одежды, раскинув руки по обнаженной коже. Мерлин обхватил его лицо руками, слегка прижав кончики пальцев к челюсти, и перевел поцелуй на более медленный темп. От легкого прикосновения рта Мерлина, неторопливого и теплого скольжения их губ, в животе Артура развернулось сильное напряжение. Он не мог перестать водить пальцами по спине Мерлина, нуждаясь в ее мягкости. Когда Мерлин двигался, мышцы дергались под прикосновениями, и Артур почти чувствовал, как кровь гоняет жизнь под его пальцами. Он практически оцепенел от нерешительности. Он хотел и нуждался в этом так долго, что понятия не имел, что делать, с чего начать и как сделать это тем, чего Мерлин мог хотеть также сильно, как и он сам. От того, что вес Мерлина прижал его вниз, пальцы растопырены на его щеке, челюсти и шее, заставило его щеки покраснеть, а сердце непривычно забиться. Позволяя своим рукам повторять контуры спины Мерлина, Артур проник кончиком языка в рот Мерлина, ровно настолько, чтобы коснуться его языка. Мерлин тихо застонал в поцелуе, слегка двигая бедрами, так что его твердость коснулась живота Артура. Артур прижал руку к выразительной заднице Мерлина, применив свою хватку, чтобы притянуть его ближе. Он слизнул нуждающийся всхлип с языка Мерлина, позволяя ему заполнить грудь. Он был дезориентирован, когда Мерлин прервал поцелуй и прижался своей щекой к щеке Артура. Какое-то время они лежали совершенно неподвижно, их груди синхронно поднимались и опускались. — Не раздевайся, пока я не вернусь, — указал Мерлин, обрушив дыхание на щеку Артура, прежде чем положить ладони на грудь Артура и приподняться. Член Мерлина стал тверже и изогнулся к животу. Он перешагнул через Артура, чтобы добраться до их брошенных рюкзаков. Артур смотрел ему вслед, следя за ходом мышц его задницы и за пульсацией движений бедер. — Почему нет? — спросил Артур слегка надломленным голосом. Мерлин на мгновение оглянулся через плечо, прежде чем сгорбиться рядом со своим рюкзаком: — Потому что это моя любимая часть работы твоим слугой. Артур резко вздохнул, часть его сдержанности вернулась при напоминании об их статусах. Боже, он воспользовался своим слугой, как те потворствующие и досаждающие лорды, которых он всегда ненавидел. — И я ждал этого. Я хочу раздеть тебя, как Мерлин, а не как твой слуга, — Мерлин поднялся на ноги, сжимая в руке небольшой флакон. Он медленно подошел к Артуру, давая ему достаточно времени, чтобы наглядеться. — Я хочу, чтобы ты хотел, чтобы я раздел тебя. Артур встретился с ним взглядом и выдержал его, пока Мерлин опускался на колени рядом с ним. — Я хочу, чтобы ты сделал это, — сорвавшаяся с губ фраза была чужда ему, но это та комбинация слов, которую он никогда не выпускал из головы. Поставив флакон в траву у плеча Артура, Мерлин криво улыбнулся, положил руку на живот Артура и слегка надавил. Артур выгнулся, желая, чтобы Мерлин впился пальцами в его плоть, оставил ему синяки и нанес гневные красные отметины ногтями. Дразнящие прикосновения, когда Мерлин медленно и целенаправленно раздевал его, сводили с ума. Пальцы Мерлина были ловкими и натренированными, но они задерживались дольше, чем обычно, скользя по его коже такими мимолетными прикосновениями, что Артуру хотелось поймать их. Он сдерживался, но мышцы подергивались от усилий, пока Мерлин стягивал бриджи с ног. Мерлин ухмыльнулся ему и на мгновение прикусил нижнюю губу, наблюдая за членом Артура, изогнутым вверх под подолом его рубашки. Одним быстрым движением, которое застало Артура врасплох, он сел на него верхом, зажав член Артура между ними. Артур повернул голову в сторону, не сдержав хриплый стон, в то время как сам подался навстречу к весу, сидящему на его бедрах. Мерлин оперся на его грудь, приоткрыв губы, а затем покачал бедрами. Закрыв глаза, Артур слепо протянул руку, схватил Мерлина за бедра и вонзил пальцы в плоть. — Артур, — тихо сказал Мерлин. Все терпение, беспокойство и нерешительность исчезли, когда Артур открыл глаза и увидел приоткрытые губы Мерлина. Он приподнялся, обвил руками спину парня и уткнулся лицом ему в шею. Под запахом открытого пространства, солнца и реки, Мерлин пах собой, только гораздо сильнее, и Артур простонал его имя в кожу, оставляя на ней влажные поцелуи. Мерлин вцепился в рубашку, сжал ткань в кулаке и стянул ее через голову Артура. Он застрял в ней на мгновение, пока Мерлину наконец не удалось его освободить. Мерлин пригладил волосы, отбросил рубашку в сторону и сжал пальцы в волосах, когда Артур облизнул длину его шеи. Давление на кожу головы заставило её покалывать, и он издал слабый стон в впадине горла Мерлина, открытыми губами оставив на ней поцелуй. Ему потребовалось время, чтобы просто дышать, наполняя легкие их ароматом. Когда Мерлин переместил свой вес, они опрокинулись назад, Артур снова растянулся на спине, а Мерлин прижался обеими руками, опираясь на его грудь, медленно скользя по прыгающим мышцам живота Артура. Мерлин протянул руку между ними и провел двумя пальцами по члену Артура, и Артур поерзал под ним, не в силах удержаться под влиянием чувства, охватившего его живот. Глаза Мерлина внимательно следили за каждым выражением его лица, и Артур оглянулся. Мерлин представлял собой захватывающее зрелище, он влажно облизнул ладонь и крепко обхватил член Артура с нахальной ухмылкой, наклонив голову, чтобы видеть, как тот подпрыгивает под его прикосновением. Углы его лица были острыми и затемненными в ярком свете дня, а на щеках разлился румянец. Артур поднес губы к этой растекшейся красной краске, оставил яростную алую метку на его горле. Во рту у него внезапно пересохло, и он облизнул губы, потрясенно подаваясь бедрами в руку Мерлина. Мерлин, казалось, был неспособен сосредоточиться ни на чем, кроме своей руки, скользившей вдоль члена Артура, как будто он никогда в жизни не хотел видеть ничего настолько сильно. И боги знали, что Артур был благодарен за крепкое давление пальцев Мерлина на него, но ему нужно было больше, прежде чем он потеряет контроль. Он схватил флакон у плеча, извивая верхнюю часть тела, чтобы достать его и протянуть Мерлину, его рука дрожала. Мерлин остановился и посмотрел на него расфокусированным взглядом, его щеки горели. Затем он улыбнулся. Это было настолько ослепительно и полно намерений, что у Артура сжалось горло. Он сглотнул. Мерлин осторожно выхватил пузырек из его рук и поудобнее сел верхом на талии Артура. Он уперся коленями в траву по обе стороны и возился с пробкой, выливая масло на правую руку, часть масла стекала по ним, капая на живот Артура. Прижимаясь к Артуру левой рукой, Мерлин протянул другую между своих ног. Артур не увидел, когда Мерлин скользнул в себя пальцем, но видел, как его глаза закрылись, а губы приоткрылись. Опустив голову, брюнет издал дрожащий стон, от которого позвоночник Артура превратился в жидкость. Его сердце пульсирующе билось в ушах, наблюдая, как рука Мерлина двигалась между его ног, а член подпрыгивал на животе. Румянец на щеках Мерлина растекался по шее, пока он насаживался на свои пальцы, равномерно покачивая бедрами. Артур мог бы смотреть на это вечность, но не мог больше смотреть ни секунды. Он окунул свой палец в масло, стоящее на животе, смазывая его как можно тщательнее. — Иди сюда, — прохрипел он, не узнав собственного голоса. Мерлин медленно продвинулся вперед на его животе, пока Артуру не удалось провести рукой вдоль руки Мерлина и найти то место, где его пальцы прижимались к себе. Он поднял глаза на Мерлина, поймал его взгляд и удержал на мгновение, проведя пальцем по краю мышц. Бедра Мерлина задрожали, когда палец Артура легко вошел внутрь и скользнул рядом с собственным пальцем Мерлина. — Ох, — простонал Мерлин, наклоняя голову и содрогаясь всем телом. Вдох и еще один выдох — это было все, на чем Артур пытался сосредоточиться, вместо невероятно сильного жара вокруг своего пальца. Он прикусил губу и вонзился в тело Мерлина, жадно наблюдая, как Мерлин выгнулся и снова качнулся вниз, скуля. Он не был уверен, чем он заслужил это, но что бы это ни было, он сделает это тысячу раз. Оттолкнув руку Мерлина, он сунул второй палец в скользкий жар, позволив Мерлину упасть на него, прижаться пальцами к животу. Он зачарованно наблюдал, как Мерлин сжал губы и издал сдавленный стон. — Мерлин, — сказал он хриплым голосом. — Я больше не могу… — Да, — это слово было скорее выдохом, чем речью. Мерлин высвободился из пальцев Артура и откатился назад. Артур почувствовал себя опустошенным, желая вернуть близость, жáждая зарыться пальцами в задницу Мерлина, пока слезы не потекли бы из его глаз. Артур сжал руку в кулак, два пальца были скользкими от масла. Он вздрогнул, когда Мерлин схватил основание его члена, упираясь коленями в бедра Артура, худощавое тело с идеальными углами парило над ним. Кожа Артура загорелась, когда головка его члена коснулась кольца мышц, непреодолимая потребность нарастала внутри до дрожи в руках, и он зарыл их в траву, оставляя неподвижными. Мерлин опустился на него, его бедра затряслись, когда член Артура раскрыл его. Он был тугим, скользким и горячим, заставляя член Артура пульсировать. Пытаясь сохранить контроль над бедрами, Артур откинул голову назад, пока его плечи не выгнулись от земли, и в его груди не прогремел долгий, глубокий стон. Руки Мерлина дрожали, сжимая его, надеясь найти опоры, ногти острые, впивающиеся в его кожу, как Артур и хотел. Он хотел, чтобы на нем остались метки, ему нужно, чтобы они были, необходимо знать, что Мерлин оставил их там. — Ах, я… Боже… — Мерлин начал кружить бедрами, и Артур открыл глаза, увидев, как брови парня нахмурены от сосредоточенности, а влажные губы приоткрыты в тяжелом дыхании. Легкие движения его бедер посылали искры удовольствия по спине Артура, заставляя сердце биться чаще. Но затем его сердце чуть не пропустило удар, когда Мерлин действительно двинулся, поднимаясь вверх и снова опускаясь. Горячее скольжение его члена в гладкой заднице Мерлина заставило закатить глаза. Артур слепо протянул руку, схватил Мерлина за бедра и слишком сильно впился пальцами в плоть. Он знал, что останется синяк, и ему практически было стыдно, что от этой мысли стало еще жарче. С губ Мерлина сорвались легкие вздохи, и с того момента, как он принял член Артура, скорость его движений постоянно увеличивалась. Руки Артура скользнули к задней части его бедер, прижались к плоти там, где начиналась округлость его задницы, и помогли бедрам Мерлина двигаться. Он потерялся в этом ощущении, желая никогда не находиться где-либо еще, кроме глубины задницы Мерлина. Сквозь шелест листьев и шум реки можно было услышать скользкие звуки их кожи, и Артуру это нравилось. Это было настолько грязно, что его внутренности горели от возбуждения. Он ослабил хватку на бедре Мерлина, когда тот приподнялся и переместил свой вес, полностью изменив угол. Они оба застонали, и Мерлин наклонился назад, прижимая руки к бедрам Артура, чтобы удержаться. Боже. Артур толкнулся в его совершенный жар и увидел, как голова Мерлина откинулась назад, а его член подпрыгнул на животе — твердый, толстый и великолепный. Солнце било лучами в острые линии его шеи и ключиц, освещая его как нечто священное, как нечто, о чем Артур слышал только в рассказах. Он провел руками по бокам Мерлина, обхватив его за талию и вливаясь в их ритм, его член снова и снова раскрывал Мерлина. Мерлин заскулил, заставляя себя поднять голову, чтобы посмотреть на Артура. Он выглядел пораженным, он выглядел сокрушенным, настолько полным блаженства, что это причиняло боль. Это было великолепно. Это самое захватывающее зрелище, которое Артур когда-либо видел. Его член снова вошел глубоко в Мерлина, вызвав сладкий стон с его губ. Член Мерлина был налитым, лежащим на животе, твердым и вытекал на кожу. Артур наблюдал за этим, как завороженный. Экспериментально он провел рукой вниз по выступу бедренной кости Мерлина, чтобы обхватить рукой его член. Он взял его, загипнотизированный шелковистостью в руке и твердостью под ней, и скользнул вверх. Он был не готов к раздавшимся всхлипам и поднял глаза, чтобы увидеть спазмы тела Мерлина. — Тсс, — сказал он, проводя большим пальцем по чувствительной плоти. — Все в порядке. Мерлин пришел в безумие, беспорядочно толкаясь вниз на его член. Короткие стоны удовольствия вырывались из его горла, член потек по пальцам Артура, облегчая скольжение. Артур хотел этого. Иногда он даже задавался вопросом, почему ему так сильно этого хотелось, ведь он мечтал о том, что всего лишь вообразил в своей голове. Он пытался убедить себя, что есть вещи важнее, чем это. Не было ничего важнее этого. Он хотел этого больше, чем когда-либо. Он хотел, чтобы это никогда не заканчивалось, хотел всегда быть здесь, хотел научиться изводить Мерлина в один миг и одним словом. Ему хотелось, чтобы его сломили и снова собрали под твердыми пальцами Мерлина. — Арт… — Мерлин выгнул спину, имя замерло на его губах, и он затрясся, впиваясь ногтями Артуру в бедра. Из открытого рта Мерлина вырвалось дыхание, прежде чем он замолчал, дернулся, задрожал и расплескался по животу Артура. Мерлин почти обмяк, но Артур снова подался в него, едва сдерживаясь сам. Этого было чересчур для той маленькой унции контроля, которая оставалась у Артура. Давление вокруг его члена стало еще крепче, когда мышцы Мерлина напряглись, а возбуждение плотно стянулось в животе. Он крепко сжал Мерлина и перевернул их, прижав Мерлина к траве. Мерлин слабо застонал, его ноги свободно обвили бедра Артура. Артур толкнулся так глубоко, как только мог, и прижался лицом к плечу Мерлина. Он дышал прямо в кожу Мерлина: слишком поверхностно и чрезмерно быстро. Вращая бедрами в длинных и глубоких толчках, давление нарастало до тех пор, пока он не почувствовал, что больше не способен его удержать. Он был разбит на части, разбросан по траве. Пальцы Мерлина переплелись в его волосах, описывая успокаивающие круги по голове, и он спрятал лицо в шее Мерлина, издавая серию глубоких стонов. Это ударило по нему, словно силой клинка, его бедра затряслись, прежде чем он проник глубже, опустошая себя внутри Мерлина. Когда Артур обмяк, не было слышно ничего, кроме шелеста листьев, течения реки и тихого дыхания Мерлина в его ухе. Артур потерся щекой о щеку Мерлина и вздохнул, уткнувшись в его кожу. Усталость одолела его, словно он только что вернулся домой с боя или долгих переговоров. Он почти рассмеялся, гадая, что сказал бы Мерлин, если бы знал, с чем его только что сравнили. Артур приподнялся, чтобы освободить Мерлина от своего сокрушительного веса, опираясь на локти, расположенные по обе стороны от головы Мерлина. Артур отстранился, и Мерлин издал легкий звук недовольства, но когда Артур улыбнулся ему, глядя сверху вниз, Мерлин ответил тем же. Мерлин расплылся в широкой улыбке, сияя так, что Артур опустил голову и поцеловал его в губы. — И поэтому ты столько раз брал меня на охоту? — сказал Мерлин, смеясь ему в губы. — Ты всегда был профан в этом, я должен был знать, что это всего лишь уловка… Артур. Артур, не надо… Смех Мерлина громко зазвенел в тишине поляны.***
Лицо Мерлина, освещенное танцующим пламенем, было знакомым, однако что-то в нем выглядело по-другому. Возможно, потому что теперь Артур помнил вкус губ Мерлина и пота на его коже, и теперь он знал его взгляд, когда Артур глубоко входил в него. Была проведена грань между знанием и незнанием этих вещей, и тем не менее, его чувства к Мерлину оставались такими же. Артур растянулся на своем покрывале, наслаждаясь жаром огня. Дым от него клубился к ясному ночному небу. Часть спальника Мерлина касалась его покрывала, но Мерлин сидел, скрестив ноги, посередине, все еще соскребая из миски последний кусок тушеного мяса. — Так мы вернемся завтра или пойдем дальше? — спросил Мерлин и отставил миску в сторону. Артур поднял глаза. Небо было ясным, звезды яркие и бесчисленные. — Думаю, мы должны вернуться завтра вечером. Вероятно, нам не следует отсутствовать слишком долго. В данный момент ни одна его часть не хотела возвращаться, потому что сейчас были только он, Мерлин и тишина леса. Он не знал, что произойдет, когда они возвратятся в замок. Он боялся, что все вернется на круги своя. Падение на траву не означало, что Мерлин вообще хотел чего-то еще. Мерлин лег на бок, подтянув колени к животу. Теперь он был так близко, что Артуру не потребовалось бы ничего, чтобы наклониться и поцеловать его в губы. — Ты беспокоишься о Моргане? — спросил Мерлин. Артур задумался: — И да, и нет. Мерлин выгнул бровь, скривив губы в удовольствии. — Я думаю, что Камелот сможет выдержать нападение даже без меня, хотя мне не хотелось бы оставаться в стороне, если она все же нанесет удар. Есть насчёт неё и другие вещи, которые беспокоят меня больше. — Она твоя сестра. Тебе все ещё разрешено волноваться за нее. Артур вздохнул, перебирая ткань своих бриджей. Были вещи, о которых ему, вероятно, не следовало говорить — возможно, вещи, о которых говорить было слишком рано. И все же, вокруг потрескивающего огня все казалось несложным, когда Мерлин со всей серьезностью наблюдал за ним. — Самое сильное оружие Морганы в том, что она моя сестра. Она знает обо мне все. Иногда я доверял ей сам, но большую часть времени мне даже не требовалось. Она будет знать, где удар придется больнее всего. — Она хочет корону — твоих людей. — Мерлин, — сказал Артур. Он на мгновение остановился, заставляя себя встретиться взглядом с Мерлином. — Она придет за тобой. Она уже это поняла. Чёрт, она уже шла этим путем. Глаза Мерлина расширились, и он знал, что уже сказал слишком много, но все же добавил: — Я не смогу этого вынести, — голос был хрупким. Его сердце болезненно забилось в груди, когда Мерлин поднялся. Он не знал, чего ожидать. Мерлин подошел к нему, упал на колени, и Артур почувствовал острое облегчение. Он заполз в пространство между Артуром и костром, и Артур освободил ему место, обняв Мерлина за спину. Он уткнулся лицом в шею парня, неуверенность в нем отступала. — Я не позволю ей причинить тебе боль, — сказал Мерлин тихим голосом. — И если это значит не позволить ей добраться до меня, то она никогда не доберется до меня. — Ты этого не знаешь. — Слушай, болван, — Мерлин отстранился, чтобы посмотреть Артуру в глаза. — Ты говоришь о самом большом оружии Морганы, но не говоришь о своем. И дело не в твоей короне, не в твоих навыках владения мечом. Любить кого-то — не твоя слабость, это твоя сила. — Мерлин… — Ты не допустишь, чтобы что-то случилось с твоим народом, с Камелотом или со мной. А я не позволю, чтобы что-нибудь стряслось с тобой. Артур некоторое время молча смотрел на него. — Я забочусь о своем народе, — сказал Артур с тяжким давлением в груди. — Но это не… Ты другой. — Я знаю, — Мерлин кротко рассмеялся. — Ты тоже другой. Артур, как ты думаешь, почему я все еще здесь после стольких лет? Артур выгнул бровь: — Потому что тебе нравится полировать мои доспехи? — Скажем так: определенно не поэтому. Артур усмехнулся, прижавшись щекой к щеке Мерлина, тепло растекалось до кончиков пальцев его ног.***
Солнце садилось над Камелотом, когда замок появился в поле зрения — великолепный, каким всегда и был. Артур натянул поводья, остановился и глубоко вздохнул. Часть его так и не смогла смириться с тем, что Камелот принадлежал ему, что Камелот был частью его самого, а он — частью Камелота. За время, прошедшее после смерти отца, он почти забыл тепло, которое цвело в его груди благодаря Камелоту. Он чуть не позволил себе оставить позади ту часть себя, которую никогда не предполагал, что потеряет. Снова подавая лошади сигнал двигаться вперед, он ожидал, что сокрушительная тяжесть ноши упадет ему на плечи. С появлением на горизонте Камелота на него вновь легло бремя ответственности, но теперь оно весило гораздо меньше, чем он мог вспомнить. Он все еще мог дышать. Он все еще мог стоять, не подгибая коленей. Мерлин обернулся, поняв, что Артур отстал, и посмотрел через плечо, приподняв бровь: — Я совершенно уверен, что если я вернусь без короля, это вызовет бурю негодования. — Успокойся, Мерлин, я не позволю им повесить тебя. В худшем случае это будут колодки. — Очень утешительно. Артур ухмыльнулся про себя и вжал пятки в лошадь, чтобы догнать его. Впереди стройная фигура Мерлина в синем вырисовывалась на фоне светлых стен Камелота вдалеке. Артур был дома.