***
Проходит ещё два дня, прежде чем Ло Бинхэ разыскивает его. Два дня ощущения подвешенности во времени, вязкого и бесконечного сумрака между днями. Увидев Лю Цинге живым, Ло Бинхэ заглушает все странные ощущения в своей груди. Вместо этого бескрайняя дыра, зиявшая внутри него, заполняется яростью. Как края реки, выходящей из берегов. Нет, как цунами, неудержимое и непреклонное. Вода уничтожает всё на своём пути. Разгневанный своим исчезновением, тем, что его бросили, Ло Бинхэ собирается сражаться… но когда он выхватывает меч, Лю Цинге почти не реагирует. Даже не вздрогнул, лишь лениво моргнул глазами. Ничто не могло сравниться с гневом, кипевшим в крови Ло Бинхэ. Они находятся далеко от городов и посёлков, далеко от любимого Лю Цинге пика Бай Чжань. Лю Цинге разбил лагерь у отвесной скалы, неподалёку от лениво журчащего ручья. Как всегда, стратег, он расположился спиной к скале, опасаясь нападения. Но, несмотря на то, что жестокая стратегия занимает так много места в его голове, он не решается на вызов. — Уходи, — говорит ему Лю Цинге. Ло Бинхэ расправляет плечи и позволяет Синь Мо висеть на боку. Лезвие сверкает на солнце: предупреждающая вспышка. — Вставай, Лю-шишу. Сражайся со мной. Лю Цинге только хмыкнул. Он не двигается с места, но его зоркие глаза неотрывно следят за Ло Бинхэ, словно ожидая нападения, провокации. Ло Бинхэ окидывает взглядом сидящего Лю Цинге и на мгновение задерживается на нём. Он выглядит так же, как и всегда: в привычной одежде, прямая спина, голова гордо поднята. Волосы даже завязаны в фирменный высокий хвост. Единственное отличие, которое заметил Ло Бинхэ, это то, что его гуань исчез, заменив его чем-то более вычурным и менее практичным. При дальнейшем рассмотрении можно заметить, что Лю Цинге выглядит более собранным, чем обычно. К этому моменту Ло Бинхэ уже привык видеть его в разорванной, помятой и залитой кровью одежде. Он поражает своей неухоженностью. Он не уверен, что видел Лю Цинге таким ухоженным с тех пор, как был учеником, да и тогда поиски в памяти мало что дали. Ло Бинхэ не знает, что означает это изменение, но оно неприятно противоречит его мыслям. — Неужели Лю-шишу устал от наших сражений? — спрашивает Ло Бинхэ. Он скривил губы в улыбке, обнажив зубы. Мысль о том, что Лю Цинге отказался от их традиций, раздражает Ло Бинхэ, занозой впиваясь в кожу. Почему? Почему Лю Цинге просто сдался? Ло Бинхэ не может отказаться от этого шаблона, от этой бесконечной печали. Почему Лю Цинге может убежать от этого, а Ло Бинхэ — нет? Гнев нарастает в нём и выплескивается, как лава, раскалённая добела. — Неужели Лю-шишу отказался от своей затеи вернуть тело своего шисюна? Лю Цинге нахмурился. — Нет, — процедил он сквозь зубы. Но при этом не двигается с места. Ло Бинхэ зарычал. Он быстро-быстро направился к Лю Цинге, сократил расстояние между ними и опустился на колени перед своим шишу. — Неужели ты, наконец, понял, что тебе никогда не победить меня? — спросил Ло Бинхэ. Он резко подался вперёд, наклонившись достаточно близко, чтобы почувствовать запах пота на коже Лю Цинге. С больным чувством гордости он наблюдает за тем, как Лю Цинге становится ещё более неподвижным. — Неужели это всё? Неужели ты осознал, насколько бессилен, насколько слаб? Ло Бинхэ смеётся: низко, злобно и горько, позволяя гневу кипеть в животе, а дыханию — щекотать ухо Лю Цинге. Он даже прикоснулся губами к коже уха. Лю Цинге вздрагивает. Это невозможно не заметить, полно и яростно. Ло Бинхэ замирает, а затем отступает назад и удивлённо смотрит на Лю Цинге. И до невозможности заинтриговано. В глазах шишу есть что-то такое, чего Ло Бинхэ никогда раньше не видел на его лице, настолько чужое и незнакомое, что он долго не может понять, что это. Это страх. Простой и незамысловатый. И в каком-то смысле красивый. Когда Ло Бинхэ делает движение, наклоняясь назад, чтобы получше рассмотреть его, Лю Цинге снова вздрагивает. А затем, задержавшись, грациозно отшатывается в сторону. Движение нечёткое и нескоординированное, как будто скорее инстинктивное, чем целенаправленное. Это… странно. Странно видеть Лю Цинге таким неприкаянным, таким озабоченным. Даже в разгар битвы Лю Цинге всегда грациозен. Ло Бинхэ всегда восхищался этим. Сейчас же конечности Лю Цинге двигались без всякой грации, его тело было отделено от движений. Отдельные части одного целого. Страх так интересно смотрится на Лю Цинге. То, как истончаются его губы, как бледнеет кожа — это завораживает, когда видишь его таким. На лицо Лю Цинге упала прядь волос, выбившаяся из хвоста от резкого движения. Из-за этой неуместной пряди он выглядит гораздо более растрёпанным, чем раньше. Более человечным. Более хрупким. — Что случилось с Лю-шишу? — с любопытством спрашивает Ло Бинхэ. Он протягивает руку, чтобы схватить выбившийся локон с бездумным намерением завести его за ухо Лю Цинге, но не успевает он завершить движение, как Чэн Луань оказывается у его горла, останавливая Ло Бинхэ на месте. Рука Ло Бинхэ замирает на месте, удивляясь траектории своего движения. — Не трогайте меня, — тяжело дыша, произнёс Лю Цинге. Он перешёл в плотное приседание перед Ло Бинхэ, держа меч в руке. Похоже, наконец, он готов к бою. Он также выглядит потрёпанным и изношенным по краям. Ло Бинхэ не заметил этого, слишком увлёкшись внешним видом своего шишу, который выглядел ухоженным и первозданным. Но под всем этим — Лю Цинге выглядит измождённым и худым. И он выглядит окаменевшим. Страх в его глазах теперь невозможно не заметить. Он странный. Единственное, что может испугать Лю Цинге — это проигрыш. Но он привык проигрывать Ло Бинхэ, так неужели он проиграл кому-то другому? Ло Бинхэ не понимает. Лю Цинге силён. Мысль о том, что кто-то мог воспользоваться им, даже будучи раненым после поединка с Ло Бинхэ, почти не укладывается в голове. — Лю-шишу отравили? — спросил Ло Бинхэ. Он наклонился к Лю Цинге, пытаясь обнюхать его, чтобы определить, нет ли на нём яда. Ранее он не заметил ничего, кроме запаха пота, но ничего другого и не искал. Лю Цинге снова отползает назад. Проталкиваясь сквозь грязь. То, что Лю Цинге постоянно вздрагивает, как добыча, не может не раздражать. В Лю Цинге нет ничего слабого, Ло Бинхэ почти восхищается им. И всё же, вот он, почти трус. Это почти отвратительно. От странности происходящего в груди снова вспыхнул гнев, внезапный и злобный. Ло Бинхэ не успевает опомниться, как протягивает руку и хватает Лю Цинге за воротник одежды, не давая ему отступить. Чэн Луань угрожает ему, но Ло Бинхэ стремительным ударом обезоруживает Лю Цинге. Лёгкость, с которой Чэн Луань выпал из рук Лю Цинге и шмякнулся на землю, ещё больше разозлила Ло Бинхэ. Лю Цинге выбит из колеи, брошен тем, что превратило его в бесполезную, трусливую тварь. Ло Бинхэ ненавидит это, его отвращает эта неполноценная версия Лю Цинге. — Лю-шишу, — говорит Ло Бинхэ, делая свой голос приятным, хотя гнев сквозит в нём, как яд. — Неужели ты думаешь, что тебе есть куда бежать, и я не смогу за тобой проследить? Лю Цинге напрягся всем телом, словно ожидая от Ло Бинхэ каких-то действий. И всё же он не сопротивляется. И снова Ло Бинхэ чувствует раздражение, сгорая от него. Он сдерживает раздражение, стиснув острые зубы, и оскаливает их в улыбке. — Если ты отравлен, Лю-шишу, то пусть этот шичжи тебе поможет. — Мне не нужна твоя помощь, — огрызается Лю Цинге. И тут же озадаченно: — Я не отравлен, — Лю Цинге бьёт его ногой, но это не сильно мешает хватке Ло Бинхэ, он даже почти не чувствует её. В голове Ло Бинхэ зашумело. Если Лю Цинге не отравлен, то почему он так боится? Что превратило его в кроткую и бесполезную тварь? — Уходи, — повторил Лю Цинге. Он старается придать голосу строгость, но Ло Бинхэ слышит лишь кислый, свернувшийся страх. — Почему ты не хочешь со мной драться? — рычит Ло Бинхэ, встряхивая Лю Цинге, словно куклу. Он также двигается, как кукла, позволяя Ло Бинхэ трясти себя. Просто… позволяя всему этому происходить. От его лёгкой капитуляции мир Ло Бинхе становится красным. Кровь хлещет из ушей, мир вокруг рушится и исчезает. Не успел он и глазом моргнуть, как Лю Цинге оказался на земле. Ло Бинхэ легко опустился на него, его рука идеально обхватила горло Лю Цинге. Он прижал руку к коже, чувствуя пульс шишу. Внезапно всё стало казаться гораздо более правильным. Как будто Ло Бинхэ на своём месте, доминирует над Лю Цинге, и дыхание Лю Цинге задерживается на его ладони — во всех отношениях превосходя шишу. Вот только не во всех, жестоко напомнила Ло Бинхэ реальность. Это не тот способ, которым он хочет победить. Это слишком просто. — Сопротивляйся, — требует Ло Бинхэ, прижимая руку к горлу Лю Цинге. Но и это ничего не дает. Лю Цинге не двигается. Он слишком сломлен. Он даже почти не функционирует: вялое тело, незнакомые глаза. Ло Бинхэ не остаётся ничего другого, как исправить его силой. Ло Бинхэ хватает Лю Цинге за подбородок и разжимает ему рот, просовывая внутрь два пальца. После мгновения блаженной, прекрасной борьбы тело Лю Цинге снова обмякло, глаза потемнели, взгляд стал далёким и отрешённым. На мгновение Ло Бинхэ подумал, что, возможно, он получил то, что хотел — но, похоже, его вмешательство, его помощь необходимы, чтобы исправить то, что сломалось в Лю Цинге. Легко укусить себя за щеку с внутренней стороны до крови. Собрать эту смесь слюны и крови во рту, на языке и под ним. Когда её становится достаточно, Ло Бинхэ наклоняется вперёд и даёт ей стечь в рот Лю Цинге. Лю Цинге задыхается. Затем он начинает биться. Чувствуя, как Лю Цинге бьётся под ним, Ло Бинхэ испытывает прилив тепла и удовлетворения, которого не испытывал уже несколько дней. Он закрывает рот Лю Цинге рукой и прижимает его к себе, как животное. Так Ло Бинхэ снова чувствует себя живым. В конце концов, Лю Цинге сглатывает. И кровь Ло Бинхэ начинает действовать, растекаясь по венам Лю Цинге, освещая его внутренности для чувств Ло Бинхэ, как пламя освещает изнанку листа. В Лю Цинге нет яда. Но есть боль. Ло Бинхэ чувствует её отстранённо, странно. Как эхо, как шёпот. Но всё же её легко определить. Ло Бинхэ ощущает память о ней через боль внутри Лю Цинге. Нетрудно определить траекторию, путь, по которому шли мучения Лю Цинге. Совсем нетрудно. Это больше, чем Ло Бинхэ мог себе представить; больше, чем он был готов. Глубоко, больно и повсюду. Лю Цинге ощущается, будто его распирает изнутри. Всё его тело, словно в синяках. Мысли Лю Цинге неизвестны, но они могут быть только хуже. Ошеломлённый и чувствующий себя далеко от самого себя, Ло Бинхэ убирает пальцы со рта Лю Цинге. Гнев в нём отступил, как прилив, оставив после себя размытые и выщербленные пространства. Не найдя слов и ничего другого, Ло Бинхэ приказал своим кровяным паразитам начать процесс исцеления Лю Цинге. Будет больно, но это — хоть что-то. Лю Цинге пренебрёг самоисцелением. Если бы Ло Бинхэ сорвал с него нетронутые одежды, то обнаружил бы, что кожа Лю Цинге покрыта синяками и царапинами. Он обнаружил бы его сломанным. Сырым. — Этот шичжи вылечит тебя, — говорит Ло Бинхэ. Он не знает, почему Лю Цинге не исцелился сам, но это не мешает Ло Бинхэ самому исцелить шишу. Лю Цинге дёргается от боли, сжимает челюсть от явного дискомфорта. Его горло работает, вероятно, сглатывая тошноту, возникающую при ускорении естественных процессов в организме. Это не останавливает Ло Бинхэ, но заставляет его замедлиться до леденящего душу темпа. Так менее мучительно. Его не должны волновать страдания Лю-шишу — и всё же, как ни странно, они его волнуют. — Остановись, — задыхается Лю Цинге, выйдя наконец из оцепенения. На его бледных губах запеклась кровь. Кровь Ло Бинхэ. Ло Бинхэ останавливается. Немедленно. В его голове проносится мысль о том, сколько раз Лю Цинге мог произносить это слово и на него не обращали внимания. А он выглядел вот так, с кровью на лице? Со страхом в глазах? Или страх пришёл позже, ночью, когда он был сломлен, беззащитен и одинок? — Почему? — спрашивает его Лю Цинге. Вопрос слишком велик. Такой же огромный и открытый, как небо над головой. После того, как Лю Цинге снова заговорил, Ло Бинхэ внезапно осознал своё положение: Лю Цинге лежит на земле, а Ло Бинхэ обхватил его и прижимает к себе под своим весом. — Ты не исцеляешь себя, — говорит Ло Бинхэ. Это не вопрос, хотя любопытство Ло Бинхэ имеет острые зубы и пустой желудок. Лю Цинге, как и ожидалось, ничего не говорит. Он не встречает взгляда Ло Бинхэ. В его взгляде есть упрямство. И отстранённость. Теперь Ло Бинхэ понял его происхождение. — Этот шичжи исцелит тебя, — повторил Ло Бинхэ. Убеждённость в своих словах теперь даётся ему столь легко. Сила его чувств обескураживает, дезориентирует, как взгляд прямо на солнце. Он начинает снова, когда Лю Цинге смотрит на него, упрямая линия челюсти, но не протестует. Ло Бинхэ приходится удерживать Лю Цинге в течение всего процесса заживления, учитывая, насколько это больно. Но он старается делать это мягко: берёт запястья Лю Цинге в свои руки, удерживая хватку достаточно сильно, чтобы Лю Цинге не шевелился, но достаточно легко, чтобы не быть жестоким. В его пальцах запястья Лю Цинге тонкие, кости хрупкие, как у птицы. Вначале Лю Цинге ведёт себя тихо, неподвижно и решительно, но по мере того, как продолжается болезненный процесс, он начинает бороться, его тело сопротивляется по собственной воле. И ещё: он начинает шуметь. Из его горла вырываются маленькие придушённые звуки, которые проникают прямо в мозг Ло Бинхэ. Лю Цинге вдыхает воздух маленькими глотками, его плоть снова срастается, кровь отходит от мест, где она скопилась в синяк. Даже стук его сердца звучит в голове Ло Бинхэ громко, как барабан. Он чувствует Лю Цинге повсюду. Весь он сразу, внутри и снаружи, и нарастает, как прилив. В этих ощущениях можно потеряться, утонуть. Боль, гнев, агония. В какой-то момент Ло Бинхэ, видимо, подался вперёд, потому что, задыхаясь, вернулся в сознание, положив голову на ключицу Лю Цинге. Лю Цинге вздрагивает и трясётся под ним, его дыхание приходит и уходит короткими влажными вздохами, будто он не чувствует своих лёгких. В остальном: он неподвижен. Ло Бинхэ не сразу понимает, что рука Лю Цинге прижата к груди Ло Бинхэ, прямо над его сердцем — как бы отталкивая его. Возможно, он и пытался это сделать. Лю Цинге достаточно исцелён. Ло Бинхэ сползает с него и оказывается на коленях слишком далеко от него, глядя на его шишу и влажное дыхание. Во время потасовки и последующего процесса Лю Цинге потрепался ещё больше. Волосы в беспорядке, одежда грязна и измята. Его лицо покраснело от напряжения, от того, что Ло Бинхэ пустил по его венам демоническую кровь. Лю Цинге выглядит так, как, вероятно, чувствует себя сам: неуклюжие руки Ло Бинхэ в очередной раз лишили его всего тщательно хранимого самообладания. Желание привести его в порядок — привести в порядок внешнюю сторону, как и внутреннюю — нахлынуло на Ло Бинхэ, как волна. Оно обрушивается на него с такой силой и свирепостью, что в ушах звенит. Но он не может. Как только Ло Бинхэ думает о том, чтобы залезть в одежды Лю Цинге, просунуть пальцы под шёлк, чтобы поправить его, он вздрагивает, уязвлённый собственными мыслями. Зеркальное отражение того, как вздрогнул Лю Цинге. — Кто? — спрашивает Ло Бинхэ. — Кто сделал это с тобой?***
Ло Бинхэ снова находит Лю Цинге на пике Бай Чжана. Он бьёт по закрытой двери, пока Лю Цинге не встречает его взглядом. Сразу после встречи с ним в груди Ло Бинхэ что-то сжалось. Правильно: видеть Лю Цинге с этой вечной хмуростью. Правильно, когда видишь, как между идеальными бровями пролегает складка на лбу. Лю Цинге не должен выглядеть иначе, чем его грубая сущность. Ничто не должно умалять Бога Войны. Даже сам Ло Бинхэ. Ло Бинхэ бросает Лю Цинге предмет, завернутый в шёлк. Лю Цинге ловит его подарок голыми руками. Ло Бинхэ с гордостью и тонко завуалированным восторгом наблюдает, как он вздрагивает, когда его пальцы соприкасаются с мокрой тканью и скрытой под ней мягкостью. Лю Цинге, несомненно, удивлён. — Что это? — лицо Лю Цинге стало холодным и вопросительным. Он застыл, но это была иная неподвижность, чем та, которую Ло Бинхэ видел в нём раньше; она была приемлемой. — Неужели Лю-шишу никогда раньше не видел сердца? — спрашивает Ло Бинхэ. — Что… — Лю Цинге замирает, разворачивая пропитанный кровью шёлк вокруг ещё тёплого сердца в своих руках. Тяжёлая ткань отходит в сторону, оставляя орган на виду, в его руках. Лю Цинге смотрит на него с приоткрытым ртом и отрешённым лицом. Красный цвет сердца отражается в его глазах, на коже. От этого красного цвета Лю Цинге бледнеет. Звёздно и красиво. — Я сохранил его, — говорит Ло Бинхэ. — Для Лю-шишу. Ло Бинхэ не нужно объяснять, откуда оно взялось. То, как слегка опустились плечи Лю Цинге, говорит Ло Бинхэ всё, что ему нужно знать: Лю Цинге понимает. Хорошо. Важно, чтобы Лю Цинге понимал. — Я не хочу его, — говорит Лю Цинге. Но в его голосе нет ни злости, ни отвращения. Если и звучит, то как-то потерянно. Без направления. Это нормально. Ло Бинхэ так долго был без направления. Без Шэнь Цинцю, как компаса, он просто вращался в темноте, в небытии мира без направления. Но Ло Бинхэ знает, как здесь ориентироваться. И ему не трудно разделить это пространство со своим шишу и провести его через него. Он делает шаг вперёд и берёт сердце в свои руки. Руки Лю Цинге остаются окровавленными и прекрасными. Он наблюдает, как Лю Цинге смотрит на них, на свои тонкие пальцы, окрашенные кровью его мучителя. Он не вытирает их. Жаль, что Лю Цинге не смог сам совершить убийство, но Ло Бинхэ был слишком разъярён, чтобы думать об этом. Единственное, что занимало его мысли — это смерть и разрушение, сокрушение внутри шишу подпитывало его чем-то расплавленным и голодным, и он пришёл в бешенство от этого. Он впал в неистовство. Он даже не подумал о том, чтобы спасти сердце, но теперь рад, что сделал это. И он рад, что у Лю Цинге была возможность подержать его в руках, почувствовать, каким неподвижным оно было в смерти. Сердце ещё тёплое. Ло Бинхэ подносит орган к своему орошаемому рту и вонзает зубы в его мясо. На языке расцветает богатый вкус железа, тяжесть плоти легко поддаётся остроте зубов. Это вкуснее, чем всё, что когда-либо ел Ло Бинхэ. Внутри Ло Бинхэ слюнки текут от вкуса победы. Лю Цинге наблюдает за ним внимательными, яркими глазами. Он не дрогнул. Ло Бинхэ едва жует, заглатывая один кусочек за другим. Потом ещё один. Он ест до тех пор, пока его руки не опустеют. Пока не слижет кровь с собственных пальцев. Кровавый шёлк падает на землю, и Ло Бинхэ растирает его под сапогом, с улыбкой наблюдая за тем, как поза Лю Цинге ещё больше расслабляется. Лю Цинге не благодарит его. Но в его глазах больше нет страха, а это всё, что нужно Ло Бинхэ. И ещё кое-что: — Сразись со мной завтра, — говорит Ло Бинхэ. Это не просьба, но они оба знают, что это именно так. Не раздумывая, Лю Цинге кивает. Он расправляет плечи в знакомой, восхитительной решимости. — Ты проиграешь, — говорит он. Ло Бинхэ усмехается. Широко и кроваво. Это единственная картина, которую они оба знают. Очередной рассвет, очередная битва. Ещё одна битва за тело, в котором заключён единственный свет, который они когда-либо знали. — До встречи, Лю-шишу. При мысли о завтрашнем дне внутри Ло Бинхэ тоже что-то успокаивается.