Нужно только пройти через туман

— Я ждал тебя, Перри Утконос! Только небо видно с балкона Фуфелшмертц-Пакость-Инкорпорейтед. Только небо и кусочки Денвилля: чуть-чуть парка, чуть-чуть пригорода, чуть-чуть соседних домов. Всё желтеет. Всё уходит. Сегодня — тридцать первое августа. Хайнц улыбается, будто встретил старого друга. — Но Перри Утконоса здесь нет. — Заткнись, Норм! Хайнцу надоедают его бессвязные разговоры. Как надоедает и отсутствие Перри в такой важный момент. Может, его семья переехала. Может, Майор Монограмм его уволил. Может, млекопитающий век агента подошёл к концу. Кто знает. Этот Инатор он не сможет деактивировать. Хайнц почти любовно гладит огромную установку по фиолетовому холодному боку. Счастье-инатор. Самое лучшее его изобретение, способное обрадовать всё Триштатье. Сегодня, завтра... Всегда. Завтра всегда превращалось в сегодня, как за тридцать первым августа неизбежно следовало первое июня. Нужно было только пройти через туман внизу. Так же, как когда-то давно он шёл в школу в уродливом (хотя, вполне симпатичном) платье, сшитом матерью для ребёнка, которого ждали. Но никак не для Хайнца. С похожим чувством отвращения Фуфелшмертц снова натягивает дурно пахнущий халат поверх такой же дурно пахнущей водолазки. Он не помнит, когда последний раз ходил в душ. — Это новый беличий генератор энергии? Вопросы Норма всё больше раздражают Хайнца. Он даже начинает жалеть, что создал это существо из случайных металлических обрезков: его механический голос, его заскриптованные диалоги с претензией на искусственный интеллект с нарастающей силой напоминали, как он одинок. Ванесса после поступления в колледж больше не приезжает к нему. Родителей он давно вычеркнул. В учёном сообществе его давно подняли на смех. Люди в аптеке заговаривают с ним, лишь путая с сотрудником. Даже чёртов Перри Утконос больше не появляется. Без него он не в силах запустить Инатор. — Проси меня рассказать историю, — Хайнц кое-как толкает изобретение к балкону. — Проси меня рассказать историю, чёртова машина! Норм непонимающе глядит вперёд. — Так надо! Это часть ритуала! — почти умоляет Фуфелшмертц. — Прошу тебя рассказать историю, — подчиняется Норм. — Понимаешь, Перри Утконос... — Меня зовут Норм. Хайнц хочет ударить себя по лицу, но руки заняты. Как же надоело. Его единственная компания — этот робот. — Понимаешь... Я так устал... Норм терпеливо смотрит неживыми глазами. Проходит минута. Две. — Прошу тебя рассказать историю. — Всё, Норм. Это всё. Я просто очень усталый и уродливый, — Инатор с грохотом переехал порожек балкона. Корпорация приносит одни убытки. Ни разу Триштатье не было захвачено. Более того, ни разу изобретение не доживало до вечера. Ну, ничего. Это — точно доживёт. Хайнц часто думал, изменилось бы что-нибудь, если бы Линда тогда осталась с ним. И с каждым днём всё сильнее кажется, что нет. Не изменилось бы. За браком бы всё так же следовал развод, а вместо Ванессы была бы какая-нибудь надоедливая рыжеволосая девчушка. Но в конце концов, всё вело к этому. После тридцать первого августа снова настанет первое июня. Надо всего-то пройти через туман. Агент Пи снова сломает дверь и все его планы. Бывшая жена снова отправит пару тысяч долларов, которые он потратит на шнапс и миндальные кексы, а в конце дня врачи в местном медпункте посмеются над очередной неестественно изогнутой конечностью и его акцентом. Надо всего-то пройти через туман. Но Хайнц устал идти через туман. — Всё в порядке, — металлический голос звучит за спиной. — Всё хорошо. — Идиот, — Хайнц не знает, относится это к Норму или к нему самому. Забыл запрограммировать вопросительную интонацию. Норм — машина, не способная на сострадание. Забавно, думает Хайнц. Это так нужно ему сейчас. Как нужно было тогда — Хайнцу-поэту, Хайнцу-художнику, Хайнцу-участнику-школьной-выставки. А особенно — Хайнцу-садовому-гному. Перри Утконос не придёт. Он давно не приходит. Может, один день, может, целый год. Хайнц утратил счёт времени. Хайнц — глубокий старик. Хайнц — новорождённый, на чей день рождения никто не пришёл. Порой это даже вызывает улыбку. Хайнц хватается за ограждение балкона. Под ногами — Денвилль. Красивый, тихий, свободный. Ему хочется быть таким же. Хочется слиться с этим городом. Внизу, за туманом. — Рассказывай историю, — заскриптованно продолжает Норм. Хайнц вздыхает, открывает дверцу на теле робота и вынимает оттуда измождённую трудом белку, которая тут же убегает. Неживые глаза гаснут, и металлическое тело безжизненно падает на пол. — Я устал рассказывать историю, Норм. Я устал. Я устал. Он смотрит безжизненными глазами. Не Норм, а Хайнц. Спустя пару минут понимает, что рано это сделал — робот бы пригодился. Но ничего. Придётся использовать пульт. Он смотрит вниз, на Денвилль, ещё раз. Красиво. Туман ещё не успел исчезнуть, но уже порывается это сделать. Он смотрит вперёд, и глаза шарашит солнце. Прекрасный момент. — Счастье-инатор, — усмехается он, поворачиваясь к изобретению лицом. Кое-как подтягиваясь на руках, Хайнц садится на ограждение. Спина под пропахшим потом и маслом халатом ощущает прохладный ветер. Фуфелшмертц смотрит на свой последний Инатор. Он совершенен. Может быть, с ним его бы ждала слава, признание, величие. Любовь. Огромное отверстие глядит прямо на Хайнца, и Хайнц впервые в жизни не чувствует ужаса. Не чувствует стыда. Холодные пальцы сжимают пульт с одной-единственной кнопкой. Большего и не надо. — Будь ты проклят, Хайнц Фуфелшмертц, — еле слышно выговаривает он. Хайнц давит на кнопку со всей силой, и ничего внутри не шевелится. Из круглого отверстия с огромной силой вылетает нечто, похожее на боксёрскую перчатку. Бьёт Хайнца прямо в грудь. Фиолетовое здание его злобной корпорации никогда не было так прекрасно. Хайнц летит. Прямо к волку, свинке, крысу, Ольге и Чикагскому Джо. Прямо в Друссельштейн. К шарику. К таракану по имени Изморозь. К брату, маме и папе. Туда, где вечный запах свинины. К Агенту Пи, Ванессе, своим погибшим Инаторам. Туда, где он чувствует себя хоть немного человеком. Где-то высоко над ним, может быть, откроется дверь, и утконос застынет в изумлении. А может, и нет. Какая разница, думает Фуфелшмертц. За тридцать первым августа неизбежно последует первое июня. Так было каждый раз. Нужно только пройти сквозь туман.