Сборник стихов, просвещённых Москве

Я сижу на старом стуле и думаю о вечном. В маленькой комнате, с полу-работающей печью, С пятном на обоях и кружкою чая. Я смотрю в одну точку и ничего больше не замечаю. Я сейчас далеко от Москвы, от своей одинокой однушки — Я смотрю на кричащую мать и, дрожа, прикрываюсь подушкой. И я снова отчётливо слышу, Как она мне кричит: «Ненавижу!», Стыдясь, что меня родила. Словно я вообще сделать что-то могла, Чтоб не родиться, какой родилась. И за это я вновь лишь — «глупая мразь!» А вот здесь я усердно учу материал, Чтоб после хоть кто-нибудь гордо сказал: «Как хорошо, что ты трудишься столько. Отдохни, Дорогая, ты заслужила эту четвёрку». Но на утро, без сна, возвратившись домой, Я опять получу своё верное: «ну и позорище, боже мой!» Я почти что смирилась с маминой злобой. С ее нетерпением, презреньем, натурой жестокой. Я ведь знаю: она просто устала, состарилась, помрачнела. Стать матерью в свои столь ранние годы она вряд что хотела. Когда-то она была лишь маленькой девочкой с кучею планов. А потом появилась я, отец умер — и мечтать она перестала. Я все детство вкушала ее слова: «Живи лучшую жизнь, то есть, как мне угодно». Я старалась, стремилась, да так и хотела, но увы, очень скоро поняла, что никогда не буду свободна. Я не виню тебя, мама. Я все понимаю. Я сижу на старом стуле и просто о тебе вспоминаю Этот город укроет меня от моих старых ран и увечий. На плите возмутиться вдруг чайник, и я накину тёплую шаль на плечи. Скоро в маленькой кухне раздастся: «Привет, я скучал, Дорогая! Устала?» Я отвечу: «Чуть-чуть. Или нет. Я тут старый свой дом вспоминала». И в глазах моих ясно вдруг вспыхнет печаль. И пусть будет мне грустно и больно — уже больше не жаль. Я нахмурюсь, качнусь, отстранюсь и заплачу о пошлом тихонько. Но прошлое останется в прошлом пока У меня есть тот, кто обнимет с любовью.